Новое горе
По окончании гастролей Матильда с сыном и мамой перебралась на дачу в Стрельно. Имение отца Красницы было продано вскоре после его смерти. Не желая их слишком стеснять, мама попросила снять для нее дачу по соседству, где и жила с прислугой, а после, когда ее хватил удар, еще и с сиделками.
Лето прошло тревожно, а тут еще Андрей где-то подхватил сильнейший бронхит, так что врачи велели ему провести зиму в Крыму. Перед Матильдой встала непростая задача: остаться с прикованной к постели и, казалось бы, ничего не понимающей матерью или отправиться вслед за любимым человеком. Врачи уверили ее, что мать может оставаться в таком состоянии годы, и нет никакой причины все время сидеть подле нее. С другой стороны, из Крыма она могла вернуться по первому зову. Дорога заняла бы двое суток.
Матильда Кшесинская с братом Иосифом и сестрой Юлией. 1900-е гг.
С собой Кшесинская взяла всю прислугу, так что пришлось заплатить за целый спальный вагон. Андрей тоже ехал с эскортом, так как из соображений приличий им следовало поселиться в разных домах, а значит, Матильде нужно было обеспечить себя всем необходимым, не надеясь на то, что за нее это кто-то сделает. «Моя дача в Новом Мисхоре была хотя и старенькая, с керосиновыми лампами, но уютная и чудно расположена среди обширного сада. Рядом был теннис, где Вова мог играть. Мы жили очень скромно и тихо, знакомых кругом почти не было. Но зато я наслаждалась прогулками по окрестностям, которые прямо очаровательны своей живописностью и чудными видами на море. Я воспользовалась пребыванием в Крыму, чтобы съездить в Ливадию и осмотреть старый Ливадийский дворец, в котором жил и умер император Александр III. Я видела ту комнату, где скончался император, комнаты императрицы Марии Федоровны и комнаты моего дорогого Ники, где он столько лет жил, будучи еще маленьким, а потом уже взрослым, вплоть до дня, когда он, еще таким молодым, вступил на престол, 26 лет».
В начале ноября Матильде пришлось вернуться, так как врачи начали опасаться за жизнь ее мамы. «Маля, ты совсем меня забыла», – встретила она примчавшуюся к ней дочь. Перед смертью она снова обрела дар речи, и теперь стало понятно, что врачи ошиблись: паралич не коснулся мозга, она все прекрасно чувствовала и понимала, а значит, оставлять ее было страшной ошибкой!
Вскоре Юлии Кшесинской старшей не стало, и Матильда прервала свою артистическую карьеру, предавшись новому горю.
Тем не менее, несмотря на решение Матильды Феликсовнs не участвовать в новом сезоне, ей пришлось станцевать в балете бенефисе «Конек-Горбунок», так как ее участие гарантировало сборы, следовательно, если бы ее не было, актеры не могли уже рассчитывать на полные залы, а ведь все знают, что деньги с бенефисов идут бенефициантам. На этот раз бенефициантом был коллектив кордебалета, и Кшесинской пришлось бы подвести слишком много народа сразу. Бенефис состоялся 10 декабря 1912 года. В последнем акте «Конька-Горбунка» Матильда танцевала «Русскую» на музыку Чайковского. Больше в этом сезоне она не выступала, все балеты с участием Кшесинской были сняты с репертуара.
Ничего удивительного, что вскоре один из балетов, в котором прежде блистала непревзойденная Кшесинская, а именно «Дочь фараона», был восстановлен с Павловой в главной роли.
В 1914 году Павлова в последний раз приехала в Россию, привезя с собой «Дочь Фараона», которую она хотела показать Матильде Феликсовне: «Как умная артистка, она понимала, что этот балет не для нее. Конечно, испортить его она не могла, но и сорвать большой успех тоже. Она очень хотела, чтобы я ее посмотрела в этом балете. Из-за траура я в зрительный зал не ходила, но согласилась посмотреть на нее из-за кулис, где она очень трогательно приготовила мне в первой кулисе стул с коробкой конфет. Павлова очень боялась танцевать “Дочь фараона” в моем присутствии, отлично зная, что это был мой сильный балет. Она прекрасно справилась со своей ролью, но особого успеха не имела».
Февраль 1913 года справлялось трехсотлетие дома Романовых: Кшесинской предложили выступить в нем, в опере «Жизнь за царя», во втором акте нужно было станцевать мазурку. Отказаться от участия в парадном спектакле было, мягко говоря, не принято, эти спектакли носили совершенно особый, высокоторжественный характер, публика на них не допускалась, присутствовали только лица по приглашению от двора. В этот юбилейный день спектакль был в присутствии государя, двух императриц, всей царской семьи и всего сановного мира.
2 февраля 1914 года состоялся бенефис кордебалета. Давали балет «Талисман», в котором после долгого перерыва снова блистала Кшесинская. 9-го она участвовала в бенефисе Н. Легата. Был выбран балет «Эсмеральда». Важнейшая роль для Матильды, выстраданная. Впервые Николай II увидел Кшесинскую в этой роли именно 9 февраля 1914 года. «Я всегда танцевала этот балет с большим увлечением и всею силой души переживала судьбу несчастной Эсмеральды. Но в этот вечер, когда я играла впервые для Ники, я переживала мою роль всем сердцем и душой. Сцену ревности на балу, когда Эсмеральда с Гренгуаром танцуют перед Фебом и его невестою, я провела с таким подъемом, как будто решалась моя собственная судьба. Я играла и танцевала со слезами на глазах. Я чувствовала, что в этот вечер среди зрителей были такие, которые меня понимали и переживали всю драму вместе со мною. Мне было только бесконечно грустно, что я так и не узнала, какое впечатление я произвела на Ники, так как великий князь Сергей Михайлович был в отъезде и потому не пришел в театр, а Ники всегда ему говорил, как он меня нашел».
После Кшесинская выступила в «Спящей красавице» и уехала с Андреем в Кап-д’Ай, где в прошлую зиму они купили виллу. Новый свой дом Матильда назвала «Алам», если перевернуть название и прочитать наоборот, получится ее детское имя Мала.
За время их отсутствия был заново выстроен новый нижний дом, и теперь хозяева должны были принять выполненную работу. «Новый нижний дом был двухэтажный: в верхнем этаже было шесть жилых комнат, из которых четыре с видом на море, для гостей, для адъютанта Андрея – Кубе[179], для доктора Маака и для камердинера Андрея – Леднева, две с окнами под потолком для прислуги и две уборные. Внизу – обширный гараж, квартира для шофера, прачечная и котел центрального отопления. Крыша нового дома служила продолжением террасы нижнего сада. Когда все было готово, и последний рабочий покинул виллу, мы для освящения дома пригласили из Канн нашего старого друга, отца Григория Остроумова, который отслужил молебен, обошел весь дом и окропил все комнаты Святой водой. Это было настоящим новосельем на вилле “Алам”. Потом я всех угостила великолепным завтраком, и все присутствующие расписались в новом альбоме, специально заказанном для виллы “Алам”, который сохранился у нас на память. На первой странице альбома так и значится рукою Андрея: “27-го февраля (12-го марта) 1914 года – День освящения виллы”».
Война. Лазарет Кшесинской
Летом в Стрельне они отпраздновали день рождения Вовы. И как пишет сама Матильда Феликсовна, «этим праздником закончилась наша мирная, веселая, беззаботная жизнь». Началась война, которая вскоре получит название Первой мировой.
Последний раз Кшесинская танцевала в присутствии государя, своего любимого Ники в Красносельском театре. «Когда государь уезжал из театра, как и двадцать лет тому назад, я стояла у окна своей уборной. Тогда я была молоденькой влюбленной девушкой, я ждала его появления верхом у подъезда, а по окончании спектакля провожала его у окна глазами, полными от слез радости, мечтая о следующей с ним встрече.
Когда государь покидал театр, вид у него был грустный и озабоченный. В первом антракте были получены тревожные сведения о возможности войны. По обыкновению, все заходили ко мне в уборную. Настроение было удрученное, хотя все надеялись, что мировой конфликт будет избегнут. Стояла я в тот день у окна, погруженная в грустные мысли. Что будет со всеми нами, я волновалась за жизнь близких и дорогих мне людей, в особенности за Андрея, который должен был идти на войну. Не приходилось мне волноваться лишь за моего сына, он был мальчиком, и взять его не могли». В ту пору Вове только что исполнилось 12 лет – возраст действительно не призывной.
На следующий день началась подготовительная мобилизация, потом была объявлена полная мобилизация, а через два дня началась война. Один за другим уходили на фронт знакомые и друзья, в конце сентября уехал и Андрей, он должен был находиться при штабе Северо-Западного фронта. Не поехал только великий князь Сергей Михайлович, так как в своей последней инспекционной поездки по Сибири заболел суставным ревматизмом.
Меж тем в Петербурге начали открываться лазареты, в которые каждый день поступали раненые. Желая сделать что-то полезное для победы, Кшесинская тоже открыла свой частный лазарет. Сняла квартиру на Каменноостровском проспекте, купила туда 30 кроватей. На первом этаже размещались палаты для больных, на втором помещения для персонала. «Я не жалела средств на его устройство, в нем были две операционные комнаты и три палаты для раненых по десять кроватей в каждой. Я привлекла лучших врачей, которые каждый день посещали лазарет. Постоянный штат состоял из одной старшей сестры, двух сестер и двух санитаров и повара Сергея, который начал у меня поваренком и к этому времени был помощником моего главного повара».
Разумеется, Кшесинская не присутствовала на операциях или перевязках, так как понимала, что все равно не сможет помочь. Вместо этого она узнала адреса семей находящихся в ее лазарете раненых и посылала им подарки и узнавала, не может ли чем-нибудь помочь. И еще, желая развлечь и ободрить своих подопечных, она устроила большой праздник и танцевала перед ними с Орловым и Стуколкиным[180] в театральных костюмах.
Несмотря на войну, гастроли продолжались, что называется, по расписанию. Ревель, Гельсингфорс, Киев. Затем двухнедельная поездка по России (Москва, Киев, Харьков, Ростов-на-Дону, Баку и Тифлис).