– Ты обязательно должна опубликовать ее, Хейли. По моему мнению, эта история слишком хороша, чтобы прятать ее от мира.
Согласна, идея довольно-таки очевидная, но тем не менее я никогда всерьез об этом не задумывалась. Эта рукопись, слова, из которых она состоит, – нечто глубоко личное. Как и история Эмико. Не знаю, готова ли я поделиться ею с остальным миром. То, что я дала прочитать роман Шарлотте, было спонтанным решением. Я боялась этого, поэтому заставила себя быть смелой. Вот и все.
– Я не знаю… Может быть. Посмотрим, – добавляю я, не выдержав разочарования на ее лице.
– Прости. Я не хотела на тебя наседать и вообще ничего такого. Я в восторге от первой главы. Ты… может, дашь мне прочитать остальное? Просто чтобы я знала, как она продолжится. Только если тебе это не неприятно, конечно.
Несколько секунд я просто таращусь на нее. Я на самом деле не знаю, на что рассчитывала, но явно не на это. Тем не менее я ловлю себя на том, что медленно киваю. Потому что… честно? Мне нечего терять. Абсолютно нечего.
– Точно.
Кажется, она вся светится.
– Спасибо за доверие. И… я рядом, если захочешь поговорить, хорошо? О Джаспере… о Чейзе… о твоей рукописи – неважно о чем. Совсем.
И несмотря на то что внутри меня воцаряется хаос, я не могу не улыбнуться.
– Спасибо. Правда, – я бросаю взгляд на телефон и вздыхаю. – Моя смена в закусочной начнется через полчаса.
– Хорошо, – Шарлотта улыбается мне и встает. – Увидимся.
Я расплачиваюсь за кофе, собираю свои вещи и в последний раз проверяю телефон.
Никаких новых сообщений. Ни от Кэти. Ни от Чейза. Конечно, нет.
Глава 15
Каждая мышца в моем теле болит. Уже почти полночь, а я только вернулся из Ричмонда. Моя правая рука все еще горит, а локоть как-то странно онемел. Вообще-то сегодня утром я уже в третий раз за неделю ездил в Ричмонд, чтобы проследить за работами на стройке, написать отчет и помочь, где смогу. О происшествии на стройке нигде не упоминалось. По крайней мере, никто серьезно не пострадал, только я и моя рука. Я качаю головой, чтобы прогнать это воспоминание. К тому же очень трудно концентрироваться на управлении машиной, когда все болит.
Тем не менее я каким-то образом умудряюсь без проблем вернуться в Фервуд и сбавляю ход. Все магазины давно закрыты. Уличные фонари и огромная луна освещают мне путь. Кроме того, вокруг словно ни души и совершенно тихо. Даже «У Барни» выглядит покинутым в этот вечер четверга, хотя, проезжая мимо, я различаю силуэты одиноких людей в окнах.
Понятия не имею, что заставляет меня остановиться именно перед освещенной закусочной. Нет, вру. Я точно знаю, почему это делаю. Хейли написала несколько часов назад, а сейчас носится внутри с повязанным на талии фартуком и кофейником в руке. К тому же домой пока не хочется. Уж точно не в таком состоянии. Отец и дядя Александр уже, конечно, в курсе, но у мамы наверняка бы случился инфаркт, если бы я сейчас заявился в таком виде. Так что я ставлю «додж» на стоянку позади закусочной Бет и выбираюсь из машины. Кажется, шел дождь. Наконец-то прохлада в это безумно жаркое лето.
Светящаяся вывеска отражается в луже, мимо которой я прохожу. Перед дверью я ненадолго останавливаюсь. Мешкаю. Мы с Хейли не очень поладили, и, наверно, было бы лучше держать дистанцию. В любом случае она не слишком долго пробудет в городе, так же, как и я. Едва Лекси и Тайлер установят новый двигатель в машину Хейли, она уедет, это я могу сказать с абсолютной уверенностью. И я вернусь в Бостон, когда в середине сентября начнется новый семестр. Хотя одна только мысль об этом вызывает во мне чувство глубокого отвращения. Плевать. Это неважно. Не сейчас. Мне просто нужно выпить чашку кофе и увидеть Хейли. Больше ничего.
Раздается знакомый звон, когда я открываю дверь и вхожу в закусочную. Здесь тепло, пахнет кофе и чем-то подгоревшим. За стойкой устроились две одинокие фигуры. Старый мистер Керридж, который обычно в кафе, напротив, читает газету – его единственное хобби со дня смерти жены пять лет назад, – и еще водитель грузовика, который снял кепку и молча попивает из кружки кофе, пока на экране телевизора беззвучно идут новости. Один из столиков занят группой подростков, которые ходят в местную среднюю школу, и, по-видимому, наслаждаются по полной своими каникулами. В их возрасте я тоже проводил здесь вечера, в основном с Лекси и Джошем, время от времени с Джаспером, Шарлоттой и даже Шейном. Если так подумать, мы делали это слишком редко. Из кухни доносится музыка, негромкий свист и грохот посуды.
Я тащусь к ближайшему креслу и со стоном опускаюсь в него. Обивка просела, но мне в принципе все равно. Я сползаю так низко, что могу положить голову на спинку и закрыть глаза. Божественная, расслабляющая тишина. После бурения, палящего солнца, пыли и криков со стройки это ощущается лучше, чем что-либо еще.
Когда я снова открываю глаза, мой взгляд сам по себе падает на Хейли. На ней широкие черные брюки и зеленый топ с короткими рукавами. И ко всему прочему точно такие же сережки, как в ее первый вечер в Фервуде. Поначалу она меня не замечает и, так как Хейли только что вышла из кухни, то скорее всего не услышала колокольчик. Я жду, пока она пройдет мимо моего столика, вместо того чтобы обратить на себя ее внимание.
– Чейз? – Она останавливается на полпути и смотрит на меня. Я уже несколько часов не заглядывал в зеркало, но судя по тому, как ее глаза вдруг расширились от беспокойства, я, наверно, выгляжу так же дерьмово, как и чувствую себя сейчас.
– Эй… – я измученно улыбаюсь. Мотнув головой, указываю на чайник в ее руке. – Можно мне водички?
Мгновение она колеблется, но в конце концов кивает. Не проходит двух минут, как она возвращается с подносом, подает мне чашку кофе и ставит рядом стакан с водой.
– Спасибо.
К моему удивлению, она садится. Не на сиденье напротив, а прямо рядом со мной. Я не могу собраться, чтобы отодвинуться в сторону, из-за чего вдруг ее нога прижимается к моей, а Хейли оказывается совсем близко.
Секунду я могу лишь смотреть на нее. Хейли выглядит усталой, и я спрашиваю себя, как долго она уже сегодня работает. Под ее глазами залегли тени, от усталости зрачки расширены, несколько прядей выбилось из косы. Учитывая то, как закончилась наша последняя встреча, безусловно, я последний, кого она хотела бы видеть касающимся ее без разрешения.
– Что случилось? – ее голос такой же тихий, такой же понимающий. И когда она кладет ладонь на мою руку, я не могу выдавить ни звука. Кончики ее пальцев осторожно поглаживают кожу. Жжение мгновенно возвращается, но скорее я добровольно соглашусь поучаствовать в боксерском поединке, чем отстранюсь от нежного прикосновения Хейли.
– Чейз? Что случилось? – повторяет она едва слышно, нащупывая свободной рукой что-то на подносе. Только сейчас я замечаю бинты на нем.
Моим первым порывом было преуменьшить серьезность ситуации. Но ее забота настолько искренняя, что я не могу ни в чем упрекнуть Хейли.
– Если ты вдруг так подумала, я не участвовал в барной потасовке, – я пытаюсь сделать так, чтобы это звучало как шутка.
Но все-таки Хейли замечает что-то в выражении моего лица, потому что недоверчиво на меня пялится.
– А в чем тогда? В уличной драке? Чейз, это выглядит так, будто кто-то раздавил твою руку. Не хватает только синяка под глазом и разбитой губы.
Я пытаюсь скрыть удивление, но следующие слова вырываются прежде, чем я успеваю обдумать или сдержать их.
– Эти времена в прошлом.
Она обеспокоенно хмурится.
– Эти… что?
– Не волнуйся – я не тащусь от того, чтобы меня били. До начала года я… подменял Джоша в некоторых боях. Это не совсем законно, но ему была нужна поддержка.
Она до сих пор нужна, хоть и в другом виде. Впрочем, я уже целую неделю ничего о нем не слышал. Но вся суть реабилитационной клиники не только в том, чтобы Джош поправился, но и в том, чтобы ограничить контакт с внешним миром, отгородить его от плохого влияния. Боже, только бы это сработало. Еще дольше скрывать от семьи правду выше моих сил.
– Я понимаю, – бормочет она, глядя мне в глаза. – Нет ничего такого, чего бы я не сделала для своей сестры.
– Значит, ты бы тоже вышла на ринг и дралась с кем-то, пока один из вас не упадет и не останется лежать?
– Естественно, – тут же отвечает она. Никаких размышлений. Никаких колебаний.
Уголки моего рта дрожат.
– Рад слышать. Некоторое время назад Джош задолжал довольно большие деньги не тем людям, и они хотели получить свое за счет этих боев, – это первый раз, когда я произношу правду вслух. Я пришел сюда не за тем, чтобы рассказать это все Хейли, но почему-то слова с легкостью слетают с моих губ. И это чертовски приятно – наконец-то довериться другому человеку. Даже несмотря на то, что на кону не мои секреты, а Джоша. Но Хейли не знает его, как и мою семью, а потому я не чувствую себя как-то неправильно, выражая словами то, что ношу в себе на протяжении нескольких месяцев.
Хейли стискивает пальцы.
– Как ты поранился сегодня? Если не в одном из этих… боев?
Я вздыхаю.
– Глупое происшествие на стройке в Ричмонде. Мне приходится ездить туда почти каждый день, чтобы помогать, потому что нам не хватает людей. Мы переносили несколько довольно тяжелых досок, и, когда их укладывали, я не вовремя отдернул руку.
– Ауч. – Хейли корчит жалостливо мордашку, затем делает глубокий вдох, будто пытаясь к чему-то подготовиться. – Чейз… Мне жаль, что я тебе наговорила, когда мы были…
– Все в порядке, – перебиваю я и касаюсь ее пальцев. Они на удивление холодные, и я стискиваю их, чтобы согреть. – Ты была права в каждом слове. Я подвел своего лучшего друга. Если бы я мог вернуться в прошлое и все исправить… Но я не могу. Это факт, с которым я должен жить.
Пока я говорю, она качает головой.
– Так или иначе, с моей стороны было несправедливо во всем обвинять тебя, не зная всех обстоятельств. – Она сомневается, но пододвигает аптечку поближе, не открывая ее. – Сегодня Шарлотта поведала мне, что вы сделали. О чем она тебя попросила.