Через двадцать минут улыбающийся епископ, раскрасневшийся после карабканья вверх по узкой крутой тропинке, воссоединился с невесткой. Миссис Брайс Харрингей выразительно посмотрела на часы.
– Как вы долго, Реджинальд, – прошипела она. – Надеюсь, что столь продолжительное нахождение в воде не повредит вашему здоровью.
– Я находился в воде не более пятнадцати минут, – заверил епископ, занимая свое место рядом с ней в машине. – А задержался не по своей воле.
– Позвольте, я расстелю полотенце, – предложила миссис Брайс Харрингей. – На таком ветру оно быстро высохнет.
– Ни в коем случае! – испугался епископ. – В полотенце завернуто сокровище, которое я намерен передать в музей Кулминстера. Отдам-ка я его Брауну. Он как следует изучит его, и завтра мы подробно это обсудим. Я горжусь музеем Кулминстера, но очень давно ничего туда не передавал. А поскольку я содействовал обнаружению нового экспоната, то считаю своим долгом…
– Не пойму, о чем вы, дорогой Реджинальд! – не выдержала миссис Брайс Харрингей, хмурясь оттого, что Купер сделал резкий поворот со скоростью, превышающей ее представление о безопасном движении.
– О брахицефалическом черепе! – радостно воскликнул епископ. – Мне отдал его молодой человек на берегу. Такие черепа, как вы, возможно, знаете, были у…
– Череп? – взвизгнула миссис Брайс Харрингей. – Фу, Реджинальд, это же так неприятно! – И она поспешно отодвинулась от веселенького полосатого полотенца епископа. – Прошу держать это подальше от меня, насколько позволяет никудышный тесный автомобиль!
Никудышный автомобиль подпрыгнул на ухабе, и миссис Брайс Харрингей оказалась в опасной близости от завернутого в полотенце предмета, даже невольно дотронулась до страшной выпуклости, издала крик отвращения и брезгливо отдернула руку. Епископ, больше заботившийся о своем сокровище, чем о чувствах невестки, передвинул полотенце на безопасное расстояние, на котором та не могла причинить вреда бесценной древности.
– Полагаю, до Брауна надо показать это Бруму, – сказал он. – Мы ведь можем сделать небольшой крюк? Брум – большой знаток кельтской эры, мне за ним не угнаться!
Когда они добрались до дома викария в Уэндлз-Парва, Мэри Кейт Мэлони подавала чай.
– У нас не осталось ячменных лепешек? – спросила у нее шепотом Фелисити, когда стало известно о гостях.
– Может, в кухне и завалялось несколько штук, – прошипела Мэри Кейт, – но легче наполнить большую Кентуккийскую пещеру мелкими яблочками, чем набить лепешками желудок епископа!
Сделав это невеселое пророчество, она скрылась в кухне. Однако, к нескрываемому облегчению Фелисити, лепешек оказалось даже больше, чем могло понадобиться самому прожорливому епископу.
После чая Мэри Кейт, как это у нее называлось, «очистила место для локтей», то есть убрала со стола, что позволило епископу торжественно предъявить свое сокровище.
– Невероятно, сэр! – воскликнул преподобный Стивен Брум, некогда учившийся с будущим епископом в одном классе. – Глазам своим не верю!
– Это уж точно, – вмешалась Мэри Кейт, опасно воздевшая блюдечко с джемом над лысой епископской головой и, держась за спинку хозяйского кресла, тяжело дышавшая викарию в затылок. – Если не вставить ему искусственные зубы, то даже моя тетка Молли Энн Мэлони, сестра моего папаши, воспитанника сиротского приюта в графстве Корк…
От взгляда викария она прикусила язык. Викарий осторожно ощупал череп сильными пальцами и вернул его епископу, задержав взгляд на проломе в черепе.
– Где, говорите, вы это взяли?
– Мне отдал его мужчина, отдыхавший рядом с Бараньей бухтой. Великолепно, вы не находите?
Викарий почесал подбородок:
– На мой взгляд, черепу не более ста лет.
– Бросьте! – вспылил епископ. – Раскройте глаза!
– Я и так таращу их вовсю, – невозмутимо ответил викарий. – Возможно, череп принадлежит бедняге, упавшему со скал во времена наших дедов. Место там опасное, знаете ли… Часто происходят оползни. Если поискать, то можно найти и скелет.
Епископ смутился, миссис Брайс Харрингей тоже, но, на взгляд ее деверя, ее радость до неприличия превосходила смущение.
Возникшую паузу нарушила неугомонная Мэри Кейт, не собиравшаяся позволить преподобному Стивену помешать ей наслаждаться «обществом».
– Богом клянусь, – начала она исповедальным тоном, – это здорово смахивает на голову поросенка после того, как с нее после варки слезло мясо. Моя матушка вываривала поросячьи головы. В мясной лавке всегда оттяпывают свиную голову так, чтобы мясо при варке становилось мягче и нежнее.
Викарий уставился на нее. Мэри Кейт успела покоситься на хозяина, прежде чем не позволить струйке варенья достигнуть скатерти на столе. Затем, украдкой суеверно лизнув свою сладкую руку, она удалилась в кухню.
– Спор ничего не даст, – подытожил епископ. – Ничто не помешает мне вручить это Брауну как музейный экспонат брахицефального черепа позднего кельтского периода.
– Надеюсь, он примет дар именно в данном качестве, – произнес преподобный Стивен с тонкой иронией, которой хватило, правда, ненадолго. – Но не уверен, что шутка затянется. Лучше обратимся к молодому Райту, он может попробовать реконструировать внешность погибшего. Он по этой части большой мастер. Не возражаете?
– Нет, с радостью соглашаюсь, – отозвался епископ.
– Фелисити, – обратился викарий к дочери, – пошли Мэри Кейт в коттедж, пусть пригласит сюда на несколько минут мистера Райта.
– Сама схожу. Я обещала миссис Брэдли прогуляться сегодня вечером с ее собачкой, могу по пути и в коттедж заглянуть.
Ее отец покачал головой:
– Мне казалось, ты недолюбливаешь миссис Брэдли.
Фелисити покраснела и задрала подбородок:
– После приглашений на обед и на ужин трудно сохранить неприязнь.
Миссис Брэдли оказалась дома.
– Только Бойлер не переваривает чужих, – предупредила она. – Думаете, он их не покусает?
– Думаю, нет, – улыбнулась Фелисити. – Но я туда не пойду, если вы не разрешите взять собаку. Эти люди мне не по душе. Лондонцы, этим все сказано. Зачем им заживо хоронить себя здесь?
– Берите собаку, если хотите, – разрешила миссис Брэдли. – Можно мне с вами? Очень хочется полюбоваться на представление!
– В таком случае собаку можно оставить.
– Дерзость – оружие молодости. А телесное наказание, – она вцепилась железными пальцами в руку Фелисити и отвесила ей звонкий шлепок, – то, чем отвечает старость.
Она выпустила жертву, и они вместе вышли через боковые ворота на улицу, тянувшуюся к коттеджу на холме.
– До чего же вы сильная! – уважительно заметила Фелисити.
– Что есть, то есть, – подтвердила миссис Брэдли с нескрываемым самодовольством.
Дверь открыла Лулу. Вскоре, вымыв руки и нацепив воротничок, к ним вышел Райт.
Это был низкорослый коренастый мужчина двадцати восьми лет, смешливый, больше похожий на деревенского жителя, чем на живописца. Волосы темные и густые, глаза ярко-голубые, с длинными ресницами. Он как ни в чем не бывало взял Фелисити под руку, а миссис Брэдли поприветствовал ухмылкой задиристого фавна. Фелисити, ненавидевшая его за то, что он самым неприличным образом волновал ее кровь, высвободила руку и всю дорогу, пока они спускались с холма, общалась только с миссис Брэдли.
– Жаль, что она меня не любит, – сказал Райт, когда появилась возможность ввернуть словечко. – На самом деле я отличный парень.
Когда они проходили мимо дома миссис Брэдли, ее собака подбежала к воротам и поприветствовала их лаем. Фелисити из вредности открыла ворота и вывела пса на улицу. Эрдельтерьер с подозрением обнюхал серые фланелевые брючины Райта.
– Учтите, он не любит чужих! – насмешливо предупредила Фелисити.
– Неужели? – Райт наклонился, взял морду собаки в ладони и заглянул в ее ясные карие глаза. – По-моему, он их побаивается.
Обрубок собачьего хвоста указал вниз, пес, не вынеся пытливого взгляда, отвернулся с жалобным видом. Райт отпустил его, вытер ладони о штаны и засмеялся.
Увидев в доме викария череп, он и вовсе покатился со смеху.
– Можно забрать это с собой? – произнес он. – Вы получите его назад завтра днем.
– Почему нельзя обмазать его глиной прямо сейчас? – спросил викарий.
– Все необходимое для этого я оставил в коттедже. Даю слово, я верну его вам не позже завтрашнего дня.
– Это то, что нужно, Реджинальд, – вмешалась миссис Брайс Харрингей. – Если мы выедем прямо сейчас, я доставлю вас обратно в Кулминстер. Иначе у меня не хватит времени. Готовы?
Епископ, в тоске озираясь на череп, переместившийся под мышку к Райту, побрел за ней к машине. Райт любовно почесал подбородок черепа и отправился домой, прижимая его к себе и беспечно напевая на ходу.
Он сдержал слово и вернул череп в целости и сохранности, даже более того. При помощи глины он реконструировал черты мужского лица.
– Любопытное сходство, не находите? – легкомысленным тоном обратился он к преподобному Стивену, протягивая обмазанный глиной череп.
Викарий ахнул. Низкий лоб, мясистая челюсть, прямой норманнский нос, чувственные губы – как тут было не узнать Руперта Сетлея!
Глава VIIIТа же история во второй раз
– Этот гнусный полицейский! – капризно пожаловалась миссис Брайс Харрингей. – Опять он здесь. Теперь ему подавай автомобиль. Полагаю, он говорит о «Бентли». Не пойму, зачем он понадобился ему именно в воскресенье. Наверное, придется сделать так, как он говорит. Будь так добр, Обри, отведи его в гараж.
– Не вижу, куда он подевался, мама, – рассмеялся Обри.
– Он в кустах, ищет следы обуви и пепел от сигарет, – проворчал Джим Редси, не отрываясь от старой газеты: он делал вид, будто читает.
– Не глупи, Джеймс, – сказала тетка. – Он в холле. В любом случае, Обри, не позволяй ему донимать Купера. – Когда Обри вышел, она закончила: – Единственный надежный водитель бедняги Руперта!
Купер завтракал, поэтому Обри вернулся за ключами и отпер ворота гаража.