– Скоро двое суток, как я караулю ваш приход. А теперь следуйте за мной.
Ни слова не говоря, мы двинулись за верным махратом, осторожно обходя стойки, поддерживающие своды тоннеля, а затем вступили в проход, проделанный самой природой в скальных породах. Проход петлял, то сужаясь до еле проходимых размеров, то расширяясь до образования ниш, а когда он закончился, мы оказались и вовсе в пещере хорошо освещённой огнями свечей. Пол в ней был застлан шкурами, кое-где стояли какие-то деревянные сундуки, а посередине был установлен грубо сколоченный из досок стол со скамьями по периметру,
За столом сидели мои старые друзья, но без ожидаемого мною радостного оживления на лицах. Даже Жан не бросился ко мне навстречу, а строго спросил нашего проводника:
– Кого ты привёл, Хаем?
– Тех, кто подал условный сигнал, – невозмутимо ответил махрат.
И тут я понял, в чём дело. Отбросив посох с сумой, отдирая косички чуть ли не с собственными волосами, поминая дьявола и преисподнюю, я готов был уже скинуть набедренную повязку, чтобы продемонстрировать в качестве бесспорного доказательства чистоты белой расы своё неокрашенное путо, но вовремя услышал радостный вопль француза:
– Да это же наш Дик! Дик Блуд, да ещё и живой! – и он бросился ко мне на грудь со счастливой слезой в ясных очах.
– Жан, – вскричал и я, прижимая его к себе, – тебя ещё не повесили? Какая радость для меня и всей Франции!
Мы крепко обнялись и, стуча друг друга по спинам, уже не сдерживали слёз и бессвязных выкриков ликования.
– Перси, твой господь и тебя оставил среди нас? – отлепившись от француза, повернулся я к подошедшему священнику.
– Сын мой, благодаренье богу ты жив. А я уже отпел тебя, – молвил он, крестя и подсовывая мне под нос руку для поцелуя, которую я всё же успел перехватить у рта и пожать в неудобном положении.
– Брат Дада, вот мы и опять вместе, – я наклонил голову, приветствуя вставшего из-за стола Вождя.
– Батенька, да вы вылитый негроид, – не удержался он от оскорбления. – Даже весьма и весьма. – И тут же засыпал вопросами: – Как там на воле? Бродят ли массы? Что пишут из дому? Какова обстановка на окраинах?
Но я не стал напрасно отвлекаться, а сразу перешёл к делу:
– Друзья, что-то я не вижу Эбаната Датто. Может, вышел по нужде? – я ещё питал надежду, что шпион не успел сбежать.
Тут же лица моих друзей угасли, а Жан печально произнёс:
– У нас большое горе, Дик. Завалило выход из подземелья.
– Какой выход? Как завалило? – не понял я, почувствовав недоброе.
– Видите ли, любезнейший, – пустился в объяснения уже Вождь, – эта крепость покоится на отрогах Гималаев. Когда-то на этом месте были отвесные горы, но время безжалостно сравняло их с землёй, затаив в её глубинах естественные пещеры и переходы. Так что под Гоудвар-Сикри, как вы, может быть, заметили, существует обширная сеть подземных ходов и укрытий. Древний род Куавер-султана на протяжении веков обустраивал эти подземелья, где-то расширяя, где-то заваливая, а где-то и прокладывая новые ходы. Вот и из этой пещеры вёл единственный выход на волю в труднодоступное ущелье за пределами крепости, причём последний его участок был вырыт под землёй вручную, и его протяжённость составляла более четверти мили. Чтобы он не обрушился до времени, его своды опирались на стойки. Кстати, убрав их, можно было самостоятельно завалить проход, что неоднократно и проделывалось предками султана во избежание его использования противником. По прошествии времени ход восстанавливался или прокапывался новый. Таким простым образом правители избегали нежелательного контакта с неприятелем.
– Выходит, осаждённые ныне, предпочли смерть, нежели позорное бегство? – перебил я Вождя, восхитившись мужеством туземцев, вспомнив их растерзанные тела у стен крепости.
– Не всё так просто, – нахмурил тот чело, собрав, где только можно, морщины. – О существовании подземного хода знали только я и султан, а после безвременной кончины Куавера было бы безнравственным разглашать чужие родовые тайны, тем более, что меня об этом никто не просил.
– А где же султан укрыл свои сокровища? – начал выходить я из себя, так как в пещере золотом и не пахло.
– Всё ценное мы успели укрыть как раз в этом тайнике ещё до штурма, сроки которого вы указали весьма и весьма приблизительно. Поэтому и времени на переговоры с англичанами у меня не было, а смерть султана буквально обезглавила осаждённых и им в ходе неуправляемой баталии было не до передела собственности и поисков путей отхода. Таким образом, вашему покорному слуге не оставалось ничего другого, как позаботиться о народном достоянии, став его неподкупным хранителем. Ведь даже та горстка приближённых, что доставила сокровища в это подземелье, заблудилась в земных недрах, – и Вождь горестно вздохнул, напустив обычного словесного тумана.
– Вы хотите сказать, что золото в этих сундуках?– позеленел, наверное, я, по-идиотски вперившись в пустую тару, кое-где обвитую для удобства переноски верёвками.
– Блуд, – просто ответил Вождь. – Пока вы служили англичанам, мы все сокровища успели перенести из пещеры в ущелье. И вот только что, закончив этот титанический труд, вернулись за провизией и за моими рукописями, а следом за нами и произошёл обвал подземного хода на волю. Кстати, он погрёб, шедшего последним беднягу Эбаната Датто.
– И вы всё успели вынести в ущелье? – вскричал я, с ужасом догадываясь о свершившимся финансовом крахе.
– Нет, рукописи здесь, – радостно возвестил Вождь.
– Да при чём тут ваши бредни, если золото пропало? – вновь вскипел я.
– Прошу без личных выпадов, сударь, – ощетинился всей оставшейся растительностью Вождь. – Народное добро в надёжном месте.
– Горе нам, – непочтительно перебил Рама-Сита Пандита. – Это Эбанат устроил обвал, и очень скоро к нам нагрянут англичане.
Воцарилось принуждённое молчание, в котором лишь только я понял туземца. Мы вновь оказывались в безжалостных руках англичан, а я опять в капкане, хотя и не в одиночку.
– Не может быть, – бросился Вождь в защиту угнетённого, – только недавно раздавленный представитель низшей касты поклялся мне в вечной верности, вникнув в суть моих либеральных идей. Этот храбрый паренёк первым вызвался обследовать выход из нашего пристанища и проявил большую сноровку при переносе драгоценностей и золота. Да будь Датто предателем, он покинул бы нас ещё при разведке злосчастного подземного хода!
– Эбанат сделал лучше, он не только отрезал нам путь к выходу, но и лишил сокровищ султана, – горько подытожил я и поведал о шпионской деятельности Датто.
Наступило теперь уже общее тягостное молчание. Только сейчас мои друзья начали понимать весь ужас нашего положения.
– Это ещё надо доказать, милейший, – заерепенился с чего-то Вождь. – Этот выходец из простого, как глиняный горшок, народа не способен на гнусность. Время всё расставит по своим стойлам и воздаст сторицей. А посему я удаляюсь для написания собственных заметок постороннего и иных тезисов, – и он гордо проследовал к шкурам, сваленным в углу пещеры.
– Нужно что-то делать, – взял я в свои руки инициативу. – Время не терпит.
И действительно, оно не терпело, как дама на сносях. Не успел я принять правильного практического решения, а со стороны входа уже послышались шум и глухие удары. Эбанат привёл-таки непрошенных гостей. И спасенья от них не было.
– Махрат! – вдруг громыхнул командой, обычно вязкий и въедливый, голос Вождя. – Беги к входу и выбей несколько опор. Там такая же система защиты, как и на выходе, – уже нам разъяснил он, продолжая пылать взором и внутренне кипеть. – Мы тоже устроим завал и преградим путь англичанам. Ещё посмотрим кто кого!
Мы не успели толком прийти в себя, как со стороны входа послышался шум обвала. Хаем успел отодвинуть пленение и позор, заменив их участью заживо погребённых.
– Я едва успел, солдаты уже ворвались в проход, – оповестил нас вернувшийся с задания Ран Мохаем Рай.
– Ну, вот и славненько, мы спасены, – заликовал Вождь. – Вопрос о предательстве Эбаната остаётся открытым, зато мы надёжно закупорены со всех сторон. Англичанам нас откапывать суток трое, поэтому я немедленно призываю вас встать на трудовую вахту, – Вождь на глазах наливался созидательной энергией. – Собственноручно проложим дорогу к свободе и свету!
– Ясно, как божий день, что Датто вражеский лазутчик и выдал наше убежище, поэтому англичане начнут раскопки с обеих сторон, – резонно возразил Жан. – И в какую бы сторону мы не копали, непременно дороемся до землекопов капитана Делузи.
– Совершенно справедливо изволили заметить, – вновь обрадовался Вождь. – Но мы пойдём другим путём, что я не раз и проделывал. Мы будем пробиваться прямо на поверхность возле завала на выходе из подземелья. Там кончаются, по всей видимости, скальные породы, да и само место наших будущих работ явно находится за пределами крепостных стен, если судить по протяжённости этого подземного хода.
Долго раздумывать и жарко спорить в нашем безвыходном положении времени не было. И хотя практика и здравый смысл не допускали возможности устройство выхода из подземелья в непредусмотренном месте, мы согласились с планом Вождя. Тем более, что истинному Учителю и из-под земли виднее, как гласит старая поговорка неприкасаемых.
– Неужели нет запасного выхода? – встрял с глупостью в серьёзный разговор Перси.
– Это у вас запасные выходы в покаянии, а здесь суровая действительность, данная нам в ощущениях, – отрезал Вождь. – Но справедливости ради скажу, султан единожды оговорился об архитайном выходе из родовых подземелий, якобы существовавшим чуть ли не столетие назад, но вряд ли и сам верил в это сам, иначе в припадке откровения поведал бы мне о нём. Но хватит словопрений. Поспешим к завалу.
Общество согласилось с предложением, и мы, взяв свечи, оправились в путь.
В том месте, где кончался естественный проход в скальных породах, перекрывая дорогу, лежали массы обвалившейся земли. Осмотрев завал, мы ничего нового не придумали, решив последовать предложению Вождя и начать работы по выходу на поверхность своими силами. Главное начать, а остановить нас всегда успеют.