Джазмин смеется. У нее глубокий, приятный голос. Теперь я знаю откуда у Лекси ее удивительный певучий тембр.
– Ах, по этой части я не скучаю. Но с удовольствием заберу его у тебя завтра.
Я оставляю этих двоих наедине с их разговором и возвращаюсь к работе. Три поколения семьи Гэллоуэй сидят за несколькими столиками сразу. Новобрачные Сью и Генри Боуден держатся за руки, полностью отгородившись от внешнего мира. Ребята со стройки в паре кварталов от нас благодарят за кофе, который я им пробиваю, а доктор Брайан, местный ветеринар, ест с доктором Мартинез, психологом. Хотя я ни с кем из них никогда не говорила, они тепло приветствуют меня – будто я принадлежу этому месту, как если бы была частью этого города.
Около одиннадцати часов в закусочной становится немного тише. Большинство гостей, которые пришли позавтракать, уже уехали, а те, кто приходят пообедать, еще не прибыли.
– Вот. – Бет ставит передо мной тарелку, полную яичницы, тостов, сыра и каких-то фруктов, и указывает на свободный стол рядом с кухней. – Ты весь день ничего не ела. Последнее, что мне нужно, так это чтобы ты упала в обморок после работы.
Я благодарно ей улыбаюсь и направляюсь к столику. Но только когда опускаюсь на мягкую скамью и откидываюсь назад, понимаю, насколько я измотана. У меня кружится голова, а ноги ужасно ноют, хотя на мне самые удобные туфли.
После всего этого утреннего сумасшествия мне странно сидеть в одиночестве в углу и есть, в то время как вокруг меня становится гораздо тише, чем несколько минут назад. Я как раз засовываю последний кусочек яичницы в рот, когда кто-то останавливается возле моего стола.
– Привет, Хейли.
Удивленная, я поднимаю голову и смотрю прямо в лицо Эрика.
– У тебя есть минутка? – он указывает на свободную скамейку напротив меня.
Я проглатываю еду и киваю.
– Хм… наверно.
Хотя я понятия не имею, чего Эрик может от меня хотеть. До сих пор мы лишь дважды коротко беседовали друг с другом, и, в сущности, я почти ничего о нем не знаю – и не хочу, чтобы он своими вопросами узнал обо мне больше.
– Я пришел раньше, но ты была слишком занята, – признается он, разминая пальцы. И этот его жест кажется мне знакомым. Заметив мой взгляд, он тут же останавливается и извиняюще приподнимает уголки губ.
– Прости. Дурацкая привычка.
Я качаю головой.
– Я тоже иногда так делаю. Вот… когда нервничаю или что-то в этом духе…
Но почему Эрик должен нервничать? Или он просто сел со мной, чтобы убить время? Может быть, у него скоро будет важная встреча, или ему предстоит трудный разговор. Что бы это ни было, это дает мне возможность избавиться от собственного напряжения.
– Хочешь кофе? – спрашиваю я, указывая в сторону кухни.
– Нет, я здесь ненадолго. – Он замолкает, смотрит на меня своими темными глазами и делает глубокий вдох. Затем достает из кармана небольшой прямоугольный предмет и кладет его на стол.
Я хмурюсь.
– Что это?
– USB-накопитель. С рукописью Джаспера.
– Я… что?
Все внутри меня напрягается. Я смотрю на Эрика, потом на флешку, потом снова на Эрика, не понимая, что происходит. Он серьезно? Или это жестокая шутка? И даже если это правда, то зачем он делится ей со мной? Почему сейчас?
– Знаешь, мы с Джаспером никогда не были хорошими друзьями, как он и Чейз или Клэй. Я заходил в его дом несколько раз, потому что моя мама много лет была его сиделкой и помогала ему. Если она случайно забирала меня раньше со спорта или из библиотеки, я приходил с ней. Последний раз это было за два дня до его смерти. – Он ненадолго останавливается и отводит взгляд, словно собираясь с духом, потом снова смотрит прямо на меня. – Джаспер только закончил историю. Он не хотел, чтобы кто-нибудь ее прочитал, прежде чем это сделаешь ты. Тогда я не совсем понимал, почему это так важно для него, но мне и не нужно было этого делать. Он взял флешку и отдал мне. Он хотел, чтобы рукопись была в безопасности.
Мое сердце пропускает удар, а затем продолжает биться еще больнее.
– Откуда он мог знать, что я приеду? – тихо произношу я.
– Не думаю, что Джаспер знал, и, если честно, я был уверен, что он отправил тебе файл. Но на днях Клэй сказал, что ты что-то ищешь на ноутбуке… Джаспер доверил рукопись мне, чтобы я сохранил ее для тебя. Несколько дней назад ты призналась, что дала ему обещание. Я тоже.
Вот почему Джаспер никогда не посылал мне ее сам. Вот почему я не смогла найти рукопись. Он больше не перечитывал текст. Он так и не распечатал рукопись и, должно быть, в какой-то момент, перекинув ее на флешку, стер со своего ноутбука, – возможно, случайно, или нарочно, чтобы никто не мог найти и прочитать ее против его воли. Но он доверил ее Эрику, и я до сих пор не понимаю, почему. Почему он?
– Я не дал тебе флешку сразу, потому что хотел узнать, говоришь ли ты правду. – Признается Эрик через мгновение. – Я знаю, как много это значило для Джаспера, поэтому должен был убедиться, что ты была той, кем он тебя считал.
– Ты имеешь в виду, достаточно ли я надежная?
Кривая улыбка.
– И это тоже.
– Что тебя убедило?
– То, как ты говорила о нем в кафе. В каком отчаянии была из-за того, что не смогла выполнить свое обещание. Что это так же важно для тебя, как и для Джаспера, – с этими словами он пихает мне в руки черную флешку.
– Почему? – я останавливаю его, прежде чем он успевает встать. – Почему он дал ее именно тебе?
– Возможно, я был единственным, кто не стал бы рыться в документе, – тихо фыркает Эрик. – Понимаешь, сегодня всем известно, что я встречаюсь с Клэем, но так было не всегда. Мне потребовалось много времени, чтобы осмелиться признаться в этом. Джаспер стал первым, кто узнал, что я гей. Он просто кивнул и сказал: «Круто». Он не придал этому большого значения, просто принял как факт. Он никому не рассказывал об этом, пока я сам не решился. Все эти годы Джаспер хранил мою тайну. Я был обязан сделать то же самое для него.
Это так похоже на мальчика, которого я знала.
Я поспешно смахиваю подступившие слезы.
– Спасибо, – шепчу я. – Спасибо, что принес рукопись. И спасибо, что доверился мне.
Он, улыбаясь, встает.
– Береги себя, Хейли.
И он тут же исчезает.
Сразу после смены я бегу наверх по ступенькам и, даже не переодев рабочую одежду, сажусь на кровать с ноутбуком. Я держу флешку в руке – и не могу решиться. С тех как до меня дошло то текстовое сообщение от родителей Джаспера, в котором они назвали дату, место и время похорон, я знала, что должна найти способ исполнить его последнее желание. Прошло несколько месяцев, но теперь я сижу здесь, в этой комнате над закусочной посреди родного города Джаспера, и собираюсь выполнить свое обещание. И хотя я знаю, как это было важно для него, я медлю.
Снизу доносятся звуки: приглушенная музыка и голоса, грохот посуды. Снаружи по Мейн-стрит проносятся машины. Но независимо от того, насколько своей я себя здесь чувствую и сколько людей вокруг, – в основном я одна. Раньше я даже не знала, что это значит, потому что мы с Кэти все делали вместе. Но за последние месяцы это чувство стало мне слишком знакомым. Теперь оно тяжело ложится на грудь и стягивает горло. Я глубоко вздыхаю и подавляю порыв взять телефон и отправить голосовое сообщение Кэти или Чейзу. Вместо этого я обращаю все свое внимание на ноутбук, лежащий передо мной на покрывале.
Все, что мне нужно сделать, это включить его, вставить USB-накопитель и открыть документ. Звучит так просто, но мне кажется, что это сложнее, чем все, что я делала этим летом. Потому что, как только я прочитаю историю Джаспера, все закончится. Тогда он и правда уйдет.
Будь храброй, Хейли!
Я делаю глубокий вдох, затем открываю ноутбук, включаю его и вставляю флешку в нужный разъем. Мое сердце колотится, и меня слегка подташнивает, когда я вижу на ней единственный файл и нажимаю на него: Мальчик, который отправился спасать мир. Ноутбук издает тихий гул, отчетливо слышно вентиляторы, когда открывается четырехсотстраничный документ.
Вот она. Рукопись Джаспера. История, над которой он уже работал, когда я с ним познакомилась. История, которую он очень хотел рассказать, пока еще мог.
Книга – это не просто книга, Хейли. Это шанс оставить частичку себя в этом мире, в котором тебя уже не нет.
Его слова проносятся у меня в голове, от чего на глазах выступают слезы. Он осознавал, что умрет. Вот почему ему было важно это написать. И хотя я толком ничего не знаю об обстоятельствах его смерти, именно из-за этих слов мне было так важно выяснить, удалось ли ему оставить что-то после себя, – и прочитать ради него эту историю.
– Как бы я хотела, чтобы сейчас ты был здесь, – беззвучно произносят мои губы, даже если я не могу выдавить из себя ни звука. – Ты и понятия не имеешь, как сильно бы мне хотелось, чтобы ты сидел рядом и читал свою историю, Джаспер.
Но его здесь нет, и я должна убедиться, что эта часть моего лучшего друга останется с нами, даже если его больше нет рядом. Поэтому я прокручиваю вниз, мимо титульного листа, до посвящения.
Для Шарлотты.
О боже. Знает ли она об этом? Неужели она даже не подозревает, что Джаспер посвятил ей эту историю? Строчки расплываются у меня перед глазами. Я суетливо моргаю, глотая ком в горле, продолжаю прокручивать документ и наконец начинаю читать.
История о маленьком мальчике, который должен смотреть на все страдания на свете. Ему иногда приходится ложиться спать голодным, но его друзьям еще хуже. У некоторых из них нет родителей, у других – только одежда с дырами и прорехами. Он видит, как они болеют, и ничего не может сделать. Он видит, как у его родителей едва хватает денег, и они рискуют потерять дом. Он видит других людей, людей, которые бегут от гораздо более худших вещей, ища защиты. Он видит столько страданий, что у него болит сердце. Пока однажды не решает взять все в свои руки. Он идет к родителям и объявляет им, что уезжает, чтобы спасти мир. Пусть только подождут, пока он вернется, и тогда все наладится. И вот маленький мальчик берет