Изберите вы молодца из-промеж себя,
А я дам ему рать мою сильную;
А кто похочет, тот с ним пойдет,
А кто с ним нейдет - тот останется
Берегчи князя со княгинею».
Князья-бояре слово слушали:
Слово выслушав, поклонилися,
Стали думу думати крепкую.
Надумали, говорили таково слово:
«Гой еси ты, ласков Володимир-князь.
Мы все с тобой, со княгинею,
За тебя мы положим наши головы.
А рать поведет Илья Муромец:
Мы дадим ему наших детушек,
Коней смелыих, сабли острые,
Стрелы меткие со туга лука».
На том дело и порешилося.
Слали гонца к Илье Муромцу:
«Спехом спеши, рать в поле веди
На того ли ворога на Загорского,
На Тугарина на Белевича».
В те поры Ильи Муромца дома не случилося
Полевал он далече во чистом поле,
Зверя лютого на копье ловил,
Соболей, куниц на низок низал.
Во дворе была токмо Савишна,
Молода жена Ильи Муромца.
Слышит слово молода жена Савишна -
Грозен наказ княжецкой-ат, -
Молодое сердце надорвалося.
«Добро, - молвит, - ты, гонец, назад беги,
А Илья за тобой не замешкает».
Проводила она гонца ласково,
Наказала коня седлать-доброго,
Одевалась в платье богатырское,
Не забыла колчан каленых стрел,
Тугой лук, саблю острую;
Как села в седло, только и видели.
И поехала ко городу Киеву,
К великому князю к Володимиру.
Как завидели князья-бояре богатырский скок,
Как заслышали князья-бояре богатырский свист, -
Не дивилися долго скоку, посвисту,
Высылали спешно всю рать могучую,
Сами к ласкову князю воротилися:
«Пошла-де рать с Ильей Муромцем,
А Тугарину-де с ним не сдобровать».
Далеко в чистом поле рати встретились.
У Тугарина рать - туча черная,
Княженецкая рать; - молонья светлая
Как сошлися, не взвиделись.
А и Тугарин не взвидел бела дня.
Убежал он в свои улусы Загорские,
Проклинаючи богатыря Илью Муромца
А богатырь Илья Муромец;
Знать не знал, ведать не ведал,
Кто за него бился с Тугарином
(Служил службу царскую, государскую).
ИДОЙЛО СВАТАЕТ ПЛЕМЯННИЦУ ВЛАДИМИРА
Как во той ли то земли да во Турецкоей
У Василия-то было у турецкого,
Пированье-то шло да шел почестей пир.
Говорил тут Василий, сын турецкий же:
«Уж ты гой еси, Идойло Сын Идбйлович,
Уж ты съезди-ко, Идойло, в стольный Киев-град
Уж ты сватай-ко, Идойло, Анну дочи Путятичну,
За меня-то есть в законное супружество».
Говорит тут Идойло сын Идойлович:
«Уж вы гой еси, колдуны да колдуницы же,
Вы сколдуйте-ко Идойлу вы во первый раз,
И какая мне ведь путь будет счастливая,
А счастливая бы путь да несчастливая».
Околдовали и сказали скоро-наскоро:
Как вперед-то Идойлу путь счастливая,
А назад-то Идойлу несчастливая.
Говорит тут Идойло сын Идойлович:
«Уж вы гой еси, колдуны да колдуницы же,
Вы сколдуйте-ко, Идойле, мне да во второй раз»,
Околдовали и сказали скоро-наскоро:
Как вперед-то Идойлу путь счастливая,
А назад-то Идойлу несчастливая.
Как садился тут Идойло на черлен кораб,
И поехал тут Идойло да в стольный Киев-град.
Приезжает он-ы да верно в стольный Киев-град.
Еще кладут-то ведь сходни да верно на берег,
И идет-то он ко князю ко Владимиру.
Как заходит тут Идойло в гридни светлые,
Богу русскому Идойло вот не кланятся,
И челом-то не бьет да он Владимиру.
Говорит тот Идойло таковы слова:
«Уж ты гой еси, Владимир стольно-киевский,
Я не гость-то пришел, да не гостити зашел,
Я пришел-то к тебе да вот-ы за сватовством,
Как на Анне-то верно на Путятичне:
Как отдашь-то ли честью-возьмем с радостью,
Не отдашь-то ведь честью - возьмем нечестью».
Как запечалился Владимир стольно-киевский,
На одно-то плечо надел он шубочку,
На одно-то ухо надел он шапочку
И пошел ко своей к любимоей племяннице,
Как к Анне-то верно ко Путятичне.
Увидала-то его да вот племянница,
Говорит-то ему да таковы слова:
«Еще три года солнце не каталося,
На четвертый-от год закатилося». -
«Уж ты той еси, любимая племянница,
Еще Анна ты верно дочь Путятична,
Как пришел-то слуга да непрошоный к нам
От Василия-то сына от турецкого,
Еще сватает тебя Василий он турецкий же».
Говорила-то ему да дочь, Путягична:
«Уж ты ой еси, любимый мой да дядюшка,
Ты сряжайка-ко ты да три корабля:
Еще первый-от кораблик свинцу-пороху,
Еще второй-от корабль вина заморского,
Как вина-то заморского, зелья, лютого,
Еще третий-от кораблик силы ратноей.
Еще дай-ко Добрынюшку Никитича,
Еще дай-ко мне Алешеньку Поповича».
Как садилася она да на кораблики.
Выходил я-то она да в море синее,
Побросал и-то они якоря булатные,
Побросали они да якоря булатные.
Говорив тут ведь Анна дочь Путятична:
«Уж ты гой еси, Алешенька Попович млад,
Ты сними-ко-се верно шлюпку белую,
Поезжай-ко ты к Идойлу на черлен кораб,
Ты скажи-ко Идойлу таковы слова:
Как у нас-то рули верно не правятся,
Паруса-ти у нас не надуваются,
Как у Анны-то сегодня именинный день,
Еще милости-де просим хлеба кушати».
Поезжает тут Алеша на черлен кораб,
Говорит тут Алеша таковы слова:
«Уж ты гой еси, Идойло сын Идойлович,
Как у нас-то рули да новь не правятся,
Паруса-ти у нас не надуваются,
Как у Анны-то сегодня именинный день,
Еще милости-де просим хлеба кушати».
Как на это Идойло не соглашается.
Как приехал тут Алеша на черлен кораб
Говорила тут ведь Анна дочь Путятична:
«Уж ты гой еси, Добрынюшка Никитич млад,
Уж ты съезди-ко к Идойлу на черлен кораб
Ты зови-ко Идойла на честной-от пир».
Как поехал тут Добрыня на черлен кораб,
Говорит тут Добрынюшка Никитич млад:
«Уж ты гой еси, Идойло сын Идойлович,
Еще милости-де просим к нам хлеба кушати,
Хлеба кушати, вина заморского пробовати».
Как на это Идойло соглашается.
И спускает тут Идойло шлюпку черную.
И отправился Идойло на черлен кораб;
Как заходит тут Идойло в гридню светлую,
И садился-то он верно за стол дубовый же.
Как подносят тут Идойлу чару зелена вина,
Как не малу, не велику - в полтора ведра.
Берет тут Идойло единой рукой,
Как выпивает тут Идойло единым духом,
Как подносят тут Идойлу втору чарочку,
Как не мал у, не велику - вполтора ведра,
Полтора ведра да зелья лютого.
Говорит тут Идойло сын Идойлович:
«По середочке чарочки огонь горит,
По краям-то ведь чарки струйки струятся».
Как от чары тут Идойло не отказьгвается.
Как берет-то он чару единой рукой,
Как выходит тут Идойло на черлен кораб,
Еще стало тут Идойлушку помётывать,
Еще стало тут Идойлушку посвистывать,
Еще стал тут Идойло за снасточки похватываться.
За какую снастку схватится - снастка порвется.
Говорит тут Алешенька Попович млад:
«Уж ты гой еси, поганое Идойлище,
Не тобой-то были ведь снасти снащены,
Не тобой-то были деревца ставлены,
Не тебе-то, проклятому, обрывати же».
Еще стало тут Идойлушку помётывать,
Еще стало его ведь пуще посвистывать,
За каку снастку схватится - снастка порвется,
Говорит тут Добрынюшка Никитич млад:
«Уж ты гой еси, поганое Идойлище,
Не тобою-то были ведь снасти снащены,
Не тобою-то были деревца ставлены».
Вынимает тут Добрыня саблю вострую,
Отрубает тут Идойле буйну голову.
Как оттуда-то ведь Анна поворот держит,
Поворот-то держит да в стольный Киев-град.
КНЯЗЬ РОМАН И БРАТЬЯ ЛИВИЕЙ
На паневе было, на уланеве,
Жило-было два брата, два Ливика,
Королевских два племянника.
Воспроговорят два брата, два Ливика,
Королевских два племянника:
«Ах ты, дядюшка наш, Чимбал-король,
Чимбал, король земли Литовския!
Дай-ка нам силы сорок тысячей,
Дай-ка нам казны сто тысячей:
Поедем мы на святую Русь
Ко князю Роману Митриевичу на почестный пир».
Воспроговорит Чимбал, король земли Литовския:
«Ай же вы, два брата, два Ливика,
Королевских два племянника!
Не дам я вам силы сорок тысячей
И не дам прощеньица-благословеньица,
Чтобы ехать вам на святую Русь,
Ко князю Роману Митриевичу на почестный пир:
Сколько я на Русь ни езживал,
А счастлив с Руси не выезживал.
Поезжайте вы во землю во Ливонскую,
Ко тому ко городу ко Красному,
Ко тому селу-то ко Высокому:
Там молодцы по спальным засыпалися,
А добры кони по стойлам застоялися,
Цветно платьице по вышкам залежалося,
Золота казна по погребам запасена.
Там получите удалых добрых молодцев,
Там получите добрых коней,
Там получите цветно платьице,
Там получите бессчетну золоту казну».
Тут-то два братца, два Ливика
Скоро седлали добрых коней,
Скорее того оны поезд чинят
Во тую ли землю во Ливонскую,
Ко тому ко городу ко Красному,
Ко тому селу-то ко Высокому.
Получили оны добрых коней,
Получили оны добрых молодцев,
Получили оны цветно платьице,
Получили оны бессчетну золоту казну.
И выехали два брата, два Ливика
Во далече-далече чисто поле,
Раздернули шатры полотняные,
Начали есть, пить, веселитися
На той на великой на радости;
Сами говорят таково слово:
«Не честь-хвала молодецкая
Не съездить нам на святую Русь