Но Катя покачала головой:
— Мы не потому.
— А почему?
— Просто… ну… я не знаю… — Катя задумалась; для нее этот обычай разумелся сам собой, его не приходилось никому разъяснять. — Просто хочется в свой день рождения делать приятное всем…
А Гешку уже одолевали новые вопросы. Вот, к примеру, почему говорящий шкаф так странно назвал Катю: старшей по планете Земля?
— Это что, племяшка, игра у вас с ППУПом такая?
— Нет, не игра. На этой неделе я в самом деле старшая по Земле.
Ребята переглянулись.
— Но ведь ты еще совсем пацанка! — воскликнул Гешка и объяснил, видя, что она его не поняла: — Ну, не взрослая, маленькая еще.
— Правильно, — подтвердила Катя. — Одну неделю в квартал планетой управляют дети. В это время отключается для ремонта и профилактики Главный Электронный Мозг Земли. Взрослые отдыхают. Ну, а со всеми нашими детскими делами вполне справляется ППУП.
Дети управляют планетой! Ах, как жаль, что до этого додумались только в будущем! Правда, Гешка читал такую книжку — «Король Матиуш», там тоже страной правили дети. Но, во-первых, это сказка, а во-вторых, в книжке все плохо кончилось. А здесь…
— Значит, что дети хотят, то и делают? — Он был в полном восторге.
— Что нужно делать, то и делают, — ответила Катя.
Ленька спросил очень вежливо:
— Скажи, пожалуйста, девочка, а как все узнают, что ты старшая по Земле?
— Я говорю.
— И все? — он не поверил.
— А что еще?
Вмешался Гешка; этой его племяннице нужно все разжевать да в рот положить, как младенцу:
— Ну, погоны там, значок, или фуражка. Красная, как у дежурного по станции. Или зеленая. Или еще какая.
— Нет у нас никаких фуражек. Просто я говорю — и все.
Но Гешка лишь ухмылялся недоверчиво. Что-то тут не так! Можно, конечно, поверить человеку и на слово. Но не в таких же важных вещах! Вот возьмет, к примеру, Гешка и заявит, что он самый главный начальник — нет, не на всей Земле, пусть в одном их городе. Кто ему поверит, хоть он будет клясться чем угодно с утра до ночи!
Катя никак не хотела его понять:
— Но ведь ты не старший. Как же ты скажешь?
«Хитрит! — твердо решил Гешка. — Наверное, у них слово какое-нибудь тайное есть. Все равно я у нее выпытаю».
Но сколько Гешка ни бился, ничего не получалось. То ли Катя так умело притворялась, то ли никакого тайного слова не существовало.
Зато ребята узнали другое, может быть, еще более существенное.
Как вы думаете, что делают взрослые в те недели, когда планетой управляют дети?
Отсыпаются?
Гуляют целыми днями?
Бездельничают?
Ни за что не отгадаете!
Взрослых посылают в школы, в детские сады, на площадки для малышей, в кружки при Дворцах пионеров — кому что пропишут врачи.
— Врачи? — поразились ребята. — Зачем?
А вот зачем, пояснила Катя: для восстановления детской непосредственности, жизнерадостности, интереса ко всему на свете.
Кто стал слишком часто хмуриться, идет на неделю в детский сад. Куклы, мишки, зайки, заводные игрушки, коллективные игры, вроде салочек или палочки-выручалочки, под руководством воспитателей из числа наиболее успевающих детей быстро возвращают взрослым живость и веселье.
У кого работа сидячая, того посылают для разминки в детскую спортивную школу.
Даже в недельные ясли некоторых помещают — у кого нет дома маленьких детей.
Гешке понравилось:
— Здо́рово! Вот бы нашу математичку в детский сад!
— А тебя воспитателем! — развеселился Ленька; он окончательно убедился, что здесь, в будущем, в отличие от прошлого, нет совершенно ничего опасного или страшного. — Научили бы ее в классики играть.
— Зачем в классики? Я бы с ней в битки сразился.
Катя заинтересовалась:
— Что это за игра такая?
— Не знаешь? — обрадовался Гешка. Сейчас он ее обыграет! — А ну, ставь быстренько свои гроши на кон!
— Гроши? — она недоуменно приподняла бровь. — Что такое гроши?
И этого не знает?! Ну племяшка!..
Заговорил Борик. Он все время прислушивался к разговору, но сам не вмешивался. А теперь телевизионные усики на голове у него зашевелились, и он произнес, обращаясь к Кате:
— К — нам… прибыл… радиолет.
— Это новый старший по планете. Я сдаю полномочия. Пойдем, Борик!
— Мы с тобой! — тотчас же сказал Гешка; уж очень не терпелось ему взглянуть на радиолет.
— Нет! — Ленька удержал его. — Иди, иди! — сделал знак Кате. — Мы тебя здесь обождем…
Снова возник и исчез проход в воздушной стене. Ребята остались одни.
— Ну что тебе? Тоже время нашел! — накинулся Гешка на друга. — Радиолет из-за тебя не увижу!
— Успеется. Есть вещи поважнее.
Ленька явно что-то придумал.
— У нее сегодня последний день. — Он многозначительно поднял палец. — Последний!
Что он надумал? Гешка никак не мог уловить.
— А какая разница: последний — не последний?
— Как какая? Надо и о себе подумать! — И крикнул, обращаясь без всякой почтительности к не подававшему признаков жизни шкафу. — Эй ты, пуп Земли!
Теперь Ленька его нисколько не боялся.
Зажегся зеленый огонек:
— Слушаю, старший.
— Забронируй там на мое имя штук сто эскимо. Фамилия Мохов, звать Леня.
ППУП ничего не ответил. Лишь вместо зеленого огонька на нем вспыхнул красный.
— Зачем тебе столько? — удивился Гешка.
— Как зачем? Разберут все на подарки — останешься вот с таким носом… Слышал, пуп? — снова повернулся он к шкафу, тревожно мигавшему красным огоньком. — С тебя потом спрошу.
Гешка крикнул торопливо:
— И мне тоже, пуп! Двести штук.
— Ах так! — Ленька не мог этого перенести. — Тогда мне тысячу! Нет, ПЯТЬ ТЫСЯЧ!
Гешка оттеснил его от ППУПа.
— А мне ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ! ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ — во!
И отлетел в сторону — так сильно толкнул его обозленный Ленька.
— А мне… а мне…
1000000000000…
5000000000000000000000000000000…
В голове у Леньки извилистыми лентами пробегали цифры с длиннющими хвостами из нолей, но он не знал, как их называть. Биллион? Триллион? А если еще больше?
ППУП повел себя в высшей степени странно, Красные сигнализаторы на его голове накалились так, словно готовились вспыхнуть. Затем раздался громкий щелчок, похожий на выстрел из пугача, и все потухло.
— Пуп! Пуп! — взывал Гешка.
Тщетно. ППУП стоял замолкший, неживой.
Ребята сконфуженно переглянулись.
— Мы… мы же шутили, — пролепетал Ленька.
— Ну да. Пошутили! — сразу же ухватился Гешка за эту успокоительную мысль. — Ну и пуп — шуток не понимает!
Вбежала встревоженная Катя, Следом Борик, не отстававший от нее ни на шаг.
— Что случилось, мальчики? Почему сигнал тревоги? — Она подошла к ППУПу, потрогала рычажки. — Вы у него что-нибудь просили?
Гешка сказал неопределенно:
— Да так, мелочь… Мороженое… По одной порции.
— Тогда понятно. Самовыключение, — Катя нажала какие-то кнопки.
Значит, не сломался, только выключился. Беда небольшая.
— Почему это он?
— ППУП нельзя использовать в личных целях, — пояснила Катя. — Ничего нельзя просить для себя.
Гешка кивнул:
— Ясно!.. А для других?
— Для других — сколько угодно… Мальчики, встаньте, пожалуйста, в сторонку. Сейчас ППУП перенесут в радиолет.
«Для других сколько угодно»… Ленька комбинировал. Толкнул незаметно Гешку. Шепнул:
— Есть план. Следующий раз закажешь для меня.
— Ага! Умный!
— А я для тебя, — поторопился объяснить Ленька. — Для других ведь можно… Ой, смотри, смотри!
В комнате раздалось ровное гудение, и ППУП стал таять на глазах, делаясь все прозрачнее.
— Что это с ним? — поразился Гешка.
— Лучевая транспортировка. Борик, объясни, — попросила Катя.
Словоохотливый робот сразу заговорил:
— Новый… экспериментальный… способ… переноски… громоздких… неодушевленных… предметов… Предназначенная… к… переноске… вещь… раскладывается… на… атомы… Они… переносятся… лучом… Снова… собираются… на… новом… месте… Пока… еще… действует… лишь… на… небольших… расстояниях…
За время объяснения ППУП исчез совсем, как будто его здесь никогда и не было.
Мама! Папа!.. И бывшая Катька!
Катя показала Гешке и Леньке всю квартиру. Много здесь было разных чудес. Но больше всего ребятам понравилась мебель, бесшумно выезжавшая по первому требованию прямо из стенки — она хранилась там в сложенном виде.
Случались, правда, и загвоздки. Сколько Гешка ни кричал: «Стол! Стол! Ну, выезжай! Что ты там застрял!» — стол не появлялся.
А вот стоило попросить Кате, причем без всякого крика, ровным голосом, как стенка тотчас же раздалась, пропуская стол.
Гешка повторил те же слова, что и Катя, даже не очень кричал. Опять ничего!
— Ты забываешь сказать «пожалуйста»! — улыбнулась девочка.
И точно! Как только он добавил «пожалуйста», диван, к которому он до сих пор взывал безуспешно, послушно выехал из стены.
Гешка брякнулся на мягкое сиденье.
— Какая тут у вас мебель обидчивая…
Вечером из детской спортивной школы пришла Гешкина мама, а сразу вслед за ней и папа — с площадки для малышей.
Когда Борик известил об их приходе, у Гешки екнуло сердце. Узнает ли он маму и папу? Они ведь совсем уже старенькие — сколько лет прошло! И как еще примут его? Ведь он без их разрешения отправился в это путешествие. Для него с тех пор и часу не прошло, а для мамы с папой десятки лет. Переживали, наверное, особенно сначала, а потом позабыли. Вон у них теперь даже внучка чуть помоложе Гешки.
Но как только мама вошла в комнату, он сразу же с криком бросился ей на шею. Она — и папа тоже — нисколько не изменилась; ничего удивительного, в будущем ученые, конечно, придумали таблетки против старости.
— Гешенька! Сыночек!
Разумеется, не обошлось без слез. Когда мамы встречают ребят из пионерского лагеря, и то у них глаза на мокром месте. А тут — целая вечность.