– В общем, печь не остыла ещё, сейчас быстро наберёт температуру. Я думаю, сначала можно снять шлем, тут, конечно, аж в шести местах приварено, но дело не такое сложное. Руки я буду до утра разбирать, чтобы не сильно попортить.
– Хорошо, давай сначала шлем. Через него в любом случае будет видно, что внутри. И знаешь что, Адан? Мне не по себе.
– Аналогично, – проворчал задумчиво кузнец, берясь за работу.
Прошло больше часа, наконец сдалась последняя спайка, и шлем утратил целостность с остальными доспехами. Кузнец в перчатках осторожно взялся за него и дёрнул было, но оказалось, что внутри что-то есть, и это что-то удерживало шлем на прежнем месте.
– Да что ж там такое?! – рыкнул кузнец и с силой, упёршись в стол, потянул шлем на себя.
Тот с хрустом и треском снялся… с головы.
Оба чуда вскочили и тут же отпрянули. Из доспехов торчала иссохшая голова, изуродованная гримасой ужаса или крика. Потемневшая кожа плотно обтягивала кости черепа, запавшие глаза ссохлись в угли. Единственное, что выделялось, – рыжие волосы и борода. Когда Герхард и Алан рискнули подойти поближе, то поняли, что вопросов появилось ещё больше.
– Он в таком виде, будто его в этот доспех заковали заживо…
– Очень похоже на то. Надо снять все доспехи, я помогу. – Рассматривать искорёженное лицо было страшно, и в итоге кузнец накинул на него тряпку.
Следующие часы работы поглотили с головой, но под работу говорить особо не хотелось. Каждый думал своё, но оба, не сговариваясь, сходились к мысли: «Какой весёлый дядя был Райрех, если у него просто в коридоре мумии стоят. Какие тогда скелеты по шкафам рассованы?»
Пару раз чуды прерывались на чай, но даже там перебрасывались короткими, почти ничего не значащими фразами. Чем дальше раздевался мертвец, тем более убедительной становилась версия о том, что внутри он был ещё живой, а очнувшись, понял, что вмурован заживо. Обратные стороны шлема, кирасы украшали выведенные в спешке руны. Сверившись со справочником, Адан сказал, что это похоже на зачаровку от всех видов энергии. И от звука. Так что, заковав заживо какого-то чуда, ему даже не дали шанса позвать на помощь. Жестокость ужасала, пленник доспехов умирал медленной смертью, без воды и еды. Шлем изнутри был заварен отдельной пластиной, так что обзора не было, и, возможно, воздуха внутрь практически не поступало. Умирающий ободрал об эту пластину всё лицо и сломал нос, но ему это не помогло.
Когда последние части лат легли в сторону, чуды молча нависли над покойником. Наконец Адан заговорил:
– На нём была сорочка, хорошая, судя по ткани. Обрывков, конечно, мало, но что есть. Странно, ткань изрублена на нём словно мечами, но на теле следов нет. – Трогать мумию оба брезговали, потому кузнец осторожно ощупывал того стальным прутом. – Более того, сорочка была белая. Имеются белые обрывки, но вся остальная ткань залита кровью. Может, конечно, кровь не его. Ну, там, например… на нём лежал кто-то, кто истекал кровью. Но как-то странно всё это.
– Почему в доспехе в принципе осталась мумия? – недоумевал Герхард. – Она должна была истлеть. Доспех не герметичен, стоял в продуваемом шестьсот лет доме, практически под открытым окном, а мумия целая. Ну, если не считать того, что она усохла. Поместье было зачаровано от живности. Насекомые, птицы – ничего такого в доме нет. Но от бактерий-то нельзя зачаровать помещение. Да и кому бы это понадобилось?
– В том особняке, по-моему, заколдовано почти всё, что можно заколдовать. Я думаю, что его состояние и целостность – это тоже следствие заклинаний на доспехе, – кивнул Адан. – Может, покажем его кому-нибудь?
– Кому? Я пока не уверен, что хочу рассказывать в Чуди об этом приобретении. Я хочу разобраться с этим подарком и с его… секретами сам. А потом уже нести в Орден новости, что я такой крутой, обзавёлся поместьем. Вот был бы у тебя знакомый биолог… – мечтательно выдохнул Герхард, стараясь не смотреть на труп.
– Увы. У меня в семье все тактики и стратеги. Я вот один руками люблю что-то делать. Ну и знакомые у меня либо кузнецы, как я, либо вон гвардейцы. С химиками-биологами-дознавателями точек пересечения как-то не выдалось, – даже несколько виновато ответил Адан.
– М-да. У меня тоже гвардейцы, ну и с парочкой наездников на драконах знаком. Но это тоже не те, кто мог бы помочь с трупом.
Чуды примолкли, украдкой посматривая на тело. Искорёженный труп под простынкой молчал, выпирая из-под ткани изломанными руками и коленями.
– Доспехи оставь мне, я постараюсь отчистить места, где мы их испортили, и потом верну. Ну и внутри тоже почищу от этого… господина. – Адан невольно сморщился, хотя тело уже давно не пахло.
– Ну тогда я его… Заберу обратно. Положу пока в тёмную кладовку какую-нибудь, там подумаем, что с ним делать. Может, при разборе всего владения обнаружится склеп или иное захоронение. Тогда туда подхороним. Думаю, там не обидятся, – невесело ухмыльнулся Герхард. – Как бы только его нести? Трогать его не хочется.
– Варежки вон возьми, потом вернёшь. От жара раскалённого металла они точно быстро прокалятся и, если даже что на них и будет, сдохнет в муках. Сейчас завернём, и я, наверное, помогу тебе его волочь. Он хоть и усох, но одному таскать его не очень сподручно.
– Ты не представляешь, как я тебе благодарен, Адан! – искренне выдохнул счастливый обладатель трупа.
«11/03.
После почти месяца работ я перевёз лабораторию и наконец-то запустил её в прежнем режиме. Тут места намного больше и нет лишних глаз. Конечно, без помощников трудновато будет, всё придётся делать самому, но ничего, исследования не терпят лишних свидетелей, тем более что многие из них уже не поддерживают меня так, как это было вначале. Объект ТК жив, но на его удержание требуется всё больше веществ. Мой коллега изобрёл новое снотворное, так как просто увеличивать дозу мы больше не можем – образцы тканей и крови начинают слишком сильно загрязняться, а это мешает опытам.
Кстати, раз уж я сел, чтобы записать события последнего месяца, стоит упомянуть, что колония карликовых василисков, с которой я и начал свою работу, заметно подросла в размерах и сменила цвет. Сначала мы думали, что они стали возвращаться к своему дикому прототипу, но исследования показали, что это не шаг назад, это шаг вперёд. Показавшиеся нам тёмными шкуры особей реагируют на перенос под лампу: заметно белеют. Мимикрия пока неполная, но есть явное движение в эту сторону. Минусом стала некоторая агрессивность взрослых особей, но обучаемость не упала, так что на досуге я дрессирую самца, которого назвал Марком. Он очень смышлёный и уже научился различать ручку и металлический скальпель, когда я говорю ему принести либо одно, либо второе. Ещё из его достижений – Марк быстро ориентируется, когда надо что-то открыть, взять в пасть или перетащить. Находит петли, поворачивает предметы, ища выемки. Я продолжу свою работу с ним, думаю, это не предел его возможностей, особенно при том, что работа с ним не прекращается и на генном уровне.
Завтра надо будет выделить тестовую группу карликовых виверн и начать работу с ними. Очень интересна эволюция полёта».
Вечером почитать не удалось, и Герхард продолжил ознакомление с дневником наутро. Некоторые куски приходилось пропускать, они были слишком сложно для него написаны, но обычных описаний жизни и исследований хватало. Исследования Райреха занимали чуда, описания не казались страшными или странными, и почему тому пришлось переехать куда-то, он не понимал. Работал последний Таврэй с животными, вроде улучшал их и обучал, но в тексте часто упоминалось, что разделял его стремление к исследованиям только один коллега, один из всей своры учёных, что были с ним раньше. До причин такого отторжения Герхард пока не добрался и собирался сегодня осмотреть отмытый особняк ещё раз, теперь уже куда кропотливее.
– Привет, Адан! Контора мне отписалась, что уборка закончена. Я думаю сходить и посмотреть, всё ли отмыто. Ты как? – он набрал друга, выйдя из дому с мыслями зайти сразу в кузницу.
– Привет. Слушай, сегодня не получится. Мне очень интересно с тобой сходить, но тут привалило работы. До вечера точно не разгребусь, – вздохнул тот в ответ.
– Да, печально. Мне всё ещё не по себе в этом поместье. И пусть больше доспехов с сюрпризами мы не нашли, но мы, вероятно, и не осмотрели все доспехи. Возможно, они ещё где-то есть. Но даже если не доспехи… Мало ли где что найдётся.
– Да не трусь. Живого там ничего нет, а мёртвое не кусается. Если что найдёшь – звони, я хотя бы на трубке повишу, поболтаю. Может, чего посоветую.
– Хорошо, – со вздохом отозвался Герхард, отбивая звонок и активируя портал.
Вчера он успел согласовать с де Тонгом небольшой отпуск на недельку-две и теперь мог без проблем разобраться с особняком. Старый вояка, узнав, что завещание не было липой, порадовался за молодого гвардейца и напросился в гости, когда тот закончит приводить наследство в надлежащий вид. Впрочем, Герхард был уверен: если попросить отпуск на прогулку с девушкой, а не для дела, де Тонг одобрил бы и это. Иногда казалось, что он спит и видит, как женить весь свой отряд.
Поместье встретило нового хозяина благородной игрой света в резных отмытых окнах, глубиной цвета старинного дерева на полу, от которого ранее угадывался только условный рисунок дощечек да рубиновым оттенком обшивки мебели. Убранство доставшегося ему особняка было столь роскошным, что чуд, ходя по коридорам и залам, невольно снова ощущал собственную блёклость. Контора поработала на славу, отмыв от потолка до пола всё, что было в слоях вековой пыли. Тяжёлые люстры под потолком танцевального зала сверкали в лучах солнца гранями множества сложных украшений, отбрасывая мириады бликов подобно дискотечным шарам. Герхард стоял запрокинув голову, не в силах оторвать взгляда, когда до него донёсся звук. Это был звон колокольчика, магически усиленный, он разбегался по пустому дому, будто проворный курьер, ища хоть кого-то, чтобы передать весть.