Есть у короля ляховинского,
Есть Авдотья - лебедь белая.
Сидит-то Авдотья в новой горнице,
Чтобы буйны ветры не завеяли,
Чтобы лишни-то люди не зазрили,
Благослови мне-ка туда ехаги». -
«Бог благословит, Иванушко, женитися,
Бери ты силы, сколько надобно,
Бери ты золотой казны, сколько надобно».
Говорит Иванушко Годинович:
«Уж я с силой пойду, не воевать стану,
С золотой казной - не торговать стану;
Уж я силой своей возьму богатырскою,
А грозой возьму княженецкою».
Пошел-то Иванушко Годинович,
Пошел-то Иван на широкий двор.
Он берет коня, лошадь добрую.
Поехал Иванушко из Киева,
Провожают Ивана с чести, с радости.
Поехал Иванушко по чисту полю.
Едет Иван по чисту полю,
Приезжает к царству Ляховинскому,
Ко тому королю ляховинскому.
Заезжает Иван на широкий двор,
Он мечет коня на широком дворе,
Не приказана мечет, не привязана,
Не разнуздана мечет, не расседлана.
Пошел-то Иванушко Годинович,
Зашел Иван во гридню княженецкую,
Крест-от кладет по-писаному,
Поклон-то ведет по-ученому,
Кланяется чудным образам,
Бьет челом королю ляховинскому?
«Уж ты здравствуй, король земли Ляховинския»!
Отвечает король земли Ляховинския:
«Уж ты здравствуй, Иванушко Годинович!
За чем Иванушко приехал,
Или приехал с данью с пошлиной,
Или приехал послом пословать?»
Говорит-то Иванушко Годинович:
«Я приехал к тебе не послом пословать,
А приехал сватом свататься,
Что на душечке Авдотье - лебедь белые».
Говорит король земли Ляховинския:
«У меня, право, Авдотьюшка засватана,
У меня, право, запоручена
За того короля Вахрамеища».
Говорит-то Иван во второй након?
«Отдай дочку за меня замуж».
Говорит король земли Ляховинския:
«У меня дочка просватана,
Просватана, запоручена,
Белый ручки исподаваны,
Злачеными перстнями не поменянось».
Говорит Иван во третий након.
Говорит король земли Ляховинския:
«У меня нельзя тебе Авдотьи взять:
Сидит Авдотья в новом тереме
За тридевять замочками висучими,
За тридевять сторожами крепкими».
Горяча кровь в Иване раскипелася
Лепота в лице переменилася:
Хватил он поганого татарина, -
Татарина хватил за ноги.
Стал татарином помахивать:
Куда махнет, там и улица,
Отмахнет назад, - переулочки;
Прибил-то всех пановей-улановей.
Пошел Иван на новы сени,
Сдернул Иван двенадцать замочиков,
Прибил-то двенадцать крепких сторожев.
Зашел-то во высок терем
Ко той к Авдотье - лебедь белая.
Сидит Авдотья в новом тереме,
Вышивает Авдотья ширинку красна золота
Тому-то царищу Вахрамеищу.
Скакала Авдотья на резвы ноги,
Говорила Авдотья таковы речи:
«Уж мне ждать-то гостя, не дождатися,
Звать-то мне гостя, не дозватися,
Теперь ко мне гость сам пришел».
Берет-то Авдотью Иванушко за белы руки,
Целовал Авдотью во уста сахарные,
Повел-то Иванушко Годинович,
Повел он из того терема высокого;
Вывел Иван на новы сени;
На новых-то сенях все мертвы лежат.
Тут-то Авдотья прирасплакалась:
«Охти-хти мне тошнехонько!
Ты умел меня, батюшко, вспоить-вскормить,
Не умел меня, батюшко, замуж отдать».
Повел Иван на широкий двор.
Выходит король земли Ляховинския:
«Добро пожаловать, Иван, хлеба-соли есть,
Хлеба-соли есть, чару с медом пить!»
Говорит Иванушко Годинович:
«На приезде гостя не учествовал,
На отъезде гостя не учествовать».
Садился Иванушко Годинович,
Садился Иван на добра коня,
Авдотьюшку садил позади себя.
Поехал Иван из царства Ляховинского
Едет Иван по листу полю;
Состигла Ивана темная ночь.
Он расставил белой шатер полотняный
С Авдотьюшкой лег под белой шатер.
Тот король земли Ляховинския
Посылает гонца скоро-наскоре
К королю Вахрамею земли поганыя
Что был-то Иванушко Годинович
Увез-то Авдотью - лебедь белую.
Господь ночь-то проносит, господь день дает:
Спит-то Иван во белом шатре.
Немного тому времени миновалося,
Наехал поганое идолище,
Кричит-то, рычит зычным голосом:
«Тебе полно, богатырь, спать-прохлаждатися,
Пора нам с тобой поборотися!»
Встает-то Иванушко Годинович,
Выходит Иван из бела шатра,
Умывается Иванушко свежой водой,
Утирается тонким полотенышком,
Он молится спасу пречистому,
Матери божьей богородице.
Садился Иван на добра коня.
Разъехались богатыри по чисту полю,
Ударились палицами тяжелыми;
У них палицы поломалися,
Они друг друга, богатыри, не ранили.
Разьехались богатыри во второй након,
Ударились сабельками вострыми;
У них сабельки пощербалися,
Они друг друга, богатыри, не ранили.
Разъехались богатыри во третий након,
Дарились копьицами вострыми;
У них копница по яблокам ломалися,
Друга богатыри не ранили.
Скакали через гривы лошадиные,
Брали за ременье, за подбрудное,
По колен в сыру землю втопталися.
По Иванушкову было по счастьицу,
По Иванушковой по участи:
Как татарина ножка подвернулася,
Права ручка оскользнулася.
Сшиб как Иванушко Годинович,
Сшиб татарина поганого,
Сшиб царища на сыру землю,
Сел-то царищу на черны груди.
Забыл-то Иванушко Годинович свой булатен нож,
Забыл свой булатен нож во белом шатре.
Кричит-то, зычит зычным голосом:
«Уж ты душечка, Авдотья - лебедь белая,
Неси-тко мой булатен нож,
Забыл-то я свой булатен нож,
Забыл во белом шатре!»
Бежит-то Авдотья - лебедь белая,
Несет-то Авдотья булатен нож,
Подошла Авдотья - лебедь белая близехонько,
Говорит царище Вахрамеище:
«Уж ты душечка, Авдотья - лебедь белая,
Спихни-тко Ивана со моих грудей.
За Иванушкой ты будешь жить служаночкой,
За мной будешь царицею;
Будут те люди поклонятися».
Тут Авдотья призадумалась;
У бабы волосы долги, а ум коротенькой;
Спихнула Иванушку Годинова.
Скакал-то царище Вахрамеище,
Хочет у Иванушки спороть груди белые.
Говорит Авдотья - лебедь белая:
«Уж ты гой еси, царище Вахрамеище,
Ты опутай его в опутыни шелковые,
Броси ты его под сырой дуб».
Опутал Иванушку опутами шелковыми,
Бросил его под сырой дуб.
Сам лег опочив держать
Со того со устатку со великого.
Лишь тут-то спит царище Вахрамеище
Темну ноченьку осеннюю.
Господь ночь проносит, господь, день дает.
Выходит Авдотья - лебедь белая
Поутру раным-ранешенько,
Увидала Авдотья: два голубя
Сидит над Иваном Годиновым,
Не два голубя сидит - два ангела.
Говорит-то Авдотья-лебедь белая:
«Уж ты гой еси, царище Вахрамеище!
Уж ты выйди-ко, царище, из бела шатра,
Затяни-тко свой лук разрывистый,
Подстрели-ко-се мне-ка голубятнику.
Захотелось мне-ка голубятники».
Выходит поганое царище Вахрамеище
Выходит из бела шатра,
Затягивает свой лук разрывистый,
Кладет стрелочку каленую,
Спустил как свой лук разрывистый,
Полетела стрелочка каленая,
Падала царищу в груди черные,
Порола царищу груди черные.
Стоит-то Авдотьюшка - лебедь белая.
Стоит Авдотья прираздумалась,
Тут-то Авдотья прирасплакалась:
«Охти мне, ахти мне тошнехонько!
От того бережку откачнулася,
Ко другому бережку не прикачнулася».
Еще слышит Иванушко Годинович,
Сам говорит таковы речи:
«Уж ты душечка, Авдотья - лебедь белая,
Ты распутай путни шелковые,
А не положу на тебя таковой вины.
Только дам поученьице по-женскому».
Лише хватила Авдотья саблю вострую,
Хочет у Ивана отсечь буйну голову.
Как тюкнула Авдотья - лебедь белая,
Пересекла Авдотья путни шелковые.
Скакал Иванушко на резвы ноги,
Пошел Иван ко добру коню,
Ко добру коню, ко белу шатру,
Он Авдотьюшку ведет позади себя.
Садился Иван на добра коня,
Авдотьюшку садил позади себя.
Поехал Иван по чисту полю;
Не доехавши Иван до города Киева,
Сам говорит таковы речи;
«Уж ты душечка, Авдотья - лебедь белая!
Сойди-ко, Авдотья, со добра коня,
Разуй-ко у меня сафьян сапог,
Захотелось мне напитися».
Уж тут-то Авдотья прирасплакалась;
«Не пить-то ты хочешь - кровь пролить».
Сошла-то Авдотья со добра коня;
Соходит и Иванушко Годинович.
Махнул-то Иванушко саблей вострой по белой шее,
Он отсек у Авдотьи буйну голову,
Разметал он Авдотью по чисту полю.
Пошел-то Иванушко Годинович,
Пошёл Иван на Пучай-реку
Омывать саблю вострую.
Садился Иван на добра коня,
Поехал ко городу ко Киеву.
Заезжает во город во Киев,
Встречают его русские богатыри.
Во глаза Алеша насмехается:
«Здорово женился, тебе не с кем жить!»
Говорит-то Иванушко Годинович:
«Я женил-то свою саблю вострую».
СОЛОМАН И ВАСИЛИЙ ОКУЛЬЕВИЧ
Было поганое царство Кудриянское,
Жил прекрасный король Василий Окульевич,
Не женат-то он, холост был.
Набирал к себе почестный пир,
Всех своих пановьев-улановьев, бурзов - поганых тотаров,
Всех своих князей-бояринов, сенаторов думныих,
Вельмож своих, купцов богатыих.
Как тут пошел у них столованье - почестный пир.
Было красно солнце на вечере,
Почестей пир был на веселе,
Все на пиру напивалися,
Все на пиру наедалися,
Все на пиру порасхвастались.
Кто чем хвастает, кто чём похваляется: