Проведя целый день в пути, но нисколько не устав, путешественники поравнялись с, раскинувшимися на трех холмах развалинами древнего города Стратоса. Холм Зевса – вот куда привела дорога наших путешественников. Айседора бродила по развалинам Стратоса, трогала то, что осталось от некогда величественных колонн, пытаясь прочувствовать это место, услышать голоса далекого прошлого, поговорить или, если повезет, принять благословение продолжавших покровительствовать этому месту древних богов.
Она бы могла, наверное, поселиться близ этих развалин, танцуя ночью в свете луны, но нетерпеливый возница уже звал их вперед: кому же приятно ночевать под открытым небом, когда можно устроиться в нормальной гостинице?
Они доехали до города Агринион и, переночевав там, купили билеты до Миссолонги. Еще один древний город, еще один алтарь, на который следует возложить цветы и который можно будет почтить стихами и танцами.
В Миссолонги жил и умер в 1824 году великий Байрон[255]. Когда-то эта местность носила имя Этолия – город возник в болотистой равнине, на внутренней окраине большой лагуны, которая тянется по северному берегу Патрасского залива, между устьями рек Ахелоя (Аспропотама) и Эвена (Фидариса).
Далее путешественники сели в поезд и добрались до Афин. Было решено, что они поднимутся с первыми лучами солнца, дабы первым делом клана Дункан на благословенной земле богини было паломничество к ее храму.
Сбылась мечта – они дышали воздухом Греции и не могли надышаться. «Мы решили, что клан Дунканов навсегда останется в Афинах и там воздвигнет храм в собственном вкусе». Храм! Это даже не большой дом с садом, это куда серьезнее. Не имея ни малейших понятий о работе зодчего и до сих пор не научившись считать деньги, Айседора и Елизавета мечтали о беломраморном храме на высоком холме, в котором они будут творить свои танцевальные моления, читать стихи, всячески прививая на новом месте ростки культуры и искусства. Холм они выкупили у крестьян, которым он принадлежал, после чего началось строительство.
После торжественного молебна в честь закладки храма был устроен пир, для которого вино и раку привозили на телегах в больших пузатых бочонках. На вершине холма был зажжен огромный костер, вокруг которого всю ночь до утра танцевали, пели и веселились, слушая музыку приглашенных на праздник деревенских музыкантов.
На этом празднике, в свете пылающего огня, члены клана Дункан поклялись друг другу не заключать больше браков и никогда не расставаться: «Пусть тот, кто женат, останется женатым…», – женатым был только Августин.
Айседора Дункан танцует в театре Диониса в Афинах. 1903 г.
«Я открыла искусство танца – искусство, утраченное две тысячи лет назад».
В дальнейшем предполагалось вернуть местных жителей к почитанию старых греческих богов, и прежде всего, конечно же, заставить их расстаться с современной одеждой.
Пока рабочие работали над фундаментом, семья отправилась в Афины, где они рассчитывали расспросить оракула о своей судьбе. И там лунной ночью, на развалинах театра Диониса, они вдруг услышали звонкий детский голос, певший песню.
Это был совершенно явный знак! Теперь Айседора с семьей устраивали конкурсы маленьких исполнителей, раздавая щедрые награды и угощая ребят всем, что только успевали прикупить за день в городе. Вскоре к их компании присоединился молодой студент-грек, знающий английский, он помог отобрать и записать древние песни, а также взял на себя обязанности переводчика, так как Дункан не знала греческого.
В результате конкурсного отбора у них появился хор из десяти мальчиков, а студент переписал для Айседоры и ее семейства «Взывающих» Эсхила. Теперь они учили древнегреческий, репетировали с хором и следили за строительством своего храма. Жизнь была прекрасна! В Греции Айседора провела год.
Хор для Айседоры
В то время в Афинах происходили громкие дебаты относительно того, какой язык должен быть принят на сцене – древний или новогреческий. И если аристократия во главе с королевской семьей стояли за более прогрессивный новогреческий язык, студенчество требовало введение древнегреческого языка. То тут, то там возникали стихийные демонстрации, когда несколько десятков молодых людей и девушек ходили по городу, размахивая флагами. Туники и сандалии семейства Дункан были с восторгом восприняты представителями «культурной революции», так как этот стиль полностью соответствовал их вкусам. После одной такой демонстрации Айседоре был предоставлен зал для выступления. Десять мальчиков, одетых в хитоны, исполняли «Взывающих» Эсхила, в то время как Айседора танцевала.
Студенты отбивали ладоши и срывали голоса, приветствуя танцовщицу; вскоре весть о триумфе босоногой иностранки дошла до короля Греции, который поступил со смутьянами и революционерами как истинный философ и отменный политик, а именно попросил повторить выступление в Королевском театре. Успех при дворе оказался скромнее, но Айседора все равно была довольна.
Вдохновленная успехом греческого хора, Дункан решила везти весь коллектив на первые гастроли в Европу. Договорилась с родителями мальчиков и, уговорив студента стать в Европе их переводчиком, помогая в общение с маленькими актерами, они отправились на первые гастроли.
Возвращение божественной Дункан должно было стать событием для любившей ее публики, а она появилась в Вене в сопровождении курчавых загорелых мальчиков, волосы которых были украшены лавровыми венками и цветами, все как на подбор в ярких туниках, сандалиях и, естественно, без штанов. Явление, мягко говоря, шокирующее. Решив, что представление уже началось, публика приветствовала Айседору, а она, пользуясь случаем, произнесла речь прямо у поезда. После чего компания отправилась в гостиницу «Бристоль», где он заняли целый этаж.
Первое выступление в Вене. Айседора представила публике хор «Взывающих» Эсхила, сама же Дункан танцевала, изображая целый театр данаид. «У Даная было пятьдесят дочерей; моей тонкой фигурой было трудно изобразить чувства пятидесяти дев, но я делала все, что могла, чувствуя множество в единстве».
После представления гостиницу «Бристоль» посетили сразу несколько журналистов, которых Айседора приняла, будучи одетой уже по последней парижской моде, в окружении своей семьи. Несмотря на то, что публика осталась равнодушна к хору, и все больше просила Айседору танцевать привычные ей танцы, Дункан собрала более чем внушительную сумму денег, но, вопреки прогнозам журналистов, не ринулась снова в Грецию, а продолжила гастроли, первым делом решив посетить Мюнхен.
Это был достаточно успешный проект, но тут в планы Дункан вмешалась сама природа. Сколько было ее мальчикам, когда она только начала работать с хором? 9-12 лет… они взрослели не по дням, а по часам, бесясь от безделья и необходимости жить в чужой стране по чуждым им законам, питаться непривычной пищей и изнывать при этом от скуки. Целый день они бегали по гостинице, пугая постояльцев, катаясь на широких перилах лестниц или выпрыгивая в окна. В результате их выставляли из всех гостиниц, да еще и приходилось платить штрафы и общаться с полицией.
Однажды, когда Айседора с сестрой выводили на очередную прогулку своих повзрослевших питомцев, навстречу им на своей лошадке выехала королева, за которой следовала небольшая свита. Увидав полуодетых подростков, ее величество вскрикнула от неожиданности, а лошадь шарахнулась в сторону, сбросив венценосную наездницу.
Не желая привлекать внимания прессы к своим питомцам, Айседора купила квартиру в Берлине. Ночью маленькие мерзавцы смывались из своих комнат и гуляли в местных пивных и греческих забегаловках, где курили, приучались к выпивке, кто-то находил себе развеселую подружку, а кто-то делал первые попытки зарабатывать на жизнь собственной молодостью и красотой. Все кончилось тем, что Дункан пригрозили судом, и она была вынуждена отправить хор обратно в Грецию.
Русский балет
Россия. Что могла знать об этой стране Дункан? Мало, если учесть, что, отправляясь в турне зимой, она не догадалась уложить в чемоданы теплые вещи и была шокирована жутким морозом всего в минус 10 градусов.
Теперь Айседора с ужасом и восторгом смотрела не бескрайние белые равнины, а поезд нес ее с роковой неизбежностью. Куда? Зачем?
Из-за снежных заносов поезд пришел с опозданием в 12 часов. 4 утра – ее никто не встретил. Точнее, встречали, но вчера. Девушка-горничная, которую Айседора наняла в Берлине, испуганно забилась в уголок, прижав к груди узел с личными вещами. Поняв, что судьба опять требует от нее действовать, Айседора бесстрашно покинула вагон и, найдя извозчика, велела ему ехать в «Европейскую гостиницу». Начало было положено, прижавшись друг к другу и от холода стуча зубами, Айседора и ее горничная боялись лишний раз пошевелиться. Мороз обжигал лицо, мрачной, ледяной стране не было никакого дела до посетившей ее знаменитости, белую колдовскую песню пел холодный северный ветер, играя снежной пылью, зачаровывая всех, кто слышал его.
Описывая свое прибытие в Петербург, Айседора упоминает, что город встречал ее похоронным шествием: «Вереницей шли люди, сгорбленные под тяжкой ношей гробов. Извозчик перевел лошадь на шаг, наклонил голову и перекрестился. В неясном свете утра я в ужасе смотрела на шествие и спросила извозчика, что это такое. Хотя я не знала русского языка, но все-таки поняла, что это были рабочие, убитые перед Зимним дворцом накануне, в роковой день 9 января 1905 года за то, что пришли безоружные просить царя помочь им в беде, накормить их жен и детей. Я приказала извозчику остановиться. Слезы катились у меня по лицу, замерзая на щеках, пока бесконечное печальное шествие проходило мимо. Но почему хоронят их на заре? Потому что похороны днем могли бы вызвать новую революцию.
Зрелище это было не для проснувшегося города. Рыдания остановились у меня в горле. С беспредельным возмущением следила я за этими несчастными, убитыми горем рабочими, провожавшими своих замученных покойников. Не опоздай поезд на 12 часов, я бы никогда этого не увидела».