– Ну и пусть его, – махнул рукой Монтус.
Приятели побрели прочь, пытаясь отыскать на поляне остатки вещей.
– Брат Монтус, а дыру в горе никто не обнаружит? – всполошился Квинтус. – Вдруг огненный столб кто видел! И проведают, что это мы рванули?
– Будь покоен, никто не узнает, – уверил друга Монтус. – Здесь глухомань – только горцы полудикие да небольшая станица с казаками. В магии не смыслят. Подумают, подгорный дух шалит или, к примеру, дракон.
Квинтус нервно засмеялся. Потом замолк и начал озираться.
– Брат Монтус, а что это за звуки?
Послышался шум, который быстро приближался. Стали различимы гортанные крики, свист нагаек, топот копыт.
– Горцы! – с ужасом вскрикнул Монтус.
– Чегой-то они? – Квинтус побледнел.
– Наверное, взрыв услышали, – мрачно ответил Монтус. – Скачут защищать родной аул от дракона.
– Но мы же не дракон, – пролепетал Квинтус.
– Так потолкуй с ними! – съязвил Монтус.
В эту секунду из-за дальней скалы выскочил небольшой отряд конных черкесов в бурках и папахах. Увидев эрлийцев, горцы победно закричали, подгоняя лошадей хлыстами. Стройные кони, хрипя, вздымали дорожную пыль.
– Бежим! – крикнул брат Монтус. Эрлийцы бросились бежать с поляны в сторону густых зарослей, надеясь укрыться от зорких глаз. Долговязый Монтус держался впереди, высоко задирая колени. Сзади, тряся телесами, мчался Квинтус. Горцы очень быстро нагоняли беглецов. Монтус оглянулся. Один из черкесов вскинул ружьё.
– Портал! Открывай портал! – заорал другу на бегу Монтус. Сам он плохо умел это делать.
– Сейчас! – Квинтус сильно отставал и задыхался.
Друзья лавировали меж сучковатых горных сосен. Засвистели пули.
– Ай! – вскрикнул Квинтус тонким голосом. – Меня подстрелили!
– Как? Куда? – ужаснулся Монтус, обернувшись.
– В седалище! – плакал Квинтус, хромая и держась за раненое место. – Открывай портал сам, как умеешь!
Горцы победно заулюлюкали, увидев, что пуля достигла цели, и пришпорили коней. Монтус на бегу, запинаясь, начал читать заклинание. Даже у опытных магов во время боя возникали проблемы с открытием портала. Но у Монтуса вышло. В воздухе возникла хоть и кривая-косая, но всё-таки вихревая воронка портала. Горцы в страхе заорали и остановились.
– У тебя получилось! – сквозь слёзы улыбнулся хромающий Квинтус.
– Давай, друг, давай! Ещё немножко! – Монтус подбежал, подставил плечо раненому другу, они вместе преодолевали последние шаги к спасительному вихрю. – Четыре! Три!
Черкесы воинственно заулюлюкали и вновь ринулись в бой, обнажив сабли.
– Два! Сейчас закроется! Ну! – Монтус тянул друга вперёд.
Горцы были уже на поляне.
– Один!
Монтус запрыгнул в портал сам и втащил за руки тяжёлого Квинтуса. Тот отчаянно дрыгал ногами. Горцы открыли пальбу почти в упор. Портал сверкнул молнией и закрылся, а на траву свалился башмак Квинтуса. Горцы взвыли от ярости и начали палить в воздух и рубить башмак саблями.
Эхо от криков и выстрелов ещё долго отзывалось в горах. В лучах утреннего солнца сиял таинственный Эльбрус.
1793 год, Санкт-Петербург
Газета «Санкт-Петербургские ведомости»
«Из Георгиевского уезда Кавказской губернии поступили следующие известия. Найденную несколько лет назад на горе Машук пещеру исследовал приглашённый немецкий учёный Пётр Симон Паллас. Он доложил, что пещера – её наименовали Провал – является природным колодцем карстово-тектонического происхождения, в глубине которого находится карстовое озеро минеральной воды голубого цвета.
Учёными установлено, что сероводород (в коем и есть причина тухлого запаха), находящийся в воде, долгие века испарялся и постепенно разрушал известняковую породу. В итоге пещерный свод не выдержал и обрушился. Таким способом и был образован Провал. Данное научное исследование положило конец глупым мистическим толкам: местные жители называли Провал “адской бездной” и считали, что в нём обитает огнедышащий дракон, кружащий ночами над городом в поисках жертв.
Также в окрестностях горы Машук были обнаружены минеральные источники различной температуры и химического состава. Воды всех источников признаны целебными. Высочайшим указом предписано построить здесь в кратчайшие сроки водяные лечебницы с минеральными ваннами для всеобщего пользования».
Май, 1927 год,
Пятигорск
Из здания знаменитых Пироговских ванн в центре весеннего советского Пятигорска вышла большая группа молодых эрлийцев с влажными полотенцами через плечо. Возглавляли группу два пожилых седовласых профессора в университетских белых мантиях.
– Итак, мы с вами только что убедились на собственном опыте, – наставительно вещал студентам полный и благодушный профессор Квинтус, – что минеральные источники Пятигорска в районе Провала действительно оказывают целительное влияние.
– …и не только на примитивных челов, – подхватил профессор Монтус с курчавой седой бородой и косматыми бровями, – но и на высокоразвитых представителей древних цивилизаций, таких как мы с вами.
В это время от входа в Провал донеслись оживлённые крики, заставившие профессоров прервать лекцию:
– Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно. Студентам – пять копеек! Не членам профсоюза – тридцать копеек!
Кричал бойкий молодой человек лет двадцати восьми. Вокруг него собралась небольшая толпа, люди покупали билетики.
Квинтус и Монтус сердито переглянулись и решительно кивнули друг другу. Монтус степенно подошёл к постовому на перекрёстке и что-то сказал, кивая в сторону Провала.
– Запомните, друзья! – воскликнул в это время студентам профессор Квинтус. – Вход в Провал всегда был и будет бесплатным!
И следующие пять минут седые корифеи, усмехаясь в бороды, смотрели, как бойкого молодого человека арестовывает группа милиционеров, которым он тоже пытался продать билеты.
В это время один из студентов робко тронул профессора Квинтуса за плечо.
– Скажите, пожалуйста, а это правда, что вам и профессору Монтусу принадлежит честь открытия Провала и здешних минеральных источников?
Что-то дёрнулось в круглом лице почтенного эрлийца, но, возможно, это только показалось.
– Не совсем, – смущённо произнёс профессор. – Но можно сказать, что мы приложили к этому руку…
– А можно подробности? – оживились будущие целители.
– Деталей я не помню, столько лет прошло, – бормотал наставник, совсем теряясь.
– Главное, друзья, не подробности, – пришёл на помощь другу профессор Монтус, – а понимание, что для свершения любого открытия нужно строго следовать трём правилам, коим всегда следуем и мы с профессором. Запоминайте.
И Монтус начал загибать костлявые пальцы.
– Высокие цели, – он загнул первый палец и посмотрел на коллегу.
– Трезвость ума, – с готовностью подхватил Квинтус.
– И научный подход, – подытожил Монтус, загнув третий палец.
И два заслуженных профессора важно закивали седыми головами, строго глядя на молодёжь поверх очков.
Dasha Ever«Бригада добрых дел»
16 сентября
Она не заметила, как боль постепенно прошла. А когда заметила – не испугалась, настолько велико было облегчение. Главное, что раскалённые клыки больше не впиваются в ногу чуть выше щиколотки, а остальное, вероятно, как-нибудь устроится. Мысль о гибели здесь, под завалами дома, уже после того как она пришла в сознание, казалась ей до невозможности нелепой. Да какого ж чёрта! Такое случается, конечно, – с какими-нибудь бледными грязными дедками в засаленных трениках, с хнычущими детишками в наспех натянутых майках и колготках, с растрёпанными тётками с опухшими глазами. По крайней мере, такими показывали жертв катастроф в новостных репортажах. Но это ведь не она – молодая, полная жизненных сил девушка. У неё есть друзья, её найдут. Всё будет хорошо.
С этой мыслью можно было просто лежать в полузабытьи, не нарушаемом ни лучиком света, ни посторонними звуками. Представлять, будто ей снова пять лет, она в родительском доме и готова вот-вот провалиться в уютный сон. Да, кособокая деревянная конструкция, кое-как удерживающая груду кирпичей над головой, – то ещё «одеялко», и остаток стены, намертво придавивший правую ногу, не добавляет удобства. Но бетонная плита, покрытая острыми осколками, нагрелась от тепла её тела, а мерный шум в ушах убаюкивает… Темнота заставляет глаза слипаться…
За 4 месяца до описываемых событий
Деревья только начали выпускать свои первые робкие листочки, и солнечные лучи, проходя через кроны берёз, превращали их в пушистые жёлто-зелёные облака. Если что-то в московском филиале школы Солнечного Озера и вызывало тёплый отклик в душе Катерины, то это была близость людов к природе. Даже в шумном центре огромного каменного города зелёные организовали учебное пространство так, что окна большинства классных комнат выходили в уютный внутренний дворик. В остальном же кабинеты и парты заставляли девушку вновь проваливаться в «школьные годы чудесные», заполненные высокомерными взглядами одноклассниц, одарённых от природы разве что ранним половым созреванием, по-подростковому неряшливыми одноклассниками и щемящей тоской невыученных уроков.
Гробовая тишина не стояла в кабинете только из-за троицы Красных Шапок, затеявших на заднем ряду игру «кто дальше плюнет». С тех пор как этим троим разрешили (в рамках разумного) выпивать перед занятиями, они хотя бы перестали срывать уроки. Зато теперь всем присутствующим приходилось мириться с запахом дешёвого виски, который примешивался к «аромату» дикарей, и без того экзотическому.
Запах и возня за спиной мешали сосредоточиться, равно как и уставившиеся на неё с первых парт четыре пары сверкающих зелёных глаз. Несколько людских колдуний, слишком слабых, чтобы обучаться по полноценной программе, с трудом скрывали ядовитые ухмылки в ожидании её провала.