Этот аспект «материализма», «материалистический метод» Маркса, отличавший его взгляд от взгляда Гегеля, включает изучение реальной экономики и социальной жизни человека и влияния действительного образа жизни человека на мышление и чувства. Маркс писал: «В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, – мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, – чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительно жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса»[136]. То же самое он говорит несколько иными словами: «Гегелевское понимание истории, которое, в свою очередь, есть не что иное, как спекулятивное выражение христианско-германской догмы о противоположности духа и материи, бога и мира. В пределах истории, в пределах самого человечества этой противоположности придается то выражение, что немногие избранные индивидуумы в качестве активного духа противостоят остальному человечеству как неодухотворенной массе, как материи.
Гегелевское понимание истории предполагает существование абстрактного, или абсолютного, духа, который развивается таким образом, что человечество представляет собой лишь массу, являющуюся бессознательной или сознательной носительницей этого духа. Внутри эмпирической, экзотерической истории Гегель заставляет поэтому разыгрываться спекулятивную, эзотерическую историю. История человечества превращается в историю абстрактного и потому для действительного человека потустороннего духа человечества»[137].
Маркс очень ясно описывал свой исторический метод: «Этот способ производства надо рассматривать не только с той позиции, что он является воспроизводством физического существования индивидов. В еще большей степени это – определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством – совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды, – это зависит, следовательно, от материальных условий их производства»[138].
В своих тезисах о Фейербахе Маркс проводил очень ясное различие между историческим материализмом и современным ему материализмом: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и материализм Фейербаха – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берутся только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность или практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не имеет представления о реальной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но саму человеческую деятельность он рассматривает не как предметную деятельность»[139].
Маркс, как и Гегель, рассматривает предмет в его движении, в его становлении, а не как статичный «объект», который может быть объяснен раскрытием его физической «причины». В отличие же от Гегеля, Маркс изучает человека и историю, начинающуюся с реального человека и экономических и социальных условий, в которых он вынужден жить, а не с его идей. Маркс был в равной мере далек как от буржуазного материализма, так и от идеализма Гегеля; поэтому он с полным правом мог сказать, что его философия – это не идеализм и не материализм, а синтез гуманизма и натурализма.
Теперь уже должно быть ясно, что популярная идея о природе исторического материализма ошибочна. Согласно распространенному взгляду, Маркс придерживался мнения, будто главенствующий психологический мотив у человека – это жажда денег и материального комфорта; если такова основополагающая сила, движущая человеком, – продолжают «интерпретаторы» исторического материализма, – ключ к пониманию истории лежит в материальных желаниях людей; таким образом, ключ к объяснению истории находится в животе человека и его жажде материального удовлетворения. Фундаментальное непонимание, на котором основывается такая интерпретация, порождено представлением, что исторический материализм есть психологическая теория, имеющая дело с человеческими побуждениями и страстями. Однако в действительности исторический материализм – это вовсе не психологическая теория; он утверждает, что способ, которым человек производит ту или продукцию, определяет его мышление и его желания; но не говорит, что главным устремлением человека является достижение максимальной материальной выгоды. Экономика в его трактовке определяется не психическими побуждениями, а способом производства, – то есть не субъективным, психологическим, а объективным, социально-экономическим фактором. Единственная квазипсихологическая предпосылка теории заключается в указании на то, что человек нуждается в пище, крыше над головой и т. д., а значит, должен производить; следовательно, способ производства, зависящий от ряда объективных факторов, выдвигается на первый план и определяет другие сферы человеческой деятельности. Объективно существующие условия диктуют способ производства и соответствующую социальную организацию и в силу этого оказывают воздействие на человека, во многом определяя его идеи и интересы. Утверждение Монтескье, что «обстоятельства формируют человека», – довольно старое прозрение; новым явился детальный анализ Марксом обстоятельств, коренящихся в способе производства и зависящих от лежащих в его основе производительных сил. Свойственные капитализму определенные экономические условия создают главный стимул – стремление к обладанию деньгами и собственностью, но иные экономические условия могут породить совершенно противоположные желания – такие, как аскетизм и отказ от земных богатств, что можно обнаружить во многих восточных культурах и на ранних стадиях капитализма[140]. Страсть к деньгам и собственности, по Марксу, точно так же обусловлена экономически, как и ровно противоположные страсти[141].
«Материалистическая» или «экономическая» интерпретация Марксом истории не имеет ничего общего с предполагаемым пониманием «материалистических» или «экономических» побуждений как наиболее фундаментального стимула человеческой деятельности. Она означает другое: человек, реальный и цельный человек, – «реальные живые индивиды», а не порождаемые ими идеи, – является предметом истории, позволяющим понять ее законы. Понимание Марксом истории может быть названо антропологическим. При желании избегнуть двусмысленности терминов «материалистический» и «экономический» нужно придерживаться понимания истории, исходящего из того, что люди – и авторы, и исполнители собственной истории[142].
На самом деле одно из главных отличий Маркса от большинства других авторов XVIII и XIX веков заключается в том, что он не считает капитализм проистекающим из человеческой природы и не признает мотивацию человека при капитализме универсальной человеческой мотивацией. Абсурдность взгляда, согласно которому Маркс видел стремление к максимальному доходу как глубочайший мотив человеческой деятельности, становится совершенно очевидной, если мы примем во внимание некоторые его прямые высказывания о человеческих побуждениях. Он различал постоянные, или «фиксированные», потребности, существующие при всех условиях и способные изменяться под воздействием социальных условий лишь в отношении формы и направления, и «относительные», которые «обязаны своим происхождением определенному типу социальной организации». Маркс относил сексуальную потребность и голод к категории «фиксированных» побуждений, однако никогда не рассматривал стремление к максимальной экономической выгоде как постоянную потребность[143].
Едва ли требуется доказательство, основанное на идеях Маркса в отношении психологии, чтобы показать абсурдность распространенного взгляда на его материализм. Вся критика Марксом капитализма как раз порождена тем, что тот сделал денежный доход и материальную выгоду главным мотивом человеческой деятельности, и концепция социализма, по Марксу, относится к такому обществу, в котором материальный интерес перестает быть доминирующим. Это станет еще яснее чуть позже, когда мы перейдем к детальному обсуждению концепции человеческой эмансипации и свободы, по Марксу.
Как я уже подчеркивал, Маркс исходит из того, что человек является творцом собственной истории: «Первая предпосылка всякой человеческой истории – это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, – телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе. Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни в изучение природных условий – геологических, гидрографических, климатических и прочих, в которых они пребывают. Всякая историография должна исходить из этих природных основ и их видоизменений, которым они благодаря деятельности людей подвергаются в ходе истории. Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии – вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, – шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь»