— Ты думаешь, я не задавалась такими же вопросами?
— Как я мог о таком подумать⁈ — изгалялся я. — Чтобы моя жена да не держала свои ручки на пульсе всего, что касается семьи⁈
— Позубоскаль мне еще! — предупредила супруга.
— Ну, ладно! Выкладывай!
— Они счастливы! — Тома расплылась в широкой улыбке. — Микри призналась.
— Объяснила?
— Все просто. У неё есть все, о чем мечтает любая женщина: муж, дом, работа, ребенок. Еще призналась, что только здесь Миша чувствует себя абсолютно счастливым. Он бы не смог так продвинуться ни в Одессе, ни в Крыму. А здесь он бегает с утра до вечера, как заведенный, совсем не устает и всегда улыбается. Он делает дело! И делает его так хорошо, что с ним уже раскланиваются все видные люди Тифлиса, ищут с ним дружбу. Все, что его волновало и не давало полностью насладиться своим положением — бездетность Микри и её страдания по этому поводу. Но и это уже позади.
Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться, узнав про желание сильных мира сего завести знакомство с Мишей. Вот откуда, может быть, пошла столь характерная для всей страны, а в особенности для наших закавказских краев «мода» на нужных людей. Директор гостиницы, товаровед, начальник склада, мясник — список можно расписать на пару страниц — люди важные! Иметь такой блат — полезно.
— Что? — Тамара — от этой заразы разве что скроешь? — конечно, уловила мое желание рассмеяться.
— Насколько я знаю Веронику, могу предположить, что в доме теперь она — полновластная хозяйка? — вывернулся.
— Откуда ты можешь это знать? — жена-лиса нарывалась на комплимент.
— Оттуда, что вы с ней одного поля ягодки! — я не стал кочевряжиться.
— Да, так и есть! — Тома рассмеялась. — Миша и Микри по струнке ходят. Сам все увидишь!
Не только увидел, но сразу и почувствовал, как только мы вошли в дом. Ника, опередив всех, подбежала ко мне. Я подхватил её на руки, думая обнять и расцеловать. Но был остановлен её суровым и недовольным взглядом, а затем довольно чувствительным тумаком по плечу.
— Почему так долго тебя не было? — заявила мини-Тамара.
Сам не понял, как тут же начал оправдываться.
— Ну, ладно! — Ника смилостивилась, наконец, обняла меня и чмокнула. — Пойдем, покажу дом!
Взяла меня за руку и провела по всему дому. Прежде, конечно, завела в свою комнату. Я подумал, что даже для ребенка из XXI века такая большая и так изящно обставленная комната была бы мечтой! А когда увидел комнату Миши и Микри, все стало понятно. Её пока спартанская обстановка, говорила о том, что новоявленные родители о себе и не думают особо и поступают по знаменитому советскому правилу: все лучшее — детям!
— Тебе нравится? — решил похулиганить и спросил на греческом.
— Да! — без раздумий отвечала Вероника на нем же. — Здесь хорошо!
Тут бросила на меня лукавый взгляд. О! Я знал такой взгляд. Сколько раз женушка так на меня вскидывала свои глаза, перед тем как в очередной раз беззлобно обмокнуть и поставить на место. После этого Вероника завернула фразу на французском, из которой я, конечно, ни черта не понял. Но она своего добилась. Как добивалась и Тамара: я опешил, раскрыл рот в изумлении!
— Ты уже и на французском балакать можешь⁈
— Тамара учит. Сказала, что скоро наймет мне учителя.
— Значит, из тебя делают совершенную мадмуазель? — я улыбнулся.
— Да! — с гордостью заявила маленькая бестия. — Пойдем за стол!
«Надеюсь, что Бахадур стоит в стороне от воспитания. Хотя в этом есть что-то красивое: великосветская девица, метающая ножи, как заправский разбойник, в перерывах между светскими разговорами и мазуркой!»
… В который раз я убедился, что все-таки никакие разухабистые пьянки и вечеринки не сравнятся с тихими семейными посиделками, когда любовь и нежность заполняет все вокруг, накрывает тебя теплым одеялом, из-под которого совсем не хочется выползать куда-либо. Когда улыбка все время на лицах дорогих тебе людей. Когда все говорят и все слушают. Когда все точно знают, что воспоминание об этом вечере — на всю жизнь. И это такое воспоминание, которое всегда будет тебя греть, от которого на лице у тебя сама собой родится легкая улыбка и будет долго блуждать, потому что ты уже не только вспоминаешь этот вечер, но и, практически, все детали этих посиделок, все разговоры и лица любимых людей.
Наша идиллия была нарушена ближе к полуночи. Раздался стук в дверь. Мы удивились, ведь, никого не ждали. Миша пошел к двери, открыл её. У порога стоял Боцман, один из «побегушек», но, который, как я понял, уже достаточно продвинулся по служебной лестнице и, несмотря на свои 15 лет, уже превращался в ближайшего помощника Миши. Тот выслушал его, обернулся к нам.
— Боцман говорит, что в гостинице вас ждут двое мужчин. Сказали, что ваши братья, Тамара Георгиевна!
Мы потребовали, чтобы Микри и Миша ни о чем не беспокоились, ложились спать. Пошли в гостиницу втроем в сопровождении Боцмана.
— Ты не волнуешься? — я удивился спокойствию своей царицы.
— А чего мне волноваться? — хмыкнула Тамара.
— Ну, мало ли…
— Не думаю, что приехали скандалить, — рассуждала жена. — Но и не верю, что покаяться, что исправились совсем.
— Почему нет?
— Знаю их. Не смирятся с тем позором, как они считают. Но мне сейчас худой мир важнее. Мне Манана нужна! — заявил великий полководец в юбке.
Я бросил взгляд на Бахадура. Опять еле сдержал распиравший меня смех.
«Что, алжирец? Идешь себе довольный, синими глазками посверкиваешь, а не знаешь того, что участь твоя решена! Что скоро поведешь под венец законную жену! Что скоро придет конец твоим кобелиным походам! Хана котенку! Уж я-то в этом уверен! Если Тамара что замыслила, значит, так и будет! Не отвертишься!»
…Как и предположила женушка встреча скорее напомнила дипломатический раут, а не долгожданное воссоединение семьи. Бурной радости ни мы, ни они не выразили. Не обнимались, не целовались. Боцман выдал нам ключи от пока пустовавшего номера, бывшего сначала нашим, а потом — Микри и Миши. Там и уселись. И ладно мы с Тамарой. Бахадур, сидя чуть позади, сверлил их таким взглядом, что, даже если у них и были намерения облобызать нас, то тут же и пропали.
Моя грузинка тут же все вывалила. Сказала, что благодарна за то, что они приехали. Но добавила тут же, что понимает, что ни Ваня, ни Малхаз не могут до конца отдаться чувству всепрощения и всепонимания. Мы от них этого и не требуем. Нам достаточно, чтобы в семье был мир. А уж то, что он пока худой — не страшно. Мы надеемся, заключила Тамара, что со временем все обиды забудутся и наше воссоединение станет всеобъемлющим.
Братья после речи женушки вздохнули. Было понятно, что они не в своей тарелке. Тамара верно уловила суть: они не были готовы вот так сразу раскрыть объятия. И их мучила необходимость демонстрировать любовь и счастье. Сфальшивили бы неизбежно. А так Тома дала им возможность не поступиться своим мужским достоинством. Вздохнув, они поблагодарили Тамару за понимание. И также выразили надежду, что со временем все уляжется.
— Хорошо! — Тамара улыбнулась. — Эта комната ваша. Если хотите поесть, вам принесут еду.
— Нет, нет! — сказал Ваня. — Устали с дороги.
— Может у вас есть какие-нибудь просьбы, желания? — спросил я, вспомнив о своей роли мужчины-хозяина.
Ваня и Малхаз переглянулись. Ваня прежде кашлянул.
— Мы хотели узнать, возможно ли нам вернуться в Тифлис? Вы же наверняка знаете, к кому нужно обратиться, чтобы…
— Не волнуйтесь, — я поднял руку, прерывая Ваню — Я все узнаю и со всеми нужными людьми поговорю. Завтра же сделаю. Потом сообщу вам. Только мне нужны ваши паспорта.
— Спасибо! — Ваня кивнул, передавая паспорта. — Но это, наверное, нельзя так просто сделать?
И опять я про себя рассмеялся. Только думал про блат, а тут еще подкинули для размышлений обычную историю наших краев о необходимости сунуть взятку, отблагодарить.
— Наверное, нужны деньги? — продолжал лепетать Ваня. — Мы можем барана привезти…
Я его успокоил. Сказал, что ничего не понадобится. В крайнем случае, барана мы и здесь сможем «разыскать», и не стоит его возить из таких далей! Ваня обрадовался.
— Мы не хотели сейчас надолго здесь задерживаться. Может, и у вас есть просьбы? — решил спросить, дабы не оставаться в долгу.
— Да! — тут же вступила Тамара, воспользовавшись случаем.
— Я слушаю, сестра!
— В независимости от завтрашних новостей, которые принесет мой муж, я бы очень просила вас прислать мне Манану. Я очень по ней скучаю. Прямо, как без рук.
— Договорились! — кивнул Ваня.
— Тогда — спокойной ночи! — улыбнулась жена, вставая.
Встреча «на высшем уровне» закончилась.
С утра Тома, как обычно, пинками, вытолкала меня из теплой постельки и из-под своего бочка, чтобы я начал свой забег по инстанциям с тем, чтобы узнать про перспективы братьев на возвращение в столицу. Помчался!
В жандармском управлении на мой вопрос о возможности возвращения братьев сначала удивились, потом хохотнули.
— Да о них уже и думать забыли. Могли и сами прийти, — сказал высокий начальник, ставя необходимое разрешение в паспорта братьев. — Тоже мне — карбонарии! — все-таки не удержался при этом.
Получив заветную отметку, Ваня и Малхаз тут же отбыли. Сказали, что закруглят все дела в Вани, на что им может потребоваться месяц-два, и вернутся.
— Ладно! Достаточно про братьев! — Тамара улыбнулась. — Давай, думать, как твой день рождения будем справлять!
— Давай, как вчера! — попросил я. — Тихо, по-семейному. Лучше ничего не может быть!
— Да, согласна! Так и сделаем!
… С нами не были согласны Илико Орбелиани и братья Гуриели. В тот же день они с шумом завалились в дом и сообщили Тамаре, что забирают меня с собой в имение Александра. Что там в тесном мужском кругу справят мой день рождения. Возражения слушать не стали. Тамара смирилась, а может и сама все подстроила. Подумала (решила), что, в общем, мне будет полезно глубже корнями входить в местную жизнь. Корни при этом хорошо пускать как и вглубь, так и в ширину, охватывая все больше и больше территории.