Отходим за куст, якобы по нужде какой, из рюкзачка заплечного достаём (а у нас всегда с собою было), принимаем антистрахин, раз – и на том берегу.
Правда, из снисходительного уважения к неумехам – "лиенсо" (так звучит по-вьетнамски "совок") протягивали для нас какую-нибудь лиану, чтобы было за что, кроме воздуха, держаться. Ну, и на привале, конечно, это средство (не лиана, конечно, а водочка) здорово помогало. Ведь там всё, что мало-мальски шевелится и мяукает
– в пищу идёт. Ну, лягушатинка ещё куда не шло, а попробуйте гусеницу чуть прижаренную заглотать, только как закусь и можно.
Конечно, как и во всём, меру надо знать. Рассказывают, был при
Сталине министр угольной промышленности некий Приходько, его именем шахты до сих пор на Украине названы, а мудрые мысли – в народе живут. Например, его философская доктрина – "Не наше дело рюмки делать, наше дело водку пить". Так вот, настучали доброхоты вождю всех народов, что, мол, зашибает он крепко, но Сталин, уж на что кровожаден был, а тут твёрдо так говорит: "Этого не трогать, он свою норму знает". Видать, заметил как-то своим тигриным глазом. Только не надо себе поблажки делать, а то некоторые кокетничают: "Я свою норму принял, другим человеком стал, а другому тоже выпить охота".
Ну, и, конечно, как без неё, родимой, в праздничную страду, кусок в горле застрянет, повесишься с тоски зелёной. Недаром по-латински прозывается "аква вита", что по-русски значит живительная влага, а наше название идёт от слова "вода". Кто ж спорить будет, что без воды и не туды, и не сюды. Эх-ма, чувствую, тост назрел.
Итак, за неё, чистенькую, не "палёную", живительную, на радость и на здоровье наше, в меру и до донышка нормы, только напоследок – на посошок да стременную, тихохонько, соседей не беспокоя, ура троекратное, друзья и товарищи!
В самом центре столицы, на Тверской-Ямской, и без того богатой развлекательными заведениями, с помпой открылся новый ресторан-шалман "Ностальгия", освящённый, как водится в наше время, батюшкой из соседнего храма. На церемонии открытия тусовался весь бомонд Москвы, на счастье и процветание предприятия о стену была разбита трехлитровая бутыль самогона-первача, придавшая атмосфере ресторана непередаваемое амбре. Глазам приглашённых открылась душераздирающая картина чего-то до боли знакомого и родного.
Зал обшарпанный донельзя, у окон с тяжёлыми траурными гардинами захирелые кактусы в деревянных кадках, на потолке – люстра "Каскад" устрашающей величины. Затёртый паркет с подозрительными разводами, стены подзаборного тёмно-зеленого цвета, на них канцелярскими кнопками пришпилены объявления: "Четверг – рыбный день", "Поел – отнеси грязную посуду на кухню", "Не сори – уважай труд уборщицы",
"На пол не плевать", "Чаевые унижают советского человека" и "Да здравствует воспитанный клиент – строитель коммунизма!". В центре, за вечным огнём из газовой горелки, стенд передовиков производства общепита и победителей социалистического соревнования.
Меж столами не торопко бродят в постоянной дрёме официантки необъятных размеров, сзади нередко принимаемые за модные в 50-х годах шифоньеры, в ажурных передниках даже не третьей свежести. Из алкоголя подаётся исключительно коктейль "Советский", состоящий из
"Столичной" с "Пшеничной" фифти-фифти, в гранёном стакане с отпечатками пальцев всего обслуживающего персонала. В меню обозначено одно грузинское вино, но при заказе оказывается, что это всего лишь фамилия хозяина заведения. Пиво только "Жигулевское" с кисловатым привкусом верблюжьей мочи, разлитое в помятые алюминиевые кружки. Для затравки и поднятия настроения за отдельную плату выходит косоглазый и горбоносый артист лёгкого жанра с железной
"фиксой" на переднем зубе, в тельнике, при чёрной бабочке, и поливает вас под бурные аплодисменты матюгом без передышки и повторов от пяти минут до получаса согласно прейскуранту.
На первое – борщ помойного цвета, с кусочками оплывшего жира и кружочком сельдерея, на второе – котлеты по-киевски цвета бледной спирохеты, с тухленьким запашком, и с картофельным пюре на воде. На третье – жиденький чай в железном подстаканнике с изображением звёздного Кремля либо лика отца всех народов. Кроме этого, в меню не слишком много блюд, да и то не все всегда в наличии. Зато названия чаруют слух. Вот извольте, списал втихаря:
– Овсянка "Сэр";
– Салями "Алейкум";
– Гуляш по коридору;
– Гегемон под гнётом;
– Отбивная по почкам;
– Каша древнегреческая;
– Сбитень "Мессершмитт";
– Рыльце в собственном пушку;
– Мозги куриные по-министерски;
– Батон нарезной 45-го калибра;
Оркестр беспрерывно наяривает новый гимн со старым текстом, солисты в форме хора Александрова за пятихатку "в лапу" фальшивят на тему "Подмосковных вечеров" и "Марша энтузиастов", в перерывах оглашаются "Вести с полей" и "Рабочая пятиминутка". В вазе среди завядших искусственных ромашек болтается плохо скрытый микрофон, и в конце застолья клиентам приносят магнитофонную бобину, предлагая на выбор или выкупить её, или провести остаток ночи в кутузке КГБ.
Приблатненный амбал с прыщавой рожей уголовника с "зоны" обходит столы и предлагает папиросы "Беломор-канал" по двадцатнику за пачку и сигареты "Стройки коммунизма", набитые древесной трухой. В дальнем конце задымлённого зала – импровизированный тир, вместо мишеней бюсты выдающихся политических деятелей с 1917 года по наши дни.
Стрельба ведётся холостыми из "Калашей", но число попаданий выносится компьютером на лазерный экран вверху. Там же в углу, рядом со столиком с увесистой жалобной книгой и огрызком карандашика на верёвочке, чтобы не спёрли, располагается букмекерская конторка, принимающая ставки на конечный результат зрительских симпатий. После зависания компьютера на счёте по Чубайсу, его заменили на более продвинутый (компьютер, не Чубайса). Попаданий во Владимира
Владимировича не отмечено.
И при всём при том, вопреки самым мрачным прогнозам, ресторан пользуется бешеным успехом, праздная публика валом валит и по старинке переплачивает за вход строгому, облачённому в ливрею швейцару, суя купюры заученным жестом в его необъёмный карман.
Иногда создается впечатление, что Ева была создана в результате долгого торга Адама с господом Богом. Видимо, за изначальный вариант
Боже запросил неподъёмную для первого мужчины цену, и сторговались в конце концов на одном ребре. Вот и получили мы из-за мужского жмотства то, что имеем. Нет, сначала, в девичестве, чувствуется в ней задуманное в божественном творческом порыве, но как отгремят последние аккорды марша Мендельсона, как настанет бытовая рутина семейной жизни с чёрным трудом день-деньской на кухне, детскими горшками, бесконечными стирками и уборками, мужем колодным на диване в дрёме перед телевизором, да еще ночью в койку, как на работу во вторую смену, тут и попёрла из неё дешевизна купленной Адамом божьей программы. И нечего женщину в обиде, подчас неправедной, "дешёвкой" называть, сами, можно сказать, не доплатили, а скупой, как известно, платит дважды.
Придется замаливать грех, мужики, Бог терпел и нам повелел. Надо признать, что всё же за одно паршивое ребро, которому и цена-то красная в базарный день три копейки, получили не так уж мало. Если труда, денег, времени не пожалеть, отдача сразу сказывается, и отдача сторицей. Видно, в этом и состоит гениальная задумка
Всевышнего, продать по дешёвке, а на запчастях и техобслуживании сбытого товара получить упущенную прибыль.
Посудите сами. Взять любую дурнушку со стервозным характером, приодеть, намакияжить, причёсочку фасонную изобразить, колечки там с висюльками блескучими приладить, на худой конец к хирургу-косметологу и психотерапевту сводить да еще улыбнуться ей душевно и пары ласковых слов не пожалеть – принимай в объятья со слезами возрождённого счастья на глазах Венеру Милосскую с цельными ручками. Да даже без этого они не так уж плохи. Проведите простой научный эксперимент, посадите жену за стол твердой рукой, нацедите себе в мензурку граммулек сто, время по секундомеру отметьте, махните, глаза зажмурив, а потом медленно открывайте. Будто пелена дьявольская с глаз спадёт и истинную красоту избранной подруги жизни узрите.
Опять же с чисто экономической стороны подойдём. Не поленитесь, посчитайте, во что обошлись бы нам годы, проведённые в супружестве, если бы остались холостыми. Да на одних дам легкого поведения
(кстати, кто назвал этот труд лёгким, не иначе очередной жмот, чтобы сбить цену) пошло бы столько, что только по этой статье (халява, сэр) мы в неоплатном долгу перед женой. А завет божий "Плодитесь, размножайтесь!"? Что-то я не слышал, чтобы для реализации этой жизненно важной детерминанты народ потянулся к любимому певцу Борису
Моисееву.
Ведь до чего дошло, женщина, можно сказать в практически обнажённом виде в бар заходит, а мужик и глазом не поведёт, только бармен и удивляется, откуда она денежку достанет, чтобы расплатиться. Куда ушла её чарующая таинственность, которая заставляла поэтов воспевать чуть мелькнувшую на виду, а уже сводившую с ума щиколотку? Вот ломает народ голову над загадкой улыбки Джоконды, а отгадка-то в нас самих. Это рукой гениального провидца Леонардо царь небесный водил в затаённой надежде подправить своё первое одушевлённое произведение мужеску полу и намёк ему подкинул. Ведь так и ведёт себя художественный творец, всё ему мало и рука тянется улучшить свой шедевр.
А мы чаще поступаем как криворукий кустарь, не получилось и "Баба с возу – кобыле легче". Лень это мужская и несмышлёность. Конечно, чем жене помочь ребёнка своего отмыть да сопли вытереть, легче да веселей нового сделать, а чуть что не по нраву – налево в нычку откосить, где тебя не "пилят" и не дураком недоделанным называют, а милашкой, за ушком почесывая. Что-то мне в минуту озарения подсказывает, что мудрее будет напрячься и поработать над полученным материалом, а допреж всего – над собой неразумным. И да поможет нам