й, во избежание пьяного срыва.
Но не следует думать, что я прямо-таки почивал на лаврах. За это время мне удалось исследовать каждый дюйм территории стойбища, лелея мечту о побеге, но результаты были не утешительными. Если удрать через крышу хижины и выпустить Магопо из клетки при нечаянном везении труда не составляло, то одолеть частокол и проскользнуть мимо ночного дозора было весьма проблематично и чревато немедленной и безнадёжной изоляцией. Базальтовый утёс, мельком осмотренный мною, действительно имел кое-какие уступы и трещины, так что вскарабкаться по ним на высоту, необходимую для свершения самоубийственного плана Магопо, представлялось с земли вполне возможным. Но это был крайний и очень запасной вариант.
Тем временем праздник Жёлтой Луны подступал к нашему порогу с неотвратностью предзакатного климакса. Надёжного пути бегства из логова дикарей так и не находилось, поэтому мне день ото дня становилось всё тревожнее за незавидную судьбу Магопо. Сам же бедный мой товарищ уже не строил никаких планов, и в редкие минуты моих посещений лишь твердил о самоликвидации. Однако жалеть друга мне пришлось сравнительно недолго, так как вскоре настало время подумать и о себе.
Обиженный отказом раскрытия трюка с горящей водкой, Оукуса стал натравливать на меня вождя и требовать явления новых чудес и прочих доказательств моих панибратских отношений с небожителями. А так как кроме парочки карточных фокусов иного колдовства я за собой не знал, то мой авторитет в народе стал падать, и в воздухе вновь запахло нечищеной клеткой. Так что действительно пора было рисковать головой, напрягаясь в поисках выхода, или сводить счёты с жизнью пока я был относительно свободен и даже мог помочь Магопо в последнем шаге, хотя его и заклинило на прилюдном прыжке с утёса на зло врагам, и он напрочь отвергал любой более скромный и тихий выход из создавшегося положения.
Бежать нам помог счастливый случай. Дней за десять до праздника Жёлтой Луны выродок Муани-Лунга снарядил большой отряд охотников за свежениной к праздничному столу. Я, как обычно, сказал суровое напутственное слово, и воины ушли на промысел. За время их отсутствия, вождь и мганнга более обычного досаждали мне, требуя явления нового чуда. Муани-Лунга даже отверг моё приглашение к единоборству, ранее всегда принимаемое, так как до сей поры ни разу не выходил из него победителем. Я всегда довольно легко перепивал дряхлеющего людоеда, чем также вызывал восхищение всего племени. Но на сей раз царёк привычной схваткой не соблазнился: то требовал поджечь водоём и там искупаться, то пытался залезть пальцами в мой рот, чтобы самолично почувствовать негасимое пламя внутри Великого Белого Пожирателя Синего Огня. Я сопротивлялся, как мог, но чувствовал, что моя изворотливость тает на глазах, а поэтому весь следующий день, возможно и не только один, отчаянно глотал горящую водку и пугал дикарей как победными криками североамериканских индейцев, так и ритуальными плясками коренных жителей Индии.
В одну из ночей я пробудился от страшного рёва и душераздирающих криков, а выскочив из хижины, сразу правильно оценил обстановку, как не раз со мной бывало в безвыходных ситуациях. Неразбериху в стойбище и страшные женские стенания вызвали вернувшиеся охотники за дармовым мясом. Противники маньема наконец-то проучили это людоедское отребье. Из всего отряда вернулись лишь четверо, притащившие с собой штук двадцать голов своих же соплеменников, и всё стойбище бросилось искать родные черепа, убиваясь первобытным горем и невозможностью отведать лакомства из любимого тела. И как я понял, многие головы остались на поле брани в руках противника, так что было от чего впасть в расстройство и возрыдать.
В этой суматохе даже мои охранники оставили меня без надзора и смешались с толпой скорбящих. Я немедленно воспользовался роковой ошибкой надзирателей и со всех ног бросился к клетке с Магопо, чтобы затем вдвоём, под покровом ночи и негаданной удачи, прокрасться вдоль частокола к всего лишь на треть заложенному брёвнами выходу из стойбища и беспрепятственно преодолев его, рвануться в спасительную тьму джунглей. И вот мы уже мчались сломя голову и не чуя ног, навстречу освобождению и жизни, а моё сердце бешено колотилось под рёбрами, готовое выскочить из груди и не веря в обретаемую волю.
Сердце не обманешь. Схватили нас буквально в ста шагах за частоколом так и не утратившие до конца бдительности дикари. А уже через несколько минут мы были брошены в знакомые клетки даже не изувеченными.
Великий Белый Пожиратель Синего Огня с этого момента приказал долго жить так и не раскрыв миру всех своих богатых возможностей, а у Дика Блуда новых фокусов, как известно, в запасе не было. Пренебрежение к мудрости отца и школы далеко увели меня от родного порога. Неразборчивость в поклонении сомнительным авторитетам заставила спешно покинуть Индию. Любознательная же беспечность без усилий занесла к людоедам.
До самозабвения любит собственную дурь впечатлительный человек, повторяясь в своих же ошибках. Вот и вновь я оказался у разбитого корыта и, основательно помятый, готовился покинуть земную скорбную юдоль.
– Не печалься, друг, так как всё предопределено заранее и без нас, – утешал меня Магопо из своей клетки. – Богам не нравится, что мы пытаемся бежать от судьбы. Так пусть же свершится их воля и будет то, что будет!
Эти простые и мудрые слова на время успокаивали, и я начинал тренировать цепкость пальцев, подтягиваясь на перекладинах своей клетки. Как ни крутись, но на утёс карабкаться придётся. Не потакать же кулинарным планам каннибалов!
За трое суток до празднования Жёлтой Луны воины кровожадного Муани-Лунга совершили удачный набег на племя земледельцев матопо и, почти не понеся потерь, захватили человек двадцать пленников, среди которых были женщины и дети. Рассортировав добычу по клеткам, дикари полдня провели в ликующих плясках и песнопении, а под вечер принялись за заготовку мяса к празднику. Обработав обычным способом мужчин и сбросив их тела в водоём, любители человечины на этом и пошабашили. Женщин, детей и нас с Магопо в этот вечер не тронули, хотя я и отпел себя в полный голос. По позднее дошедшим от Фулаты слухам, которая иногда украдкой приближалась к моей клетке, стало ясно, что мясо представительниц прекрасного пола, а равно как и их юного потомства, было достаточно нежным и без механической обработки и вымачивания. Нас же, как злейших врагов племени, готовились есть без разделывая по частям по мере потребления, то есть вживую.
То, что нас не свежевали с первой партией, с одной стороны несколько увеличивало шансы на самоуничтожение, но так как под конец расправы с мужчинами вся площадь была залита кровью и завалена внутренностями, то, с другой стороны, резво бежать к утёсу по такому ковру с непривычки было бы затруднительно. Однако с третьих сторон, все шансы могли запросто свестись к нулю, если нами и впрямь порешат питаться в сыром виде, когда всё племя соберётся вокруг меня и Магопо с пальмовыми листьями в ожидании своего куска.
– Тогда Магопо бросится грудью на копья стражников, – скорректировал непродуманно свои действия мой друг, когда я высказал вслух грызшие меня сомнения по поводу самоликвидации.
Естественно, Магопо было легче, он уже провёл тренировку в Казонде, но каково мне? В здравом уме белой головы с чего бы бросаться на копьё чёрного недоумка?
Воля твоя, господи, но лучше позволь принять смерть прямо из твоих рук, если нельзя в этот раз обделить меня ею! Разверзни землю под ногами, порази громом и молнией или на худой конец хвати апоплексическим ударом по покорной голове. Всё вынесу, но не позволь быть переработанным желудками дикарей. Аминь!
Глава 6
РОГАТЫЕ МИНЫ
Ирландец О’Релли лежал у своей палатки неестественно запрокинув голову. Кровь на перерезанной глотке уже запеклась, а сбежавшая по шее на землю, успела впитаться в песок. Приисковые собаки обнюхивали труп, пробуя слизывать коричневые сгустки с раны. Мухи роились над отдавшим богу душу ирландцем, садились на перерезанную шею, залезали в рот и ноздри. Несмотря на сорокаградусную жару по Цельсию, смрада не чувствовалось. Смерть наступила сравнительно недавно, и труп ещё не начал разлагаться.
О’Рейли прирезали этой ночью возле его же палатки, стоящей несколько поодаль от общего лагеря старателей. Сейчас она была сорвана с кольев, а весь нехитрый скарб нелюдимого ирландца разбросан по земле. Половину личных вещей О’Рейли второпях перетрясли, а, найдя искомое, остальные пожитки в брезентовом мешке так и не тронули.
Нам всем было ясно, что именно искали. Ещё вчера вечером О’Рейли, перебрав лишнего, хвастал в заведении Хромого Джошуа, что на своём участке нашёл несколько алмазов весом никак не менее ста каратов каждый. Но вот кто прирезал и ограбил хвастуна, мы не знали.
Наш неповоротливый полицейский мастер Вель, глядя на эту печальную картину, грустно качал своей круглой головой на бычьей шее:
– Третье убийство за две недели. Многовато. Посторонних на прииске нет, не знаешь, кого и линчевать.
Он был прав, этот увалень. Это было действительно третье тёмное убийство на прииске Олд-де-Бирс в бассейне реки Замбези. Два покушения, случившиеся за это же время, в счёт не шли, хотя все преступления объединяло одно: крупные алмазы, найденные пострадавшими в разной степени старателями. Но всякий раз преступники бесследно исчезали, если это не было делом рук одного профессионального убийцы. Бандиты словно знали заранее куда отступить и где укрыться, а сотни две авантюристов, основавших Олд-де-Бирс, терялись в догадках и начинали подозревать друг друга. На прииске поселилось недоверие и подозрительность, а ссоры вспыхивали по пустякам, и это было очень печально для здешних условий вольного общежития.
Прошло немногим более месяца, как я обосновался в Олд-де-Бирсе с надеждой быстрого обогащения. В огромной брезентовой палатке Хромого Джошуа, обеспечивающего старателей спиртным, оружием и лошадьми, я несколько дней отпаивал себя сначала шампанским Клико и Монтебелло, а затем абсентом и ромом, пока не сошёлся с испанцем Гильермо Кипятильо и буром Полем Поттером. Тогда же, не отходя далеко от стойки, мы и организовали концессию. Мои новые товарищи ещё только начали разрабатывать свой участок, и поэтому с радостью приняли в компаньоны, отвечая на мою щедрую помощь в виде новой палатки и инвентаря.