светился не так ярко, создавая мягкий сумрак. Видимость в подобной белесо-серой хмари составляла всего с десяток шагов. Отойди человек чуть дальше, и туман съедал его бесследно. Именно поэтому первым делом воевода совместно с Пантелеем провел перекличку. Убедившись, что все на месте, отряд двинулся вперед. Неприветливая стена мглы принялась неохотно расступаться перед опасливо бредущими людьми.
Долго идти им не пришлось.
Первый труп, на который они наткнулись, оказался рослым воином в сборном пластинчатом доспехе. Раздавленный и перекрученный невообразимой силой, он лежал навзничь, выставив из-за края бувигера[100] оскаленные в предсмертном крике зубы.
В паре саженей от него виднелись торчащие из воды кираса и шишак еще одного мертвеца. Как и первый павший, он был облачен в тяжелую латную броню. Как и первый, он был страшно искалечен и изломан. Уткнувшись лицом в скрытую водой землю, труп напоминал стального краба, выставившего панцирь из глубин пучины.
При ближнем осмотре мертвецов стало ясно, что покоятся они здесь уже давно. Исписанные охранными заклинаниями ленты и печати, прикрепленные к доспехам, почти истлели. Сами латы покрывала ржавчина и плесень. Тела тоже находились не в лучшем состоянии. Высохшая до пергаментного состояния кожа плотно обтянула кости гладко выбритых черепов.
Подобрав юбки, Врасопряха склонилась над одним из убитых. Вздрогнула.
– Знаешь его? – тихо спросил Всеволод, тоже склоняясь к мертвецу.
– Нет. Но знаю, кем он был.
Волховуша указала пальцем на скальп трупа. Туда, где на коже темным пятном проступала татуировка – шестилучевой изломанный крест, вписанный в окружность. Располагался рисунок почти на самой макушке. Его-то и заметно было лишь потому, что смятый и покореженный шлем воина валялся рядом с непокрытой головой.
– Это чароврат, символ-оберег, предохраняющий носителя от сглаза и наведенья черного заклятья, – пояснила Врасопряха. – Я знаю лишь одних людей, которым бьют такие. Это хороборы. Орден храмовников, подчиняющихся непосредственно Внутреннему кругу Хоровода. Обычно их используют в делах, в которых сил и умения простых наемников может оказаться недостаточно. А еще к их услугам прибегают в неблаговидных, скрытных для народного глаза деяниях.
– Все-таки Виктор оказался прав. Здесь был кто-то из ваших.
– Да, – неохотно признала кудесница, – но меня смущает другое. Их тела почти совсем не разложились. Вместо этого они просто… высохли, будто пролежали год не на болоте, а в пустыне. Однако никаких ожогов я не вижу. К тому же, судя по следам и характеру ран, их словно что-то ударило, подняло в воздух и бросило… оттуда.
Всеволод посмотрел в указанном колдуньей направлении, но за плотной стеной испарений ничего не смог разглядеть.
– Надеть щиты, оружие наизготовку, – негромко, дабы не будить лихо, скомандовал он своим людям. Впрочем, последнее указание оказалось явно лишним: гриди взялись за мечи и копья, как только спустились в кратер. Никому не хотелось быть застигнутым врасплох в этом странном месте.
Осторожно, охотящейся кошкой, отряд пошел в сторону, откуда «прилетели» мертвецы. Держаться люди старались одной сплоченной группой. Даже Ксыр стремился не отстать от них, тяжело вышагивая рядом с воинами. За спиной у великана поскрипывал лямками короб ворожеи. Ратные шли, и постепенно дымчатая мгла сгустилась перед ними в расплывчатый, неясный силуэт. Чем ближе подходил к нему отряд, тем более отчетливые очертания он принимал. Вскоре стало понятно, что покоится в центре кратера. Вот только ясности это знание совсем не принесло.
Зарывшись нижней гранью в землю, на дне воронки покоился ящик. Немного превосходя размерами сорокаведерную бочку, он имел правильную форму отесанного куба. Нежно-бежевого, почти белого цвета, он совершенно неуместно смотрелся здесь, посреди болота.
Пока воины таращили глаза на диковинку, Врасопряха деловито принялась обследовать находку. Всеволод, дабы не ударить в грязь лицом, присоединился к ворожее. Обходя невидаль, окольничий приметил, что, несмотря на явно рукотворное происхождение, куб не имел сколь-нибудь видимых пазов, швов или клепок. Походило, что он цельный, не считая верхней грани.
Сторона, повернутая под наклоном к небу, была варварски разбита молотами и кирками. Инструменты валялись здесь же, прямо на едва прикрытой паводью земле. Темный зев дыры, проделанной хороборами Хоровода, щерился острыми обломками. Воевода с опаской дотронулся до поверхности диковинки, имевшей цвет слоновой кости. На ощупь та казалась необычайно твердой и слегка шершавой, словно яичная скорлупа. Всеволод убрал руку и с удивлением заметил, как на «скорлупе» медленно исчезает отливающий перламутром отпечаток его ладони. Врасопряха в отношении опытов с облапыванием неизвестных артефактов оказалась более осмотрительной. Не проявляя желания прикоснуться к необычной вещи, она, привстав на цыпочки, заглядывала внутрь дыры.
– Похоже, отсюда что-то забрали. Тебе так не кажется?
Всеволод, подавшись вперед, тоже заглянул в пролом. Внутри ящик имел красновато-волокнистую структуру, очень похожую на живые мышцы. Среди раздробленных осколков и порванных мускулов зияла брешь размером с крупную овцу. Или сундук. Или тюк конопляной пакли. Или задницу царя Гороха. Или еще множества разных вещей, которые могли здесь поместиться. Гадать было бесполезно.
– Должно быть, бедолаги, которых мы нашли, попытались вскрыть его, и он взорвался прямо им в лицо. Энергия, которая при этом высвободилась, измочалила и иссушила их тела, – принялась рассуждать вслух Врасопряха. – Однако непонятно, почему остальные не забрали их с собой? Почему проявили такое небрежение и бросили павших?
– Может, шибко торопились?
– Может быть… А может, их что-то спугнуло.
– Как бы то ни было, то, что лежало в этом… хм… коробе, они унесли с собой.
– Да, унесли. И судя по рассказам местных, именно это вызвало появление Скверны. – Ведьма посмотрела на Всеволода и добавила: – Тебя это, похоже, не очень-то и волнует.
– Я пришел сюда за Петром, а не за тем, чтобы выяснять, откуда взялась Скверна. Сейчас с ней все равно ничего нельзя поделать: у нас просто нет на это сил.
Врасопряха с сочувствием прикоснулась к плечу воина.
– Ты ведь понимаешь, молодой княжич, скорее всего, уже…
– Знаю, – оборвал ее на полуслове Всеволод, избегая участливого взгляда колдуньи, который только усугублял чувство собственного бессилия. – Знаю, – с болью повторил окольничий, – но Петр вырос у меня на глазах, и я не могу его просто так оставить. Просто не могу…
Кудесница кивнула.
– Хорошо, тогда продолжим поиски. Что-то мне подсказывает, он недалеко.
Отряд снова двинулся вперед, прокладывая дорогу по ровному, как тарелка, дну воронки.
Не успев отойти и нескольких шестов [101] от куба, кметы напоролись на разоренный лагерь Хоровода. Из тумана один за другим вынырнули признаки присутствия людей. Сгнившие, опавшие наземь палатки. Покосившийся шалаш из копий. Пухлый закопченный котелок, висящий на треноге над залитым водой костром. По всей видимости, колдуны и их сопровождение разбили здесь свое становище до того, как выбоину от метеора затопило. Теперь же выдавленная из недр вода мерно перекатывала по дну оставшийся от людей мусор: мелкие безделушки, тряпки и потерянные вещи. А еще она с тихим жалобным плеском облизывала разбросанные по лагерю тела. Никто из марьгородцев не проронил ни слова при виде новых трупов. Покойники никого уже не удивляли.
Среди мертвецов оказалось несколько закованных в броню воинов-хороборов, волхв в истлевших белых одеяниях, изукрашенных золотым шитьем, и женщина-ведьма. И если кудесник, вне всяких сомнений, являлся вежливцом, то волшебница, судя по остаткам платья, украшениям и кривому посоху-литиусу, зажатому в костях руки, принадлежала к чарану [102] мольфар. Довольно странно. Редко когда вежливцы Сварога и служители Мораны мирно уживались вместе.
Как бы то ни было, ни ведьме, ни ее спутникам чары не помогли. Все найденные в лагере тела носили следы в виде рваных ран, укусов и сломанных костей. При этом нужно было воздать должное хороводцам: все они умерли с оружием в руках, сражаясь с неведомым врагом до последнего.
Обходя стан и исследуя останки своих побратимов, Врасопряха сокрушенно качала головой. Воевода тенью следовал за ней.
– Тяжелые доспехи с охранными заклятиями, татуировки-обереги, ведьмы и волхвы в компании… Похоже, они знали, за чем шли, и подготовились к тому, что их ждет, – высказал предположение окольничий.
– Судя по тому, что все они мертвы, этого оказалось недостаточно.
– У тебя есть хоть малейший намек на то, что здесь произошло?
Врасопряха немного помолчала, прикусив нижнюю губу, потом призналась:
– Нет. Могу лишь предположить: их убило то, что было скрыто в странном ковчеге, упавшем с неба. Хотя, может быть, и нет, и все это мои домыслы. Теперь об этом уж не прознать…
– Со слов Харитона, не все из пришлых сгинули в болоте. Кто-то уцелел, они-то и должны обо всем ведать.
– Если верить этому лжецу, так и есть.
– Эх! Я бы годовое жалованье отдал, лишь бы «побеседовать» с выжившими с глазу на глаз. Выведать, для чего они сюда явились, что украли…
– Из твоих уст это звучит почти угрозой.
– Так оно и есть. Слишком уж многие люди живота лишились после визита хороводных в здешние места.
– Твои чувства вполне понятны, однако…
Что хотела ответить Врасопряха на резкое замечание воеводы, так и осталось тайной, поскольку кудесницу прервал негромкий звук. Глухой и низкий, он ударил по ушам марьгородцев протяжной нотой.
Уставившись в белесую муть, окружавшую разоренное становище, Ксыр рычал. Он, словно волкодав, почувствовавший близость зверя, весь напрягся, вздыбил на загривке шерсть. Звук, который исторгал из себя Одержимый, человеческое горло издать было просто не способно.