рояснили назначение секрета – это был личный дневник. Тавр начал читать, листая старые, исписанные от руки страницы, и сон мгновенно ушёл на дальний план, и даже желание поглотить обильный ужин отступило перед волнами информации, что захлестнули с головой.
«21/02.
Сегодня был прекрасный и плодотворный день.
Исследования выходят на новый уровень. После тщательных проверок и тестов образцы, на которые было произведено влияние чистой материи Объекта ТК, остаются стабильны и жизнеспособны. В стрессовых ситуациях наблюдается стремление к изменчивости, дабы минимизировать потери. Это может послужить серьёзным основанием для создания более совершенных форм жизни. Я оставил коллеге проработать варианты использования чистой материи для определения наилучшего процентного содержания компонентов. ТК пока стабилен, и мне удаётся удерживать его в стазисе, хотя его ткани сильно сопротивляются влиянию веществ, которые я ввожу. Удивительно, но он в равной степени сопротивляется как химическому, так и магическому воздействию, порождая во мне восторг всякий раз, как я задумываюсь о его природе. Лучшим селекционерам Ордена не удавалось создать ничего подобного за всю историю существования этой науки в Чуди! Я бесконечно рад, что в мои руки попал этот самородок. Однако восторг от чистого Объекта не должен затмевать целей моей работы. Время пока есть, но боюсь, оно играет не на моей стороне.
Завтра с утра надо оговорить возможный перевоз Объекта в новую лабораторию, которую я заложил вдали от Ордена и ТГ. Некоторые достижения должны быть явлены миру только в своей конечной форме. Промежуточные результаты порой вызывают отторжение в вопросе выбранных методов. Увы. Сколько бы ни прошло времени, нас до сих пор преследуют такие страхи, которые многие именуют «нормами морали». Какая чушь! Если результат стоит того, можно закрыть глаза на то, как он достигнут.
А теперь спать. У меня есть лишь пять часов, а дальше крайне насыщенный день».
Герхард был потрясён и даже шокирован, он не всё понимал из написанного, особенно когда автор дневника доходил до совсем научных выкладок, но, убив полночи и прочитав часть дневника, он понял следующее: дневник принадлежит самому Райреху, который занимался научной деятельностью. Утром, с трудом проснувшись, лежа в кровати, он проматывал в голове кусочки из ночного чтива и пытался понять их. Надо было читать дальше, но обещание помочь Адану, данное вчера, никуда не делось. Надо – значит, надо, а потом можно снова посетить особняк. Теперь былая, почти детская радость от обладания наследством была несколько омрачена описанием экспериментов последнего хозяина поместья.
Простые процедуры утра проскользнули, будто не замеченные, и чуд с трудом вынырнул из своих дум, переступая порог кузни.
– Адан, привет! – Он подошёл к рабочему месту друга и сонно плюхнулся на табурет, протирая глаза ладонью.
– Скажем так, ты выглядишь ещё хуже, чем вчера, – обеспокоенно заметил тот, натирая клинок специальной тряпкой для полировки.
– Ага. Помнишь то кольцо, что ты вчера из-под себя вытащил? Так вот в нём, в кольце, оказался дневник. Распаковка артефакта сработала на трение! Видимо, потому его и положили в плотный конверт, чтоб случайно не потёрлось… Так вот, я этот дневник решил почитать.
– И что там? – насторожился кузнец.
– Ну, для начала… почерк у этого Райреха, как у единорога задним копытом. Глаза сломать проще. Потом пишет он зачастую всякую научную хрень. Он сначала был при Ордене учёным, работал с селекционерами Бестиария. Потом… Потом он перешёл на личные изыскания. Точнее, на личное. На «дело всей его жизни». Но, кажется, его работа не очень одобрялась. В общем, ты мне сегодня ещё раз нужен будешь. Хочу с тобой туда снова сходить. Ты же не против, надеюсь? Кстати! Подыскал с утра одну клининговую контору, отзывы хорошие и цены не запредельные. – Герхард взял из стопки клинок и мастику, начиная помогать тому, стараясь не смотреть на друга. Вчерашнее предложение о финансовой помощи всё ещё сильно смущало его.
– Отлично. Покажи прайс, я переведу тебе денег, – легко ответил Адан. – А насчёт этого Райреха. Слушай, не парься ты так. Ну, творил мужик хрен знает сколько лет назад что-то. Там вон кто только не творил. И фата Мара, и навы, помню, что-то мутили. То, что тут и наши отличились умом и сообразительностью, меня вообще не удивляет. Время такое было. Иногда в Тайном Городе надо напрягать разные мышцы, чтобы выжить против рванувших с места вдаль противников. Даже если время мирное. Оно мирное ровно до того, пока кто-то, ты или другие, не добегут до чего-то стоящего, и тут же война. Надо ж опробовать изобретение.
– Ты так легко рассуждаешь о войнах, хотя сам даже фехтуешь очень условно, – фыркнул Герхард, который пусть магом и не был, зато фехтовал хорошо, среди своих сверстников, и немного этим гордился.
– А мне-то зачем? Я тебе меч скую, ты и махай, – он вконец развеселился. – Ой, да брось. Ты такой серьёзный, что мне тебя уже пощекотать хочется. Понимаешь, я не «легко рассуждаю о войнах», а просто вижу со стороны. У меня отец и дед до того были в штабе тактиками. Мой младший брат туда же пошёл, головой думать, а мне молот ближе оказался. Я люблю руками что-то делать. Но от них я много слышу.
– Ну хорошо. Знаешь, не вопрос. Давай тогда поскорее управимся с твоей работой и посмотрим, что там с уборкой. Мне не терпится нормально осмотреть дом. В той грязи, что мы вчера нашли, можно, по-моему, скелет спрятать, не то что какие-то тайные комнаты.
Адан весело кивнул и склонился над своей работой.
– Итак, мы начнём по вашей просьбе со второго этажа. Нам в целом не принципиально. Времени займёт не больше трёх часов, – невысокий плотный шас стоял с чудами в рабочем кабинете. Тут не было окон, и потому кабинет оказался самым чистым помещением второго этажа.
Договор с компанией прошёл быстро и легко, шасы ровно к оговорённому времени открыли портал к главным дверям особняка. Команда разношерстного народа выгружала коробки и уборочных големов, а шасы пошли осматривать фронт работ. В целом всё было понятно: очистить поверхности и мебель, всё привести в парадный вид и при этом не попортить. Чудов заверили, что контора уже не раз работала с подобными древностями и никакие новомодные средства ничего не испортят. Начистить оружие и доспехи вызвался Адан.
– Начать лучше с коридора, что пронизывает весь этаж, вот только мы бы вас попросили убрать со стен гобелены и картины, а доспехи унести пока куда-нибудь. Хотя бы вот в кабинет. Просто раз их будем обрабатывать не мы, мы не хотим нести за них ответственность.
– Ну хорошо. Да, мы понимаем. Тогда сейчас быстро перенесём, пока ваши разбираются. Сколько у нас есть времени, чтобы не мешать уборке? – поинтересовался Герхард.
– Около часа. Дом большой и, раз мы работаем с таким образцом антиквариата, надо тщательно подобрать средства к каждому виду уборки, – шас явно хотел порассуждать: сев на любимого конька, рассказать, как тщательно они продумывают подход, чтобы достичь максимального эффекта, и как не прогадали чуды, обратившись именно к ним… Но его оборвал Адан любезной улыбкой и жестом, приглашающим выйти.
– Пойдём, уберём всё. – Кузнец тоже направился к выходу.
– Ты с ним не очень учтиво поступил, – вздохнул Герхард, выходя следом.
– Шасов можно слушать вечно. Платить им и слушать, слушать и платить, – весело фыркнул тот в ответ. – А время как раз у них тоже платное.
Доспехи плавно перекочёвывали в кабинет, в котором уже тоже наследили так, что придётся убираться и тут. Герхард с Аданом по одному переносили стойки с ними, стараясь не повредить. Некоторые фамильные латы были такими красивыми, покрытыми тонкой гравировкой, что кузнеца уже распирало вдохновение всё это попробовать повторить. Он засыпал друга комментариями о методах травления и чернения металлов, когда они дошли до очередного стоящего на подставке доспеха.
– Смотри, тут даже золотом прокрасили узор. – Адан привычно взялся за поддерживающую доспех стойку и замер. – Герхард, помоги-ка. Кажется, этот прилип к полу.
Тот подбежал, и они вместе попробовали поднять доспех, вдвоём они даже смогли это сделать, но он был странно тяжёлым.
– Он не прилип. Ладно, давай отнесём его в кабинет.
Двое кое-как отволокли латы в кабинет и положили на пол. Кузнец присел рядом, рассматривая их:
– Знаешь, странно. Смотри, вот тут и тут, – он указывал в разных местах ногтём, – доспех заварен. Обычно латы надеваются на манекен или вообще на конструкцию, их поддерживающую, но они съёмные. Доспех всегда можно надеть и поехать в бой. А тут он представляет из себя цельную вещь. Считай, он уже испорчен.
Чуды сели над сложенным в странной позе доспехом.
– Руки приварены к груди крест-накрест и очень прочно. Смотри, сколько точек сварки. Ноги сварены вместе пятками. Да, композиции пытались придать вид героический, но на самом деле вышло так себе. Он так плохо держался или это нелюбимый комплект брони, что с ним так обошлись? И главное – что внутри-то, если он такой увесистый? – Адан озадаченно вертелся, пытаясь заглянуть в щели.
В итоге, не утерпев, он сотворил сканирующий аркан.
– Доспех очень мощно зачарован. Я не могу понять, что в нём такое.
– А ты можешь его вскрыть? – вдруг решился Герхард. – Ты сказал, доспехи всё равно испорчены пайкой.
– Я могу попробовать, – кивнул кузнец. – Но надо ко мне в мастерскую его оттащить.
– Давай уберём остальные, вдруг ещё найдутся такие же, и пойдём.
Такой доспех в итоге оказался всего один. Они освободили стены и пол всего коридора и не нашли больше никаких подобных варварств по отношению к древним ценностям. Попрощавшись с шасами, руководящими уборкой, они взяли заваренный доспех, и Адан открыл портал в свою мастерскую.
Было уже поздно, так что народу в кузне не оказалось. Разместив на столе и хорошо закрепив находку, чуды стали её осматривать. Кузнец простукивал, ощупывал места спаек и готовил инструмент, Герхард же рассматривал узор на доспехах, пытаясь понять что-то по внешнему виду, но стальной рыцарь не спешил раскрывать своих секретов, он молча лежал на спине, сложив на груди руки.