– Эй… Я рассказал, как познакомился с Джаспером, – мягко толкаю ее плечо своим. – Теперь твоя очередь.
Она колеблется, кусает нижнюю губу и затем, кажется, решается.
– В интернете.
– Что?
Она наклоняется ближе, чтобы я мог расслышать ее за шумом.
– Мы познакомились в интернете, – повторяет она. – На одном форуме.
Мне нужно мгновение, чтобы сосредоточиться на словах, потому что ее внезапная близость наводит меня совершенно на другие мысли. Тепло, которое вдруг окутывает нас, мягкий, цветочный аромат, ее рука на моем плече, губы у моего уха – что может быть идеальней?
Соберись, мужик!
Я быстро моргаю и стараюсь заглянуть ей в лицо. Она не отодвигается, и теперь мы стоим так же близко друг к другу, как были в пятницу в том темном углу танцпола. Жар распространяется по всему телу, особенно нижней его части. Она не двигается от меня, а выглядит такой же завороженной, как я.
– В интернете? – медленно повторяю я.
Она молча кивает. А потом делает нечто совершенно непростительное: облизывает губы языком. Прямо на моих глазах.
Эта женщина может в конце концов перестать быть чертовски притягательной? Мне стоит огромных усилий, чтобы не прижаться к ней вплотную. Я хотел поцеловать ее с первого момента, как увидел, а после сегодняшнего волшебного дня это желание только усилилось.
– Джаспер написал рассказ… точнее, роман, – тихо добавляет Хейли. Она разминает, будто нервничая, пальцы.
– Ты тоже пишешь? – робко спрашиваю я. Мне известно, каких усилий стоит рассказать кому-то о своем увлечении. О чем-то, созданном своими руками. Это огромный риск, вас могут не понять.
Осудить.
Она сдержанно улыбается.
– Немного.
Этим она разжигает мой интерес. Но вместо того, чтобы рассказать об этом подробнее, Хейли замолкает. На этот раз я не подталкиваю ее, а чуть выпрямляюсь и поворачиваюсь к ней всем телом, так что между нами остается всего пара дюймов.
– А дальше? Что произошло потом?
Ее взгляд останавливается на бармене, который занят гостями, а затем возвращается ко мне.
– Мы подружились. Он сильно раскритиковал мой текст, после того как прочел.
Я ухмыляюсь. Да, это похоже на Джаспера. Снаружи сама безобидность, а внутри сущий дьявол.
– Ты злилась на него?
– Я… – она подыскивает слова и беззвучно смеется. – Понятия не имею. Мы просидели, споря, до четырех утра, и я до сих пор уверена, что он был абсолютно неправ насчет пунктуации. В отличие от всего остального, – неохотно добавляет она. – После этого мы переписывались или отправляли голосовые сообщения. Читали друг другу главы из наших книг. Он немного рассказал о своей семье, родном городе, о самом…
– Самом прекрасном месте на свете.
Она озадаченно пялится на меня. Затем по ее лицу расползается теплая, но в тоже время задумчивая улыбка.
– Именно так он всегда говорил.
– Я знаю.
Хейли изучающе смотрит на меня, словно все еще пытается сделать какие-то выводы.
– Чейз…
Фраза остается недосказанной, потому что она обрывает себя, когда рядом появляется бармен, чтобы принять наш заказ. По-моему, его зовут Джон. Он совсем недавно переехал в Фервуд. Я подавляю вспышку разочарования от того, что нас прервали.
– Я буду пиво. Дарлин знает.
Хейли заказывает колу. Джон кивает, и мы снова остаемся наедине. По крайней мере, настолько, насколько это возможно в переполненном баре.
– О чем ты пишешь? – спрашиваю я несмотря или, скорее, потому что она неохотно об этом рассказывает.
На ее лице появляется кислая гримаса.
– Это роман для детей. Он не закончен, – поспешно добавляет она. – Так что я не дам его прочитать.
Я не могу скрыть ухмылку.
– А с чего ты взяла, что я хочу?
– Потому что ты спросил. Ах да, я хочу знать, что ты нарисовал на тех салфетках.
Ого. Неожиданно. И хотя это противоречит всему, что я обычно отвечаю другим, говорю:
– Я могу показать, если хочешь. Но это всего лишь наброски, ничего особенного.
– Просто наброски?
– Просто наброски, – повторяю я, помогая ей сесть на барный стул. Теперь я могу смотреть прямо в ее очаровательные глаза. Или на губы… Она кашляет, и этот звук вырывает меня из моих мыслей.
– Мм?
– Не смотри на меня так… – выдыхает она.
– Почему нет?
– Потому что… – она пытается подобрать слова, но затем направляет разговор совершенно в иное русло. – Расскажи что-нибудь о себе. Какую фотографию ты сделал последней?
– Карабкающийся Фил. Одной рукой он держался за ветку, и я должен был его запечатлеть, пока он не свалился, но фотка вышла крутая.
Она усмехается.
– Кем ты хотел стать в детстве?
– Супергероем, – отвечаю я, не задумываясь ни на секунду. – Я хотел помогать людям и мочить злодеев. Как Бэтмен. – Я опираюсь локтем о барную стойку и наклоняюсь к Хейли, чтобы не так сильно кричать. А может, я просто хочу быть к ней немного ближе. – Осторожно. Если и дальше будешь меня расспрашивать, я подумаю, что ты хочешь пойти на свидание.
Ее щеки заливаются краской. Даже при таком тусклом освещении, как здесь, это трудно не заметить. Чертовски. Мило.
– Моя очередь, – говорю я. – Когда у тебя день рождения?
– Двадцатого февраля.
– Что ты больше всего любишь есть на завтрак?
Ее брови поднимаются, она с широкой улыбкой отвечает:
– Блинчики с кленовым сиропом и беконом, латте макиато, фрукты и взбитые сливки.
Интересно. Очень интересно, запомню на будущее.
Она глубоко вздыхает:
– Что ты делаешь, когда злишься?
– Без понятия, – я пожимаю плечами. – Катаюсь по округе. Колочу боксерскую грушу, чтобы выпустить пар. Но…
– Но?.. – едва слышно повторяет она.
От нахлынувших воспоминаний я улыбаюсь. Не знаю, где они были похоронены все это время, но вдруг вернулись.
– Раньше мама держала меня за руку, когда я расстраивался. Это помогало лучше всего.
– Очень здорово. – Я не могу не заметить, что Хейли придвигается ко мне. – Что ты больше всего презираешь в людях?
Об этом тоже не приходиться задумываться.
– Ложь. Ненавижу, когда кто-то нечестен.
Это относится ко мне в той же степени, что и к остальным.
Я терпеть не могу, когда мне врут, но самому обманывать? Это чуть ли не хуже всего. Даже если я скрываю чужую тайну. Меня все равно от этого тошнит.
Я не могу полностью понять выражение ее лица, но это не имеет значения. Потому что я точно знаю, что хочу спросить.
– Кого ты поцеловала в последний раз?
Она делает паузу. Резко выдыхает. Но не уклоняется от вопроса.
– Бывшего парня. А ты? – интересуется она, прежде чем я успеваю продолжить расспросы.
– Девушку на одной из вечеринок в колледже. Ничего серьезного.
Хейли не отвечает на это, хотя я вижу, что у нее остались вопросы. Вероятно, по крайней мере, я надеюсь на это, их столько же, сколько и у меня, и она хочет узнать обо мне больше. Несмотря на то что мы находимся посреди бара, а на заднем плане какие-то люди плохо поют в микрофон, я не могу придумать лучшего способа провести вечер, чем находиться здесь. С ней. Хотя… нет, знаю. Если бы мы были одни, то могли бы спокойно поговорить и заняться другими делами. Но я рад и этой возможности побыть с ней.
Как минимум, пока особенно противный «певец» не заставляет нас съежиться. Я чуть шею не сворачиваю в попытке разглядеть, кто сейчас на сцене. Голос кажется знакомым, и… О нет. Серьезно? Опять напился?
– Что случилось? – спрашивает Хейли. Она замечает мое раздражение и досаду.
– Ничего. Ты уже видела днем Шарлотту и Шейна Фэрфилда, – глубоко вздохнув, я киваю в сторону сцены. – А тот парень, который отвратительно поет Stop! In the Name of Love – Клэйтон Картер. Он ходил с нами в школу и был одним из ближайших друзей Джаспера. – Когда она никак не реагирует, а просто пялится на сцену, я хмурюсь. – Ты в порядке?
– Да… это… – она качает головой. – Это так странно. Мы с Джаспером общались чуть ли не каждый день в течение года. Рассказывал о родных, например, что он единственный ребенок в семье и что у него прекрасные отношения с родителями. И практически никогда не упоминал о друзьях. Я всегда думала…
– Ты думала, у него нет друзей?
– Нет, это неправда, – тут же отмахивается она. – Даже если это так… В любом случае, нет ничего плохого в том, что у тебя нет друзей или их очень мало.
Задумчиво киваю и беру наши напитки.
– Лучше меньше друзей, но хороших? С этим я согласен. Но совсем никаких? Никого, с кем можно было бы поговорить? Если ты спросишь мое мнение, то это звучит довольно-таки грустно.
Она поджимает губы и отводит взгляд.
– Хейли?..
Начинается новая песня, и, хотя я думал, что хуже уже не будет, теперь понимаю, как ошибался. Клянусь, от визга певца дрожит каждый бокал в этом баре.
– Уиттакер! – без предупреждения Клэйтон появляется рядом с нами.
– Картер, – пожимаю я его протянутую руку. – Я только что рассказывал Хейли о твоих дерьмовых навыках пения.
– Эй, я прекрасно пою, – выпячивает он грудь и звонко смеется, ведь все в городе знают, что он вылетел из школьного хора, потому что он не может вытянуть ни одной ноты. – Очень приятно, Хейли. Я Клэй.
Она застенчиво улыбается и пожимает его руку, затем кладет ладонь на свой наполовину выпитый стакан колы.
– Чейз сказал, что ты дружил с Джаспером?..
Его взгляд испытующе блуждает между нами.
– Верно. Мы вместе ходили в школу, – отвечает он и повисает неловкая пауза.
Любопытно, когда упоминание о нашем мертвом друге перестанет вызывать такую реакцию. Или эта пустота навсегда останется между нами? Я раньше никого не терял, а единственные похороны, на которые меня взяли, были прабабушки Дотти. Но тогда мне было четыре или пять лет. Слишком маленький, чтобы вспомнить все подробности или понять, почему люди вокруг меня плакали. Джаспер – первый человек, которого я по-настоящему знал, у могилы которого стоял и отчаянно желал, чтобы все сложилось иначе.