М. А. Ульянова — Александру III, 28 марта 1887 года
Милосерднейший Монарх!
Горе и отчаяние матери дают мне смелость прибегнуть к Вашему Величеству, как единственной защите и помощи…
Слёз нет, чтобы выплакать горе. Слов нет, чтобы описать весь ужас моего положения…
Около года тому назад умер мой муж, бывший директором народных училищ Симбирской губернии. На моих руках осталось шесть человек детей, в том числе четверо малолетних. Это несчастие, совершенно неожиданно обрушившееся на мою седую голову, могло бы окончательно сразить меня, если бы не та нравственная поддержка, которую я нашла в старшем сыне, обещавшем мне всяческую помощь и понимавшем критическое положение семьи без поддержки с его стороны.
Он был увлечен наукой до такой степени, что ради кабинетных занятий пренебрегал всякими развлечениями. В университете он был на лучшем счету… А между тем, он так тяжко обвиняется и, без сомнения, у обвинительной власти должны быть веские доказательства для обвинения.
Я не знаю ни сущности обвинения, ни данных, на которых оно основано. Но, сопоставляя самый факт обвинения в тягчайшем государственном преступлении с фактами относительно воззрений моего сына в самом недавнем прошлом, преданности его науке и интересам семьи, — я вижу непримиримую несообразность, представляющуюся чем-то совершенно необъяснимым.
Милости, государь, прошу милости! В таком отчаянном несчастии, как мое, может быть только помощь Всевышнего да милость Царская.
Александр III — на письмо М. А. Ульяновой
Хорошо она знает сына!
А что же до сих пор она смотрела!
Мне кажется желательным дать ей свидание с сыном, чтобы она убедилась, что это за личность — ее милейший сынок и показать ей показания ее сына, чтобы она видела, каких он убеждений.
Министр внутренних дел — директору департамента полиции
Нельзя ли воспользоваться разрешенным Государем Ульяновой свиданием с ее сыном, чтобы она уговорила его дать откровенные показания, в особенности о том, кто, кроме студентов, устроил все это дело. Мне кажется, это могло бы удаться, если бы подействовать поискуснее на мать.
Из воспоминаний А. И. Ульяновой-Елизаровой
Мать рассказывала мне… о своих свиданиях с Сашей. На первом из них он плакал и обнимал ее коле-да, прося простить причиняемое ей горе; он говорил, что, кроме долга перед семьей, у него есть долг и перед родиной…
После суда, в доме предварительного заключения, убитая горем мать долго убеждала и просила его подать прошение о помиловании.
— Не могу я сделать этого после всего, что я признал на суде, — ответил Саша…
Он говорил ей о Шлиссельбурге — единственно возможной для него замене смертной казни, — об ужасе вечного заключения — ведь там и книги дают только духовные; ведь эдак до полного идиотизма дойдешь. Неужели ты бы этого желала для меня, мама?
Из воспоминаний В. В. Кашкадамовой
Марья Александровна говорила: «Я больше не настаивала, не уговаривала, видя, что ему было бы тяжело».
Из воспоминаний А. И. Ульяновой-Елизаровой
Последнее свидание с братом мать имела в Петропавловской крепости. Она рассказывала мне о тягостной обстановке этого свидания за двумя решетками, с расхаживающим между ними жандармом. Но она говорила также, что в этот раз она явилась повидать брата, окрыленная надеждой. Распространились слухи, что казни не будет… Передать об этом при суровых условиях свидания она не могла, но, желая перелить в брата часть своей надежды и бодрости на все предстоящие ему еще испытания, она раза два повторила ему на прощание:
— Мужайся!
Так как надежды ее не сбылись, то вышло, что этим словом она простилась с ним, она проводила его на казнь…
Министр внутренних дел — Александру III, 8 мая 1887 года
…Осужденные, ввиду перевода их в Шлиссельбургскую тюрьму, предполагали, что им даровано помилование…
Из воспоминаний М. В. Новорусского
Три дня ушли на подготовку эшафота, который был сооружен за пределами тюремного двора и перенесен сюда в разобранном виде. Здесь, во дворе, у входа в это старое здание, его установили без рубки и без стука…
Комендант Шлиссельбурга — начальнику штаба корпуса жандармов, 8 мая 1887 года
…Перед исполнением сего числа приговора Особого присутствия Правительствующего Сената… над пятью государственными преступниками приглашен был к ним… священник, — но все преступники отказались принять его.
Правительственное сообщение о деле 1 марта 1887 года
Приговор Особого присутствия Правительствующего Сената о смертной казни через повешение над осужденными Генераловым, Андреюшкиным, Осипановым, Шевыревым и Ульяновым приведен в исполнение 8-го сего мая 1887 года.
Г. В. Плеханов в статье «Внутреннее обозрение»
Мужество людей вроде Ульянова и его товарищей напоминает нам мужество древних стоиков: вы видите, что при данных взглядах на вещи, при данных обстоятельствах и при данной высоте своего нравственного развития эти люди не могли действовать иначе.
Царизм казнил молодых революционеров, надеясь устрашить других; брат Александра Ульянова — Владимир Ульянов стал вождем Великой Октябрьской социалистической революции.
Из воспоминаний Н. К. Крупской
Судьба брата имела, несомненно, глубокое влияние на Владимира Ильича. Большую роль при этом сыграло то, что Владимир Ильич к этому времени уже о многом самостоятельно думал, решал уже для себя вопросы о необходимости революционной борьбы. Если бы это было иначе, судьба брата, вероятно, причинила бы ему только глубокое горе или, в лучшем случае, вызвала бы в нем решимость и стремление идти по пути брата. При данных условиях судьба брата обострила лишь работу его мысли, выработала в нем необычайную трезвость, умение глядеть правде в глаза, не давать себя ни на минуту увлечь фразой, иллюзией, выработала в нем величайшую честность в подходе ко всем вопросам.
Из воспоминаний М. В. Новорусского
Место погребения А. И. Ульянова я узнал только в 1906 г. после освобождения из Шлиссельбурга… На этом месте в 1919 г. я соорудил на средства Петроградского Исполкома гранитный памятник с именами всех, кто сложил здесь свои головы в промежуток между 1884 и 1905 гг…
Из воспоминаний А. И. Ульяновой-Елизаровой
Вспоминаю, как Владимир Ильич, которому я показала в его последнее посещение моей квартиры фотографический снимок памятника жертвам, замученным царским самодержавием в Шлиссельбурге, сказал: «Надо бы размножить этот снимок, его следовало бы иметь в каждом рабочем клубе, а то у нас плохо знакомы с историей нашей революционной борьбы, с тем, скольких жертв она стоила».
Из каталога «Библиотека В. И. Ленина в Кремле»
Галерея шлиссельбургских узников. Под ред. Н. Ф. Анненского и др. Спб., 1907.
Шлиссельбург и его мученики (к открытию памятника шлиссельбуржцам, 22 января 1919 г.). Пг., 1919.
В. Б — ъ. Воспоминания петербуржца о второй половине 80-х годов. — Вырезки из журнала «Минувшие годы», 1908, № 10, с. 169–197; № И, с. 168–188.
Лукашевич И. Д. 1 марта 1887 года. Воспоминания. Пб., 1920.
Новорусский М. В. Записки шлиссельбуржца. 1887–1905. Пб., 1920.
Новорусский М. В. Из размышлений в Шлиссельбурге. — Вырезки из журнала «Минувшие годы», 1908, № 3, с. 280–308.
Новорусский М. В. Путеводитель по Шлиссельбургу. М. — Пг., 1923.
Панкратов В. С. Жизнь в Шлиссельбургской крепости. 1884–1898. Пг., 1922.
Поляков А. С. Второе 1 марта. Покушение на императора Александра III в 1887 г. — М., «Голос минувшего», 1919.
Последние слова казненных (В. А. Осинского, А. А. Квятковского, А. И. Желябова, Н. И. Кибальчича, С. Л. Перовской, А. И. Ульянова, И. П. Каляева и др.). Спб., 1906.
В. И. Ленин в «Докладе о революции 1905 года»
Они (террористы. — Peg.) проявили величайшее самопожертвование и своим героическим террористическим методом борьбы вызвали удивление всего мира. Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали — прямо или косвенно — последующему революционному воспитанию русского народа. Но своей непосредственной цели, пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуть.
Штрихи биографииВРЕМЯ
Характер Владимира Ильича, его нравственный облик, все, что сделано, написано и сказано им, — неотделимо от целей борьбы, которую вел. Это о нем скажет меньшевик Дан: «…нет больше такого человека, который все 24 часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме мысли о революции, и который даже во сне видит только революцию. Подите-ка справьтесь с ним». Сам же Владимир Ильич не раз повторит: надо торопиться жить, чтобы все силы отдать революции.
Когда-то мне довелось работать над документальным фильмом, посвященным Владимиру Ильичу. Предназначался он не для нашей страны, делался по просьбе одной коронованной особы. Тот монарх слыл человеком образованным, — надо полагать, относился к Ленину с интересом, очевидно, и уважением, признавая в нем выдающегося мыслителя, а главное — блистательного политика, популярнейшую фигуру эпохи. Вот и попросил монарх снять для него фильм «Ленин-гуманист».
Идея сама по себе была привлекательна: почему бы в той далекой и очень отсталой стране не рассказать с экрана о революции и ее вожде? Но позже пришли и пожелания, лишь при исполнении которых монарх мог согласиться на демонстрацию фильма. Требовалось, чтобы наш рассказ был посвящен только гуманизму, человечности, отзывчивости Ленина, тому, как внимательно и сердечно относился он к простым людям и как много сделал для их образования, для развития науки и культуры. Заказчик, надо полагать, был не так уж прост. Он и сам ратовал за открытие новых школ, давал аудиенции простым крестьянам и ремесленникам, покровительствовал ученым, художникам, артистам. И, как можно предположить, хотел погреться у чужого камелька, надеясь, очевидно, что такой фильм был бы небесполезен для возвышения его самого. Главное же — кинорассказ ни кадром, ни словом не должен подрывать устои самодержавия; в нем не следует упоминать о революционных идеях и действиях Ленина, ни в коем случае не говорить о старшем брате, участвовавшем в покушении на жизнь царя, и о том, что сам Владимир Ильич посвятил себя борьбе за революционное установление