Стал стрелять стрелок перво князевый:
Первый раз стрелил - он не дострелил,
Другой раз стрелял - он перестрелил,
Третий раз стрелил - он не попал,
Как стал стрелять Василий Микулич-де,
Натягивал скоренько свой тугой лук,
Налагает стрелочку каленую,
Стрелял в колечко золоченое,
Во тоя острей во ножевая, -
Расколол он стрелочку надвое,
Они мерою равненьки и весом равны.
Сам говорит таково слово:
«Солнышко Владимир стольно-киевский!
Я приехал об добром деле - об сватовстве
На твоей на любимыя на дочери;
Что же ты со мной будешь делати?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Я схожу-пойду - с дочерью подумаю».
Приходит к дочери возлюбленной:
«Аи же ты, дочь моя возлюбленна!
Приехал есть посол земли Ляховицкия
Молодой Василий Микулич-де,
Об добром деле - об сватовстве
На тебе, любимыя на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Что у тебя, батюшко, на разуми:
Выдаваешь ты девчину за женщину!
Речь-поговори - все по-женскому,
Перестки тоненьки - все по-женскому;
Где жуковинья были - тут место знать» -
«Я схожу посла поотведаю».
Он приходит к Василию Микуличу,
Сам говорил таково слово:
«Молодой Василий Микулич-де,
Не угодно ли тебе с моими боярами потешиться
На широком дворе поборотися?»
Как вышли они на широкий двор,
Как молодой Василий Микулич-де,
Того схватил в руку, того в другую,
Третьего склеснет в середочку,
По трою за раз он на зень ложил,
Которых положит - тыи с места не стают,
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Ты, молодой Василий Микулич-де!
Укроти-ко свое сердце богатырское,
Оставь людей хоть нам на семена!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Я приехал о добром деле - об сватовстве
На твоей любимыя на дочери;
Буде с чести нё дашь, - возьму не с чести,
А не с чести возьму - тебе бок набью!»
Не пошел больше к дочери спрашивать,
Стал он дочь свою просватывать.
Пир идет у них по третий день,
Сегодня им идти к божьей церкви:
Закручинился Василий, запечалился.
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Что же ты, Василий, не весел есть?»
Говорит Василий Микулич-де:
«Что буде на разуме не весело:
Либо батюшко мой помер есть,
Либо матушка моя померла.
Нет ли у тебя загусельщиков,
Поиграть во гуселышка яровчаты?»
Как повыпустили они загусельщиков,
Все они играют, - все не весело.
«Нет ли у тя молодых затюремщичков?»
Повыпустили молодых затюремщичков,
Все они играют, - все не весело.
Говорит Василий Микулич-де:
«Я слыхал от родителя от батюшка,
Что посажен наш Ставер сын Годинович
У тебя во погреба глубокие:
Он горазд играть в гуселышки яровчаты».
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Мне повыпустить Ставра - мне не видеть Ставра,
А не выпустить Ставра, - так разгневить поела!»
А не смет посла он поразгневати, -
Повыпустил Ставра он из погреба.
Он стал играть в гуселышка яровчаты, -
Развеселился Василий Микулич-де,
Сам говорил таково слово:
«Помнишь, Ставер, памятуешь ли,
Как мы маленьки на улицу похаживали,
Мы с тобой сваечкой поигрывали:
Твоя-то была сваечка серебряная,
А мое было колечко позолоченое?
Я-то попадывал тогды-сёгды,
А ты-то попадывал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович,
Что «я с тобой сваечкой не игрывал!»
Говорит Василий Микулич-де:
«Ты помнишь ли, Ставер, да памятуешь ли,
Мы ведь вместе с тобой в грамоты училися:
Моя была чернильница серебряная,
А твое было перо позолочено?
А я-то поманивал тогды-сёгды,
А ты-то поманивал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович,
Что «я с тобой в грамоты не учивался!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Солнышко Владимир, стольно-киевский!
Спусти-ко Ставра съездить до бела шатра,
Посмотреть дружинушки хоробрые?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Мне спустить Ставра, - не видать Ставра,
Не спустить Ставра, - разгневить посла!»
А не смеет он посла да поразгневати:
Он спустил Ставра съездить до бела шатра
Посмотреть дружинушки хоробрый,
Приехали они ко белу шатру,
Зашел Василии в хорош-бел шатер,
Снимал с себя платье молодецкое.
Одел на себя платье женское,
Сам говорил таково слово:
«Теперича, Ставер, меня знаешь ли?»
Говорит Ставер сын Годинович:
«Молода Василиса дочь Микулична!
Уедем мы во землю Политовскую!»
Говорит Василиса дочь Микулична:
«Не есть хвала добру молодцу,
Тебе воровски из Киева уехати:
Поедем-ко свадьбы доигрывать!»
Приехали ко солнышку Владимиру,
Сели за столы за дубовые.
Говорил Василий Микулич-де:
«Солнышко Владимир стольно-киевский!
За что был засажен Ставер сын Годинович
У тебя во погреба глубокие?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Похвастал он своей молодой женой.
Что князей-бояр всех повыманит,
Меня, солнышка Владимира, с ума сведет». -
«Ай ты ей, Владимир стольно-киевский!
А нынче что у тебя теперь на разуми:
Выдаешь девчину сам за женщину,
За меня, Василису за Микуличну?»
Тут солнышку Владимиру к стыду пришло;
Повесил свою буйку голову,
Сам говорил таково слово:
«Молодой Ставер сын Годинович!
За твою великую за похвальбу
Торгуй во нашем городе во Киеве,
Во Киеве во граде век беспошлинно!»
Поехали во землю Ляховицкую,
Ко тому королю ляхоцицкому.
Тут век про Ставра старину поют,
Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ И КНЯЗЬ ВЛАДИМИР
В стольном городе во Киеве
У ласкова князя у Владимира
Хороший заведен был почестный пир
На многие на князи да на бояра,
Да на сильны могучие богатыри.
Белый день идет ко вечеру,
Да почестный-от пир идет навеселе.
Хорошо государь распотешился
Да выходил на крылечко перёное,
Зрел-смотрел во чисто поле.
Да из далеча-далеча поля чистого
Толпа мужиков да появилася, -
Да идут мужики да все киевляна,
Да бьют оны князю, жалобу кладут:
«Да солнышко Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд,
Да дай-ко на Чурила сына Плёнковича:
Да сегодня у нас на Сароге на реки
Да неведомые люди появилися.
Да наехала дружина та Чурилова;
Шелковы неводы заметывали,
Да тетивки были семи шелков,
Да плутивца у сеток-то серебряные,
Камешки позолоченые.
А рыбу сарогу повыловили;
Нам, государь-свет, улову нет,
Тебе, государь, свежа куса нет,
Да нам от тебя нету жалованья.
Скажутся, называются
Всё оны дружиною Чуриловою».
Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася, -
Да идут мужики да все киевляна,
Да бьют оны челом, жалобу кладут:
«Да солнышко да наш Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд,
Дай-ко на Чурила сына Плёнковича;
Сегодня у нас на тихих заводях
Да неведомые люди появляемся,
Гуся да лебедя да повыстреляли,
Серу пернату малу утицу;
Нам, государь-свет, улову нет,
Тебе, государь, свежа куса нет,
Нам от тебя да нету жалованья.
Скажутся, а называются
Всё оны дружиною Чуриловою».
Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася, -
Идут мужики да все киевляне,
Бьют оны челом, жалобу кладут:
«Солнышко да наш Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд,
Дай да на Чурила сына Плёнковича:
Да сегодня у нас во темных во лесах
Неведомые люди появилися,
Шелковы тенета заметывали,
Кунок да лисок повыловили,
Черного сибирского соболя;
Нам, государь-свет, улову нет,
Да тебе, государь-свет, корысти нет,
Нам от тебя да нету жалованья.
Скажутся, а называются
Всё оны дружиною Чуриловою».
Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася, -
А иде молодцов до пяти их сот,
Молодцы на конях одноличные,
Кони под нима да однокарие были,
Жеребцы всё латынские,
Узды, повода у них а сорочинские,
Седёлышка были на золоте,
Сапожки на ножках зелен сафьян,
Зелена сафьяну-то турецкого,
Славного покрою-то немецкого,
Да крепкого шитья-де ярославского.
Скобы, гвоздьё-де были на золоте.
Да кожаны на молодцах лосиные,
Да кафтаны на молодцах - голуб скурлат.
Да источниками подпоясаносе,
Колпачки - золотые верхи.
Да молодцы на конях быв свечи-де горят,
А кони под нима быв соколы-де летят,
Доехали-приехали во Киев-град,
Да стали по Киеву уродствовати,
Да лук-чеснок весь повырвали,
Белую капусту повыломали,
Да старых-то старух обезвичили,
Молодых молодиц в соромы-де довели,
Красных девиц а опозорили.
Да бьют челом князю всем Киевом,
Да князи-ты просят со княгинями,
Да бояра-ты просят со боярынями,
Да все мужики-огородники:
«Да дай, государь, свой праведные суд,…
Да дай-ка на Чурила сына Плёнковича:
Да сегодня у нас во городе во Киеве
Да неведомые люди появилися,
Да наехала дружина та Чурилова,
Да лук-чеснок весь повырвали,
Да белую капусту повыломали,
Да старых-то старух обезвичили,
Молодых молодиц в соромы-де довели,
Красных девиц а опозорили».
Да говорил туто солнышко Владимир-князь:
«Да глупые вы князи да бояра,
Неразумные гости торговые!
Да я не знаю Чуриловой поселичи,