В этом деле превыше всего – чувство пропорции. Узкому костюму – узкий галстук. Галстуки-лопаты восьмидесятых-девяностых были к месту, когда костюмы с амбальими плечами профессионалов из Национальной футбольной лиги правили на Уолл-стрит, хмуро сидели на скамейках запасных НБА и вещали с телеэкранов. Но история моды полнится такими прискорбными конфузами, и некоторые из нас, бывает, не поддаются всеобщему поветрию. Я твердо убежден, что в одежде существуют золотые пропорции, которые будут правильными всегда. Если говорить о ширине галстука и лацкана однобортного пиджака, то дюйма три или около того – это идеал на веки вечные.
Эмпирическое правило гласит, что ширина мужского галстука не должна превосходить ширину лацканов пиджака.
Во время аберрации вкуса, называемой «power suit»-эпохой, я носил галстуки от «Hermès», потому что этот люксовый модный дом не пошел на поводу у всего остального мира и не стал раздувать галстуки до безумной ширины, а остался островком умеренности и сдержанности. Кроме того, на галстуки вменяемых пропорций тогда можно было время от времени наткнуться в бутиках, сохранивших свою приверженность идеям модернизма. Теперь, когда мода снова пришла в чувство, я опять вижу на прилавках достаточно много симпатичных, весьма пропорциональных галстуков. Несколько лет назад «Brooks Brothers» в момент редкого для себя просветления вывела на рынок трехдюймовый галстук под названием «университетский». Но потом, словно напугавшись своей смелости, они его с производства сняли. Однако с рыночным спросом не поспоришь, и теперь галстуки этой безупречной ширины снова можно найти у «Brooks Brothers», бренда, некогда воплощавшего платоновские идеалы.
Лично я воспринимаю любой галстук шириной меньше трех дюймов как аксессуар с оттенком ретро, но сегодня узкие галстуки в моде, и это хорошо. Мужчины, влюбленные в классические американские спорткары и «The Four Seasons» (я имею в виду рок-группу 60-х, а не ресторан в Нью-Йорке), предпочитают галстук-селедку и имеют на это полное право, пусть даже не от рождения. Бросать вызов стаду – это хорошо и правильно. Настоящий мужчина должен быть готов всю жизнь отстаивать свои принципы, особенно когда речь идет о таких важных вещах, как ширина галстука.
Да, сегодня мода дружит с благоразумием, но кто знает, сколько продлится эта идиллия. Моя бы воля, галстуки навсегда остались бы такими, какие они есть в текущий момент, то есть от двух с половиной до трех дюймов шириной. Если же говорить об их длине, то нам, как правило, советуют носить галстук так, чтобы его кончик достигал либо пряжки ремня, либо пояса брюк. Винтажные галстуки короче современных. Дело в том, что до семидесятых мужчины носили брюки с более высокой талией, а галстуки повязывали коротко, почти как аскотские. Сегодня итальянцы делают очень длинные галстуки. А все из-за того, что им нравятся большие, толстые узлы, а на такой узел длины галстука расходуется гораздо больше. Если галстук коротковат, в этом нет ничего страшного, но слишком длинный галстук нам совсем ни к чему. Зачем рисковать случайно обмочить кончик галстука в туалете или заклинить им молнию своего гульфика?
Если говорить об узлах, то вариантов здесь существует предостаточно. В 1999 году кембриджские физики Томас Финк и Йонг Мао опубликовали книгу «85 способов завязывания галстука» . Больше всего распространены три узла: свободный четвертной, виндзор и полувиндзор. Я люблю старый добрый четвертной узел за его простоту, а также за очаровательную неправильность и асимметричность.
Когда речь заходит о виндзорском узле, который в наш век почти поголовного обсессивно-компульсивного расстройства личности стал чуть ли не самым популярным из всех, я часто цитирую, что сказал о нем Ян Флеминг в своей «Из России с любовью» : «Бонд поморщился: ко всем, кто завязывает галстук виндзорским узлом, он относился с недоверием. В этом узле было слишком много тщеславия. Он часто выдавал в человеке хама». Что в этом узле не нравится мне и, как думается, не нравилось и господам Бонду и Флемингу, так это его показная идеальность и симметричность, а также непомерно раздутые размеры. Виндзорский узел выдает в человеке не только хама, но еще и зануду, бытового диктатора, нездорового аккуратиста, зажравшегося придиру и привередника. Именно виндзорским узлом чаще всего завязывали гигантские полиэстеровые галстуки в семидесятых, а сегодня им щеголяют итальянские денди и прочие любители повыпендриваться широкими воротниками. Я думаю, что виндзорский узел – это максимально возможное в современных условиях приближение к рафу шекспировской эпохи. Еще виндзорский узел иногда называют «двойным военным узлом», и мы много раз видели его на строгих армейских сержантах и дорожных полицейских, уж не говоря о том, что именно таким узлом завязывали свои галстуки генерал Паттон и Адольф Гитлер. У виндзорского узла есть свое место в истории, а если говорить конкретнее, то под срезанным воротничком, но его никак не назовешь узлом на все случаи жизни. Четвертной, с другой стороны, вполне можно назвать узлом элегантного пофигизма, потому что благодаря ему создается приятное впечатление, что мужчина одевался, не смотрясь в зеркало. Весь шарм свободного четвертного узла – в его небрежной асимметрии. При завязывании он получается как получается, и двух одинаковых четвертных узлов в мире не сыщешь.
Исполняя обязанности модного советника нации, я получаю слишком много вопросов касательно морщинки, возникающей под узлом. Создается впечатление, что множеству мужчин она просто не дает покоя. Я только что надел достаточно толстый шелковый галстук от «Timothy Everest», завязав его своим обычным четверным, и на нем в результате получились аж целых две морщинки. Мне кажется, получилось очень симпатично. Но я к этому не стремился. Так вышло само собой. Я обожаю такие спонтанные результаты. Вообще, случайность играет огромную роль в любом творческом процессе. То есть если говорить о галстуках, то просто завязывайте их, и дело с концом.
Галстук-бабочка
Популярность бабочек (заметьте, я говорю не о макаронных изделиях, носящих название «фарфалле») неуклонно падала на протяжении всей второй половины двадцатого столетия, и теперь они превратились в предмет почти скандальный. В онлайн-журнале «Slate» некий Роб Уокер обозвал бабочку «аксессуаром для цирковых карликов» и «кольцом в носу консерватора». Посмотрев на подарочную упаковку правого телевизионного обозревателя Такера Карлсона, я был бы склонен с этим согласиться, но тогда мне надо было бы согласиться и с тем, что бабочке надлежит быть неизменно аккуратной и чопорной на вид. Но ее вполне можно надевать небрежно и криво, выражая таким образом свой протест против нарастающей волны единообразия, и именно по этой причине я не стану вычеркивать ее из своего гардероба. Сам я ношу бабочку, может быть, не чаще раза или двух в месяц (если не считать оказий, где она требуется обязательно) и не считаю ее аксессуаром для «девчонок». Когда дело доходит до драки, в бабочке махаться с обидчиками гораздо безопаснее, чем в длинном галстуке.
Создается впечатление, что некоторых мужчин бабочка пугает. Например, автора книги «Одежда для успеха» Джона Т. Моллоя бабочка повергает в самый настоящий ужас. «К человеку в бабочке никто и нигде не отнесется серьезно, – пишет он, – и никто никогда не доверит ему никакого важного дела». Слышал бы это Уинстон Черчилль! Я полагаю, некоторым не столь образованным американцам в голову могут приходить и мысли типа: «Он напялил бабочку. Наверно, коммунист». Да, Карл Маркс ходил в бабочке, но, по сути, дело тут не в самой бабочке, а в недоверии к любому, кто осмеливается выглядеть не так, как все. В последние годы бабочкофобия достигла такого размаха, что даже на Оскаровскую церемонию все чаще стали приходить не в традиционном фраке и столь же традиционной бабочке, а во фраке с завязанным простым четвертным узлом черным галстуком, а более неудачного тренда в формальном мужском гардеробе не было, наверно, с шестидесятых, когда под фраки и смокинги додумывались надевать водолазки.
Возможно, закат этого благородного шейного аксессуара начался, когда бывший галантерейщик президент Гарри Трумэн, носивший бабочку, сбросил атомные бомбы на два крупных японских города. Или, может, бабочкофобию породил подсознательный страх перед элегантными, аккуратными и целеустремленными черными мусульманами, персонифицированными в образе Малькольма Икс. Или, может, нас так напугал Пи-Ви?
Когда-то бабочка служила признаком изысканности и вместе с тем определенного пофигизма, и носили ее такие герои, как Богарт и Синатра. Теперь она обрела ровно противоположную коннотацию. Уже к семидесятым она превратилась в символическую униформу зубрилы, ботаника и безумного ученого. Вспомним Дона Ноттса в роли Барни Файфа, эксцентричного и вечно напуганного заместителя шерифа городка Мэйберри из «Шоу Энди Гриффита» , или Пи-Ви Хермана и кандидата в президенты Пола Саймона, то есть внешне придурковатых людей, скрывающих, тем не менее, под этим не внушающим доверия экстерьером доброе и смелое сердце. Но бабочка возвращается. Кому-то это не нравится? Прекрасно! Если у тебя есть кураж, бабочка будет тебе орденом «За отвагу».
У бабочки есть и множество плюсов чисто практического характера. Она не залезет в тарелку с супом, ее не затянет в шестеренки какого-нибудь механизма, а посему бабочка – это прекрасный выбор для активного мужчины. Она не должна быть слишком большой (это удел клоунов), а завязывать ее нужно вручную и достаточно небрежно. Если бабочка у кого-то завязана настолько аккуратно, что кажется не настоящей, а пристегнутой на резинке, то можете быть уверены, что перед вами либо человек, который каждые несколько минут бегает мыть руки, либо потенциальный Унабомбер. При виде идеально завязанной бабочки так и ждешь, что она вот-вот закрутится пропеллером или из нее в тебя брызнут водой. Но волшебно асимметричная, немного растрепанная бабочка – это идеальный вариант для стильного нонконформиста. Конечно, бабочка – это альтернатива, а не униформа, но место свое в нашем гардеробе она заслужила по праву.