«20/05.
Коллега предлагал остановиться на достигнутом, но я не желаю ничего слушать. Я в своём уме и здравой памяти. У меня прекрасное самочувствие, и я хочу идти вперёд, дальше. Я начинаю подумывать избавиться от него. Всё самое важное мы уже прошли вместе. Он не одобрял моих опытов, так пусть идёт делать свои. Но я не могу отдать ему виверн. Я чувствую, они нуждаются во мне, я им нужен куда больше, чем он. Возможно, он их мучает? Я не видел, но я ведь не всё время там.
Пожалуй, скажу ему, чтобы уходил. У нас были прекрасные годы совместных изысканий, дальше я пойду сам.
28/05.
Всё сложно.
Я с неделю не доходил до записей, и теперь накопилось так много всего.
Удача когда-нибудь заканчивается. Кажется, это случилось и со мной. Но обо всём по порядку.
Во-первых, я выставил своего коллегу, который решил выйти только с боем. Он хотел забрать Объект! Да как он мог! Я думал, он попросит виверн, он попросит образцы сыворотки, я думал о чём угодно, но Объект! Что он о себе возомнил?! Мы подрались прямо в лаборатории, но я, будучи очень хорошим воином и одним из сильнейших магов Ордена, дал ему отпор, которого он, кажется, не ожидал. А чего он хотел? До того как стать учёным, я был рыцарем Ордена! И остаюсь им. Он ушёл, я не стал добивать его. Всё-таки у меня сохранилось много хороших воспоминаний о нашей совместной работе. Надеюсь, когда мы оба остынем, может, ещё встретимся и посидим под вино, делясь рассказами об успехах работы.
Во-вторых, раны, которые он мне нанёс, зажили невероятно быстро! Я генетик, фармацевт, и в основном по животным. Я, конечно, зашил некоторые особо глубокие порезы, но вылечить себя быстрее эрцийцев вряд ли мог бы! Я уверен – это она! Сыворотка! Я знал, что иду в правильном направлении! Это будущее рас, запертых в жалкой резервации!»
Дописано явно позже основной записи, второпях и другими чернилами:
«В-третьих. Пришло приглашение на аудиенцию к Великому Магистру. Я не мог отказаться, хоть и не хотелось настолько, что я несколько раз создавал сообщение и всё-таки его снимал. Нет, перед приказом Великого Магистра я беспомощен, я обязан был явиться. И тут произошло странное. Орден, место, которое я считал родным домом, стало мне чужим. Я шёл по коридорам, вдыхал запах стоящих гвардейцев, встреченных сослуживцев, все они были мне противны, я желал лишь одного – поскорее вернуться к себе в лабораторию, к Объекту, Марку и другим зверям, которые, похоже, заменили мне родню. Я вошёл в зал Магистра и всё понял. Я видел собравшихся там глав Лож и чувствовал каждым нервом: они пригласили меня, чтобы убить. Вдоль стен – гвардейцы. Они и будут убивать. Мне не было страшно. Я плюнул в лицо Магистру и принял бой.
Эти строки я пишу из конторы, в которой оставляю своё наследство.
Я смог пробить портал из боя и уйти, накинув “рой”, пусть пока ищут.
Я оставляю эти последние руководства тебе, мой Наследник. У меня есть сын, я приказал ему отречься от меня публично и взять другую фамилию, это сбережёт ему жизнь. Он начнёт собой новый род, но кровь останется прежней. Именно своей крови я и завещаю всё, что было моей жизнью в последние годы.
Ключом к лаборатории является перстень, что я прилагаю в конверте. Внеси его в подвал, дойди до самой дальней стены и повернись, дверь откроется. В руках истинного Таврэя перстень сработает как ключ. Энергии, что запечатывает особняк и хранит его, хватит на шесть сотен лет. Он дождётся тебя. Я надеюсь, дождётся и мой труд. И Объект. И ты поймёшь, как понял я, что Он – великое иное, которого боятся даже навы.
В лаборатории я оставлю и некоторые тайны, что намеренно удалил из дневника. До времени они тебя могут слишком сильно шокировать.
Я оставляю всё шасам и прилагаю такую сумму, что уверен, это послание дождётся своего адресата.
А теперь мне пора в “Шато Таврэй”. Последняя инъекция, мои латы и меч ждут последнего боя за всё, что мне действительно дорого».
Рука лихорадочно перелистнула страницу, но дальше была лишь белая пустая бумага. Дневник упал на грудь чуда, который забыл, как дышать. Его сын начал новый род, но кровь осталась прежняя?! «Я – Таврэй?!» – звенело в голове. Это хорошо? Это плохо? Что вообще с этим теперь делать и как с этим жить? Сын Райреха являлся прадедом Герхарду, прадеда давно уже не было в живых, война унесла его, как и многих чудов. Ураган сменился резким штилем.
«Что с этим делать? Об этой тёмной истории пока знаю только я. Может быть, если я не расскажу никому правды, уничтожу дневник и останусь простым Тавром, из мелкого, ничего не значащего рода, будет проще? Без древности, но и без этого груза тоже».
Можно было сжечь дневник прямо сейчас, но рука даже не дёрнулась. Этот чуд завещал ему, сквозь столетия, не дом, не деньги, а свою жизнь, как он написал, и странным образом Герхарду хотелось пройти этот путь до конца. Посмотреть на то, что ему досталось, что Райрех защищал такой ценой. Он отложил дневник, глянул ещё раз на последние строки и достал из прикроватной тумбочки перстень, который хранил дневник все эти годы. Наспех одевшись, он босиком вышел в коридор, спускаясь обратно в подвал.
– Доброе утро, – услышал он со спины, когда ладонь легла на нужную ручку.
– Ох! – чуд аж подпрыгнул от звука голоса и теперь пытался отдышаться, – Марга, простите. Я что-то совсем о вас забыл.
– Да и выглядите вы так, будто на бой со львом собрались. Я услышал ваши шаги, позвал, но вы не ответили, и я решил посмотреть, всё ли с вами хорошо, – учтиво улыбнулся нав.
– Да, пожалуй, я и правда на бой собрался. Я узнал очень многое, такое, что ставит передо мной вопрос ребром: хочу ли я быть наследником этого дома. Или нет. И я должен ответить себе на этот вопрос. Ответ… За этой дверью.
– Я могу быть с вами рядом? Думаю, мои навыки могут пригодиться. Да и физически я немного сильнее вас буду, если что-то не захочет открыть вам свои тайны. – Марга казался самым чутким помощником, и Герхард кивнул, открывая дверь в подвал.
Они не говорили больше ни слова. Чуд в кармане надел кольцо на палец и просто пошёл вперёд и, дойдя до самых бочек у дальней стены, поняв, что дальше идти некуда, обернулся. И замер, как замер и стоящий на самом краю у стены нав. Всё пространство в треть пола подвала представляло из себя плавно спускающуюся мраморную лестницу с изящными перилами, ведущую к дверям. Куда делся огромный кусок пола, чуд не увидел и не услышал. Марга, кажется, также пребывал в крайнем изумлении.
– Пойдёмте, – тихо кивнул на двери бледный как смерть Герхард.
Металлические двери открылись с некоторым трудом, внутри царила темнота, но стоило им войти, как начали вспыхивать магические светильники. Из-за последних крох энергии свет был тусклым, но его хватало, чтобы плавно выпускать из темноты детище, ценой которому был древний чудский род.
Помещение оказалось огромным, хорошо оборудованным для своего времени. В холле за дверями было две зоны, с каждой стороны стояло по огромной клетке, а также столы, полки с реактивами и коробками. Чуд медленно подошёл к ближайшей клетке и увидел там иссохшие тела василисков, достаточно большие для «карликовых». Прутья и затвор клетки были изгрызены до неузнаваемости. Когда Герхард присмотрелся, картина перед глазами сложилась намного более пугающая. Даже не учёному было очевидно, что запертые в клетке твари создали что-то вроде кладбища в конкретном углу и аккуратно съедали сначала более слабых и мелких особей, потом тех, кто слабел. У самой целой особи, самой большой по размеру, был съеден хвост и часть лап. Он пытался есть сам себя в надежде выжить. На шее красовался маленький ошейник с выбитой надписью «Марк». Когда Герхард с трудом оторвался от странной сцены и обернулся, то заметил, что нав стоит у другой клетки. Кажется, его, так же как и чуда, впечатлило увиденное: он держался пальцами за решётку, упёршись в прутья головой, и молчал. Чуду показалось, что нав даже дышал с трудом. Но надо было идти дальше, и, шагнув, он открыл следующие двери и дождался, когда свет уберёт темноту.
Ноги начали подкашиваться, когда перед стоящим в дверях чудом вспышками стали возникать громадные ёмкости, заполненные мутной жидкостью, в которых находились странные мутанты. Мантикоры, василиски, виверны – все они, заметно изменённые, имели большего размера головы, более тонкие и явно более подвижные пальцы лап. Большая их часть была вскрыта, и рядом с аквариумами, где плавали тела, стояли колбы поменьше, с отдельными внутренностями. На стенах висели различные планшеты с бумагами, исписанными мелким почерком. Запах химиката, в котором плавали тела, ударил в нос, и от этого закружилась голова. Чуд хотел было отпрянуть, когда зажглись наконец лампы в конце комнаты и перед ним, во всю дальнюю стену, предстал огромный стеклянный резервуар. Передняя стенка была пробита, и среди торчащих обломков стекла, наполовину вывалившись наружу, висела неописуемая тварь.
Герхард как зачарованный пошёл вперёд.
Тварь притягивала и одновременно ужасала. Чёрная матовая кожа обтягивала длинный череп, безгубый рот «до ушей» оскалился чёрными же зубами, длинные лапы, напоминающие руки, когтями вцепились в край стола, на котором стоял аквариум, и выгнули металлическую поверхность, смяв её, как бумагу. Гибкий сегментный хвост с шипами кольцами занимал пол разбитой ёмкости. Тварь была вся в цепях, в её спину входили какие-то трубки. В некоторых до сих пор стояла цветная жидкость. Тварь была невероятно большой, крупнее самого Герхарда.
– Что это? – До твари оставалось несколько метров, а шаги чуда к ней становились всё мельче.
– Тварь Купола, – тихо ответил неузнаваемый голос над ухом.
– Объект?!
И тут казавшийся трупом монстр резко поднял голову, открывая золотые глаза. Чуд, не помня себя, с криком рванулся прочь и, споткнувшись о какой-то шланг, полетел на пол. То ли от встречи с поверхностью, то ли от страха, но сознание предпочло покинуть горе-искателя.