[144] из Парижа. Он был представлен царской чете «черногорками» — великими княгинями Милицей[145] и Анастасией Николаевной[146]. Французский посланник предостерегал русское правительство против этого вкрадчивого иностранца, но царь и царица придерживались другого мнения. Люди, которые хотят быть обманутыми, попадают впросак. Псевдонаучное красноречие д-ра Филиппа достигло цели.
Он утверждал, что обладает силой внушения, которая может оказать влияние на пол развивающегося в утробе матери ребенка. Он не прописывал никаких лекарств, которые могли бы быть проверены придворными медиками. Секрет его искусства заключался в сериях гипнотических пассов. После двух месяцев лечения он объявил, что императрица находится в ожидании ребенка. Все придворные празднества были отменены. Европейские газеты писали о приближении великого события в семье русского царя. Прошло шесть месяцев. Императрица вдруг заболела острым нервным расстройством, и, несмотря на упорные протесты д-ра Филиппа, к постели больной были приглашены врачи. Они быстро и решительно постановили диагноз; они не нашли и следов беременности у Александры Федоровны. Доктор Филипп уложил свои чемоданы и ухал в Париж.
Прошло два года. 30 июля 1904 года императрица разрешилась от бремени долгожданным сыном.
Трех лет от роду, играя в парке, цесаревич упал и получил ранение, вызвавшее кровотечение. Вызвали придворного хирурга, который применил все известные медицине средства для того, чтобы остановить кровотечение, но они не дали результата. Царица упала в обморок. Ей не нужно было слышать мнения специалистов, чтобы знать, что означало это кровотечение: это была ужасная гемофилия — наследственная болезнь мужского поколения ее рода в течение трех столетий. Здоровая кровь Романовых не могла победить больной крови Гессен-Дармштадтских[147], и невинный ребенок должен был страдать от той небрежности, которую проявил русский двор в выборе невесты Николая II.
За одну ночь государь состарился на десять лет. Он не мог перенести мысли, что его единственный сын был обречен медициной на преждевременную смерть или же на прозябание инвалида.
— Неужели в Европе нет специалиста, который может вылечить моего сына? Пусть он потребует что угодно, пусть он даже на всю жизнь остается во дворце. Но мальчик должен быть спасен!
Доктора молчали. Они могли дать только отрицательный ответ. Они не могли вводить императора в заблуждение. Они должны были ответить, что даже самые известные мировые специалисты не в состоянии бороться против подтачивающей силы наследника гемофилии.
— Ваше Величество должны быть осведомлены, — сказал один из лейб-хирургов, — что наследник цесаревич никогда, не поправится от своей болезни. Припадки гемофилии будут время от времени повторяться. Необходимо принять самые строгие меры, чтобы предохранить Его Высочество от падений, порезов и даже царапин, потому что каждое незначительное кровотечение может для людей, страдающих гемофилией, оказаться роковым.
Громадный матрос получил приказание следить за безопасностью царевича и носить его на руках во всех случаях, когда мальчику предстояло оставаться продолжительное время на ногах.
Для его царственных родителей жизнь потеряла всякий смысл. Мы боялись улыбнуться в их присутствии. Посещая Их Величества, мы вели себя во дворце как в доме, в котором кто-то умер. Император старался найти забвение в неустанном труде, но императрица не захотела подчиниться судьбе. Она непрестанно говорила о невежестве врачей, отдавая явное предпочтение шарлатанам. Все свои помыслы обратила она в сторону религии, и ее религиозность получила истерический характер.
Будущая няня царевен, по давней традиции императорской семьи, должна была быть англичанкой. Первой воспитательницей юных принцесс стала мисс Орчи, которая когда-то по поручению королевы Виктории вырастила саму Алису Гесенскую. Мисс Орчи прибыла в Зимний дворец в середине декабря 1895 года. В помощь ей был выбран, как водится, целый штат нянечек. Мисс Орчи не учла только одного: ее воспитанница выросла и сама хотела растить своих детей. В детской стали возникать конфликты. Аликс постоянно вмешивалась в то, во что, по мнению бывшей воспитательницы, ей вмешиваться не следовало: хотела сама купать детей, сама кормить их грудью. И няня стала весьма высокомерно поучать Аликс, забыв, что та стала Александрой Федоровной, повелительницей огромной страны, и с ней уже нельзя было разговаривать как с несмышленой девочкой. И вот Николай II пишет в дневнике: «Сегодня нас покинула несносная няня-англичанка; радовались, что, наконец, отделались от нее!».
Новая няня, которую порекомендовала сестра Аликс, тоже не подошла. Николай пишет: «Со вчерашнего дня при ней состоит новая няня — сестра Ксениной, с длиннейшим носом, взятая напрокат, пока не отыщется другая. Mrs. Coster».
И наконец в 1899 году в Россию приезжает англичанка (а точнее, ирландка) Маргарет Игер. Маргарет была родом из ирландского города Лимерика. В Белфасте она обучалась на медсестру, а также работала медсестрой в приюте. А опыт воспитания, вероятно, получила в семье: у нее было девять братьев и сестер.
Маргарет ИгерШесть лет при российском дворе[148]
Вскоре после рождения царевича я сказала императрице, что я часто думала о том, чтобы написать мемуары. Она побуждала меня к этому, говоря, что уже было напечатано так много неправды, и было бы облегчением увидеть показания свидетеля, который был бы абсолютно честен. Так появилась на свет эта книга.
Глава I. О моем путешествии
Был конец 1899 года[149], когда меня пригласили в Россию для того, чтобы ухаживать за маленькими великими княжнами, и в начале следующего года я отправилась в земли русского царя.
Предполагалось, что мы встретимся с царским посланником в Берлине, и затем мы вместе отправились бы в Санкт-Петербург. Однако на случай каких-либо затруднений мой друг, который благородно решил смягчить все тяготы путешествия, дал мне телеграмму для канцелярии императрицы, чтобы меня ожидали на границе.
Прибыв в Берлин, я встретилась с человеком из посольства, который нес огромный белый льняной мешок, обвязанный красной лентой и запечатанный несколькими печатями. К моему ужасу, меня попросили забрать эту сумку и доставить ее представителю посольства в Санкт-Петербурге, который должен был встретить меня там.
Посол отправил мне письмо, в котором говорилось, что я не должна спускать глаз с этой сумки во время поездки и что ни в коем случае нельзя дать осмотреть ее ни таможне, ни полиции.
Перед тем, как я покинула Англию, мне сказали, что императрица пошлет кого-то на границу, чтобы встретить меня, присмотреть за моим багажом и помочь во время оставшегося путешествия, так что, будучи уверенной в том, что все мои проблемы окончатся там, я приняла эту сумку. Если бы я знала, какие неприятности она может мне доставить, я бы, наверное, отказалась от нее.
Мне дали документы на сумку, и когда я прибыла на границу, я подошла к мужчине в форме, показала паспорт и спросила, не должен ли кто-то меня встретить. Никого не было, однако джентльмен отправил ко мне служителя, приказав ему помогать мне, так что я шла за ним как домашняя собачка, отказываясь расстаться с моей бесценной сумкой.
Я отправила телеграмму в Зимний дворец и начала проходить таможенный досмотр. Ох, что за это было за мучение! Все мои вещи вытряхнули из чемоданов, и таможенники даже заглянули в мои ботинки и перчатки. Затем мне потребовалось заплатить шесть пенсов за осмотр каждого чемодана. Наконец, я услышала свое имя, названное каким-то чиновником, так что я пошла к нему и получила свой паспорт, который также забрали на проверку.
После этого меня, наконец, отпустили на время, так что я взяла свою бесценную сумку и села в поезд. Я пообедала на границе, потому что в российских поездах нет вагонов-ресторанов и путешественники испытывают определенные сложности с питанием в пути. Сумка была тяжелой, но я не смела оставить ее в поезде без присмотра. Я не могла нести ее в буфет, так что я поняла, что мне придется ехать без еды.
К счастью, какая-то леди в поезде позаботилась обо мне и принесла чашку чая и бутерброд. Здесь я могу заметить, что русские — сочувствующие и добрые люди, всегда готовые помочь незнакомому путешественнику.
Затем охранник, взглянув на мой билет, пожелал, чтобы я сменила вагон, поскольку я находилась в вагоне второго класса, а билет у меня был для первого. В купе было очень тепло, а ночь — холодна, так что разница температур была довольно ощутимой. В одиночку я продолжила путь в Санкт-Петербург, куда в итоге и прибыла вместе с драгоценной сумкой. Меня встретила леди из Зимнего дворца.
Напрасно я искала кого-то, кто мог избавить меня от сумки. Прибыв в Зимний дворец, в соответствии с приказами императрицы я пообедала и отдохнула. Впрочем, мой сон был скоро прерван стуком в дверь, и я, подумав, что это мадам Г., сказала «Входите». К моему удивлению, в комнату вошел молодой человек, сказавший: «Я пришел за этой сумкой».
Я потребовала, чтобы он вышел, пока я не встану и не оденусь. У меня были сомнения, отдавать ему эту сумку или нет, но в итоге я согласилась. Причиной, по которой он пришел в мою комнату сам, было то, что слуга во дворце сказал ему, что англичанка прибыла, неся с собой огромную сумку, которую не хотела никому отдавать, так что его единственным выходом было прийти за ней самому.
Едва он ушел, появилась мадам Г. и сообщила, что пришла проводить меня к императрице. Я думала тогда, и продолжаю думать сейчас, что это прекраснейшая женщина, которую я когда-либо видела. Она высокая, статная, с правильными чертами лица и красивой кожей.
Александра Федоровна (1872–1918) — российская императрица, супруга Николая II (с 1894 года).
«Смысл брака в том, чтобы приносить радость. Подразумевается, что супружеская жизнь — жизнь самая счастливая, полная, чистая, богатая.
Это установление Господа о совершенстве».
(Александра Федоровна)
Она носила лиловое платье, поскольку траур по королеве Дании еще не закончился. Также это было второе февраля, Очищение Девы[150], великий праздник в России, а русские никогда не носят черное во время праздников. Императрица приняла меня в будуаре — прекрасной комнате, обтянутой лиловой и серебряной парчой. Мебель в комнате была изготовлена из русского белого дерева.
Императрица сама отвела меня в детскую, где я увидела моих будущих подопечных, красиво одетых в честь праздника в белые муслиновые платья, обтянутые брюссельским кружевом. Такого же цвета пояса и ленты на плечах завершали костюм. Маленькой великой княжне Ольге к тому моменту было немногим больше трех лет. Она была прекрасным ребенком с большими сине-серыми глазами и длинными золотыми локонами. Великой княжне Татьяне было полтора года, и она была очень похожа на свою мать.
Зимний дворец — самое большое здание в Европе. Он был заложен Петром Великим[151] и завершен Екатериной II. Он построен из красного песчаника. С одной стороны есть небольшой огороженный сад, где в хорошую погоду дети играли в снежки и другие игры. Снег на севере России плохо лепится, он слишком сухой и порошкообразный.
Теперь этот сад окружен красной каменной стеной, увенчанной красивыми коваными железными перилами, которые показывали на Парижской выставке. Я никогда не видела сад свободным от снега, но мне сказали, что летом там цветут розы и сирень.
Глава II. О Зимнем дворце
Может быть, кого-то заинтересует описание прекрасного Зимнего дворца. Я упоминала, что это самое большое здание в Европе. Также оно содержит лучшие жилые комнаты. Помимо них, во дворце больше ста пятидесяти других помещений. Имперские детские очень большие, и когда я говорю, что одна из этих комнат достаточно большая, чтобы содержать «горку», с которой катаются дети, вы будете иметь какое-то представление о ней. В интерьере этой комнаты преобладают красные тона, и здесь царских детей учат танцам, а иногда двоюродные братья и друзья тоже присоединяются к урокам. Маленькие великие княжны уже хорошо танцуют и очень грациозны.
За этой комнатой следует еще одна — желтая. Здесь стены и мебель покрыты желтой парчой, и здесь хранятся игрушки детей. Из этой комнаты можно попасть в главную гостиную, с видом на набережную и Неву, а также на сад. Комната была очень солнечной и светлой. Простой бархатный синий ковер покрывает пол, стены закрыты ситцем, украшенным васильками. Очень сладкая и обаятельная комната. Оттуда можно пройти в две спальни, обтянутые розовым и зеленым ситцем и украшены простыми бархатными ковровыми дорожками в зеленых тонах. В одной из них висит прекрасная «Мадонна с младенцем».
Над детскими находятся комнаты императрицы. О ее будуаре я уже рассказывала. С одной стороны от него — кабинет императрицы, где она каждый день трудится многие часы на благо империи. Эта комната обставлена простой и прочной мебелью. Окна выходят в сад.
С другой стороны находится спальня императрицы. Она также затянута тканью от потолка до пола. На стенах висят иконы, и здесь находится священная лампада, которая всегда висит перед иконами. Многие из окладов украшены золотом и драгоценными камнями. На некоторых — просто нарисованное лицо и одежда, состоящая из драгоценных камней. Это прекрасные образцы работы ювелиров, но не художников.
В этой комнате императрица держит свои украшения в витринах. Многие из ее украшений уникальны. Однажды император подарил императрице ее вензель из чайных роз, сделанных из желтых алмазов. Ветка состоит из полностью распустившейся розы с четырьмя или пятью почками и листьями, все в полный размер. Рубины и изумруды очень красивы, и, конечно, ее алмазы знамениты. Великая княгиня Елизавета, сестра императрицы, владеет сапфирами, которые считаются лучшими в мире. Они великолепны как по цвету, так и по размеру.
Из этой спальни мы входим в желтую комнату. Она заполнена прекрасными произведениями искусства, и здесь расположены знаменитые пасхальные яйца, которые были представлены на Парижской выставке. Это работа самого знаменитого ювелира в Европе — Фаберже. Затем находятся две другие гостиные, окнами выходящие на набережную Невы, а затем идет столовая, где хранится драгоценный сервиз из Чехии. За столовой — Малахитовая гостиная, длиной около сорока футов. Стены закрыты красивыми панелями, разделенными малахитовыми столбами. Мебель малахитовая и позолоченная, обтянутая малиновой парчой. Паркетный пол отполирован, как зеркало. Эти помещения никогда не показывают публике.
Затем идут парадные комнаты — большие высокие залы, освещенные электричеством. Большой белый бальный зал вмещает до пяти тысяч гостей.
Стены этих залов покрыты золотыми вензелями бывших императоров, а также двуглавыми орлами из драгоценных камней.
Раньше там были также золотые тарелки, с которыми членов императорской семьи встречали хлебом-солью при въезде в город. Когда императорский поезд останавливается на станции, представители властей, возглавляемые старостой или старейшиной, подносят императору хлеб и соль. Однако вскоре после начала своего правления Николай II обнаружил, что бедные деревни и общины не могут позволить себе расходы на золотую тарелку и не могут соревноваться с более богатыми деревнями. Так что он издал указ о том, что отныне хлеб и соль должны подаваться только на деревянных или фарфоровых тарелках. Это очень характерно для его образа мыслей и заботы о подданных.
Но вернемся в Зимний дворец. В другой комнате есть восемь пар дверей из черепаховых панцирей, украшенных золотом. После всех этих огромных залов — театр. Мои маленькие подопечные сидели и смотрели в течение получаса, пока слуги меняли сцены и включали различные электрические световые эффекты для их развлечения. Это они называли «ходить в театр». За театром расположены комнаты для министров, офицеров и их семей. Возвращаясь из театра, но по другой стороне дворца, мы попадаем в Эрмитаж со всеми его произведениями искусства. В картинной галерее представлена лучшая коллекция работ Рембрандта. На одной из них изображено посещение Авраама Троицей[152]. Однажды я смотрела на нее, пытаясь понять, что это значит, когда маленькая великая княжна Ольга подбежала и, прикоснувшись к моей руке, спросила, на что я смотрю. Я сказала ей; она серьезно посмотрела на картину и вдруг рассмеялась, воскликнув: «О, какая смешная картина — человек держит в руке баранью ногу и обрезает ее ножом, и птица сидит на столе». «Птица», разумеется, была одним из ангелов. Он показан спиной, и видно в основном только его сине-белые крылья. Было очень много красивых картин, но я всегда считала, что их плохо развесили. Они размещены в соответствии со школами: голландской школой и т. д., но все картины вместе. Таким образом, человек видит священные сюжеты вперемешку со многими другими изображениями.
Также там была большая коллекция картин Рубенса, но я не могу сказать, что восхищаюсь ими.
В музее много предметов, принадлежавших Петру Великому. Его токарный станок, большая часть его резцов, прессов, сундуков и т. д., а также лошадь, на которой он ездил в компании своих собак. Был также длинный посох, показывающий его рост. Он, видимо, был около шести футов шести дюймов ростом. Поэтому он во многих отношениях заслужил титул «великого», но в то же время он был очень жесток. Существует кубок, который сделан так, чтобы выглядеть меньше, чем он есть на самом деле. Когда Петр желал «убрать» кого-то, он посылал за ним, льстил ему добрыми словами, а затем, наполнив бокал крепким вином, предлагал жертве выпить его за его здоровье. Когда человек выпивал содержимое кубка, он падал мертвым на пол.
В музее также есть великолепная коллекция драгоценных табакерок, подаренных бывшим императорам монархами, послами и другими великими людьми, драгоценные часы, мечи, ремни, мундиры и прочее. Есть также очень необычные портреты в виде мозаики, механические животные и птицы из серебра и золота. Маленькие дети любили ходить по этому музею. Когда великая княжна Ольга была совсем маленькой девочкой, она жалела, что не может там жить.
Кое-где среди парадных комнат есть зимние сады.
В одном из них есть вольер с сотнями канареек, которым умеют садиться на ладони. Есть также фонтаны с золотыми рыбками. Екатерина II любила музыкальные сюрпризы в различных формах, так что там есть письменные столы, которые, будучи открытыми, играют различную музыку. Это очень нравилось моим маленьким подопечным.
Глава III. О Санкт-Петербурге
Санкт-Петербург одновременно интересен и красив. По существу, новый — прошло всего двести лет с тех пор, как он был заложен, — он каким-то образом создает впечатление древности, и это учитывая тот факт, что улицы широки и красивы, здесь есть большие просторы, городские сады, бульвары. О средневековых городах напоминают только вывески: на каждом магазине висит изображение того, что можно купить внутри. Таким образом, военный портной вешает картинки с обмундированием, садовод — каких-либо растений и так далее. Овощи, кстати, в Санкт-Петербурге очень дорогое удовольствие зимой, когда капуста выращивается в теплицах. Крестьяне, однако, используют соленую капусту для своего любимого супа.
Русские говорят, что вывески предназначены для иностранцев, которые не знают языка. Это может быть правдой — в таком случае Санкт-Петербург во многом обязан своей живописностью иностранцам. И не только живописностью — большая часть торговли здесь находится в руках иностранцев. Кажется, что самих россиян мало заботит бизнес. Я иногда думаю, что Санкт-Петербург также приобретает часть своей красоты из-за климата и своеобразных: костюмов. Воздух здесь очень чистый, и большую часть зимы преобладают ясные синие небеса, а также много солнечного света. Это холодный свет, но в любом случае лучше, чем вечные туманы Лондона.
Русский кучер носит большой шерстяной плащ, дотягивающийся до ног, подпоясанный ярким галуном, а также плоскую шапочку синего, желтого или красного цвета в зависимости от ранга. Сани сами по себе живописны. Обычно их тянет пара или тройка лошадей. Сани покрыты пологом красного или синего цвета, чтобы снег из-под копыт не летел в лицо пассажира.
Затем идут русские священники с их султанами, шляпами и длинными распущенными волосами, хотя и не всегда чистыми, но живописными. Так же живописны и крестьянки, одетые в национальные костюмы, ярко-красные, синие, розоватые, лиловые или желтые сарафаны, которые украшены серебряной или золотой тесьмой, и носящие «кокошник» — головной убор в форме полумесяца.
Однако Санкт-Петербург — самый антисанитарный город в Европе. Дренаж периодически ломается, а условия жизни нездоровые. Князь будет жить в особняке на первом этаже, а остальная часть дома не будет посещаться. В подвале живут бедные семьи. Иногда в одной комнате обитают до двадцати человек. Если среди них вспыхнет какая-то эпидемия, они скажут: «На все воля Божья». Оспа распространяется, так же как и брюшной тиф. Вода Невы абсолютно ядовита, и все же из Невы Санкт-Петербург получает большую часть водоснабжения. Выгодным предприятием является продажа питьевой воды с холмов Дудергофа или из Царского Села, расположенных где-то в двадцати милях от столицы, и там есть хорошая родниковая вода. Похоже, Петр Великий выбрал место для города, не заботясь о здоровье жителей.
Глава IV. О Царском Селе
Через несколько недель после моего прибытия в Россию мы отправились в Царское Село. Это довольно маленький городок, окруженный великими лесами, он имеет население в несколько тысяч душ. Леса по большей части вечнозеленые, хотя есть также и серебряная береза, и дуб, и ясень. В этом небольшом поселении есть два дворца: Великий, или Екатерининский, дворец, и Маленький, или Александровский, дворец, который Екатерина построила для своего внука, Александра I. Мы жили в последнем. Это белое здание в греческом стиле с зеленой крышей. Он расположен в красивом парке и стоит недалеко от дороги. Состоит дворец из двух крыльев и основного корпуса. В одном крыле живут император, императрица и их дети вместе с прислугой. Когда я впервые приехала в Россию, детская была маленькой, хотя и красивой, но теперь детские в Царском Селе очень хорошие, состоящие примерно из одиннадцати комнат. В ванной находится стационарная ванна, используемая для больших детей. Также есть маленькая серебряная ванна, для любых детей. Имя каждого ребенка выгравировано на ней, поэтому она является историческим документом. По-видимому, куплена она была для Николая I. Также мы видим имена Александра II и Марии, впоследствии герцогини Эдинбургской. Последним добавили имя Алексея, родившегося в августе 1904 года.
Стены всех новых комнат окрашены выполненными масляными красками красивыми фризами тех же цветов, что ситцы на стенах, с узорами из золотых бабочек и птиц. В ванной нарисованы морские чайки. В конце этого комплекса находится игровая комната. В ней есть восемь окон с видом на парк. Все желтое и зеленое, как куча нарциссов, а на стенах нарисованы павлины, расхаживающие среди этой зелени. Ковер — бледно-зеленый, без узоров. Над каждым окном находится панель, на них — изображения животных или птиц. В комнатах два камина, но поскольку там есть отопление, огонь в них никогда не разжигают.
Екатерина II, должно быть, любила сирень, потому что парки Царского Села заполнены ею. Существует до восьми различных сортов сирени, а в летние вечера ароматы просто восхитительны. Мне сказали, что она посылала во все страны и покупала некоторые виды за невероятные деньги. Тем не менее эти цветы стоили всех неприятностей, связанных с их покупкой. В некоторых местах кусты выглядят как большие буквы «О» — полные, округлые, и есть несколько улиц, которые с обеих сторон украшены такими «шариками».
Царское Село в конце XIX века
Парк занимает пространство четырнадцати миль в диаметре. У Екатерины были очень хорошие идеи насчет того, как его можно украсить, и о том, как построить дворец. Есть в нем большие залы и комнаты, облицованные мрамором. Там очень много бледно-голубого мрамора, который встречается очень редко, а также розового и желтого мрамора. Человек, который «мечтает о жизни в мраморных залах», может найти свою мечту именно здесь.
В большом дворце находится знаменитая Янтарная комната. Все стены инкрустированы мозаикой янтаря разных оттенков. Из него же сделаны стулья, столы, украшения. Эта комната была изготовлена для одной из бывших императриц России по приказу ее отца[153].
Президент Лубе[154] имеет собственную комнату в этом дворце. Там много прекрасных картин. В этом дворце также есть большой банкетный зал с двадцатью восемью окнами и церковь, в которой молится императорская семья.
Между парками находятся Маленький Каприз и Большой Каприз. История гласит, что однажды Екатерина II, гуляя с любимым и доверенным министром в парке, пожаловалась на плоскую местность, сказав, что ей будет приятно выйти следующим утром и найти холм там, где она стояла. Желание государыни — закон, и поэтому министр немедленно приказал начать работы. Население этого поселка было привлечено, они трудились всю ночь, насыпь из земли и камня воздвиглась на дороге, и холм действительно появился к утру. Позже он был засажен деревьями и кустами.
Екатерина II была самодержицей. Она возражала, когда члены ее окружения заключали браки без ее разрешения. Однажды мужчина и женщина из ее придворных решили пожениться. Долгое время Екатерина была против этого брака, но наконец дала разрешение и велела сыграть свадьбу как можно быстрее, на что все с радостью согласились. Церемония состоялась, после чего она отвела молодоженов вниз к замерзшей Неве, где по ее приказу был построен ледяной дом. В этой страшной темнице она и заключила новобрачных. Месяцы спустя, когда Нева оттаяла, их мертвые тела были найдены и погребены[155].
Большой Каприз увенчан китайской пагодой, а в парке находятся китайские мосты, модель китайской деревни и театр в китайском стиле. Даже царство Екатерины на Дальнем Востоке, казалось, было аттракционом для русского ума. Прошло больше ста лет с тех пор, как она умерла, и стоимость производства и доставки всех этих вещей из Китая должна была быть огромной. В Гатчине, доме вдовствующей императрицы на холмах Дудергофа, есть китайская галерея, все содержимое которой было собрано Павлом I, самым несчастным сыном Екатерины.
Павел был интересным персонажем. Некоторые из его законов вступили в силу только в последние десять лет и считаются хорошими и мудрыми. Он постановил, что только дети и внуки императоров должны иметь титул великого князя и иметь пособие от страны. Все остальные принцы и принцессы не должны получать денег от государства, но зато они свободны во вступлении в брак среди дворянства. С другой стороны, он имел настолько завышенное мнение о себе, что приказал, что когда его экипаж проходит мимо других карет, те должны останавливаться, а люди должны встать на колени на дороге независимо от возраста, пола или немощи.
Костюшко, польский мятежник, жил при его царствовании. Он был арестован, брошен в тюрьму, а затем Павел освободил его, взяв с него слово никогда не поднимать оружие против императора. Костюшко сдержал слово и отказался присоединиться к любому заговору, направленному на освобождение его страны[156].
Человек такого необычного характера, как Павел, едва ли мог быть исключительно хорош в домашнем кругу. Он дважды женился и имел большую семью. Двое его сыновей, Александр и Константин, решили свергнуть своего отца. С этой целью сыновья вошли во дворец ночью, каждый во главе своего полка военных. Они расположились по обе стороны от спальни Павла и отправили делегацию, чтобы попытаться одолеть его и отстранить от власти в пользу старшего сына Александра. Вероятно, Павел был не совсем согласен с этим предложением, так что делегация решила, что подушка станет куда более удобным аргументом, чем слова, и задушила правителя. Когда они вышли из комнаты, был отдан приказ, чтобы Александр был немедленно провозглашен императором[157].
У Александра I не было детей. Его конец неясен — он внезапно скончался во время поездки. По неизвестной причине его тело не было найдено, и крестьяне по всей России считали, что он не умер, но отправился в паломничество в Сибирь, что его жизнь чудесным образом удлинилась, и во времена, когда Россия будет нуждаться в нем, он придет и победит своих врагов так же, как победил и Наполеона Бонапарта[158]. Есть теория, что он покончил жизнь самоубийством, и тело было слишком изуродовано, чтобы опознать императора.
Александра сменил младший брат Николай, против которого Англия сражалась в Крымской войне. По идее, на трон после Александра претендовал Константин, но он влюбился и женился на польской графине, поэтому отказался от своих претензий на трон.
Петр Великий и все его преемники, за одним исключением, находятся в Крепостной церкви Святого Петра и Павла в Санкт-Петербурге[159]. Эта церковь сохраняется в самом красивом порядке. Свежие цветы всегда там, и священные лампы продолжают гореть на гробницах. Сама церковь очень красива и содержит много работ Петра Великого, и, видя эти работы, мы невольно задаем вопрос: «Как он находил время для ремесла?».
Глава V. О пасхе
В этот год весна наступила необычно рано, и, когда мы вернулись в Санкт-Петербург на Пасху, река уже была открыта для навигации, так что мы не увидели церемонию[160].
Пасха — великий праздник в Святой России. Длительный суровый пост в семь недель закончился. Многие люди в России не питаются мясом, маслом, яйцами и молоком на всем протяжении Великого поста. Однако во дворце мы соблюдали его только три недели — первую, четвертую и последнюю. Многие из свиты также постились каждую среду и пятницу. Неделя до начала Великого поста называется «Масляная неделя».
Русские блинчики подаются два раза в день. Русские начинают обед или ужин с блинов, их едят с икрой и сметаной. Во время шестой недели проходит великая ярмарка под названием Верба. Это слово означает «ива», и ярмарка называется так потому, что продаются большие пучки ивы, покрытые сережками. Эти палочки приносятся в церкви в Вербное воскресенье и благословляются священниками; затем их относят обратно домой и помещают в банки с водой так, чтобы их было видно в окна. Вскоре они пускают корни. Они остаются в домах до конца праздника, когда их отправляют в сельскую местность и сажают там.
На Вербе можно найти много хорошеньких и любопытных вещей — русские кружева и рукоделие можно взять по очень умеренным ценам. Есть также причудливые русские игрушки и всевозможные деревянные изделия. Они также продают маленькие фигурки в бутылках. Эти штучки забавно прыгают вверх и вниз, когда кто-то нажимает на кусок кожи в верхней части бутылки. Их называют «американскими чертиками», но в прошлом году имя было изменено на «японских чертиков». Есть также тысячи раскрашенных яиц, которые являются вечным атрибутом русской Пасхи. Мы красили пару сотен каждую Великую Пятницу. Это было очень приятной для детей, но довольно грязной работой. Однако Пасха, как и Рождество, приходит только один раз в год.
В четверг Великой Недели дети отправились на Святое Причастие. Это ежегодное Причастие всегда является великим праздником в России, потому что русская церковь проводит Таинство только один раз в год. Готовясь к этому, кандидат постится в течение недели и ходит в церковь утром и вечером в течение семи дней. Затем он исповедует свои грехи священнику, получает отпущение грехов и просит прощения у всех, кто мог затаить обиду на него в прошлом году. Утром торжественного дня он надевает специальный костюм; замужние женщины обычно сохраняют свое свадебное платье для этих случаев. Они также носят платки, в то время как незамужние женщины идут на Таинство с непокрытой головой.
По возвращении из церкви все друзья выходят вперед, поздравляют человека и дарят ему цветы и конфеты, а остальная часть дня отмечается как праздник. Обряд Причастия проводится сразу после крещения, а дети в возрасте до семи лет могут получать Причастие каждый месяц. После семи лет, прежде чем принять Причастие, необходимо исповедоваться и в течение недели посещать церковь.
Маленькая великая княжна Ольга совершила свое первое покаяние в Москве во время Великого поста 1903 года, и она получила подарок от детей Москвы икону Девы Марии, украшенную жемчугом.
Полуночная Месса проводится в ночь между Пасхальной субботой и воскресеньем. Она длится около трех часов, начиная с одиннадцати ночи. В церковь помещается гроб, содержащий фигуру, изображающую мертвое тело нашего Господа. В Свято-Исаакиевском кафедральном соборе находится серебряный гроб, весящий несколько тонн, его охраняют казаки. Он движется на колесах. Каждый человек, приходя в церковь, целует расписанные руки и ноги, преклоняет колени и молится несколько секунд. Месса начинается. Церковь тускло освещена. В полночь священник запевает: «Христос воскрес», и хор отвечает: «Воистину воскрес». Каждый целует своего соседа, и через мгновение настроение меняется от печали и траура к радости и счастью. Мертвого Христа выносят из церкви. Все люстры снабжены специальными шнурами. Этот шнур поджигают, и через мгновение зажигаются все свечи. Горящие свечи вкладывают в руки людей, поется молебен, после чего все возвращаются домой и едят праздничный ужин.
Вся еда должна быть куплена в Пасхальную субботу, так как ничто из того, что было в доме во время Великого поста, не может быть съедено. Священник посещает дома зажиточных прихожан и благословляет еду, получая плату за это. Затем он выходит на рынки и благословляет все, что там продается.
Ужин обычно состоит из холодной жареной телятины, ветчины, цыплят, яиц вкрутую, различных видов пирогов, вина и «кваса», который является своего рода сидром. Русские говорят, что благословенная пища не может нанести никакого вреда, так что, возможно, именно их вера удерживает людей от проблем с желудком. Конечно, я видела, как люди с плохим пищеварением съедали этот ужин и не испытывали никаких неудобств. Кажется, что ум имеет большое влияние на тело, и еда съедается с большой радостью и не вредит. В мастерских хозяин готовит ужин и предлагает его своим работникам.
Греческая церковь распорядилась, чтобы в пасхальное воскресенье не было никакой службы. Однако церковные колокола звонят весь день. Многие русские люди отправляются на службу пасхального воскресенья в англиканскую и лютеранскую церкви.
На пасхальной неделе русские никогда не ходят без яйца в кармане. При встрече с знакомым он говорит: «Христос воскресе», тот отвечает «Воистину воскресе!» — потом они трижды целуют друг друга и обмениваются яйцами. Все магазины закрыты на эту неделю, открываются только на несколько часов утром, и у каждого — выходной. В пасхальный понедельник в Зимнем дворце проходит церемония приветствия войск. В одном из больших залов составлены солдаты, насчитывающие около пяти тысяч человек. Император выходит, пожимает руки и говорит: «Христос воскресе», солдат отвечает; император целует его три раза, и тогда человек подходит к императрице, целует ее руку, предоставляет пасхальное яйцо и получает от нее расписное фарфоровое. Затем он выходит из комнаты, а другой занимает его место. Таким образом, это продолжается, пока все солдаты лично не поприветствуют императора и императрицу. Это очень утомительно[161]. В пасхальное воскресенье император целует всех своих придворных, и императрица целует всех женщин.
Однажды во время Пасхи мы ехали по Невскому проспекту, и маленькая великая княжна Ольга вела себя плохо. Я говорила с ней, пытаясь заставить ее сидеть тихо, а потом она неожиданно подчинилась, сложив руки перед собой. Через несколько секунд она сказала мне: «Ты видела этого полицейского?». Я сказал ей, что нет ничего необычного и что полиция не тронет ее. Она ответила: «Но он что-то писал, я боялась, что он мог написать: «Я видел Ольгу, и она была очень озорной»». Я объяснила, что это очень маловероятно, но она укоризненно напомнила мне, что однажды, ранее, она видела пьяную женщину, которую арестовывали на улице, и хотела, чтобы я сказала полиции, чтобы ей не навредили. Я отказалась вмешиваться, сказав, что женщина была непослушна, а полиция совершенно правильно задержала ее. Сейчас я объяснила, что нужно было быть большим и очень озорным, чтобы полиция посадила тебя в тюрьму. Вернувшись домой, Ольга спросила, приходил ли полицейский, когда она была в отъезде. Когда она пошла к своим родителям в тот же день, она поведала всю историю своему отцу, сообщив ему, что я сказала, что вполне возможно жить, не побывав в тюрьме. Она спросила отца, был ли он когда-либо заключенным, Император ответил, что он никогда не был достаточно озорным, чтобы попасть в тюрьму. Тогда она заметила: «О! Каким хорошим ты должен был быть тогда».
Мы пробыли около двух дней в Санкт-Петербурге, а затем вернулись в Царское Село. Весна приходит так быстро в Россию, что по возвращении вся местность была зеленой и прекрасной, птицы пели, и все вокруг великолепно отражало красоту весеннего времени.
Дореволюционная пасхальная открытка
Жена Александра II любила первоцветы. Она привезла несколько из Германии и посадила их в парке Царского Села. Они очень хорошо себя чувствуют и теперь растут в Петергофе, который находится примерно в тридцати милях по другую сторону от Санкт-Петербурга. Французы называют их «цветком кукушки», и французы, и швейцарцы любят этот симпатичный, ароматный желтый цветок. Швейцарец однажды сказал мне, что считает его самым поэтическим цветком. В России нет собственных первоцветов. Климат слишком сух для них. Были предприняты попытки культивировать их, но безуспешно.
Мы останавливались в Царском Селе до начала мая, когда мы отправились в Петергоф, летнюю резиденцию у Финского залива. Здесь много императорских резиденций и большой дворец, используемый для государственных мероприятий. Парк одной из своих сторон выходит на Балтику. На горизонте находится Кронштадт, окруженный его фортами. Кронштадт является второй по мощи крепостью в мире и до недавнего времени считался неприступным в течение полугода из-за льда, однако появившиеся ледоколы это изменили. Самое укрепленное место в мире — это, конечно же, Гибралтар.
Маленькие великие княжны регулярно посещали церковь с того времени, когда они были младенцами. Именно в этом году великая княжна Ольга начала замечать, что там говорят. Однажды она вернулась домой и сказала мне: «Священник молился о маме и папе, и о нас с Татьяной, о солдатах и матросах, бедных больных людях, яблоках и грушах, и мадам Г.» Я удивилась в ответ на последнюю часть, и она пояснила: «Но я слышала, как они говорили «Мария Федоровна»». Я сказала, что думаю, что подразумевалась ее бабушка. Она возразила: «Нет, Амама зовется Амама или Ее Величество, но не Мария Федоровна». Я добавила: «А также Мария Федоровна», но она продолжала настаивать: «Никто не имеет более двух имен, и я совершенно уверена, что мадам Г. будет очень рада, если она узнает, что священники молились за нее в церкви».
В Петергофе в самую июньскую жару родилась маленькая великая княжна Мария. Роды были легкими, и я часто думаю, что на ней было меньше всего отпечатка первородного греха. Великий князь Владимир[162] назвал ее «добродушным ребенком», потому что она всегда была такой хорошей, улыбающейся и веселой. Она очень красивая и симпатичная, с большими, темно-голубыми глазами и темными бровями семьи Романовых. В последнее время, говоря о ребенке, джентльмен говорил, что у нее лицо одного из ангелов Боттичелли. Но, как оказалось в будущем, девочка была хороша не только внешне, но и душевно. Когда она была очень маленьким ребенком, однажды они со своей сестрой сидели в будуаре императрицы, где император и императрица пили чай. У императрицы были крошечные вафли с ароматом ванили, которые дети особенно любили, но им не разрешали ничего просить с чайного стола. Императрица послала за мной, и когда я спустилась, маленькая Мария стояла посреди комнаты, ее глаза утонули в слезах, и что-то поспешно сглатывала. «Вот, я съела все это, — сказала она, — ты не можешь теперь отобрать их у меня». Я была потрясена и предложила отправить ее в постель сразу после подходящего наказания. Императрица сказала: «Очень хорошо, возьми ее», но вмешался император и умолял, чтобы ей разрешили остаться, сказав: «Я всегда боялся, что у нее отрастут крылья, и я рад видеть, что она всего лишь человеческий ребенок». Ее постоянно ставили в пример старшим сестрам. Они заявили, что она им не более чем сводная сестра. Тщетно я указывала, что во всех сказках именно старшие сестры были сводными, а младшая была родной дочерью своего отца. Они не слушали и не давали ей играть с ними. Я сказала им, что они не могут ожидать, что она будет терпеть такое обращение, и что когда-нибудь они будут наказаны. Однажды они сделали дом из стульев на одном конце детской и выставили из него бедную Марию, сказав ей, что она может быть лакеем, но что она должна оставаться снаружи. Я сделала еще один дом на другом конце детской для Марии, но она все смотрела на своих сестер. Неожиданно она бросилась через комнату, ворвалась в дом, дала каждой сестре пощечину и убежала в другую комнату. Вернулась она, одетая в плащ и шляпу куклы, а в руках у нее было полно маленьких игрушек. «Я не буду лакеем, я буду доброй тетушкой, которая приносит подарки», — сказала она. Затем она раздала свои подарки, поцеловала своих «племянниц» и села внутри. Старшие девочки пристыжено переглядывались, а затем Татьяна сказала: «Мы были слишком жестоки к бедной маленькой Марии, и она действительно не могла не ударить нас». Они выучили этот урок — с того момента они уважали ее права в семье.
С самого раннего возраста ее любовь к отцу была всем заметна. Когда она едва могла ходить, она всегда пыталась убежать из детских, чтобы найти папу, и всякий раз, когда она видела его в саду или в парке, она звала его. Если он слышал или видел ее, он всегда ждал ее и немного катал ее на плечах.
Когда он заболел в Крыму, ее горе от того, что она не могла увидеть его, было чрезмерным. Я должна была держать дверь в детской запертой, иначе она убежала бы в коридор и потревожила бы отца. Каждый вечер после чая она сидела на полу своей комнаты, внимательно слушая любые звуки. Если она слышала голос отца, она обязательно протягивала свои маленькие руки и начала звать: «Папа, папа», и ее восторг, когда ей разрешили увидеть его, был невероятен. Когда императрица пришла, чтобы увидеть детей в первый вечер после того, как ее мужу поставили диагноз «брюшной тиф»[163], она надела миниатюру императора в виде броши. Императрица плакала, а маленькая Мари заметила украшение. Она залезла на колено императрицы и расцеловала нарисованное лицо, и ни разу она не легла спать, не целуя эту миниатюру.
Глава VI. О Петергофе
Петергоф чрезвычайно красив, но его красота — это главным образом работа человека. Есть хорошо устроенные парки, сады и знаменитые фонтаны, которые равны, если, как утверждают россияне, не превосходят по красоте Версальские. Балтийское море бессточно, и оно слишком замкнуто, чтобы быть чем-то большим, чем огромное озеро; Само место подходит для отдыха, хоть и не настолько, как приморский курорт.
Петергоф интересен и с исторической точки зрения. Петр Великий любил это место и построил здесь две резиденции. Его пожелания были очень скромными, а дома, которые ему нравились, — небольшими и простыми. Один из этих маленьких коттеджей в Петергофе построен в голландском стиле. Стены облицованы синим и белым. На кухне есть комод с голубым и белым фарфором, а также много латунных кухонных принадлежностей. Там хранится много образцов резьбы и прочих работ самого Петра. Перед дверью находится рыбный пруд, в котором водятся карпы. Эти рыбы настолько приручены, что при звуке колокола они приплывают, чтобы их накормили[164].
Недавно одна из комнат в этом доме была сожжена. Двое джентльменов были там, один из них закурил сигарету и выбросил все еще горящий окурок. Древесина дома, естественно, очень старая и тщательно пропитана скипидаром и, конечно же, легко воспламеняется. Большой ущерб был нанесен до того, как огонь был потушен.
Второй дом Петра Великого называется «Эрмитаж». Вокруг него находится ров, а ко входу ведет разводной мост[165].
Ему не нравились слуги, ожидающие в комнате во время еды[166], поэтому он придумал большой круглый стол с гениальным расположением шкивов, с помощью которого каждую тарелку и блюдо можно заменить с нижнего этажа, не заходя в комнату. За столом может быть около двадцати человек, и каждое место снабжено колоколом, в который гость должен позвонить, когда он хочет сменить блюдо. Единственная проблема в том, что нельзя пользоваться скатертью, но, надо полагать, этот вопрос мало интересовал Петра Великого — в конце концов, он был тем еще варваром.
В большом парке находится «Монплезир»[167], летняя резиденция Екатерины Великой. В ее дни парк был лесом, и здесь она выслеживала оленей. Однажды бедный олень укрылся в доме и сорвал своим рогом кусок золоченого литья со стены. Это место все еще показывают посетителям. Перед домом есть прекрасный сад с несколькими фонтанами. Сторож вежливо просит гостей сесть на определенную скамейку. Если вы будете так неосторожны, чтобы сделать это, вы оказываетесь буквально под ливнем. Злой человек коснулся переключателя и включил фонтан, который расположен вокруг скамейки, и там вы должны оставаться, пока он не выключит его снова. Именно в Петергофе Екатерина ожидала известий об убийстве своего мужа. Некоторое время она была отделена от него. Он был слабым, распутным молодым человеком, и страна была на пороге революции. Екатерина заказала его убийство. Возможность была найдена в пьяной драке, и его заколол один из его друзей, который немедленно отправился в Петергоф, куда он прибыл рано утром. Екатерина взяла лошадь и поехала в Санкт-Петербург, объявила о смерти императора и о том, что с этого момента она будет править. Она завоевала доверие солдат, подавила восстания и правила сильной рукой[168].
Примерно в четырех или пяти милях от Петергофа находится Собственная дача[169], небольшой дом в стиле рококо, построенный и оформленный в стиле Первой империи. Только мебель обеспечила бы очень значительную прибыль, будь она продана в Лондоне. Есть много очень ценных картин и действительно прекрасный фарфор, в том числе некоторые большие вазы из старого дрезденского фарфора. Дом окружен лесистыми и прекрасно сохранившимися парками и садами, среди которых есть красивый розарий. Он был построен по приказу Николая I, там давался бал в честь двадцать второго дня рождения его сына. Они танцевали на широком деревянном мосту, который находится на дороге.
Дети всегда с удовольствием ездили туда, проводили там день и пили чай, особенно во время сенокоса, когда они могли кататься в сене и бегать по зеленым склонам. Еще одной радостью было посетить ферму, увидеть, как доят коров, покормить птиц, собирать яйца и яблоки. Два года назад жена фермера, очень любезная женщина, принесла четырех котят, мать которых была убита. Когда маленькие великие княжны приходили утром, котят всегда раздавали им вместе с бутылками молока, и все оставшееся время на ферме они носили их в корзинках, периодически подкармливая.
Когда великая княжна Мария была ребенком, мы поехали на день в Ропшу[170]. В то время были маневры, наблюдать за которыми отправились император и императрица[171], так что однажды мы на экипаже с четырьмя лошадьми отправились в путь и через два часа быстрой езды добрались до Ропши. Дворец большой, но редко бывает занят, вокруг есть красивый сад. Затем мы провели несколько дней в Красном Селе, где также проходили маневры. «Красное Село» означает «красивая деревня» — неправильное название, и едва ли оно когда-либо было правильным. Это жалкое скопление грязных деревянных хижин, каждая из которых стоит немного в стороне от дороги и с бассейном стоячей воды, расположенным перед ней. На огороде не видно даже капусты. Есть, однако, довольно красивый парк с множеством рябиновых деревьев, и здесь мы каждое утро гуляли.
Когда Марии было две недели, она была крещена в церкви в Большом дворце в Петергофе. Церемония длилась не меньше двух часов. Императрица распорядилась, чтобы меня пропустили в церковь через какую-то отдельную дверь, и потом я должна была выйти тем же путем. В назначенный день, одетая в белое шелковое платье, я заняла свое место в карете и приехала в церковь. Казак, который был на страже, не позволял нам проехать. Я не говорила по-русски и подумала, что, возможно, он позволит мне пройти пешком. Поэтому я вышла из кареты. Но нет! Он выставил штык и загородил путь. Так я и стояла в своем белом платье на дороге, и собравшаяся толпа смотрела на меня. Я не знала, как попасть туда, но наконец увидела офицера, которого уже встречала во дворце. Я направилась к нему, заговорила по-французски и рассказала ему о своей проблеме. Офицер был очень добрым и провел меня через охранников и в церковь, где собрались священники. Они расчесывали свои длинные волосы. Один из них подошел ко мне и на смеси разных языков спросил меня, насколько теплой должна быть вода. Я ответила ему по-французски и по-английски, но он, похоже, не понял. Тогда я показала ему на пальцах количество градусов, и священники подготовили купель для ребенка. Вскоре в церковь вошли все приглашенные гости — послы и их жены, все в национальных костюмах. Маленькая китайская леди выглядела очень милой. На ней было великолепное синее кимоно, и на голове была маленькая круглая синяя шапочка, красный цветок за одним ухом и белый — за другим. Римско-католическая церковь была представлена кардиналом с его красной шляпой и сутаной, а также присутствовал глава лютеранской церкви России в черном таларе[172]. Поляки представляли в основном римско-католическую, а также лютеранскую или реформатскую церковь. Были также люди из свиты различных дворов. Вдовствующая и молодая императрицы имеют пятьсот дам, принадлежащих к их двору, — «Demoiselles d’honneur», как их называют. Эти дамы одеваются одинаково для таких событий, в алые бархатные платья, вышитые золотом, с юбками из белого атласа, в то время как старшие дамы, «Les dames de la cour», носят темно-зеленый цвет, вышитый золотом.
Мария Николаевна (1899–1918) — Великая княжна, третья дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны.
«Она умела и любила поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке вечно она, бывало, заводила разговоры с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько ребятишек, сколько земли и т. п.
У нее находилось всегда много общих тем для бесед с ними».
(Михаил Дитерихс)
Когда все собрались, маленькую героиню отнесла в церковь принцесса Голицына, старшая леди Двора[173]. Она несла подушку из золотой парчи, на которой покоилась маленькая Мария Николаевна во всем великолепии своих белоснежных кружевных пеленок, вышитых розовым шелком. Император, вдовствующая императрица, другие родители и все великие князья и герцогини, а также иностранные гости, следовали за ними. Согласно закону русской церкви, родителям не разрешается оставаться в церкви во время крещения, поэтому император, получив поздравления, покинул храм, возвратился впоследствии и принес орден Святой Анны для своей маленькой дочери. Затем ребенка раздели до рубашки, которая была такой же, какую император носил при крещении. К сожалению, она была в тот же день украдена из церкви. Затем Марию окунули три раза в купель, ее волосы были надрезаны в четырех местах, в виде креста. Пряди, что были отрезаны, залили воском и бросили в купель. Согласно российскому суеверию, хорошее или плохое будущее ребенка зависит от того, утонут волосы или будут плавать. Волосы маленькой Марии, как обычно, сразу утонули, поэтому ее будущее не вызывало беспокойства. Затем ребенка отнесли за ширму, где она была одета в совершенно новую одежду, расшитую серебром, и служба продолжалась. Ее снова принесли в церковь. Ее лба, глаз, ушей, рук и ног коснулись кистью, смоченной в масле. Вдовствующая императрица три раза обнесла ее вокруг церкви, поддерживаемая с каждой стороны крестными отцами[174]. Две служанки держали подол императрицы. Император, который снова вошел в церковь после церемонии крещения, вышел вперед и возложил на нее орден с бриллиантами, после чего процессия ушла в том же порядке, что и вошла в церковь. Ребенок был привезен в церковь в позолоченной карете, запряженной шестью белоснежными лошадьми, каждая лошадь велась конюхом в белой и алой ливрее с напудренным париком, и ее сопровождали казаки.
Когда я хотела вернуться тем же путем, что и пришла, солдаты не позволили мне пройти, поэтому я была вынуждена вернуться в церковь. Я не могла оставаться там, поэтому я пошла в сторону, куда отправилась процессия, через дворцовые комнаты, и мне повезло найти кого-то из дворца. Я объяснила свою проблему и осталась в распоряжении пожилой респектабельной женщины, в которой я впоследствии узнала одну из придворных дам. Мой проводник сказал, что он вызовет карету. Экипаж, однако, не прибыл, а о том, чтобы вернуться пешком, не могло быть и речи, с одной стороны, расстояние было слишком велико, но с другой, я знала русский достаточно, чтобы спросить полицейского. Примерно в половине третьего женщина ушла, чтобы найти кого-то, кто мог бы помочь мне; Она скоро вернулась с человеком, который сказал: «Я не говорю по-английски, я говорю по-немецки». Я объяснила, что не говорю ни по-немецки, ни по-русски. Однако вопрос о языке не беспокоил моего доброго самаритянина. Он вызвал извозчика, посадил меня в карету и отправил домой, как он думал. Сначала меня отвезли во дворец вдовствующей императрицы по ошибке, и когда я наконец вернулась домой, я отсутствовала семь часов и теперь чувствовала себя довольно уставшей и голодной.
На следующее утро до Петергофа дошло известие о смерти царевича, Георгия Александровича[175]. Этот бедный молодой человек страдал от туберкулеза в течение многих лет. Некоторое время он жил в Египте и пробовал многие другие климаты, но только в Аббасе Тумане, на Кавказе, он мог нормально дышать. Его жизнь была одинокой и грустной. Его мать и сестры, великие княжны Ольга и Ксения, с детьми последней, посещали его каждый год, приезжая после Пасхи и оставаясь до тех пор, пока погода не становилось слишком жаркой для них. Климат здесь жаркий, и путешествие длительное и трудное, особенно для детей. В том году из-за рождения маленькой Марии путешествие было отложено на более позднее время, чем обычно, и бедный молодой великий князь с нетерпением ждал их прибытия. В письме, написанном незадолго до его смерти, он сказал, что жаждет услышать звуки женского голоса, прикоснуться женской руке и умоляет его мать прийти как можно скорее после крещения. Он был сильно разочарован тем, что Мария не была мальчиком, поскольку чувствовал, что бремя его наследства почти невыносимо.
По ошибке император назвал его царевичем вместо наследника. В России этот титул никогда не может быть отозван, за исключением случаев, когда его носителем становится император. После его смерти император назвал своего младшего брата Михаила наследником[176]. Он носил этот титул с большим достоинством и честью, но он был очень рад освобождению от него, когда 12 августа 1904 года родился крошечный наследник, великий князь Алексей.
Утром после крещения царевич встал раньше, чем обычно. Он чувствовал себя лучше, и, несмотря на то, что его камердинер сказал ему остаться, катался на своем велосипеде. Он спустился с холма, и, достигнув низины, неожиданно упал с велосипеда. Единственным свидетелем аварии стала старая крестьянка, идущая домой с молоком в сопровождении внука. Она поспешила на помощь и обнаружила, что изо рта Григория льется кровь. Она отправила своего внука в селение за врачами, и, сидя на земле, взяла голову молодого великого князя на колени, но через несколько минут он был мертв. Таким образом, на обочине умер наследник русского престола, а рядом была только старая крестьянка. Так сбылась поговорка о Романовых, что никто из них никогда не умирает на своих кроватях. Насколько я знаю, Николай I был единственным, кто умер в постели, от пневмонии, через несколько дней после падения Севастополя. Хотя Александр III умер естественной смертью, он сидел в кресле на балконе, когда все закончилось.
Над местом, где Георгий испустил дух, была возведена церковь. Вдовствующая императрица со всей семьей отправилась в Крым, чтобы встретить его тело, которое они привезли в Санкт-Петербург и похоронили в соборе Святого Петра и Павла. На его могиле всегда появляются свежие цветы, и каждый год здесь проводится мемориальная служба. Эта месса будет проводиться до тех пор, пока кто-либо из его семьи жив. Таков обычай русской церкви. Говорят, что великий князь Георгий был женат на девушке-телеграфистке. История абсолютно неверна. Он жил один в своем доме на Кавказе со своими слугами, кроме случаев, когда его посещали его мать и семья.
Через несколько дней после его похорон крестили броненосец «Александр III». Император, императрица, вдовствующая императрица и другие члены семьи отправились на церемонию. По русской традиции, они носили белый траур, потому что никто не посещает какую-либо церемонию в России в черном. Началась внезапная буря, молния ударила по флагштоку. Он упал на головы офицеров, стоящих на палубе, убил трех из них и ранил семь или восемь. Корабль носил имя мужа вдовствующей императрицы, и она была ужасно расстроена этим. Она сказала, что он будет потоплен в первом же бою. Было еще одно любопытное пророчество: через три года с того момента, как он был введен в состав военного флота, считая один год за каждого убитого, корабль увидит конец семьи Романовых[177].
Глава VII. Об отце Иоанне
Осенью того же года мы уехали за границу. Покинув Петергоф, мы отправились на маленькой яхте «Александра» в Кронштадт, где пересели на «Штандарт»[178]. Отец Иоанн Кронштадтский[179] пришел на борт, чтобы благословить императора, императрицу и детей; он также благословил меня. Отец Иоанн — очень интересный человек; он своего рода святой наших дней. Он написал книгу под названием «Моя жизнь во имя Христа», которая скорее напоминает «Подражание Христу»[180]. Он излечил многих людей, особенно от паралича, эпилепсии и других нервных заболеваний. Однако он знает свои собственные пределы, и, если его просят вылечить такие болезни, как скарлатина, дифтерия и т. д., он говорит: «Болезнь должна идти своим чередом, я могу только молиться за пациента». Однажды его вызвали к маленькому ребенку, который был болен пневмонией. Он привез с собой святую воду, и немного пролилось на пол. Позвали сестру маленького страдальца, и она должна была встать на колени и вылизать пролитые капли. Отец Иоанн сказал, что он может только молиться. Ребенок в конце концов выздоровел. Некоторые люди, особенно врачи, говорят, что он просто гипнотизер; другие — что он исцеляет с помощью веры. В любом случае он, безусловно, может помочь при нервных заболеваниях, особенно при таких, которые наиболее трудно излечить. Однажды я высказала предположение императрице, что он, вероятно, просто гипнотизер. Однако она не согласилась. И она, и император с серьезным подозрением смотрят на оккультные науки. Императрица говорит, что, если в этом вообще что-то есть, это работа дьявола, колдовство, о котором говорится в Библии.
Врач рассказал мне следующую историю: княжна Б., девочка четырнадцати лет, дочь богатых родителей, оставалась в Крыму, когда ее внезапно поразил паралич. Мой собеседник осмотрел ее, но он ничего не мог сделать. Тогда вызывали врачей из Санкт-Петербурга, Берлина и Парижа, попробовали многие методы лечения, но все безрезультатно, и медики потеряли надежду на исцеление. Потом мой друг решил, что можно обратиться к гипнотизеру, поэтому он отправился к родителям девочки, чтобы дать им совет. К его удивлению, он обнаружил, что родители отправились в Кронштадт, взяв с собой свою дочь. Через два дня после этого его пригласили поехать к его бывшей пациентке, и он с радостью узнал, что она нормально ходит. Это было более пятнадцати лет назад, и исцеление оказалось постоянным. Сейчас она замужняя женщина с маленькими детьми. Человек, о котором идет речь, является лютеранином, врачом, и он говорит, что сила отца Иоанна только в гипнозе. Я, в свою очередь, больше склоняюсь к тому, что он лечит верой, как древние апостолы. Многие люди боятся отца Иоанна, и о нем существует много любопытных историй. Говорят, что у него нет сочувствия, никаких чувств ни для кого, кроме людей из греческой церкви. Он не всегда спасает, как показывает следующая история. Молодой человек заболел, и его врач распознал болезнь сердца, которая была неизлечимой. Этот человек проехал большое расстояние, чтобы увидеть отца Иоанна, который сообщил этому человеку откровенно, что его не спасти. Он сказал, что даст ему небольшой подарок, который он должен был открыть в определенный день. «В то же утро, — продолжал он, — вы получите по почте от меня еще один подарок». Отец Иоанн вышел из комнаты и вернулся с посылкой, которую он вручил больному со строгим наказом отложить эту посылку до определенной даты. Затем он помолился с бедным страдальцем и отослал его. Утром назначенного дня молодой человек открыл посылку и обнаружил, что в ней саван. Он был очень шокирован и все еще держал ужасный подарок в руке, когда ему передали обещанную вторую посылку. Он с нетерпением открыл ее и нашел внутри поминальные свечи — так в России называются свечи, которые зажигают вокруг тела. Несчастный молодой человек упал мертвым. Это, безусловно, жестокое злоупотребление своей властью. Я больше не видела отца Иоанна.
Мы отбыли из Кронштадта на красивой яхте «Штандарт». Она размером с океанский лайнер и управляется экипажем из пятисот человек. За нами последовала «Полярная звезда»[181] в качестве эскорта. Именно на этой яхте император совершил свое путешествие по всему миру, когда он был царевичем.
Было дано указание, что в случае тумана, который очень часто появляется в Балтийском море, оба судна должны идти с половиной крейсерской скорости. Начался туман, и «Штандарт» сбавил ход, но «Полярная звезда» этого не сделала. Она быстро настигла нас и была в нескольких дюймах от нашей кормы, прежде чем ее заметили. На борту обоих судов было большое волнение, и каждое из них быстро совершило маневр в разные стороны. «Полярная звезда» прошла мимо нас так близко, что мы могли пожать экипажу руки. Остальная часть нашего рейса прошла без приключений.
В порту Копенгагена нас встретил старый король Дании, тогдашняя принцесса Уэльская Виктория, король Греции и многие другие люди из правящей семьи. Мы поехали в замок Бернсторф, недалеко от Копенгагена. Это очень маленькая резиденция, и была она сильно переполнена. Существует при ней крошечный парк и розарий, который посадила покойная королева.
Принцесса Виктория восхищалась своими маленькими кузенами, и они, со своей стороны, проявляли большую привязанность к «тете Тории», как они ее всегда называли. Действительно, три маленькие девочки были предметом обожания всей семьи. Принцесса Уэльская спала в соседней комнате со мной.
В Копенгагене делают действительно красивый фарфор. Каждая чашка или тарелка расписана художниками и не похожа на другие. По большей части фарфор белый и синий, и каждый человек удивляется разнообразию узоров, которые могут быть выполнены с использованием только этих цветов. Я не видела нищеты в Копенгагене, но не видела и роскоши. Люди, насколько я могла судить, были хорошо образованы, и многие из них, даже среди слуг, говорили на датском, английском или немецком. Они, похоже, не стыдятся и не боятся работы, и они очень хорошие агрономы и садоводы.
Мы провели около шестнадцати дней в Дании, затем отправились в Киль, чтобы посетить сестру императрицы, принцессу Ирену[182]. В это время у нее было двое детей. Киль — довольно грязный, очень оживленный маленький городок с процветающим портом. Есть, однако, красивые магазины. Если вы спросите у кильца, что вы можете купить в качестве сувенира, он всегда будет предлагать копченую и вяленую рыбу. Эта рыба — основной товар, а также есть фабрика, на которой работают несколько сотен человек. Рыба очень ценится по всей Германии.
Мы пробыли два дня в Киле, а затем отправились на поезде в Дармштадт или, скорее, в Вольфсгартен. По пути я заметила поля шафрана, и мне сказали, что выращивание шафрана представляет собой важную торговую отрасль на юге Германии. Мы были встречены на станции в Вольфсгартене великим князем и герцогиней Гессенской и их маленькой дочерью, принцессой Эллой, и сестрой герцогини, кронпринцессой Румынии, очень красивой женщиной. Маленькой принцессе Элле было тогда четыре года, она была милая и симпатичная, с широкими серо-голубыми глазами и темными волосами. Она была похожа на мать не только лицом, но и манерами. Она очень интересовалась своими двоюродными родственницами и положила в их комнаты свои игрушки, и скоро все они стали отличными друзьями. Ей очень хотелось, чтобы у нее была сестра, и она умоляла, чтобы великую княгиню Татьяну усыновили ее родители. Она сказала, что мы не будем скучать по ней так, как будут Ольга и маленькая Мария. Когда эта попытка провалилась, она поспрашивала о младенцах и пришла к выводу, что она и мисс У. легко справятся с заботой о Марии. Она внимательно следила за тем, как малютку переодевали, пока не решила, что овладела этим искусством. Затем она попросила свою тетю о том, чтобы дать ребенка ей, и, конечно, ей отказали. Тогда она попробовала хитрость и постоянно уверяла нас, что это очень уродливый ребенок, и нам было бы намного легче без этой глупой мелочи. Наконец она подумала, что достигла цели, и предположила, что, поскольку ребенок был настолько ужасен, я должна выбросить его!
Маргарет Игер с детьми царской семьи. 1898 г.
Мы провели около шести или семи очень счастливых недель в Вольфсгартене и наслаждались многими простыми радостями. Мы дважды ездили в Дармштадт, пили чай во дворце и ходили за покупками с детьми. Дармштадт — это хорошо построенный город с чистыми открытыми улицами и прекрасными магазинами. Мы привели детей в магазин игрушек, сказали им, что они могут выбрать то, что им нравится, для себя, а также для близких и друзей. Ольга посмотрела на игрушки и наконец выбрала самое маленькое, что могла найти, и вежливо сказала: «Большое вам спасибо». Тщетно продавцы показали ей более привлекательные игрушки; она всегда отвечала: «Нет, спасибо, я не хочу это брать». Я отвела ее в сторону и спросила, почему она не купит игрушки. Я сказала, что людям будет очень грустно, если она не возьмет больше и что она не сможет покинуть магазин, не купив еще что-нибудь. Но она возразила: «Но красивые игрушки принадлежат другим маленьким девочкам, я уверена, и думаю, им было бы грустно, если бы они пришли сюда и обнаружили, что мы взяли игрушки, пока их не было». Я объяснила ей, и после этого дети набрали много подарков.
Глава VIII. Беглый взгляд на Польшу
Нам было очень жаль покидать Дармштадт. По дороге в Польшу мы посетили Потсдам, навестив немецких императора и императрицу. По прибытии мы нашли войска, выстроенные в шеренгу, и сам император встретил нас на станции. Музыканты сыграли Государственный гимн России, и оба императора вместе устроили смотр солдатам. Император России пожал руку офицерам и поздравил их. Затем он и императрица отправились на обед во дворец, но нам пришлось остаться в поезде, пока за нами не прибыла карета.
Немецкий император очень похож на себя на портретах. Императрица — прекрасная женщина. Она была одета в костюм из зеленой ткани. Они оба восхищались моими маленькими подопечными и особенно интересовались их костюмами. Эта одежда была новинкой из Лондона. Это были толстые кремовые пальто, отделанные бобровым мехом, и у них были шляпы схожего цвета, и они выглядели очень изящно и мило. Под пальто были кремовые гипюровые кружевные платья поверх розового шелка и розовые пояса. Нас проводила наверх маленькая принцесса, дочь немецкого императора, очень милый и красивый ребенок. В детских комнатах все было зеленым и серебряным. Здесь мы пили чай с маленьким принцем и принцессой. В комнате не было слуг, и принц сам раздавал хлеб и масло. Когда чаепитие закончилось, нас отвезли в знаменитый парк Сан-Суси[183]. Затем мы вернулись в поезд и уложили наших подопечных в постель. Около десяти часов пришли император и императрица. Поезд, который был помещен на запасной путь, перегнали на вокзал. Под звуки оркестра мы отправились в Польшу.
В Польше мы остановились в небольшом дворце под названием Скерневице. Он расположен, кажется, в самом грязном и маленьком городе в мире. Почти все жители — евреи, красивые, меланхоличные люди. Дети и молодые девушки прекрасны, а пожилые женщины — толстые, грубые, неопрятные существа. Мне показалось, что они носили парики из конских волос, такие же грубые и неестественные, как и их волосы. Загородное имение было очень уродливым, мы даже не увидели никакой живой изгороди, только несколько деревьев. Поляки по большей части являются римскими католиками. На каждом перекрестке есть небольшая святыня или алтарь, огороженный железными прутьями. Кое-где на дереве висит святая икона, очень часто сильно поврежденная дождем и погодой. Проходя по дорогам, время от времени можно видеть высокий черный крест с крошечной фигурой, длиной пять или шесть дюймов, Спасителя, висящего на этом кресте. Насколько я могла судить по моим трем визитам в страну, поляки — самые нечестные, самые лживые и самые грязные люди на земле. Их кражи были очень дерзкими: они даже пытались украсть императорский багаж, когда он был сложен на станции.
У Скерневице довольно романтичная история. У императора Павла было три сына — Александр I, Константин и Николай I. Константин был вице-королем Польши. Он влюбился в польскую графиню, которая была, по правде говоря, красивой и любезной женщиной и жила со своим дядей, архиепископом Польши, в Скерневице[184]. Чтобы жениться на ней, Константин отрекся от своих претензий на трон, хотя он и был наследником, так как его брат, Александр I, хотя и женился, не завел детей.
После смерти ее дяди обнаружилось, что он оставил своей племяннице Скерневице, с ее большими поместьями и обширными лесами. У Константина не было детей, и после его смерти он оставил престол своему брату Николаю I. Константин был популярен среди поляков, возможно, из-за его польской жены. Русские люди скажут вам, что и Александр I, и Константин бездетны, и это наказание от Бога за отцеубийство. Возможность жить в Скерневице была предоставлена Александром II принцу Барятинскому в знак признания за какую-то службу. После его смерти, незадолго до того, как мы поехали туда, это место было передано обратно императорской семье. Дом был в плохом состоянии, а парк превратился мрачное место с мелкими прудами. Были прекрасные маленькие черные олени с ветвящимися рогами, серны и лани. Также было множество фазанов и куропаток, не говоря уже о лисицах. За одну охоту часто убивали пять или шесть тысяч голов дичи! В России охотятся и на лисиц! Русские также стреляют в кроликов, хотя и не едят их, и выглядят удивленными, когда им говоришь, что кролики приятны на вкус. Мертвую дичь принесли домой и разложили прямо на газоне. Затем были зажжены факелы, и лесники играли музыку на рогах. Затем общество перешло в дом, где все могли обсудить сегодняшнюю добычу. Это было очень странное и красивое зрелище.
Мы пробыли там несколько дней, а затем вернулись в Царское Село, обратно к снегу и люду, где мы остались до Нового года.
Глава IX. Суровая жизнь российского крестьянства
Я пробыла около десяти месяцев в России и узнала многое о крестьянах. В большинстве случаев их браки организуют родители, и церемония обычно проводится до того, как мужчину призовут на военную службу. Венчают мальчиков и девочек, в возрасте соответственно шестнадцати и четырнадцати лет. Девушка затем живет со своей тещей и помогает с полевыми работами и т. д. Работа по дому, кажется, сокращена до самого минимального уровня. Мать готовит еду и греет воду для еженедельной бани, потому что все крестьяне ходят в баню каждую субботу вечером.
Русская изба состоит из двух комнат: в одной есть печь, стол, деревянная скамья и пара стульев, лампа (или нет, в зависимости от средств семьи). В случае отсутствия лампы зажигают свечу. Вторая комната часто лишена мебели.
Отец и мать спят на печи с детьми, которых могут взять к себе. Остальные дети берут подушки и спят прямо на полу в своей одежде.
Отец и мать обладают полной властью над сыновьями и дочерьми, невестками и внуками, и все они живут вместе. В одной избе я насчитала двадцать одного маленького ребенка, и мне сказали, что их часто бывает больше. Русский крестьянин получает от своего владельца кусок земли, более или менее соответствующий числу сыновей в семье. В свою очередь, он и его семья отдают много времени работе на собственника. Поэтому мальчиков очень ценят. Девочки важны куда меньше, хотя последние выполняют самую трудную часть работы. Я видела женщину, запряженную в плуг вместе с коровой, а правил ими мужчина. В России женщины косят траву и жнут рожь и делают много работ, которые в этой стране считаются мужскими.
То, что крестьяне живут в переполненных домах, является одной из причин страшной смертности среди российских детей. Во всех классах, вместе взятых, умирают около 35 % детей. Эта скученность часто приводит ко многим странным заболеваниям, о которых врачи знают мало или совсем ничего, поскольку их исследования проводятся в Санкт-Петербурге или Москве, где совершенно другие условия жизни. Но я должна здесь сказать, что, как правило, российские врачи очень добры и делают все возможное для больных людей. Но страна настолько заселена, что один врач должен выполнять свои обязанности в отношении трех или четырех деревень. Он живет в самой большой деревне и может посещать другие только раз в несколько недель. Если начнется эпидемия, врач телеграфирует в один из университетов или больниц, чтобы кто-то помог ему. Эта помощь не всегда появляется, так как часто накладывают «карантины». Затем доктор отправляется в пострадавшую деревню, организует больницу и борется с болезнью, хотя и не всегда успешно. Недавно в деревне началась эпидемия дифтерии. Доктор умер, и 99 % детей также погибли.
Дети — большая проблема в России. Их смертность приближается к рождаемости, и выше всего у наиболее бедных классов. С этой точки зрения война на Востоке с потерями сотен тысяч — это страшное бедствие для России.
Из-за недостатка населения или, может быть, я должна сказать, из-за отсутствия надлежащего расселения людей многие природные богатства России остаются нетронутыми. Есть огромные территории страны, почти не занятые. Шахты на юге почти не разрабатываются. Бесчисленные леса, где водятся дикие животные, содержат огромные богатства. Русские крестьяне не будут жить по отдельности и не будут каждый день ездить за сорок миль на работу. Летом они просто запирают избу и отправляются в поля вместе с лошадьми. Осенью, когда посеяны рожь и овес, выпадает снег, и крестьяне возвращаются в свои дома на зиму.
Женщины занимаются самым изысканным рукоделием. Если в окрестностях деревни есть железнодорожная ветка, мужчины работают в течение нескольких часов каждый день, очищая железную дорогу от снега. Иногда молодые люди ходят в ближайший город, работают на фабриках или убирают улицы, но часто они живут довольно голодно.
В русской деревне нет магазинов. Каждое домашнее хозяйство самодостаточно, за исключением такой роскоши, как чай, сахар, парафин и т. д. Люди могут делать свои собственные ботинки из полосок коры, сплетенных вместе, вставляя туда деревянные подошвы. Вместо чулок они носят повязки из холста — «портянки», и они отлично умеют их делать. Во время войны даже офицеры носят эти портянки. Они говорят, что с ними проще совершать далекие переходы, и, если дыра появится на пятке, им нужно лишь немного поменять повязку, и все в порядке.
В свою очередь, предметы, которые нельзя сделать дома, покупают на ежегодной ярмарке, которая проводится в каждой деревне весной и осенью. Торговцы ходят в деревни два раза в год, чтобы купить разные кружева и вышивки. Потом эти красивые вещи отправляются в Санкт-Петербург и Москву и продаются с большой прибылью. Недавно императрица хотела установить в Лондоне и других городах своеобразные торговые пункты, что дало бы рабочим больше шансов продать результаты своего труда по лучшим ценам.
Глава X. В поисках волшебного цветка
Впрочем, всегда есть и другая сторона медали, и жизнь в русской деревне также имеет свою светлую сторону. В долгие зимние вечера приходит профессиональный сказочник. Его поят и кормят все жители деревни, а взамен он расскажет им замечательные сказки о гномах, пикси[185]и феях. Или он вспомнит какую-то историческое предание, или даже сам сочинит и расскажет стихи. Русская поэзия очень часто касается героических поступков. Русская фея, как и ее ирландский прототип, является, как правило, зловещим существом, всегда готовым сделать какую-нибудь неприятность людям. Но традиции, касающиеся этих существ, во многом отличаются. Ирландский крестьянин скажет вам, что после великой войны на небе, когда сатана был низвергнут, с ним также отправилось множество злых духов. Худшие из них упали сразу в ад, чтобы остаться там навсегда, но те, кто был менее грешен, получили еще один шанс и остались на земле, где они могут своими добрыми или злыми делами в конечном счете заработать свое спасение или погибель.
Иногда на теле появляются необъяснимые синяки, и они очень пугают крестьян. Они считают, это работа злых духов, которые хотят вытащить вас из дома. В Ирландии эти синяки называются «прикосновения мертвецов». Поэтому в обеих странах этих синякам приписывают мистическое происхождение. Один вид русских фей обитает в озерах и реках, и их особенно часто можно встретить в лесах. Русский крестьянин, блуждающий по лесу, слышит сладкое пение. Если он попытается различить слова, то услышит свое имя. Если он так неосторожен, чтобы ответить, злые феи бросаются к нему и кричат: «Ты мой возлюбленный». Он спускается в воду и больше не возвращается. В обеих странах, если вы чихнете три раза и при этом никто не скажет: «Да благословит вас Бог», вы окажетесь в опасной ситуации, так как феи вас наверняка поймают.
Два раза в год расцветают папоротники. Появляется большой золотой цветок, наделенный волшебной силой сделать, того кто его найдет, богатым. Одна из ночей, в которые появляется цветок, — летняя, другая — канун праздника Успения. Все эти две ночи крестьяне ходят по лесу в поисках волшебного цветка. Никто не сумел найти его, потому что феи всегда охраняют его, либо пуская пыль в глаза искателей, либо отвлекая их чем-нибудь и уничтожая растение.
Маргарет Игер со своей воспитанницей Ольгой Николаевной Романовой. 1897 г.
Как и следовало ожидать, огонь играет важную роль в их суевериях. В доме крестьянина огонь никогда не угасает. Если это случайно произойдет, есть большая опасность того, что маленький старичок, который живет за дымовой трубой, может оскорбиться или даже замерзнуть и умереть. Если семья переезжает в другой дом, часть углей вместе с огнем берут с собой в маленькой кастрюле или горшке, упакованной в корзину, и отправляют со специальным посыльным до того, как приедет остальная семья. Когда огонь помещается на новый очаг, произносится следующие слова: «Отдыхай, дедушка, и будь уверен, что твое место всегда будет самым теплым в доме». Если огонь погаснет, это означает, что дух недоволен и можно ожидать всевозможных ужасных бедствий. Когда дом запирают на лето, огонь перевозится в тележке и тщательно оберегается.
Сны считаются очень важными, и понимающие их люди в большом почете. Многие не будут принимать важных решений, не посоветовавшись с картами. Гадалки зарабатывают огромное состояние на этом. Мне очень часто рассказывали мое будущее, и, как ни странно, все это всегда сбывалось. На Рождество вам предоставляется шанс увидеть ваше будущее. Подобные обряды я видела в Ирландии. На столе расположены семь блюдец. Под одним помещается кольцо, под другим — ничего, под третьим — кусок белой ткани, под четвертым — земля, под пятым — красная ткань, под шестым — пуговица, под седьмым — орех, и все блюдца накрыты тканью. Эти вещи означают «брак», «без изменений», «поп», «смерть», «солдат», «помолвка» и «долгий путь». Вы выходите из комнаты, пока блюдца меняют местами. Затем вы вслепую подходите к столу и кладете руку на одну из тарелок. Ваше будущее зависит от того, что вы найдете. Если вы заходите в комнату в полночь и сидите между двумя зеркалами, пристально смотря в одно из них, вы увидите призрачное лицо — это, скорее всего, ваша судьба на предстоящий год. В летнюю ночь все незамужние девушки выходят на поля и собирают семь разных цветов. Если спать с цветами под подушкой, можно увидеть во сне будущего мужа.
В России много цыган, и в Петергофе я часто встречалась с их самой необычной брачной церемонией. Ее обычно совершают в воскресенье. Цыгане выбирают место, где они могут двигаться по кругу. Невеста, великолепно одетая в новое муслиновое платье, пару белых хлопчатобумажных перчаток и кусок кружева в виде треугольного платка, завязанного сзади, с венком из искусственных цветов, и жених занимают свои места в маленькой телеге, запряженной пони. После них едут шаферы и подружки невесты, одетые как невеста, но без венка, по две в каждой тележке. Затем — старейшины, давно женатые люди в сопровождении нескольких детей и, наконец, холостяки и вдовцы. Эта странная процессия движется вокруг выбранного места три раза, и после этого брак заключен. Такие браки признаны законом. Полагаю, присутствие стольких свидетелей делает их таковыми.
Есть много церемоний благословений, которые соблюдаются русскими. Я уже говорила о благословении пищи в пасхальную субботу. В первый день июля благословляют яблоки, и самый большой озорник в деревне не украл бы яблоко, пока оно не благословлено. После службы фрукты продаются на улицах и в лавках. После того, как лед тает, все рыбацкие лодки благословляют, прежде чем отправить их в море.
Глава XI. Российское рождество
Мы, как правило, проводили Рождество в Царском Селе. Этот праздник в целом менее важен, чем Пасха, но во дворце его все равно отмечали с размахом. В разных частях здания было не менее восьми елок. Императрица сама нарядила их и лично выбрала подарки для каждого члена своей семьи и офицеров охраны. Одну елку даже отправили казакам в школу верховой езды. У нас с детьми была своя ель. Она была закреплена в музыкальной шкатулке, которая играла немецкий рождественский гимн. Это было прекрасно. Все подарки были выложены на покрытых белыми скатертями столах, и дерево стояло в течение нескольких дней, вызывая неизменный интерес и восхищение у детей. Им было очень грустно, когда елку убрали незадолго до того, как мы отправились в Санкт-Петербург, но их утешило то, что им разрешили помочь раздать подарки прислуге.
Мы отправились в Санкт-Петербург в последний день старого года (по русскому летоисчислению). В Новый год в дворцовом соборе прошла великая церемония. Император, императрица и вдовствующая императрица пошли в церковь в сопровождении их собственных дворов и всех великокняжеских дворов. Мы видели императрицу в ее праздничном наряде. Они великолепно выглядела в своем придворном платье из белого атласа с длинным шлейфом из парчи. Не ней были семь цепочек бриллиантов на шее и пояс из таких же искрящихся драгоценных камней, его концы падали на край ее платья. На голове она носила кокошник — головной убор в форме полумесяца — также из белой парчи, богато украшенный крупными одиночными бриллиантами. Сзади у него была кружевная вуаль, которая падала не спину почти до колен.
Маленькие девочки были в восторге от того, что она так великолепно одета. Они обнимали ее с безмолвным восхищением, и вдруг великая княжна Ольга хлопнула в ладоши и горячо воскликнула: «О, мама, ты такая красивая, как рождественская елка!».
Великие княжны Ольга и Татьяна Николаевны любили слушать рассказы. Однажды Татьяна рассказала Ольге историю, конец которой был следующим: «Итак, моя маленькая девочка и моя племянница вошли в лес, и большой волк съел мою маленькую девочку, поэтому она отправилась на небеса». Ольга была в ужасе от такого богословия. «О нет! — воскликнула она. — Она не могла уйти на небеса, потому что волк съел ее, и Бог не позволяет волкам идти на небеса! Она идет по лесу внутри волка!» Татьяна спокойно приняла эту замечательную поправку.
Я обнаружила, что должна быть осторожнее, рассказывая им что-нибудь. Однажды я рассказала Ольге историю Иосифа и его братьев. Она была очень заинтересована ею и воскликнула: «Какой позор!». Я сказала: «Да, это был ужасный позор для них — быть такими ревнивыми и такими жестокими с их молодым братом». Но она воскликнула: «Я имею в виду, что это был позор отца. Иосиф не был старшим, и красивую одежду следовало отдать старшему сыну, другие братья знали это, и, возможно, именно поэтому они посадили его в яму». Объяснения были бесполезны: все ее симпатии были на стороне Рубена. Она злилась на царя Давида, потому что он убил Голиафа, и сказала: «Давид был намного моложе и меньше, а бедный Голиаф никак не ожидал, что в него будут бросать камни». «Джек — Покоритель великанов» не доставлял ей удовольствия. Однажды во дворце устроили показ кинематографа для девочек и их друзей. В одной сцене были два маленькие девочки, играющие в саду, перед каждой из них стоял большой стол, забитый игрушками. Вдруг старшая девочка схватила игрушку у маленькой, которая, однако, крепко держалась за нее и отдавать не собиралась. Взбешенная, старшая схватила ложку и стукнула ее. Малышка отпустила игрушку и начала плакать. Татьяна тоже плакала, увидев бедную малютку, с которой так плохо обошлись, но Ольга была очень спокойна. После окончания показа она сказала: «Я не думаю, что мы видели всю эту картину». Я ответила, что надеялась, что в конце эту старшую сестру наказали, добавив, что мы видели достаточно, потому что никто не хочет видеть такое непослушание. Затем Ольга возразила: «Я уверена, что ягненок сначала принадлежал старшей сестре, и она была доброй и отдала ее своей маленькой сестренке, а затем она хотела его вернуть, а младшая сестра не отдавала, поэтому старшей пришлось побить ее».
Глава XII. Жизнь в Кремле
В начале января в Зимнем дворце прошел большой бал[186]. Присутствовало более пяти тысяч человек, и это было действительно занимательное зрелище. Императрица носила белый шифон, вышитый синелью и сверкающими блестками, а также множеством бриллиантов. Великая княгиня Елизавета Федоровна носила розовато-лиловый шифон. Она сестра императрицы, а великий князь, ее муж, был дядей императора. У них нет детей. Великая княгиня Елизавета — очень красивая женщина, некоторые даже считают ее красивее императрицы. Императорская семья все еще была в трауре по великому князю Георгию, так что все носили либо белое, либо лиловое. Бал был открыт полонезом. Церемониймейстер шел перед императором и императрицей, прокладывая им путь через толпу. За ним шла княгиня Голицына, старшая леди Двора, затем — император и императрица, великие князья и княгини, князья и княжны королевской крови[187], послы и их жены, все двигались медленно и попарно. По окончании полонеза начались общие танцы. Император и императрица ходили среди своих гостей и перебрасывались несколькими словами с большинством из них. Там был посол Японии и его жена. Он был в европейском фраке, и она была одета в розовое атласное кимоно с длинными рукавами.
Столовые были оформлены как сады. Там были пальмы, цветущая сирень, черемуха и т. д., растущие из покрытых травой клумб, в которых росли крокусы, нарциссы и другие первоцветы. Проходы покрыли коврами песочного цвета. На деревьях висели электрические лампы, а под ними были установлены столы. Для ужина были предоставлены триста пятьдесят блюд из курицы — каждое содержало трех цыплят с салатом и желе; триста пятьдесят крупных омаров с майонезным соусом; триста пятьдесят языков и столько же блюд из холодного мяса, а также мороженное, кремы, желе и т. д. Также было подано несколько сотен галлонов различных супов. Для салатов сварили две тысячи пачек спаржи. Было также множество фруктов и вина. Бал во дворце — радость для торговли в Санкт-Петербурге. Меня пригласили на кухню, чтобы посмотреть на приготовления, и мне было очень интересно взглянуть на это. Графы, бароны, владельцы дворцов и т. д. — все пришли встретить шеф-повара и договориться с ним об остатках этих деликатесов. Повару так много заплатили за ужин. Он покупает продукты в больших количествах и посылает за границу за некоторыми из них. Он заказывает то, что ему нравится, обеспечивает ужин, получает деньги от императора, а потом еще от знати.
Каждый сезон дается пять или шесть балов с торжественными обедами, и два раза в неделю в дворцовом театре идет представление: опера или спектакль, сопровождаемый ужином. Далеко не всем известно, что во дворце есть оперная и актерская труппы и императорский балет.
6 января проходит церемония водосвятия. В Соборе Зимнего дворца проводится служба, на которую все приходят в придворных платьях. Когда она заканчивается, священники в великолепных облачениях, за которыми следуют император, великие князья и дворяне, отправляются в павильон, возведенный над рекой, и там священники торжественно благословляют воды, и в прорубь опускают крест. Затем они проходят через толпу, которая всегда собирается, и обрызгивают людей кистью, которую погружают в святую воду. Часть воды затем отправляется во дворец и помещается в специально отведенные для нее сосуды, а затем ее выпивают после многих молитв и благословений.
Раньше некоторые люди ныряли в прорубь, а потом шли от двери до двери, показывая свою мерзкую одежду как доказательство их святости, и просили милостыни. Но время от времени один из этих самозваных мучеников тонул, и было много злоупотреблений, поэтому власти положили конец погружениям. Дамы Двора прежде участвовали в процессии, но их платья с оголенными плечами были опасны для здоровья, когда термометр показывает двадцать градусов ниже нуля, и поэтому такая практика тоже была прекращена.
Мы оставались в Санкт-Петербурге до конца Великого поста.
Однажды принц Сиама приехал навестить императрицу[188], и все дети тогда были в ее комнате. Мне тоже было интересно увидеть его смуглое высочество, так как я встречала его раньше на небольшом приморском курорте на западе Ирландии[189]. Его пригласили провести летние каникулы со школьным товарищем. Там устраивались благотворительные балы и принцу и его друзьям было предложено помочь. Они устроили живые картины с музыкой. Молодой принц был глубоко заинтересован во всем и наконец попросился сам принять участие в этом. Ему под разными благовидными предлогами пытались отказать, но наконец, к нашему ужасу, он заявил: «Я знаю, почему вы не хотите принимать меня. Это потому, что я с востока. Хорошо, я сделаю все сам». Он ушел и вскоре вернулся с охапкой штор, скатертей и т. д. Бросив их в угол зала, он снова вышел, а пришел уже со всеми поддельными украшениями, которые могли предложить сельские магазины, и объявил, что собирается изобразить царицу Савскую, когда она увидела великолепие царя Соломона. Он быстро украсил платформу, чтобы изобразить восточный интерьер, и, закутавшись в шаль, присел на корточки в середине сцены. Это было очень эффектно. Эта сцена в итоге была сочтена самой лучшей в представлении. Мальчик был в восторге от себя и своих зрителей. Когда я увидела его в Зимнем дворце, он был одет в российскую форму и оглядывался по сторонам с таким же любопытством, как и в Ирландии. Естественно, он не узнал меня. Мои маленькие подопечные выбежали вперед и рассматривали его с большим интересом, медленно ходя вокруг него и одаривая счастливыми улыбками. Императрица сказала великой княжне Татьяне: «Пойдем, пожмем руку этому джентльмену». Но девочка рассмеялась и ответила: «Это не джентльмен, мама, это только обезьяна». Императрица в ужасе заметила: «Ты сама обезьяна, Татьяна», но принц только рассмеялся. Девочки и принц впоследствии стали хорошими друзьями.
Мы отправились в этом году в Москву на Пасху и остановились в историческом Кремле. Из всех городов, что я видела, Москва обладает самым выраженным характером. По большей части он отчетливо современен, но в то же время успешно производит впечатление древности. Кремль и вся эта часть города очень старые. В Кремле есть большая комната с троном, задрапированным горностаем. Все стены ее расписаны фресками. Там есть история Иосифа и его братьев. Они одеты как русские крестьяне, в рубашках и сапогах. Жена Потифара одета в ярко-синее платье и белую нижнюю юбку. На ней кринолин, а также туфли с высокими каблуками и белыми чулками.
Дореволюционный Кремль, так поразивший воображение Маргарет Игер
Другой сюжет представляет собой блуждание детей Израиля в пустыне, также одетых в русские костюмы. Следующая роспись посвящена князю Владимиру. Он был первым христианским правителем России. История гласит, что еврей угнетал христианскую женщину, которая обратилась к Владимиру за помощью. Вердикт был вынесен против еврея, который немедленно отдал всю свою собственность жене и детям, а затем сказал, что ему нечем заплатить. Владимир приказал, чтобы его побрили, посадили на ослика и провезли по городу со связанными руками. Это было исполнено, но процессия не продвинулась очень далеко, когда еврей предложил возместить все, что он несправедливо вымогал, и даже больше. Мухи и кусачие насекомые, которые изобилуют в России, наказывали его по-своему, садясь на его бритую голову.
На полу этой комнаты есть ковер, сделанный в монастыре. На него ушли годы работы, и он сделан из кусков ткани, сшитых вместе и окаймленных красивым шитьем из золотой нити. На каждой части вышита эмблема какого-либо полка. Я думала, что это уродливо и неприятно для глаз, но я слышала, как великие княжны им восхищаются. В верхней части комнаты, прямо под потолком, есть окно, искусно устроенное так, чтобы быть невидимым снизу. Из него жены и дочери царей могут наблюдать за торжествами внизу. Здесь бедные молодые великие княжны обычно высматривали будущих мужей. Комнаты, в которых они жили, все еще можно увидеть. Они были пустыми и некомфортными, с окнами, расположенными очень высоко. Бедняжки! Их жизнь, должно быть, была очень печальной. Они занимались рукоделием, и большая часть их гобеленов и вышивки все еще хранится в Кремле. В церкви в Кремле есть ковер, созданный придворными дамами одной из цариц. Во дворце в Гатчине представлены гобелены, показывающие историю мира, начиная с Эдемского сада и заканчивая Соломоновым судом; это тоже работа придворных дам.
Королева Елизавета подарила Ивану Грозному несколько великолепных серебряных тарелок и чашек очень искусной работы, я думаю, гораздо красивее любой современной посуды. Это серебро также выставлено в большой комнате, которую я описала.
Музей стоит посетить. Стоят по кругу все короны, принадлежащие различным императорам и императрицам, теперь мертвым. У Екатерины Великой все драгоценности для ее короны были выбраны ею лично, и там висит ее корона, из которой вынуты все украшения — памятник ее характеру. Екатерина I, которая была служанкой, не умевшей читать, была в то же время куда благороднее.
Есть ряд тронов, от небольшого кресла из слоновой кости, который раньше принадлежал какому-то царю Грузии, до серебряного, который привезли из Киева. Я посидела во многих из них, к большому ужасу некоторых русских. У части тронов через ручки переброшены шнуры, чтобы предотвратить такое святотатство.
Здесь висят в витринах одежды, которые носили император, императрица и вдовствующая императрица по случаю их коронаций. Все элементы этих костюмов, даже перчатки и обувь, выставлены там. Я хотела бы что-то сохранить, хотя бы перчатку, в память о такой знаменательной церемонии. В стенах другой комнаты хранятся коронационные одежды бывших государей.
Ли Хунчжан[190] привез императору резного орла, а императрице — ширму. Орел был высотой около пяти футов и стоял на резном стволе дерева. Каждое перо вырезано отдельно и может быть извлечено из тела птицы. Сделан он из слоновой кости и черного дерева. Замечательная работа. Сначала я подумала, что ширма была нарисована, но это не так. Она состоит из четырех панелей с вышивками, на каждой из которых разные морские виды, а на обратной стороне — чайки летают, плавают и кормят птенцов — поистине чудесное произведение искусства. Его создание заняло восемь лет у самой профессиональной швеи Китая.
В музее есть коллекция старых царских карет — прекрасные экипажи, все золоченые и бархатные, с красиво расписанными деревянными панелями. Здесь есть карета Екатерины. Она длинная и широкая, и непонятно, как она может развернуться. Она больше обычного трамвая или омнибуса. Действительно, я не верю, что в Москве есть улица, по которой можно было бы ехать на такой карете. Маленькая великая княжна Ольга посидела в каждой из них. Наконец она выбрала самую большую и красивую и сказала: «У меня будет такая». Затем она очень серьезно распорядилась, чтобы экипаж был отправлен в Царское Село для нее. Ей сказали, что этого не может быть, поэтому она приказала, чтобы карета была готова к ежедневной езде. Я была рада, что ее распоряжения по поводу перевозки не были выполнены.
В Москве много картинных галерей и достопримечательностей, и сам город настолько интересен, что стоит его посетить. Под Пасху Москва особенно красива. Что-то в атмосфере этого места делает его подходящим для этого праздника. Говорят, что Святая Москва содержит семьдесят семь церквей. По сути, их еще больше, почти каждое пятое здание — церковь. Кто их финансирует и как живут священники, я никогда не могла узнать. Многие из этих церквей очень красивы и интересны.
Как и в Санкт-Петербурге, здесь есть большая английская колония и англиканская церковь. Улицы по большей части вымощены булыжниками, поэтому ездящие по ним экипажи сильно гремят. Некоторые из церквей очень старые, поскольку они избежали пожара[191]. Многие из святых икон избежали уничтожения только чудом. В одной из церквей в Кремле есть вышивка с царапинами от штыка на холсте и какими-то следами на обратной стороне, однако ткань не разрезана. Говорят, что она была выброшена из окна французскими солдатами, отправлена в огонь, но каким-то образом уцелела.
Иван Грозный, который был современником королевы Елизаветы, построил церковь, которой все очень восхищались. Семь маленьких церквей открываются одна за другой, каждая в форме круга, шесть из них вокруг центральной. Они очень красивые и интересные, но очень темные внутри. Легенда гласит, что Иван был очень доволен этой церковью и послал за архитектором, чтобы вознаградить его. Когда этот человек пришел, император схватил его и связал, и велел выжечь ему глаза, чтобы он никогда не смог воспроизвести церковь или придумать что-то, превосходящее ее по красоте. Но история вызывает сомнения. Такое рассказывают о строителях многих известных зданий, в том числе собора в Страсбурге.
В стенах Кремля также находятся семь церквей, многие из которых очень интересны. В одной из них император был коронован. Сам император кладет корону себе на голову, затем он венчает императрицу, которая стоит перед ним на коленях. Одна из церквей в Кремле имеет самую высокую колокольню в России[192]. С этой башни упал самый большой колокол в Москве и раскололся от удара. Сейчас он стоит на пьедестале на земле, по меньшей мере сорок человек могут стоять под ним[193]. С тех пор колокола крепятся к полу с помощью навесных замков и цепей. Я была на вершине колокольни и была очень рада снова спуститься. Незадолго до нашего визита туда поднялись два так называемых джентльмена. Придя наверх, один из них вынул из кармана маленькую кошку и сбросил ее за парапет. Бедный маленький зверек несколько раз перевернулся в воздухе, упал, затем встал и убежал, видимо, совершенно невредимый. Конечно, это было сделано для пари, но это было жестоко.
Иван Грозный был женат шесть раз. Русская церковь допускает только три брака, и в одной из церквей есть место за пределами освященной части, где он должен был сидеть, чтобы услышать богослужение со своими тремя последними женами.
Я думаю, что в этой церкви лежат останки Дмитрия Мученика[194]. Он был сыном четвертой жены Ивана Грозного и стал царем в девять лет. У Ивана было три сына[195]. Старший, которого он убил ударом железного слитка[196]. Второй сын стал эпилептиком, и поэтому по русскому законодательству он не мог царствовать[197]. Маленький Дмитрий был третьим сыном, сыном четвертой жены. Шурин Федора, второго сына, стал регентом; его звали Борис. Он нашел власть очень привлекательной и попытался, прежде всего, узурпировать престол, объявив, что Дмитрий, будучи сыном четвертой жены, был незаконнорожденным[198]. Но люди были слишком привязаны к старой династии, чтобы это стало возможным. Поэтому он подговорил сопровождающих ребенка оставить его без свидетелей на полчаса в одном из дворов Кремля. Когда они вернулись, все следы мальчика исчезли. Борис дал понять, что ребенок был эпилептиком и помещен под наблюдение, что казалось вполне правдивой историей, и у Ивана больше не было прямых наследников, чтобы противоречить Годунову, так как его сестра была бездетной[199], поэтому он узурпировал трон и принял титул царя.
В последующие годы появился ложный Дмитрий[200], утверждавший, что убежал из тюрьмы. Внешне он был очень похож на члена императорской семьи, и его призыв был воспринят с большим жаром, особенно в Польше, куда он, по своим словам, сбежал и где нашел много могущественных сторонников, которые снабдили его солдатами и деньгами. Ему удалось победить Бориса, которого он убил, и захватить трон. Он не правил ни хорошо, ни мудро, и наконец был осужден кем-то, кто, похоже, хорошо его знал. Дворянство встало против него, и его армия потерпела поражение. Он бросился из окна в Кремле, когда дворяне и их солдаты вошли, чтобы взять его в плен. В одной из церквей Кремля хранятся останки маленького Дмитрия, эксгумированные и перевезенные сюда[201]. Русская церковь канонизировала маленького мученика чужого властолюбия.
Вскоре после смерти Бориса солдат, который убил ребенка, и горничная, видевшая, как это произошло, признались во всем. Михаил Романов, тогда шестнадцатилетний мальчик, был избран дворянством как их правитель[202]. На его отца Борис смотрел с подозрением и неприязнью и в итоге заставил его уйти в монастырь[203].
Михаил был мудрым правителем и вскоре принес порядок и стабильность на место хаоса. На трон у него были также семейные притязания, так как две из бывших цариц принадлежали к дому Романовых.
За воротами Кремля находится небольшая церковь или святыня, в которой хранится «чудотворный» образ. Он охраняется днем и ночью. Если кто-то болен и отправляется за этим образом, он помещается в экипаж, охраняемый двумя священниками, и доставляется в дом, где его оставляют на час или два. Образу молятся и просят выздоровления пациента, что иногда происходит. Нет никакой конкретной платы за использование этого образа, но те, кто желает проведения обряда, должны пожертвовать или подарить что-либо, согласно их средствам[204].
В Кремле есть пять ворот[205], каждые из которых охраняются двумя покрытыми медью башнями. Медь стала зеленой с возрастом и под влиянием погоды, и выглядит это очень живописно. Одни из этих ворот — это знаменитые священные ворота. На них висит икона нашего Спасителя, и все, кто проходит под ним, делают это с непокрытой головой. Русские — очень религиозные люди и не стыдятся внешних обрядов. В этом они напоминают католиков Ирландии.
На небольшом расстоянии от города находится дворец, в котором Наполеон спал во время оккупации Москвы[206]. В одном из дворов Кремля находятся сотни французских пушек, брошенных во время поспешного отступления Великой армии из Москвы. Толстой говорит в своей великой книге «Война и мир», что французы были побеждены не человеческой силой, а волей Бога, и смеется над той точкой зрения, что полководец[207], который отступил и заставил москвичей сжечь свои дома, делал это под влиянием тактических соображений. Он говорит, что это была судьба. Я не уверена, но почти все россияне отдают этому полководцу должное за дальновидную политику, и, безусловно, результаты оправдывали его действия.
К югу Москва заканчивается большими воротами, известными как «Красные ворота»[208]. Санкт-Петербург также ограничен воротами, за которыми остальная страна. Это единственные два города, которые, как я знаю, так закрыты. На некотором удалении за Красными воротами — красивый дом и парк, принадлежащий императору, называемый Нескучным[209]. Это означает «sans souci»[210]. Буквально «без печали». Мы часто ездили туда и пили чай в доме или в саду. Подснежники и другие цветы растут здесь в траве. Коровы тоже живут здесь припеваючи.
Пока мы были в Москве, императрица решила, что хотела бы, чтобы были нарисованы портреты детей, с этой целью был нанят художник. Девочкам было тогда четыре года, два с половиной года и два месяца соответственно. Он начал с того, что сделал бесчисленные фотографии детей, затем собрал коллекцию всех существующих подобных портретов, а затем обнаружил, что не может писать с фотографий. Он объяснил мне, что это не будет художественно. Я умоляла его вспомнить, какими маленькими были дети, и работать с фотографиями. Но нет! Даже нарисовать платья он не мог просто так, настаивая на том, чтобы они сидели перед ним три или четыре часа каждый день. Конечно, бедные дети были очень нетерпеливы, и однажды маленькая великая княжна Ольга вышла из себя и сказала художнику: «Ты очень уродливый мужчина, и я не люблю тебя». К моему удивлению, он был очень недоволен и ответил: «Ты первая леди, которая когда-либо говорила, что я уродлив, и более того, я не мужчина, я — джентльмен!». Он не мог понять, почему я рассмеялась.
Глава XIII. В Беловежье
Из Москвы мы вернулись в Царское Село и оставались там, пока не отправились в Петергоф.
Императорское имение в Петергофе принадлежит царствующей императрице. Оно будет принадлежать ей всю жизнь, и она должна передать его жене следующего императора. В настоящее время оно в руках вдовствующей императрицы. После ее смерти она перейдет к императрице Александре Федоровне.
Нескучный сад — любимое место прогулок москвичей
История Петергофа такова: когда Николай I был молодым, он посетил немецкий двор. Был организован турнир, и молодой великий князь отважился поучаствовать в нем. Впоследствии все, кто принимал участие в турнире, подъехали к балкону, где сидели дамы из знатных семей. Молодая принцесса Пруссии бросила ему венок из роз, который он поймал на свой меч. Между молодыми людьми быстро возникла симпатия, и вскоре они поженились. Когда он стал императором, он купил земли, на которых теперь размещается парк Петергофа, и построил там резиденцию, которую он назвал «Коттедж». В память о своей первой встрече императрица сказала, что все в доме должно быть украшено венками из роз, надетых на мечи[211].
Вдовствующая императрица — очень привлекательная женщина. У нее красивый голос и чрезмерный такт, который обычен для датской семьи, а также полученная от нее же моложавая внешность. Этот последний факт не должен удивлять нас, поскольку, согласно старой легенде, у них есть камень молодости. Граф Лимерик однажды отправился в Копенгаген, где ему было очень комфортно — люди соперничали друг с другом в попытках сделать его счастливым. Когда он уезжал, он сказал тем, кто развлекал его: «Скажите мне, что я могу сделать для вас, и я сделаю это». Они сказали ему, что в определенном месте на поле в графстве Лимерик[212] была погребена урна с золотом. Если он выкопает урну, он найдет каменное кольцо. Это кольцо его попросили отправить в Копенгаген, но за его неприятности он мог сохранить золото.
По прибытии в свою страну ирландец сразу же отправил людей на поле и быстро раскопал сокровище. Он отправился в Копенгаген, держа в руках горшок с золотом. Он просил своих добрых друзей взять золото, но они настаивали на том, чтобы получить только каменное кольцо, которое они затем положили в безопасное место. Затем они обратились к нему так: «Несчастный негодяй, вы предали и разрушили вашу страну. Все было хорошо, пока кольцо молодости оставалось в ней, но отныне вся нищета покинет Данию, и ее женщины будут всегда молоды и красивы, в то время как Ирландия будет нести двойное бремя бедности, ее дети будут вынуждены уйти в другие страны, ничто не будет процветать там».
Из Петергофа мы отправились в Беловежье, недалеко от границ Польши, на охоту. Там есть большой лес размером со всю Ирландию, почти без дорог; люди часто теряются там и бродят по кругу, вырезая насечки на деревьях, когда они проходят мимо них. Там часто встречаются мертвые тела. За несколько недель до того, как мы прибыли, труп путешественника был найден всего в нескольких минутах ходьбы от кордона.
Покойный император очистил почти три с половиной квадратных мили и построил небольшой дворец на возвышенности. Есть благоустроенные сады, и само здание довольно живописно. Внутри дворец богато украшен, и одна комната порадует филателиста: стены, мебель, — все покрыто старыми почтовыми марками. Это выглядит как какая-то мозаика. Мне сказали, что многие марки — очень ценные и редкие экземпляры. Должно быть потребовалась огромная работа, чтобы разместить их все.
В лесу бродят лоси, бизоны, большие красные олени и дикие кабаны. Лось — самое нежное животное, даже если оно ранено, он никогда не пытается атаковать нападавшего. Зубр, однако, свирепствует, как и дикий кабан. Лось очень уродлив, как будто рогатый осел. Мы никогда не ходили в лес без проводника, это было слишком опасно. Пожары здесь очень часты, поэтому лесники строго следят за кострами, которые разводят цыгане и другие люди, проходящие через лес. Лесные пожары гасят путем вырубки деревьев и выкапывания канавы на пути огня, но иногда пожары длятся несколько дней. В лесу также много ядовитых змей, поэтому нужно быть особенно осторожным. Я поняла в Беловежье, как может быть страшна природа, когда вы гуляете в одиночку. Лес пугал меня своими неизвестными опасностями. Я считаю, что бродяг здесь боятся больше, чем диких зверей. Это люди, которые были лишены паспортов и отправлены в сельскую местность.
Как раз перед тем, как мы отправились в Беловежье, в деревне и прилегающей к ней территории произошла вспышка оспы. Ей противостояли так называемым шведским методом: каждый пациент был вакцинирован семь раз в последующие дни. Лечение было наиболее успешным. Было двести пятьдесят больных, и четверо из них были детьми в возрасте до года, но ни один пациент не умер и ни один из них не был изуродован этой страшной болезнью.
Из Беловежья мы отправились в Спалу, в Польшу, на охоту. Здесь есть немного крупной дичи, и лес намного меньше, чем Беловежский, только размером с Йоркшир. Там более открытая местность; есть красивая река, по которой можно кататься на лодках.
Для детей были организованы различные сюрпризы. В маленьком саду был построен чайный домик, и вокруг него оказалось около десятка ручных оленей, ручные фазаны, зайцы и т. д. Эти существа приходили и ели из наших рук, а олени следовали за мной повсюду, кладя свои хорошенькие головы на мою руку и смотря вопросительно мне в лицо, похоже, прося лакомства. Великая княжна Татьяна назвала их «милые создания», и это имя к ним пристало. За стенами, окружавшими эту сказочную страну, текла река, в которой плавали всевозможные водоплавающие птицы, приходившие за кормом. Поэтому это был настоящий рай для детей.
Еще один сюрприз ожидал их в виде маленькой коляски, запряженной парой коз, каждую из которых вел мальчик в польском костюме, в длинной куртке из белого домотканого сукна, украшенной черной каймой, и в высокой черной войлочной шляпе, украшенной полосками из черной бархатной ленты, бумажными цветами и розеткой из разноцветных лент. Отделка была закреплена на шляпе!
Глава XIV. Молодой офицер и куклы
Мы отправились в Крым, оставив Спалу. Мы проехали Альму[213] как раз перед сном, и я была разочарована, так не увидела этого знаменитого поля битвы. Проснувшись утром, я была рада обнаружить, что мы все еще находимся на вокзале, поэтому я смогла изучить его из окон. Мы отбыли около восьми часов и вскоре ехали через красивейшую сельскую местность. Высокие горы, как будто одетые в леса, прекрасные в их осеннем наряде. Я никогда не видела такой листвы. Вскоре мы подъехали к Инкерману[214]. Здесь замечательный монастырь, высеченный прямо в огромном утесе. Природа сделала большую часть пещер, которые использовались как комнаты, но и сами монахи выдолбили большие ниши. Монастырь хорошо обставлен и красив.
Вскоре после отъезда из Инкермана мы прибыли в Севастополь. Русские называют его «Севастополь», с ударением на третий слог[215]. Здесь нас ждала яхта, и мы взошли на борт. Я очень люблю яхты, пока они стоят на якоре, но когда они начинают двигаться, это совсем другая история.
Расположенный на высоких бесплодных скалах, поднимающихся прямо из воды, Севастополь казался неприступным. Невольно я задалась вопросом, как союзные армии вообще смогли высадиться. Я смотрела на крепость, гадая об этом, когда барон М., генерал казачьего полка, спросил меня, о чем я думаю. Я сказала ему, и с блеском в глазах он ответил мне: «Понимаете, бедные россияне очень проголодались, а повар приготовил особенно вкусный ужин. Они убежали, когда услышали обеденный гонг, и англичане спокойно вошли в город, и когда русские вернулись, их уже ждали. Это был большой шок для русских». Я вежливо поблагодарила его за урок истории, и он сказал мне, что всегда будет очень рад пополнить мое образование, но если его знания отличаются от того, что я слышала раньше, мне стоит самой решить, кому верить.
Мы остановились в Севастополе только на один день, после чего отправились морем в Ялту. Черное море обычно очень бурное, и это время не было исключением. Путешествие из Севастополя в Ялту занимает около четырнадцати часов. Мы плыли ночью, так что прибыли только на следующий день. Было большим облегчением снова оказаться на твердой земле.
Ялта — маленький городок с большим количеством отдыхающих; но в межсезонье здесь очень мало людей. Магазины закрываются, а их владельцы отправляются на Кавказ или в более отдаленные районы России и торгуют там. Многие лавочники — евреи; некоторые — армяне. Один магазин, который я знала, держат маленькая армянка и ее муж. Она была спасена английскими миссионерами и училась в школе миссии, где она научилась говорить по-английски. Она обожала г-на Гладстона[216]. У нее был хороший магазин со всякими восточными изделиями, кавказским серебром и симпатичными вещами, подходящими для подарков. Некоторые из этих мелочей имели разумную цену, в то время как другие дороже, чем в Лондоне. Серебро, однако, дешевое и очень качественное.
Ливадия, как называется императорское имение, находится на полпути к горе и окружена огромными виноградниками, спускающимися к морю. Виноград там вкусный. Черное море, как и Балтика, неприливное. В Ливадии есть каменистый пляж, где каждое утро играют дети. Они снимают свои туфли и заходят в солнечную воду, где собирают гальку. Однажды я везла их домой, когда мы встретили молодого офицера со «Штандарта». Он спросил их, что у них было в руках, и дети показали маленькие кусочки зеленых камней, которые они подобрали, и серьезно попросили его оставить их себе, если он захочет. Он взял маленький камень у каждого ребенка, и когда я встретила его снова, эти камни были вставлены в золотые оправы и прицеплены к его цепочке для часов. Он сказал, что не расстанется с ними ни за что, ведь дети сами нашли их и подарили их ему. Действительно, было очень забавно видеть, как люди смотрели на этих маленьких девиц. Однажды мы садились в карету в Петергофе, когда подошел офицер, чтобы сказать доброе слово. Маленькие великие княжны, которые были дружелюбными существами, начали с ним разговаривать, и одна из них достала из кармана маленькую деревянную игрушку и спросила, хочет ли он эту игрушку. Он был очень доволен, а потом повернулся ко мне и сказал, что у него проблемы, и, увидев, как мы остановились, он подумал, что, если он успеет дойти до коляски, чтобы поклониться детям, он найдет выход из своей ситуации. «И видите, — сказал он, — я не только поклонился им, но и поцеловал их руки и получил игрушку от одной из них. Я буду хранить ее до тех пор, пока буду жив». Когда я встретила его снова, он рассказал, что загаданное сбылось: он нашел решение своей проблемы.
В гвардии был высокий молодой немецкий офицер, и он просил великую княжну Ольгу подарить ему куклу. Маленькую, которую он мог бы держать в кармане и играть с ней, пока стоял в дозоре, это бы его очень порадовало, так он сказал. Бедная маленькая Ольга Николаевна не знала, шутит ли он или говорит всерьез. Я сказала ей, что уверена, что кукла доставит офицеру удовольствие, только это должна быть очень маленькая кукла. Вскоре она принесла мне пару таких кукол, одетых как мальчики, одна без ноги, а другая — без руки. Я сказала, что думаю, что было бы лучше дать не сломанную куклу, и она ответила: «Да, но это мальчики, и он мужчина, я боюсь, что ему не понравится маленькая девочка-кукла». Затем я попросила ее спросить офицера, когда она его увидит.
На следующее утро она положила куклу в карман, и в ходе нашей прогулки мы встретили капитана С., который сразу начал упрекать ее за то, что она забыла, насколько ему нужна кукла, чтобы скрасить его одиночество. Она засунула руку в карман и достала куклу, держа ее за спиной. «Что бы вы предпочли, — серьезно спросила она, — куклу-мальчика или девочку?» Он также серьезно ответил: «Маленькая кукла-девочка будет похожа на вас, и я ее очень любил бы, а мальчик будет хорошим товарищем». Она была в восторге и отдала ему куклу, воскликнув: «Я рада, я так боялась, что вам не понравится». Он аккуратно положил куклу в карман.
Вскоре после этого молодой офицер отправился на отдых. Когда он вернулся, в первый же день он увидел маленькую великую княжну, которую он сразу же попросил о новой кукле. Она укоризненно спросила: «Неужели ты уже сломал милую куклу, которую я тебе дала?». Он вежливо объяснил, что маленькая куколка в порядке, но хотела себе спутника; так что через несколько дней Ольга подарила ему еще одну куклу.
Согретое солнцем море выглядело очень заманчиво, и я подумала, что должна искупаться в нем, но у меня не было купального костюма. Поэтому я отправила одну из младших служанок в Ялту, чтобы получить либо готовый костюм, либо материал, чтобы сделать его. Когда она вернулась, она поведала, что единственное, что она может найти, это красная хлопчатобумажная рубашка русского крестьянина, и предположила, что мне это не понравится. Мое мнение было таким же, но я спросила, смогла ли она получить ткань, из которых я могла бы сделать костюм. Она сказала мне, что пошла в магазин и спросила что-нибудь для купального костюма. Женщина спросила ее, берет ли она для себя, и она ответила, что это для другого человека. Лавочник презрительно посмотрел на нее и сказал: «Купальники — французская мода! Скажи ей, чтобы она пошла и купалась в своей коже, как это делала ее бабушка».
В Массандре, на полпути к горе на другой стороне Ялты, находится восхитительный розарий[217]. Розы стоят как стены по сторонам дорожки. Сзади — ползучие розы, обвивающие шпалы. Они достигают высоты в семь или восемь футов. Перед ними — карликовые экземпляры всех цветов и оттенков, вплоть до крошечных розовых и белых кустиков высотой не более фута. Вся земля у подножия этих розовых кустов покрыта фиалками. На заднем плане стоят кипарисы, как будто часовые. Я люблю кипарис, когда он зеленый, но ни одно дерево не выглядит так похожим не призрак, когда оно мертво. В этом прекрасном саду есть много тропических растений и деревьев. Кедры из Гималаев, араукарии, такие же большие, как лесные деревья, великолепные магнолии и многие другие, имен которых я не знала. Выше по склону горы — второй розарий. Здесь розы растут вдоль веревок, натянутых горизонтально в футе над землей. Там есть великолепная клумба и французских роз, еще одна из желтых роз всех оттенков, а также еще одна из красных, розовых и белых роз вперемешку. Эти клумбы составляли по меньшей мере сто футов в длину, возможно, семьдесят в ширину. Этот сад также окружен величественными кипарисами, похожими на стражу.
Массандровский дворец императора Александра III расположен в Верхней Массандре на Южном берегу Крыма. Ныне это дворец-музей — филиал Алупкинского дворцово-паркового музея-заповедника.
В Алупке, на Ливадийской стороне Ялты, находится красивая резиденция[218]. Существует проспект магнолий протяженностью около мили, прекрасный, когда деревья покрываются белыми цветами, аромат которых восхитителен.
Вход в дом очень внушительный, большие пролеты белых мраморных лестниц с красивыми скульптурными львами на каждом углу. Территория вокруг этого прекрасного дома, однако, в ужасном состоянии. Я никогда не видела ничего подобного. Там одни сорняки и камень, хотя совсем рядом — хорошо обработанные поля и табачные плантации, отлично окупающие себя.
Кажется, владелец Алупки все еще несовершеннолетний; он унаследовал все это, когда был ребенком. Его мать и попечители продавали землю крестьянам, которые ею не занимаются. Молодой владелец живет за границей, и мне говорят, что он не знает ни слова по-русски.
И внутренняя часть дома, и сады находятся в относительно нормальном состоянии. Мне сказали, что мальчик обладает большими имениями в Черноземье, поэтому, когда он вырастет, он сможет вернуться в Россию и познакомиться с ее народом.
Следующее место рядом с Ливадией — Ореанда[219]. Раньше она принадлежала великому князю Константину, но император недавно купил ее. К сожалению, дом был сожжен семь лет назад. Я ожидаю, что он будет подготовлен для наследника, когда он вырастет. От дворца остался только фундамент.
На территории есть небольшая церковь, колокольня которой — большой дуб. Колокола подвешены на сучья. Большой колокол звонит только в случае пожара.
Ореанда очень красива, и мы часто пили там чай. В саду есть мелкий бассейн с золотыми рыбками. Когда мы вернулись в Крым через два года, золотые рыбки исчезли. Я спросила, что с ними стало. Человек объяснил: «Увы, мы хотели очистить маленькое озеро, поэтому с большой осторожностью мы захватили золотых рыбок и поместили их в большой пруд, в котором живут лебеди, но мы не смогли найти их снова». «Нет, — сказала я, — конечно, нет, лебеди съели их». Он поднял руки и в ужасе воскликнул: «О нет, мисс, эти лебеди особенно приручены, его величество знает их, они никогда не будут есть ничего, что принадлежало императору».
За Ореандой находится Ай-Тодор[220], или «место святого Феодора», резиденция великого князя Александра, который женат на сестре императора, великой княгине Ксении Александровне. У них пять сыновей и дочь, все — красивые и умные дети. Ай-Тодор — очень приятное место, и они проводят много времени в Крыму.
Прогуливаясь по Ялте, вы слышите так много разных языков и видите так много национальностей, что это напомнило мне о моем путешествии в Иерусалим.
Здесь вы встречаетесь с турецкой семьей, женщины все прячутся за вуалями, так, что видны только глаза, которыми они пристально изучают вас. Потом вы встретите татар — оживленных людей, высоких и, как правило, атлетического телосложения. Они должны выглядеть так, поскольку они обычно строят свои деревни на вершине неприступных скал. Все окрашивают свои волосы в яркие красные тона, а замужние женщины зачерняют зубы и раскрашивают ладони. Говорят, что дома татар самые красивые.
Незамужние женщины-татарки красят волосы, носят на голове небольшую круглую бархатную шапочку с вуалью. Эти вуали расшиты золотом и серебром.
Есть много греков, которые, похоже, ничего не делают, только спят. Однако им удается жить, и я считаю, что они очень искусны в торговле. Они, похоже, довольны жизнью вообще, хотя постоянно оборваны и грязны. Армяне, греки, русские, все в местных костюмах, составляют очень забавную картину.
В Одессе и Крыму есть также караимы. Это татары, исповедующие иудаизм, — небольшое племя, всего около десяти тысяч во всей России. Они очень хорошие граждане, самые лучшие среди инородцев в России. Они почитают Ветхий Завет и полностью отвергают Талмуд, но для западных умов их идеи являются своеобразными и очень неправильными. Их женщины не исповедуют никакой религии, и они могут надеяться только на то, что будут спасены молитвами своих мужей; поэтому их девочки женятся очень рано.
Они физически превосходят евреев, но, похоже, медленно растут. Я была знакома с караимской семьей: это хорошо образованные и воспитанные люди, и очень красивые. Они говорят даже в своих собственных домах на русском, а не на татарском языке и считаются во всех отношениях, кроме религии, русскими.
Когда мы были в Крыму, император слег с брюшным тифом. В то время эпидемия бушевала везде. В Ай-Тодоре было шестнадцать или семнадцать случаев. В некоторых татарских горных деревнях было и вовсе все очень плохо.
Эти пять недель, пока император лечился, были очень тревожным временем для семьи, и велика была радость, когда он выздоровел.
Маленький друг детей, Павел, заболел в то же время пневмонией. Врачи сказали, что выздоровление едва ли возможно. Императрица сказала мне поехать туда с детьми и взять для бедного маленького Павла несколько роз и все, что может разжечь его аппетит. Мы срезали несколько роз, упаковали корзину с деликатесами и отправились к нему. Вся семья была в отчаянии; в тот день они посетили специалиста, и его прогноз был неутешителен. Мы видели английскую гувернантку, и она была очень грустна, рассказывая мне о бедном маленьком Павле. Она взяла розы и корзину и сказала Павлу, что императорские дети принесли эти вещи и ждут в саду, чтобы узнать, как он. Павел поблагодарил детей, а затем попросил: «Пошлите Дарью ко мне». Маленькую сестру послали за ней. «Дарья, — сказал умирающий ребенок, — вы видите, что императорские дети думают намного больше обо мне, чем о вас, и когда вы простужались, они даже не звонили. Они пришли сами и принесли мне все эти прекрасные блюда, я собираюсь есть их и поправляться». Утешившись этой мыслью, он заснул и в конце концов выздоровел.
Глава XV. Маленькая освободительница
Мы проводили Рождество в Крыму и украшали дом плющом и остролистом. Остролист вообще не растет на севере России; климат для него слишком суровый.
Дети были очарованы украшениями и побежали под омелу, чтобы поцеловаться[221]. Обильный снегопад заблокировал железнодорожные линии, и мы опасались, что не будет никаких рождественских посылок ни из Англии, ни из Гатчины. Однако специальные курьеры взяли сани и проехали через горы, поэтому все подарки были доставлены в канун Рождества. У нас была наша рождественская елка, как обычно, и маленькая Мария была в восторге от нее, так как не могла вспомнить ничего подобного. Она спросила императора: «Папа, ты когда-нибудь видел что-то такое красивое?».
Был уже январь, когда мы уехали из Крыма. Мы все спали на борту «Штандарта», когда появился специальный посланник, сообщивший о смерти королевы Виктории. Телеграмма не открывалась до следующего утра. Императрица была очень огорчена. Долго искали траурную одежду, и, к счастью, у каждого было что-то черное с собой.
Мы приехали в Санкт-Петербург в субботу, и мне поспешили найти подходящую шляпу для церкви в воскресенье. Церковь была переполнена, и все там были одеты в траур, некоторые даже носили креп. Я в жизни не видела ничего настолько печального и меланхоличного.
Разумеется, в этом году не было балов из-за глубокого траура. Наследный принц Австрии приехал в гости. Он особо не афишировал свое присутствие, но в его честь были даны несколько обедов. Однажды в Зимнем дворце был большой званый ужин. Мажордом нес рыбу на блюде и начал раздавать ее; внезапно он споткнулся, и рыба упала на ковер и платье императрицы. В смятении он вышел из комнаты и вошел с другим блюдом. Часть рыбы, видимо, осталась на ковре, и несчастный человек снова упал и добавил императрице еще и то, что он нес. Два раза подряд было перебором — вся компания расхохоталась.
Несмотря на отсутствие балов, дети стали много выезжать и устраивать маленькие вечеринки дома.
Однажды маленькая великая княжна Мария смотрела из окна на полки солдат, марширующих мимо, и воскликнула: «О, я люблю этих дорогих солдат, я хотел бы поцеловать их всех!». Я заметила: «Мари, милые девочки не целуют солдат». Но она, казалось, не обратила на это внимания. Через несколько дней у нас была детская вечеринка, и дети великого князя Константина были среди гостей. Один из них, достигший двенадцати лет, учился в кадетском корпусе и пришел в форме. Он хотел поцеловать свою маленькую кузину Марию, но она положила руку ему на губы и отстранилась от объятий. «Уходи, солдат, — сказала она с большим достоинством. — Я не целую солдат». Мальчик был в восторге от того, что его назвали настоящим солдатом, и в то же время он немного разочарован.
В этом году я увидела большую часть Санкт-Петербурга и посетила, среди других интересных мест, Монетный двор. Я считаю, что это самое большое из подобных заведений в мире. Когда я была там, они как раз чеканили золото[222]. Они делают это в огромных печах, работающих на дровах. Я не знаю, как истопники могут стоять перед ними. Там хранятся золотые слитки, которые были выплавлены при великом князе Владимире. По сравнению с ним даже английский соверен выглядит как медь. Один из рабочих придумал таблицу, по которой золото можно считать очень быстро. Эта таблица разделена на маленькие квадраты. Одна тысяча рублей точно заполняет каждый квадрат. Они могут посчитать около двадцати тысяч рублей золотом в невероятно короткий промежуток времени. Некоторые из используемых машин имеют очень тонкую и деликатную настройку. Они работают здесь для всей Российской империи и еще производят медали и украшения, используемые в России.
Я также видела Казанский собор. В русских церквях всегда много молящихся. Одна бедная женщина ползла по церкви на коленях. В самой церкви торговали иконами. Леди, которая была со мной, предложила купить мне одну из них в память об этом посещении. Я согласилась, но сказала, что тоже хочу купить икону для нее. Она выбрала Мадонну с младенцем. Я заплатила за это сорок копеек, что составляет примерно десять фунтов наших денег. Это включало в себя благословение, поэтому все это было достаточно дешевым удовольствием. Теперь настала моя очередь выбирать, и мне понравилась картина с изображением Святого Георгия и дракона. Она показалась мне просто прекрасной, я поставила ее в угол гостиной. Позже старый священник, который учил закону Божьему великую княжну Ольгу, пришел ко мне обедать. Он посмотрел на эту икону и спросил: «Но ваше имя ведь не Джорджиана, не так ли?». Я ответила: «Нет, отец, но ее подарил мне друг». «О! — сказал он. — Это его зовут Джордж!» — и закивал. Так получилось, что мою подругу зовут Лилиан. Но я не стала углубляться в эту тему.
Мы также посетили Исаакиевский собор. Это, конечно, не библейский Исаак, а более современный святой. За исключением Вестминстерского аббатства, я не знаю ни одной церкви, которая понравилась бы мне больше, чем эта. Здесь есть красивая золотая ширма и столбы из малахита, лазурита и итальянского мрамора. Я особенно восхищалась бронзовыми дверями; их украшения очень красивы. Лично я редко восхищаюсь медальонами; они любопытны, но не так уж прекрасны для меня; но в Исаакиевском содержатся прекрасные экземпляры. Я стояла под куполом и, подняв глаза, увидела огромного посеребренного голубя. Затем мне сказали, что размах его крыльев — двенадцать футов.
Дети отправились в Царское Село в начале этого года, а император и императрица остались в Санкт-Петербурге. Мы вернулись в город на Пасху, потом снова поехали в Царское Село, и затем — в Петергоф. Как раз перед тем, как мы отправились в Петергоф в этом году, великая княжна Ольга заболела брюшным тифом. Она болела в течение нескольких дней, но погода была необычайно жаркой в течение года, и мы думали, что это может быть причиной и что более прохладный воздух на побережье, вероятно, будет полезен для нее, поэтому путешествие не стали откладывать. Но когда мы приехали в Петергоф, она чувствовала себя очень плохо, и ее сразу отправили в постель. Она лежала там пять долгих печальных недель. Я ухаживала за ней день и ночь, и в какой-то момент она была так больна, что я боялась, что она не поправится; но, слава Богу, она выздоровела. Она хотела увидеть сестру Татьяну, и была очень довольна, когда доктор сказал, что Татьяна может побыть с ней пять минут. Я спустилась и пригласила ее к Ольге. Она стояла рядом с кроватью и очень любезно разговаривала с маленькой больной сестрой. Я была удивлена ее манерами, и когда пять минут прошли, я сказала ей, что я снова отведу ее в детскую. Когда она вышла за дверь, она воскликнула: «Ты сказала, что приведешь меня к Ольге, но я ее так и не видела!». Я сказала ей, что маленькая девочка в постели действительно была ее сестрой. Она заплакала от ужаса. «Этот маленький, бледный, худой ребенок — моя дорогая сестра Ольга?! О нет, нет, я не могу в это поверить!» Она горько плакала, и ее было трудно убедить, что вскоре Ольга снова станет собой.
Ольга все еще лежала в постели, когда родилась маленькая Анастасия. Анастасия означает «разрушающая оковы», «освободительница», а на иконе эта святая всегда представлена со сломанными оковами позади нее[223]. Маленькую великую княжну назвали этим именем, потому что в честь ее рождения император помиловал студентов, которые были заключены в тюрьму за участие в беспорядках в Санкт-Петербурге и Москве зимой. Увы! Многие из них вскоре участвовали в революции[224].
Анастасия Николаевна Романова (1901–1918) — великая княжна, четвертая дочь императора Николая II и Александры Федоровны.
Я не могу сказать, почему студенты так беспокойны в российских университетах. Они должны знать, что ни в одной стране правительство не заботится так о молодых людях, изучающих разные профессии. Мне говорили, что здесь мало или вообще нет вступительных экзаменов, нет возрастных цензов, и плата за обучение очень низкая. У каждого профессора есть определенное количество бесплатных учеников. Многие из этих студентов были неудачниками в других сферах жизни, и, естественно, они также являются неудачниками в университетах. Когда они не сдают экзамены, они говорят, что экзаменаторы предпочли того-то, потому что он богат, независимо от того, что провал на экзамене не влияет на получение этих бесплатных стипендий.
Анархисты, которых можно найти в университетах под видом учеников, находят этих недовольных молодых людей и говорят им, что они всегда будут преданы своему делу до тех пор, пока все люди не станут равными и т. д. Сипягин[225] и Плеве[226] были убиты студентами.
Убийца Сипягина был повешен, потому что для того, чтобы приблизиться к своей жертве, он надел форму офицера и представлялся адъютантом княжны Елизаветы Федоровны, которая отправила его с письмом в университет; он отказался давать какие-либо сведения о себе и, следовательно, был судим военным трибуналом, ведь только он может приговорить к смертной казни в России. Не существует смертной казни, кроме как для военных преступлений.
Грустно думать о том, какой вред наносится делу образования и работе более серьезных студентов, а также какая это большая потеря времени, когда университеты закрыты на три или даже шесть месяцев.
Недавно студенты организовали митинг протеста против чего-то и провели его на Невском, главной улице в Санкт-Петербурге. Они выбрали фронтальную часть Казанского собора, чтобы выступить с речами. В то время совершалось богослужение, и, естественно, полиция приказала им очистить территорию. Они отказались это сделать, поэтому казаки стали разгонять их, активно применяя нагайки. Одна студентка бросила кусок железа и убила молодого казачьего офицера на месте. Это разгневало казаков, которые стали действовать еще агрессивнее. Последний студент укрылся в церкви; казаки погнались за ним, а священник получил удар по голове и был тяжело ранен. Несколько сотен студентов, включая многих женщин, были арестованы. Они говорили, что были избиты казаками без причины, ведь они только защищались.
Власти посчитали, что лучше отправить их в сельскую местность на некоторое время, а зачинщиков посадили в тюрьму.
Великая княжна Анастасия Николаевна была крещена, когда ей было две недели. Я не присутствовала на церемонии, так как великая княжна Ольга еще не совсем оправилась от лихорадки. Но церемония была точно такой же, как и при крещении великой княжны Марии.
Многие люди выразили удивление, что одну из маленьких великих княжон не называли Виктория или Александра. Русская церковь допускает только имена, существующие в русском языке. Виктории не существует, хотя Виктор есть; Александра же считается очень неудачным именем для члена семьи Романовых.
У императора Павла была дочь по имени Александра. Ее жизнь была короткой и несчастливой. Когда ей было около семнадцати лет, ее бабушка, Екатерина II, устроила для нее брак с королем Швеции. Пришел день свадьбы, невеста была одета, столы приготовлены к празднику, собрались гости и священники. И тут жених внезапно объявил своим господам, что не может и не будет заключать брак. Тщетно они умоляли его не оскорблять свою невесту и великий русский народ. Он был непреклонен. Невеста и ее семья ждали его. Вскоре очень испуганный и дрожащий придворный робко заглянул в комнату и бросился на землю перед Екатериной. Он сообщил ей ужасные новости. Она уже была зла из-за задержки, и ее гнев после этих новостей был ужасен.
Король Швеции и его свита как можно быстрее покинули Зимний дворец. Для бедной униженной молодой великой княжны быстро устроили брак с австрийским великим князем, но она так и не оправилась от шока и умерла в девятнадцать лет[227].
У Николая I была очень красивая дочь по имени Александра. Она была замужем за сыном Наполеона Бонапарта. Она умерла от скарлатины до того, как ей исполнилось двадцать лет. В Царском Селе есть красивая статуя, а также небольшая мемориальная церковь в ее честь.
Александр II имел дочь с тем же именем. Она умерла в детстве; она, судя по ее портрету, была довольно красивым ребенком. Маленькое синее шелковое платье, которое она носила, все еще хранится в Зимнем дворце.
В других ветвях семьи также были Александры, но они тоже не доживали до двадцати одного года.
Глава XVI. Моя первая встреча с королем
В этом году мы отправились в Данию. Там был большой сбор представителей различных царских дворов. Там были король[228] и королева[229] Англии, принцесса Виктория[230] и ее сестра, принцесса Шарлотта Датская[231], император и две русских императрицы, король Греции[232] с одним из сыновей и многие другие.
В то время мы остановились в Фреденбурге. Он находится в стороне от Копенгагена, и он намного больше, чем Бернсторфф. Там есть большой парк.
Король Эдуард VII прибыл вскоре после нас, и в тот день, когда его ожидали, королева Александра вошла в детскую и сказала, что он прибывает, и попросила меня принарядить детей. Я показала ей платья, которые я приготовила, и она восхищалась ими. Она часто говорила, что все русские принцессы всегда так хороши и отлично одеты. Когда мы уезжали, королева дала мне фотографию, где были она, король и его маленький внук, на обратной стороне были такие добрые и любезные слова, какие только она могла написать.
Король часто говорил со мной и называл меня «моя ирландская подопечная». У него очень хорошие манеры и чудесная память. В этом году он послал мне, на память о рождении царевича, брошь зеленого цвета, потому что я ирландка. Говорят, он никогда ничего не забывает, и я знаю, что он никогда не забывает быть добрым.
В этом году мы видели много членов семьи императрицы, так как ее старшая сестра, принцесса Виктория Баттенбергская[233], ее муж и вся семья остались с нами в Петергофе летом.
Принцесса Виктория Баттенбергская имеет четырех красивых детей. Я думаю, что ее две дочери — одни из самых красивых молодых принцесс Европы. Самая старшая, принцесса Алиса, вышла замуж за принца Андрея Греческого в прошлом году; она очень красивая, но мне больше нравится ее младшая сестра. Они обе — очаровательные молодые девушки, и еще в семье есть два прекрасных мальчика.
Несколько лет назад корабль принца Луи[234] пришвартовался в Шенноне. Он отправился в Килки, чтобы провести там ночь и увидеть это место. Недалеко от станции есть отель, очень красивый и удобный, но не первоклассный. Принц снял комнату в этом отеле, оставил сумку и отправился на прогулку. Он заметил, что в комнате две кровати. Когда он вернулся с прогулки, он с удивлением обнаружил, что одна кровать занята другим путешественником — коммерсантом. Он послал за консьержкой и попросил отдельную комнату. Та очень разозлилась и накричала на него: «Кто вы такой, чтобы считать себя лучше, чем другие путешественники?». Принц ответил, что все это, может быть, очень верно, но он хотел бы комнату только для себя. После чего женщина сказала ему, что может дать ему комнату в небольшом коттедже, который находится за пределами отеля. Принц, соответственно, отправился в маленький коттедж и лег спать.
Утром принц Луи написал свое имя в книге посетителей, и ужас женщины сложно было представить. Она была абсолютно уверена, что королева арестует ее за то, что она была столь дерзкой по отношению к ее зятю.
Я была в Килки в то время, когда произошел этот инцидент, и вряд ли поверила бы в такую историю, но сам принц заверил меня, что все так и было, и был очень удивлен встречей с кем-то из столь отдаленного места, как императорский дворец в Петергофе.
Глава XVII. Заблудившаяся в лесу
Но вернемся в Риель, к нашему путешествию в Спалу. Как правило, когда час для отъезда был поздним, мы с детьми спускались к поезду вечером, в то время, когда в него грузили багаж, и нас тогда отправляли на запасной путь, и я укладывала детей спать в нормальное время, и они спали до утра.
В этот раз не было никакого запасного пути, на котором можно было держать поезд достаточно долго, поэтому нашему поезду было дано указание, чтобы он медленно двигался туда-сюда, и были приняты меры, чтобы он не мешал движению других составов.
Только мы зашли в поезд, как он сорвался с места, развив потрясающую скорость — восемьдесят пять миль в час, как мне потом сказали. Через несколько минут нас начало страшно раскачивать. Бедные дети были в ужасе. Я боялась, что в любой момент состав перевернется. Слуги молились на коленях; все были напуганы.
С большим трудом я добралась до инженера, чтобы попросить его уменьшить скорость. Ему было очень жаль, он сказал, что не знал, что последствия его действий будут такими ужасными, но теперь он не мог снизить скорость, так как риск столкнуться с другим поездом был слишком велик. Наш поезд был слишком длинным и тяжелым, и он не мог остановить его сейчас даже на пять минут. Он хотел попробовать двигатели, сказал он, и подумал, что это хорошая возможность. Почти четыре часа мы ездили взад и вперед в темноте, через Германию, с огромной скоростью. К счастью, я заставила детей лечь, и они все-таки заснули, измученные испугом и плачем.
Я ушибла оба локтя, и теперь они болели, и мое лицо также пострадало от того, что я упала на кресло, а затем на пол. Император и императрица были потрясены нашим внешним видом, и император был очень зол, когда услышал, что случилось. Даже через неделю я чувствовала боль и головокружение; это было хуже, чем морское путешествие.
Императрица подарила мне красивую сумку. Она была со мной в вагоне, и я видела, что ее доставали на станции в Спале; однако она так и не попала в дом. Она была украдена, вероятно, одним из торговцев, и хотя мы предлагали награды, но так ничего и не узнали. Священник даже говорил во время службы, что если ее вернут, то никого обвинять не будут, но ее не нашли. Мне было очень жаль ее, потому что у меня там было много мелочей, которые я очень ценила, а также дневник, который я вела, записывая все о детях. Полиция даже провела обыск в соседнем городе, но все это не помогло.
Я уже говорила про лес в Спале, и, пока мы были там, маленькая девочка, родившаяся в тот же день, что и великая княжна Мария (соответственно, ей было около двух лет и четырех месяцев), потерялась в этом лесу. Она была младшей дочерью одного из лесников и играла рядом с матерью, пока та готовила обед. Дверь была открыта, и она выбежала и исчезла. Мать подумала, что она играет в саду, и не обратила на это внимания.
Когда отец пришел домой к обеду, девочку не удалось найти. Вскоре каждый человек искал потерянного ребенка. Император не пошел на охоту в тот день, и охранники, полицейские, лесники и другие — все были отправлены на поиски пропавшего ребенка. Некоторые с ужасом предполагали, что ее унес дикий зверь.
В двадцати милях от леса было выставлено оцепление, и внутри этого периметра все тщательно искали девочку. Соседи остались с бедной расстроенной матерью, и поддерживали огонь, грели воду, суп и т. д. Затем выпало много снега, что еще сильнее осложнило задачу. Всю ночь и почти весь следующий день поиски продолжались, но безрезультатно, пока солдат, который всю ночь без перерывов искал, не увидел, что кто-то шевелится под кустом. Приблизившись, он нашел там маленькую девочку, мокрую и без сознания. Он быстро принес ее домой. Ее раздели и уложили в постель, а вечером она уже спокойно играла и довольно быстро забыла всю историю. Хорошо, что она была такой молодой, иначе, возможно, ей не удалось бы так легко поправиться.
Раньше мы совершали долгие поездки по Спале в маленькой карете с кучером. Я начала опасаться, что это было не совсем безопасно, так как несчастный случай может произойти с пони, а никто из нас не знает ни слова по-польски, и было бы невозможно отправить кого-то за помощью, если бы что-то произошло, поэтому я попросила, чтобы казак всегда ехал позади нас верхом.
Это было сделано. В первый же день мы ехали по деревне, когда увидели человека, который бежал к нам. Он был одет только в свою ночную рубашку. Я думала, что он, должно быть, сбежал из постели, в бреду, и что он может страдать от оспы или брюшного тифа, поэтому была довольно напугана. Однако, как только он увидел казака, он повернулся и побежал в другом направлении, не нападая на нас.
На следующий день его нашли в том же костюме в лесу на некотором удалении от деревни. Полиция спросила его, кто он. Он заявлял, что удивляется их невежеству, и назвал себя королем Польши. Одна из полицейских поинтересовалась: «Где ваш паспорт?». «Как! — удивился он. — Вы полицейский, и не знаете, что король не нуждается в паспорте?» Он оказался опасным сумасшедшим, очень любящим кидать камни.
Когда мы оставались в Польше, мы обычно принимали определенное количество местных жителей в дом в качестве слуг, не потому, что это было необходимо, а просто чтобы дать им работу.
Я никогда не видела таких грязных людей; они бегали по дому босыми ногами, часто покрытыми грязью. Их костюмы состояли из полосатой шерстяной юбки, черной тряпочной куртки длиной в три четверти, полосатого шерстяного фартука и полосатого платка на плечах. Они говорили только по-польски и заявляли, что не понимают, когда к ним обращались на русском языке, хотя впоследствии я узнала, что, когда разговор заходит о получении денег, они не только прекрасно понимали все сказанное, но и могут, за редким исключением, читать и писать по-русски. Русские, которые платили им, только рассмеялись, услышав, как они отвечают по-русски и подписывают свои имена в книге.
Маргарет Игер со своими воспитанницами: Татьяной, Анастасией, Ольгой и Марией. 1897 г.
Некоторое время назад в Санкт-Петербурге леди, которую я знала совсем немного, встретила меня и сказала: «Я отдала тому человеку, которого вы прислали, двенадцать рублей, но я боюсь, что он самозванец». Я очень удивилась, спросив ее, что она имела в виду.
Она сказала мне, что к ней обратилась женщина, которая сказала, что она полячка и мой большой друг и очень близко знала меня в Царском Селе; что я помогла ей, насколько могла, и затем, очевидно, послала ее к моим друзьям и знакомым, чтобы они ей тоже помогли. Мисс К. предложила ей пять рублей (около десяти шиллингов), но она сказала, что это будет бесполезно для нее; ей нужно двенадцать, чтобы заплатить за аренду, или она и ее пятеро детей будут выгнаны на заснеженные улицы. Если бы дело не было срочным, я бы не послала ее и так далее. Излишне говорить, что я ничего не знала об этой женщине.
Через пару дней она пришла в Зимний дворец, но не ко мне; она знала, что лучше этого не делать. Она посетила мадам Г. и попросила дать ей работу. Тщетно г-жа Г. заверяла ее, что вакансий нет. «Вы могли бы легко устроить одну», — заявила она. Затем она просила десять рублей и отказалась уйти, пока не был вызван один из польских министров. Он позвал ее в свою комнату, и ее рассказ о пяти маленьких детях был так грустен, что он дал ей двадцать рублей и пообещал поискать ей работу.
По указанному адресу она не жила.
Затем ее обнаружили в доме великой княжны Ольги Александровны, откуда она ушла с деньгами и хорошей рекомендацией. Великая княжна была очень заинтересована ее судьбой.
Она появилась в доме великого князя Сергея в Москве и сказала, что она мадам Г., и ее внезапно вызвали на юг России, и ей нужно около тридцати рублей для поездки. Сможет ли мадемуазель Д. одолжить ей или она должна обратиться к губернатору?
Случилось так, что там присутствовала подруга г-жи Г., она была в восторге от перспективы увидеться с ней и спустилась вниз. К ее изумлению, она столкнулась с незнакомкой, которая объяснила, что она служанка мадам Г. и что ее мать была на юге и заболела, и мадам Г. получила телеграмму, в которой ее просили приехать как можно скорее. Мадам Г. поспешила туда, но у нее не было достаточных денег для оплаты поездки; она сказала женщине пойти в дом губернатора и попросить денег.
Эта женщина работала на мадам Г. в течение десяти лет, знала все о ее комнатах и говорила так убедительно, что получила эти деньги. Излишне говорить, что никто из придворных никогда больше не видел ни женщину, ни деньги.
Глава XVIII. О детях
Мы вернулись в Царское Село в начале ноября и остались там до Рождества, а затем, как обычно, отправились в Санкт-Петербург на Новый год.
В этом году был очень веселый сезон, много обедов и балов, в отличие от прошлого года, когда Двор был в трауре по королеве Виктории.
Кронпринц Германии[235] посетил нас и очень сблизился со своими маленькими кузенами. Однако его визит был испорчен вспышкой гриппа.
В начале года все шло как обычно. Маленькая великая княжна Татьяна начала учиться читать и писать по-английски; образование Ольги, конечно, тоже значительно продвинулось. У нее были учителя музыки и русского языка. У обоих детей был очень заметен талант к музыке; императрица и некоторые из ее сестер тоже отлично музицируют, но император не играет и не поет. Он, однако, очень любит музыку. Он сказал мне, что не мог учиться, потому что его педагоги настаивали на том, чтобы он играл по нотам, а он предпочитал подбирать мелодии, которые нравились ему.
Однажды преподаватель арифметики, профессор алгебры из одного университета, попросил, чтобы Ольга что-нибудь написала; она попросила разрешения пойти к русскому учителю, который учил маленькую Татьяну в соседней комнате. Он сказал, что она может пойти, но спросил ее, что она хотела написать. Она объяснила ему, что не может написать «арифметика». Он рассказал ей, как это трудное слово пишется, и она с восхищением воскликнула: «Какой вы умный! И как много вы, должно быть, учились, чтобы быть в состоянии не только так хорошо считать, но и произнести такие очень длинные слова!». Она считала меня чудом образованности и признавалась учителю музыки, что думает, что никто во всем мире не знает так много, как я. Она думала, что я все знаю, кроме музыки и русского.
Хотя она в некоторых вещах превосходила большинство детей своего возраста, в других она была далеко позади. Причина этого, конечно, в том, что она всегда живет под защитой.
Однажды модистка принесла новые шляпы, которыми она была очень довольна; она сказала, что считает, что мадам Б. — самая добрая женщина в мире. «Она проделала весь этот путь из Парижа, — сказала она, — и привезла нам в подарок эти красивые шляпы». Я объяснила, что это бизнес мадам и что шляпы были куплены, а не подарены. Она выглядела немного озадаченной, а потом сказала: «Я боюсь, что вы ошиблись, вы не дали ей никаких денег, и я знаю, что она не ходила к маме за ними».
Единственное, что было ей известно про покупки, Ольга узнала в Дармштадте, в кондитерских и магазинах игрушек. Однажды она спросила меня, почему американцы говорят по-английски, а не по-американски. Я рассказала ей историю отцов-основателей и поведала, как они построили дома и магазины, а также города. Она была очень заинтересована и спросила: «Где они нашли игрушки для продажи в магазинах?».
В последнее время я читала девочкам «Алису в стране чудес» и «Алису в Зазеркалье», и Ольга была в ужасе от манер черной королевы. «Нет королев, — сказала она, — которые были бы так грубы». Когда я читала о поездке Алисы по железной дороге, она была очень удивлена и ей было очень смешно, что Алису не посадили в отдельное купе. Я сказала ей, что каждый человек взял один билет и занял только одно место в поезде, и пояснила, что некоторые билеты стоят дороже, чем другие, и чем дороже билеты, тем лучше место в поезде.
Она выслушала и сказала: «А когда вы путешествуете, может ли кто-то с таким же билетом, как у вас, попасть в то же купе?». Я подтвердила. Тогда она заявила: «Если бы я была вами, я бы брала целое купе». Я возразила: «Но вы забываете, что другие люди могут не согласиться и сказать: «Я не буду сидеть рядом с этой женщиной»». «О нет, — сказала она. — Все во всем мире были бы рады сидеть рядом с вами».
В последнее время она читала небольшие рассказы об истории Англии; она читала о том, как англичане отрезали голову валлийского принца Лливелина[236] и отправили ее в Лондон. Она была ужасно потрясена и прочитала историю еще раз. Затем она воскликнула: «Хорошо, что он был мертв, прежде чем они отрезали ему голову, это было бы ужасно больно, если бы он был жив». Я сказала, что они не всегда такие добрые, иногда отрубают головы у живых людей, и позже она прочтет об этом. Она сказала: «Ну, я действительно думаю, что люди сейчас намного лучше, чем раньше. Я очень рада, что живу сейчас, когда люди такие добрые».
Глава XIX. Херсонес
На нашем пути в Крым осенью 1902 года мы проехали то место, где императорский поезд потерпел крушение шестнадцать или семнадцать лет назад[237].
Здесь была воздвигнута церковь, и император с императрицей, а также маленькая великая княжна Ольга, посетили там богослужение. Мне рассказывали многие любопытные истории о том, как люди спасались в этом крушении.
Электричество впервые использовалось в императорском поезде в тот день. В вагонах почему-то стало невыносимо жарко, и императрица подумала, что с электрическим отоплением что-то не так, поэтому она послала за инженером и попросила его выяснить, почему в поезде такая жара.
Взяв с собой своего помощника, инженер вошел в машинное отделение; там было очень жарко, и оба мужчины вскоре сняли свои шинели и стали работать в рубашках.
Было слишком жарко, и, несмотря на протест его помощника, инженер открыл окно. В следующее мгновение последовал первый удар, который встряхнул вагон, и двое мужчин вылетели из окна и покатились вниз по склону. Они прокатились около тридцати футов и упали невредимыми в снег.
Но многие были убиты и ранены; в одном купе два офицера положили свои сабли в сетку над их головами. Сабли выпали из этой сетки и упали на спины людям, убив их на месте. Секретарь тоже выпал в открытое окно, упал на голову и сломал себе шею.
Когда это произошло, императорская семья обедала. Слуга как раз подавал императору блюдо из телятины, когда внезапное сотрясение бросило их всех на землю. Большинство из людей, включая нынешнего императора, оказались под столом.
Император первым очнулся; он был потрясен, увидев, что слуга лежал, по-видимому, мертвым, его лицо было покрыто кровью и мозгами; он с ужасом воскликнул: «О, бедный парень, его мозги выброшены наружу!». Предполагаемый труп сел и начал говорить; оказывается, мозги принадлежали не ему, а теленку.
Маленькую великую княжну Ольгу Александровну тоже выбросило из окна вместе с нянькой. Она была вся в порезах и ушибах, а нянька получила внутренние травмы, но ничего серьезного; это было чудом. Всего погибло около тридцати человек, но ни один из членов императорской семьи не получил серьезных ранений.
Некоторые говорят, что это была работа анархистов. Если это так, они выбрали место для засады с осторожностью и изобретательностью, достойной похвалы, так как в этом месте поезд идет под уклон. На мили в обе стороны от этого места территория совершено ровная[238].
Другие говорят, что состав был разорван на стрелке, и поэтому поезд перевернулся. Менее чем за час до этого, однако, совершенно беспрепятственно прошел поезд, везущий багаж.
Несколько дней мы находились в севастопольской гавани и совершали несколько экскурсий в город и по окрестностям.
В то время как мы были там, был спущен на воду броненосец для Черноморской эскадры. Каждую ночь гавань и флот были освещены и выглядели очень красиво. Дети были в восторге от вида кораблей и очень озадачены тем, как это было сделано.
Город расположен на высоких скалах и выглядит неприступным со стороны моря; однако со стороны земли он открыт. В городе по-прежнему есть отметины от обстрелов. Все дороги вымощены булыжником и, я уверена, являются самыми шумными в мире. Мы были там в начале октября, и жара была невыносимой. В летние месяцы дождь не выпадает, и все выглядит сухим и занесенным пылью.
Мы прошли через знаменитые окопы — там, где полегло много англичан и где было так много отчаянных боев. За этими окопами находятся кладбища, где лежат жертвы войны.
Чтобы понять, какие ужасные здесь шли бои, вы должны были побывать на поле битвы и увидеть могилы погибших, а затем подсчитать, какова была прибыль от этой войны. Я уверена, что потери человеческих жизней не окупятся.
Мы посетили английское кладбище. Кусок земли был куплен у России и окружен каменной стеной, вход красив, и все место хранится в образцовом порядке. Есть человек, русский, который стрижет растения и заботится о цветах и кустарниках. Стены украшены клематисом и вьюнком, которые чрезвычайно разрослись. Весной дерево Иуды[239]покрывается множеством фиолетовых цветков. На могилах растут более скромные цветы, такие как львиный зев, васильки и т. д. Но эти могилы! Надписи на них очень печальны.
На черной мраморной плите написано имя молодой женщины, а ниже — имя трехлетнего ребенка, очевидно, ее сына, но не более того — некому было узнать, чьей дочерью и женой она была и при каких обстоятельствах она погибла в свой двадцать один год со своим маленьким сыном на далекой земле, среди ужасов войны.
Один камень прикрывает останки четырех юношей-офицеров. Надпись рассказывает, что, хотя они не были знакомы друг с другом и служили в разных полках, они были похожи своей молодостью, героизмом и любовью к стране. Они пали в одной битве и были погребены в одной могиле. Их возраст составлял от семнадцати до двадцати одного года; сложив эти возраста, мы получили бы даже меньше восьмидесяти. Бедные мальчики! Кто может сказать, сколько надежд и страхов, честолюбия и любви покоятся вместе с ними.
В одной могиле лежат останки более четырехсот человек, которые умерли вместе. Я нашла могилу героя, про которого я много читала в юности, капитана Хедли Викарса. Он лежит у самой стены; его могила хорошо сохранилась. Ему было всего двадцать семь лет. В столь короткой жизни, казалось бы, нет места для героизма, но его имя будут долго помнить за его великое благочестие. «Он отдыхает от своих трудов, его деяния его прославили». Он был убит в окопах однажды ночью.
На другой стороне Севастополя лежит Херсонес[240], недавно раскопанный город. Он был основан в IV веке и сожжен в XIV ордой воинственных татар. Несколько лет назад кое-что было откопано на территории одного частного владельца, и он уверился, что погребенный город лежит под его домом. Раскопки начались и увенчались успехом. Археологи нашли останки того, что было главной улицей города. Дома были в руинах, а человеческие останки лежали во всех направлениях. Они собрали эти кости и похоронили их. Во многих домах, вероятно, готовили пищу, когда внезапная смерть настигла жителей. Из печей было извлечено много сожженных и обугленных хлебов. Есть также пять яиц, совершенно неповрежденных, которые были найдены в одном из домов. Этим яйцам более пятисот лет!
Император Николай II, императрица Александра Федоровна и сопровождающие их лица за осмотром развалин древней Херсонесской крепости. 1902 г.
Существует много прекрасных работ из камня; также найдены различные предметы из керамики и стекла. Многие экземпляры выглядят как старомодные серебряные светильники. Некоторые из них очень изящны по форме.
Есть также ювелирные изделия из золота и серебра с драгоценными камнями, цепи, броши и длинные тяжелые серьги, а также браслеты. Многие из них украшены бирюзой, которая прекрасно сохраняла свой цвет.
В челюсти одной найденной женщины все зубы были как-то украшены. Владелица, должно быть, была человеком из высших кругов, потому что, хотя были найдены сотни людей, эта женщина была единственной, у которой были так украшены зубы. Или, может быть, она первой придумала новую моду, а другие дамы Херсонеса ждали, что из этого выйдет, что об этом подумают их мужья, прежде чем делать такой шаг. Должна предположить, что она страдала от зубной боли. Одна вещь, которая поразила меня в этой челюсти, заключалась в том, что она была очень маленькой.
В одном из домов были найдены документы, содержащие, среди прочих ценных сведений, план города и церкви, которые были раскопаны непосредственно перед нашим визитом.
Церковь была окружена четырьмя колодцами, расположенными по четырем сторонам света. Вода в трех из них была солоноватой и горькой, но в четвертой была сладкой и пригодной для питья. Рядом с церковью были катакомбы, а на полу — мозаика.
За несколько дней до того, как мы посетили это место, был обнаружен четвертый колодец, тот самый, который содержал пригодную для питья воду. Это вызвало большое волнение, но ничто на земле не побудило меня выпить ее или позволить детям сделать это; я не люблю экспериментировать и не люблю пить воду, которая была заперта в течение пятисот лет.
Часть нашей группы спустилась вниз, чтобы увидеть катакомбы, и один из них споткнулся о череп, но я предпочла остаться на солнце в верхнем мире. Они нашли там человеческие останки. Лестница, ведущая к ним, находится в хорошем состоянии.
Стены церкви высотой около четырех футов, и они хорошо скреплены в верхней части. В одном конце церкви — полукруглое сиденье, где сидели священники; оно может легко вместить до двенадцати человек. Пол тоже в прекрасном состоянии. Мозаики самые необычные; есть изображения птиц, чаши, кресты и т. д., все они соединены в гармоничное целое и все выполнены из гальки с морского берега. Их терли и полировали ноги и колени ныне мертвых людей.
Церковь крестообразная. Легенда гласит, что она была построена Владимиром, первым христианским правителем России, в ознаменование его крещения, которое произошло в маленькой часовне, позже включенной в монастырь, построенный на вершине холма, на небольшом расстоянии от комплекса.
В Зимнем дворце есть картина, на которой изображены Владимир, Петр Великий и Александр II, потому что они дали своей стране три великих дара: христианство, цивилизацию и свободу.
Джентльмен, проводивший эти самые интересные раскопки, спустился к императорским детям и показал им весь музей. Позднее он искренне поздравил меня; он сказал, что никогда не видел, чтобы такие маленькие дети проявляли столь большой интерес к древностям, и он был уверен, что я должна часто разговаривать с ними о таких вещах и т. д. Если бы он только знал, что это были их хорошие манеры, которые, кстати, он тоже отметил, ведь бедные маленькие дети даже не понимали, что они слышали. Они были слишком молоды для этого, а еще, в знак уважения ко мне, он говорил по-французски.
В этом году в Крыму мы увидели принцессу Елену из Сербии[241]. Она была очень милой, хотя и простой девушкой, с красивыми темными глазами, очень спокойной и с хорошими манерами. Маленькая великая княжна Ольга очень любила ее, и принцесса часто приходила на чай в детскую, приводя также ее юную тетушку, принцессу Веру[242] из Черногории и молодых кузенов, с которыми она жила большую часть времени. Принцессе Елене было около семнадцати лет. Ее мать была мертва уже долгие годы, и она жила главным образом с той или иной теткой в России. Что изменилось в ее жизни! Я часто вспоминаю ее с большой жалостью и состраданием. Она никогда не может расслабиться, окруженная убийцами покойного короля и королевы[243]. Бедная, нежная, любезная девушка! Какова будет ее судьба?[244]
Шах Персии послал своего заклинателя к императору в этом году, и он выступал для детей, которые привели много своих друзей, в том числе принцессу Елену, чтобы увидеть это. Он был действительно замечательным фокусником и показал множество необычных трюков. Мы поставили всех маленьких в первом ряду, и когда он выпустил пару живых голубей из торта, их радость не знала границ. Вскоре он достал морскую свинку, провел рукой по ней, и их стало две. Через мгновение на сцене оказались три девочки и закричали: «О! Пожалуйста, г-н Чародей, сделайте для меня морскую свинку!». Мои три старших подопечных смотрели на него умоляющими глазами. Я действительно верю, что он отдал бы им своих обученных морских свинок, но я побежала и остановила его, сказав детям, что маленькие животные любят своего хозяина и были бы недовольны, если бы их разлучили, после чего мне удалось снова рассадить детей в зале.
Ночи в Крыму, как правило, темные, а дороги очень плохие, поэтому, когда мы отправлялись куда-то, перед нашей каретой всегда ехала еще одна повозка, в которой были смоляные бочки и факелы. Дороги, поднимающиеся в гору, являются самыми опасными.
Сезон 1903 года был исключительно блестящим; великим событием стал знаменитый костюмный бал[245], который был дан в старой части дворца и по просьбе различных посольств был повторен в новой части.
Все присутствующие были одеты в костюмы, которые носили при дворе царя Алексея, отца Петра Великого. Императрица оделась как его первая жена, а ее придворные дамы скопировали свои платья со старых картин тех времен. Платье императрицы действительно было великолепно. Оно было из золотистой ткани, вышитой жемчугами. Вся его передняя часть была расшита драгоценными камнями и имела нити жемчуга по бокам. Специально для этого случая была сделана корона, украшенная изумрудами.
Ее одежда и драгоценности стоили более миллиона рублей, более ста тысяч фунтов. Это было, однако, чрезвычайно тяжелое и жаркое платье. Все замужние дамы прикрыли свои волосы тканью, напоминающей вышитую салфетку; незамужние показали свои волосы.
В то же время мужской костюм не отставал от женского. Граф Бенкендорф, гофмейстер двора, носил белую сатиновую рубашку и бриджи до колен, отделанные горностаем, на плечах у него была черная бархатная накидка с меховым воротником и маленькая черная шляпа, тоже горностаевой. Он выглядел очень хорошо и держался с достоинством. Несколько мужчин были одеты как сокольничие, в дублетах и чулках и в желтых сапогах с высоко поднятыми носками. У них были соколы, прикованные к запястьям. Это была самая веселая сцена, которую я когда-либо видела. Они танцевали старомодные русские танцы, рассказывающие жестами историю ухаживания. Леди сначала притворяется, что не видит, как обожатель вертится вокруг нее, затем они сближаются, пока, наконец, не начинают танцевать вместе, рука об руку. Он, очевидно, очень доволен своей победой над девушкой, а она держит себя очень скромно.
Глава XX. Священник
Год прошел как обычно, мы ездили только в Москву на Пасху.
По возвращении в Царское Село у императрицы проявились симптомы коклюша. Дети тоже заразились. Я сказала детям, что они должны быть очень осторожны, чтобы не кашлять ни на кого, или этот человек может подхватить у них болезнь, и они были очень послушны. Однажды маленькая великая княжна Анастасия сидела у меня на коленях, кашляла и задыхалась, когда к ней подошла великая княжна Мария и, положив руку на ее рот, сказала: «Малышка, дорогая, кашляй на меня». Я потрясенно спросила ее, что она имеет в виду, и дорогой ребенок объяснила: «Мне очень жаль, что моя дорогая маленькая сестра так больна, и я подумала, что если я смогу подхватить ее болезнь, ей будет лучше». Разве это не трогательно?
Но все заканчивается, даже коклюш, и однажды, когда мы все чувствовали себя более-менее хорошо, я отправилась в город, чтобы сделать покупки. Я разговаривала с торговцем, когда вошел какой-то священник. Хозяин спросил, чего он хочет, а тот повернулся ко мне и сказал: «Я услышал ваш голос, когда вошел, и уверен, что вы мой соотечественник. Вы ирландка, не так ли?».
Я ответила утвердительно на его вопрос, и он сказал, что так и знал, и спросил мое имя и из какой части страны я приехала. Сам он оказался из тех же мест и знал некоторых членов моей семьи.
Он сказал мне, что, хотя он был ирландцем, он работал в Глазго, в самой бедной части этого города — в доках. Время от времени бедные поляки приходили жить в его приход, и иногда его вызывали, чтобы совершать таинства для них, но из-за их взаимной неспособности понять друг друга он мало что мог сделать.
Из жалости к ним он решил поехать в Польшу и попытаться связаться с местными священниками, чтобы получить от них молитвенники, катехизисы и другие религиозные книги, которые могут быть помощью и утешением их соотечественникам в далекой стране во времена бедствий.
Когда я вернулась, я рассказала императрице о священнике и его заботе о своей пастве. Она просила меня поблагодарить его от ее имени за заботу и любовь к бедным польским иммигрантам, если я когда-нибудь увижу его снова. Мне жаль, что я потеряла его адрес. Слова императрицы могли бы поддержать его.
Если он случайно увидит эти слова, я воспользуюсь возможностью передать ему послание императрицы и сказать ему, что я часто думала и молилась за него, чтобы Бог благословил его в его тяжелом труде. Он хороший человек.
Глава XXI. Принцесса Элла
Был большой сбор семьи в Дармштадте в сентябре 1903 года, чтобы отпраздновать брак принцессы Алисы Баттенбергской (дочь сестры императрицы) и принца Андрея Греческого (племянник королевы Александры)[246].
Они были помолвлены более двух лет, но из-за их крайней молодости брак был отложен. Четыре Гессенских сестры[247] были в Дармштадте и на балу в их честь выглядели прекрасными. Среди других гостей были королева Англии[248], близкая родственница как невесты, так и жениха, и принцесса Виктория.
Мы останавливались в новом дворце, расположенном в Дармштадте. Он был построен, я полагаю, для принцессы Алисы. Это было хорошее, вместительное, комфортабельное здание с красивым садом, где был пруд, в котором росли лотосы, похожие на розовые кувшинки. Я никогда не видела их в Англии, но думаю, что они должны хорошо прижиться там.
Мои дети были рады увидеть свою кузину Эллу[249] еще раз. Это милое дитя было тогда в возрасте между восемью и девятью годами и очень напоминало свою прекрасную мать. Но, казалось, в глазах у этого ребенка можно было прочесть ее будущую судьбу. Глядя на нее, я гадала, что видят эти широкие серо-голубые глаза и почему они такие грустные.
Ее глаза напоминали мне глаза Младенца на руках у Мадонны. Несмотря на этот взгляд, маленькая принцесса была полна жизни и счастья. Я никогда не видела такого солнечного существа. Не бывало так, чтобы этот ребенок выходил из себя в спорах с моими четырьмя воспитанницами. Она всегда мирила всех с неизменной доброжелательностью и справедливостью, утешая одну и с большой мягкостью упрекая другую. Там, где была принцесса Элла, не было злобы и споров. Она говорила так мило и просто, что другие дети всегда прислушивались к ней. Оглядываясь на ее короткую жизнь, я часто удивляюсь, почему мы не видели, что она была слишком хороша для этого мира, ее место было среди ангелов. Она была прирожденной матерью и никогда не бывала так счастлива, как с «маленькой кузиной», как она называла Анастасию.
Мне очень нравилось смотреть на нее, когда она каталось верхом с двумя старшими кузинами в школе верховой езды; она сидела на большой белой лошади, а ее кузены — на маленьких пони. Она правила очень хорошо и хотела, чтобы малютку посадили перед ней на седло и дать им прокатиться вокруг школы.
Свадьба, ради которой мы приехали, проходила в двух церквях, лютеранской и греческой.
Невеста была одета в платье из крепдешина и атласа, с красивыми и старинными кружевами, ранее принадлежавшими ее бабушке, принцессе Алисе[250]. Это кружево носила и каждая из Гессенских принцесс на своих свадьбах. Великий герцог одолжил его своей племяннице на праздник.
Мои маленькие девочки и их родственницы были одеты в белые кружева платья из хонитона[251] и выглядели очень мило.
Церемония была очень долгой; как и в русской церкви, она длится около двух часов. Главной особенностью ее являлось то, что над головами жениха и невесты держали венцы, и их обводили три раза вокруг церкви.
Одна из малышек была ужасно огорчена, узнав, что кузине Алисе придется оставить мать и уйти жить с мужем. «Я никогда не выйду замуж, — сказала она. — Я не могу оставить мою дорогую мамочку». Я сказала ей, что каждой женщине, которая вышла замуж, пришлось перейти жить к мужу, а мужчина, когда женится, живет с женой, и что кузен Андре теперь будет жить с кузиной Алисой, но оба они будут часто видеться с их родителями. Она начала задаваться вопросом, почему женятся, если это означало разлуку, и я сказал: «Очень немногие люди могут оставаться навсегда со своим отцом и матерью, многие люди обязаны уйти и жить с незнакомыми людьми, не будучи замужем». Она была удивлена и сказала, что не знает никого, кто бы так поступил. Я назвала нескольких знакомых ей людей, в том числе и себя, и сказала, что все мы были очень счастливы. Она задумалась, а потом с сияющей улыбкой сказал: «Но это было другое, наша мама позвала вас».
Принцесса Алиса Баттенберг и ее муж Андрей, принц Греческий и Датский.
Когда свадьба закончилась и все гости разъехались, мы отправились в Вольфсгартен и наслаждались ясной осенней погодой. Императрица купила велосипеды для своих троих старших детей, и они катались со своей кузиной, собирали в лесу грибы и ездили на экскурсии.
Пока мы были в Вольфсгартене, произошел несчастный случай, который мог иметь серьезные последствия. Императрица и ее сестра только что вернулась из поездки и готовились выходить, когда лошади вдруг испугались и побежали. Они метались по узкому двору и вдруг побежали в конюшню, дверь которой была закрыта. Лакей, старый слуга, думая, что катастрофа неизбежна, бросился, чтобы поймать лошадей. Однако он упал и получил удар в лицо от одной из лошадей. Однако его раны были незначительны, и он совершенно выздоровел через несколько дней.
Великий герцог Гессенский тоже бросился, чтобы поймать одну из лошадей под уздцы. Наконец их заперли в конюшне. Императрица и ее сестра сидели в карете очень тихо, как будто происшествие их совсем не встревожило. Великий герцог действовал с большой храбростью и присутствием духа.
К счастью, детей в тот момент не было во дворе, поэтому они были вне опасности. Но они видели все из окон и были ужасно напуганы.
Наше пребывание в Вольфсгартене подошло к концу, и мы отправились в Польшу вместе с великим герцогом Гессенским и его маленькой дочерью.
Ей всегда доставляло удовольствие движение, она бегала и каталась на велосипеде по старому мрачному парку и радовала всех, как солнечный лучик; но в это время она была поражена смертельной болезнью, хотя никто ничего не подозревал. Я попросила работников поставить качели и гигантский шаг для детей, а еще был сюрприз в виде маленькой кареты, запряженной парой прирученных оленей, так что утро проходило очень приятно. Во второй половине дня мы катались в экипажах.
Польша — это очень некрасивая страна, но девочка живо интересовалась всем, что она видела. Как и я, она была в ужасе, увидев людей на коленях в дорожной пыли, когда мы только приехали. Что касается меня, мне так и не удалось привыкнуть к этому и преодолеть чувство ужаса, смешанное с жалостью, которое я испытала, увидев это впервые. Маленькая великая княжна Ольга, которая была очень чувствительна, просила меня сказать им, чтобы они не делали этого.
Российское правительство учредило много школ в Польше, и молодое поколение теперь лучше воспитано.
Образа, часто висевшие на деревьях, маленькие часовни на перекрестке дорог, знаки из соломы, показывающие, что люди и лошади могли найти здесь ночлег, грязные бедняки на обочинах, — все это очень интересовало маленькую гессенскую принцессу.
Однажды она и Татьяна были очень заняты и таинственно шептались, то вбегая в комнату, то выбегая из нее и заливаясь смехом. Вечером после того, как они легли в постели, Татьяна вытащила из-под подушки маленькую коробочку, которую ей подарила кузина Элла. В ней было несколько маленьких цветных камней, которые они собрали накануне, шведские спички[252], наждачная бумага и бумажные салфетки. Это были подарки, которые они подготовили друг для друга. Если Татьяне, когда она ляжет спать, будет одиноко и грустно, она могла сесть в постели, зажечь спичку, поджечь салфетки и при свете играть с камешками. К счастью, мы вовремя заметили эти приготовления, и бедная принцесса была потрясена, когда я ей объяснила, что они могли бы сгореть в своих постелях.
Однажды вечером, когда должны были вернуться охотники, мисс У., английская няня принцессы Эллы, сказал мне: «Мне так хочется показать это моей девочке, ей было бы интересно». У нас были одеяла и платки, и мы приготовили для нее теплое гнездышко у окна, привели ее из постели, завернув в халат и платок, чтобы она могла увидеть это зрелище. Она была очень рада, и все подходили к окну и разговаривали с ней. Утром следующего дня великая княжна Ольга была обижена тем, что ее оставили в постели на всю ночь, и сказала мне: «Элла всего лишь на восемь месяцев старше меня, и мисс У. взяла ее, чтобы увидеть все это, а вы оставили меня в постели, как ребенка». Маленькая принцесса сказала очень нежно: «Ах! Уважаемая Ольга, не сердитесь, вы часто будете видеть это, а я никогда больше не увижу». Она так часто используют это выражение: «я никогда больше этого не увижу», что я иногда задумываюсь, могла ли она предчувствовать свою судьбу.
Охотники перебрались в Спалу. В субботу они должны были вернуться домой раньше обычного, до того, как дети лягут спать, поэтому мисс У. и я подумали, что мы можем баловать наших маленьких подопечных. Они были в восторге. Маленькая принцесса была полна жизни и веселья. Я не помню, чтобы видела ее в лучшем состоянии, чем она была в субботу вечером. Она подшутила над своим отцом и императрицей: попросила меня уложить трех старших кузин в свою постели и оставить в их спальне только маленькую Анастасию. «Когда тетя Аликс и папа придут, — сказала она, — тетя Аликс будет везде искать детей, а папа не поймет, как так вышло, что теперь у него четверо». Все было сделано, и я вышла в коридор, чтобы попросить императрицу и великого герцога очень сильно удивиться. Они, конечно, старательно удивлялись, а императрица притворялась, что сильно напугана, к великому удовольствию девочки. Ее смех был слышен по всему дому, когда ее проделка открылась.
В воскресенье утром мисс У. позвала меня и сказала, что у ее воспитанницы очень болит горло. Тогда было около половины восьмого, и она только проснулась. Я немедленно послала за придворным врачом, и мы измерили температуру, которая оказалась нормальной, так что мы решили, что она может встать. Но тут проявились другие симптомы, и ее снова уложили в кровать. Пришел врач, но не нашел в горле изменений и сказал, что это, возможно, от перемены питания. Он не был встревожен, и поэтому не тревожились и мы. Я старалась держать моих воспитанниц подальше, чтобы дать покой больной. В четыре часа я вернулась с прогулки вместе со своими воспитанницами. Мисс У. сказала радостно: «О! Принцессе уже намного лучше, горло не болит уже пару часов, и она спокойно спит». Затем она пошла в комнату к больной.
Я навестила врача и поздравила его с улучшением здоровья маленькой пациентки. «Улучшение? — повторил он, — Ребенок умирает от сердечной недостаточности!» Я была ошеломлена на мгновение, затем напомнила ему, что девочка болеет в течение нескольких часов и что ей быстро стало лучше. Он, однако, остался при своем мнении.
Мне пришлось рассказать императрице и ее брату, что Элла очень больна и слаба и ее температура быстро поднялась до 104 по Фаренгейту[253]. Они оба спустились вниз, чтобы увидеть ее. Ни одному из них не показалось, что она очень больна и находится в опасности. Доктор сказал, что удары сердца едва уловимы. Великий герцог пощупал ее пульс и нашел, что он достаточно сильный. Все решили, что доктор напрасно тревожится, а на самом деле нет никакой опасности для ребенка. Они были в этом настолько уверены, что тем же вечером пошли в театр.
После того как они ушли, доктор сказал, что хотел бы слышать мнение другого врача. Я попросила его отправить сообщение для императрицы с просьбой позволить нам послать нарочного в Варшаву. Она велела отправить телеграмму и специальный поезд для того, чтобы привезти лучшего консультанта, которого можно найти, но добавила, что она и отец ребенка совершенно не беспокоятся. Мы отправили за специалистом. Прежде чем он пришел, императорская семья вернулась из театра. Императрица и великий герцог пришли, чтобы увидеть малышку, которая проснулась и заговорила с ними. Императрица посоветовала мне не нервничать и не бояться за ребенка, сказала, что утром все будет хорошо. Они легли спать, а ребенок быстро погрузился в полуступор. Я сказала мисс Уилсон, что не могу оставить ее наедине с ее маленькой страдалицей и останусь с ней всю ночь.
В это время две маленькие великие княжны, Мария и Анастасия, начали кричать, и я побежала в свою комнату; я увидела их обоих, плачущих от страха. Они сказали мне, что приходил странный человек, который напугал их. В их комнату можно было войти только из столовой или из второй спальни. В эту спальню, в свою очередь, можно было войти только из комнаты, в которой находилась маленькая больная принцесса. Поэтому было ясно, что никто не мог войти в их комнату без нашего ведома. Врач и лакеи были в столовой всю ночь. Я подумала, что, может быть, девочки увидели какую-то тень, которая их напугала, и они решили, что кто-то был в комнате. Поэтому я хотела задернуть шторы, но дети испугались еще больше и сказали, что он прячется за занавесом. Я зажгла свечу и, взяв маленькую Анастасию на руки, понесла ее в комнату, чтобы доказать ей, что там не было абсолютно ничего, что могло бы спугнуть ее. Врач пришел к нам и попытался успокоить Мари, но это было бесполезно; она и Анастасия отказались вернуться в постель, поэтому я взяла их на руки и села, чтобы попробовать их убаюкать. Анастасия уткнулась лицом в мою шею и прижалась ко мне, вся дрожа. Я была поражена тем, что вижу ее в таком испуге. Врач сказал, что обязан идти, я зажгла свечу, оставила ее на столике рядом с кроватью Мари и села так, чтобы быть рядом с обоими детьми. Мари продолжала говорить о страшном человеке. Пришел доктор и рассказал, что приехал еще один врач и сделал маленькой страдалице укол кофеина, после чего ее сердце, казалось, стало биться сильнее, и он начал надеяться.
Когда Мари снова заговорила о таинственном незнакомце, я сказала: «Другой доктор пришел, чтобы помочь д-ру X. лечить кузину Эллу, и, возможно, он мог подойти к вашей двери по ошибке, или вы, возможно, слышали, как он говорил».
Она заверила меня, что незнакомец был не врач и не входил в эту дверь, и не говорил. Вдруг она встала и посмотрела на то, чего я не могла видеть. «О! — сказала она, — он ушел в комнату кузины Эллы». Анастасия села мне на колено и сказала: «О! Бедная кузина Элла; бедная принцесса Елизавета!».
Она заснула почти сразу после этого, но прошло некоторое время, прежде чем я смогла разжать ее пальцы. Маленькая Мари тоже спала. Как можно скорее я уложила их в кровати и вернулась в комнату Эллы.
Приезжий доктор сказал мне, когда я вошла в комнату: «Девочке не лучше». Я спросил его, что случилось, и он сказал: «Паралич сердца». Он сделал ей много уколов кофеина и камфоры, но безрезультатно.
Потом ей стало, кажется, немого лучше, и мы начали надеяться, что спасем ее.
Внезапно она села в своей постели и посмотрела на нас с широко открытыми, испуганными глазами. Она вскрикнула: «Я умираю! Я умираю!». Мисс У. уговорила ее снова лечь.
Девочка повернулась ко мне и озабоченно сказала: «Пошлите телеграмму к маме». Я пообещала ей, что сделаю это, и она добавила: «Немедленно».
Мы послали наверх и позвали великого герцога и императрицу, которые спустились, не теряя времени. Телеграмма была послана в Кобург к матери. Увы! Было слишком поздно; когда от нее был получен ответ, девочка уже скончалась.
Мы продолжали раздувать слабый огонек жизни, но он мог погаснуть в любой момент. Она начала говорить с кузенами, и казалось, что она играла с ними. Она позвала Анастасию, и я принесла малышку в комнату. Умирающая взглянула на нее на мгновение, и Анастасия сказала: «Бедная кузина Элла! Бедная принцесса Елизавета!». Я забрала ребенка из комнаты.
Мисс У. стояла на коленях возле кровати. Умирающая девочка повернулась и поцеловала ее; еще минута, и все было кончено, яркая молодая жизнь оборвалась. Было вскрытие, которое проводили немецкий и два польских врача, и еще судмедэксперт.
Они обнаружили, что она умерла от тифа, который начался двенадцать дней назад, но она никому не показывала своего нездоровья.
Она умерла в детских комнатах, и было решено увезти оттуда других детей, чтобы можно было провести уборку и дезинфекцию. Тогда мы уехали в Царское Село в тот же вечер. Император и императрица собирались пойти на похороны, но у императрицы началось воспаление уха, так что она лежала в Скерневице в течение шести недель, а мы были в Царском Селе. Это было печальное и мрачное время, императрица лежала больная в Польше, а дети жили в Царском Селе. Даже Рождество было омрачено, так как, хотя император и императрица возвратились, у императрицы начался грипп, а праздники без нее были лишены половины их прелести. Императрица была больна до середины января. Дети много говорили о кузине Элле и как Бог взял ее душу. Они полагали, что позже Бог возьмет и ее тело на небеса.
Рождественским утром, когда Ольга проснулась, она сразу воскликнула: «Разве Бог забрал тело кузины Эллы ночью?». Я очень удивилась такому вопросу в рождественское утро, но ответила: «О нет, дорогая, еще нет». Она была сильно разочарована, и сказала, «Я думала, что он послал за ней, чтобы она отпраздновала Рождество с ним».
Однажды Мари смотрела на фото Нидии, слепой девушки из Помпей; она спросила меня, почему она была слепа. Я ответила, что иногда Бог сделает людей слепыми, но никто не знал почему. Тогда она сказала: «Я знаю, кто знает». Я сказал: «Нет, дорогая, я думаю, что никто не знает». «Кузина Элла знает, — последовал ответ, — она находится на небе, сидит и разговаривает с Богом, и он рассказывает ей, как он это сделал, и почему».
Татьяна Николаевна (1897–1918) — Великая княжна, вторая дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны.
«У нее были красивые, правильные черты лица, она была похожа на своих царственных красавиц родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец. Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами — это придавало ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало ее характеру».
(София Буксгевден)
Глава XXII. Начало войны
Мы вернулись в Санкт-Петербург в конце января, и начался сезон балов. В этом году ему суждено было оборваться из-за внезапного начала войны на Востоке[254].
Как обычно, было около шести больших балов и какие-то театральные развлечения, но потом все внезапно прекратилось.
Также прошло несколько детских праздников, но ничего особенного. Маленькая Анастасия была в восторге от суеты городской жизни, ее очень интересовало все, что она видела. Дети полюбили маленькие воздушные шарики, которые продаются на улицах. Когда они вели себя очень хорошо, я дарила им по одному такому шарику. Но Анастасия иногда хотела, чтобы я остановила карету и купила их у торговцев, и, конечно, я не могла так поступить. Я всегда ей и говорила, что я просто не могу остановить экипаж. Она, очевидно, думала, что должна испробовать все способы, чтобы получить желаемое. Однажды она увидела несколько маленьких детей, гулявших на Дворцовой набережной, каждый с шариком. «Смотрите, смотрите! — воскликнула она. — Маленькие дети с воздушными шарами! Выйди, возьми шарики у них и дай их мне». Я объяснила, почему не буду этого делать, и она сказала: «Ну, выйди и попроси их вежливо, и, может быть, они дадут их мне».
После того как началась война, дети, даже маленькая Анастасия, научились работать на вязальной раме[255]. Они делали шарфы для солдат, а Ольга и Татьяна без устали вязали шапки. Императрица устраивала швейные вечеринки для более пяти тысяч дам, работающих вместе с ней.
Некоторые работы были весьма своеобразны: одна девушка сшила рукава рубашки и пришила их к воротнику; еще была пара штанин, пришитых к поясу в двадцать дюймов. Это было очень смешно, но в то же время я сомневаюсь, что какая-нибудь придворная дама из любой другой страны справилась бы лучше.
Группа девушек пришла к императрице и подала ей прошение о том, чтобы отправить их на войну, ухаживать за ранеными. Их просьба была отклонена, но императрица сказала им: «Если вы действительно хотите помочь, вы можете работать в больницах Санкт-Петербурга, тогда уже обученные сестры смогут уехать на фронт». Все они, без исключения, пошли и сделали то, что она предложила. Одна девушка, первая красавица Санкт-Петербурга, в возрасте девятнадцати лет стала ночной сиделкой.
Однажды вечером, придя в больницу, она нашла молодую женщину из крестьянского сословия, которая заняла ее место. Она пошла к старшей сестре, и та сказала: «У меня была вакансия, которую я предназначала для моей племянницы. Вы заняли ее, но, так как уход за больными для вас только развлечение, я все же послала за племянницей и отдала это место ей. Она будет работать как профессиональная медсестра. Вы можете делать все что угодно, но моя племянница останется здесь».
Девушке было досадно, поэтому она ушла. Она спустилась с лестницы и тут подумала о мотивах, которые сначала привели ее в больницу, и сказала себе: «Моя любовь к моей стране немногого стоит, если я не проявлю немного смирения». Она вернулась и всю ночь работала под руководством этой крестьянки, которая попала на ее место.
Когда врачи обнаружили это, они нашли для девушки другое место, где она честно трудилась и приносила большую пользу.
Мне было очень грустно наблюдать, как мои воспитанницы заражаются всеобщим гневным и мстительным духом, которые война пробудила в обществе. В одной из иллюстрированных газет была фотография детей наследного принца Японии. Мари и Анастасия прибежали, чтобы увидеть картину, и спросили, кто эти странные маленькие дети. Я сказала им, Мари ударила картинку ладонью с выражением ненависти, столь неподходящим к ее милому личику. «Ужасные люди, — сказала она; — они пришли и уничтожили наши бедные корабли и утопили наших моряков». Я объяснила ей, что это только дети, и они моложе, чем Анастасия. Тогда она сказала: «Да, маленькие детки это сделали. Мама говорила мне, что япошки — это маленькие люди».
Ольга, которая работала очень усердно, однажды сказала мне: «Я надеюсь, что русские солдаты убьют всех японцев и не оставят в живых никого».
Я сказала ей, что в Японии много маленьких детей и женщин, которые не могут сражаться, и спросила, действительно ли она хочет, чтобы русские солдаты убили их. Она задумалась на мгновение, а потом спросила: «А в Японии есть император?». Я ответила: «Конечно». Она задала множество других вопросов, на которые я отвечала; потом она задумчиво сказала: «Я не знала, что япошки — такие же люди, как мы. Я думала, они похожи на обезьян». Больше она никогда не говорила, что ей приятно слышать о гибели японцев.
Один человек разговаривал со мню о моих воспитанницах и сказал так: «Ольга грациозна, остроумна, и миловидна; Татьяна очень красива; Мари так добра и услужлива, что невозможно не любить ее; но маленькая Анастасия имеет больше обаяния, чем любой ребенок, которого я когда-либо видел».
Это был хороший итог, но чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что у всех детей характеры глубже и сильнее, чем это кажется на первый взгляд. Я часто задаюсь вопросом, как они распорядятся всеми способностями, которые дал им Бог, и уверена, что яблоко недалеко падает от яблони, так что с такими хорошими родителями мои дорогие маленькие воспитанницы никогда не собьются с пути.
Глава XXIII. Русские солдаты
Русских солдат сейчас легко увидеть. Много раз я видела их марширующими под полковой оркестр, а когда он перестает играть, они запевают бодрые и энергичные песни.
Казачьи полки самые живописные; они великолепные всадники и могут на всем скаку наклониться и подхватить с земли какую-нибудь вещь. Лично я всегда считала их костюмы немного театральными, хотя их лица выглядят достаточно мужественными.
На праздниках они носят длинные алые плащи почти до щиколоток и сапоги. Их повседневная униформа — темно-синяя шинель с подкладкой алого цвета. Они вооружены саблями, часто передающимися от отца к сыну, и носят кинжалы за поясом, а еще у них есть винтовки. Патроны они перекидывают через плечо. Когда они сидят на лошадях, винтовки переброшены через седло. Казаки — опытные снайперы и могут поразить цель на полном скаку. Они верны императорской семье.
Российский солдат получает еду, жилье, униформу и стирку, а также карманные деньги — примерно один шиллинг в месяц. Этой суммы ему должно хватить на все. Он может, конечно, заработать побольше, выполняя поручения начальства или работая как слуга в офицерской семье. Я часто видела, как дети офицеров прогуливались под присмотром солдат. Они были очень услужливы и любезны и всегда, казалось, полностью посвящали себя малышам. Солдат получает свои карманные деньги каждую неделю, но откладывает немного: обычно шестипенсовик или восемь пенсов. Когда ему удается скопить какую-то сумму, он нанимает коляску и едет кататься. Очень смешно и торжественно он выглядит, катаясь взад-вперед по Невскому.
Ни одно должностное лицо не может жить на ту зарплату, которую платят в России. Капитан получает около двадцати фунтов в год, их не хватает даже на одежду.
Я сама знала одного генерала; он рассказывал, что, когда был подполковником, его доход составлял всего тридцать фунтов в год, а у него были жена и дочь. В молодости он писал акварели. Он продавал их в магазинах или своим друзьям, но его картины не имели практически никаких достоинств, и становилось все труднее сбывать их. Когда он стал полковником, ему стало неудобно продавать свои картины, и поэтому он купил фотоаппарат и попытался зарабатывать фотографией. Фотографы-любители тогда были редкостью, и какое-то время он преуспевал. Он пользовался возможностью путешествовать с императорской семьей и посылал свои фотографии в газеты; но потом он стал старым, устал от такой жизни и был вынужден выйти в отставку. Император дал ему квартиру, и этот храбрый старый солдат живет теперь с женой и дочерью на свои тридцать фунтов в год — жалкая жизнь, в самом деле! «Он выбрал не ту профессию», — так можно было бы сказать, но он до сих пор уверяет меня, что для него нет иной жизни, кроме жизни солдата, пусть даже без собственных средств.
Я однажды поспорила с военными в Царском Селе. Императрица и дети ходили на службу в воскресенье утром. Императрица сказала мне, чтобы я прошла в церковь через маленькую боковую дверь, которая приведет меня прямо к их месту. Мария Николаевна был тогда настолько мала, что могла начать плакать во время службы. Я пошла и нашла солдата, который охранял дверь; но он отказался меня пропустить. Я очень плохо говорила по-русски, и я пытался объяснить, но все без толку. Так что я ждала, и он стоял и смотрел на меня, пока кто-то из великих князей не пришел, и тогда я объяснила ему ситуацию. Он повернулся к солдату и сказал ему, чтобы меня пропустили. Солдат снова отказался, и великий князь сказал ему, кто он такой. Но солдат не знал его и ответил: «Да хоть бы и сам император». Великий князь спросил его, кто его командир, а солдат ответил: «Мой капрал, и без его разрешения я не позволю никому пройти через эту дверь».
Тогда великий князь попросил меня подождать несколько минут, а сам пошел и нашел капрала. Тот пришел и был в страшной ярости. Он схватил несчастного солдата за плечи и начал трясти его, но великий князь вмешался и сказал капралу, что этот человек всего лишь выполнял свой долг, повинуясь приказу, и, переходя к другой крайности, начал его расхваливать, сказав, что был рад узнать, что солдаты настолько послушны и верны приказам. У бедного солдата были слезы на глазах, когда великий князь закончил говорить. Приказы были отданы, и отныне я смогла проходить беспрепятственно.
Однажды дети великого князя Павла[256] приехали в Царское Село[257]. Часовой в саду не узнал их и, вероятно, перепутал час, когда их ждали. Он был ошарашен, когда дети прибежали и начали играть в священные гигантские шаги и качаться на священных качелях. Он подошел и сказал им самым суровым тоном: «Что вы там делаете? Разве вы не знаете, что эти сады и все в них принадлежат Дмитрию Павловичу и Марии Павловне?». Дмитрий представился, и солдат ответил с негодованием: «Это очень легко сказать, что ты — великий князь Дмитрий, но ты лжец!» — он так и обратился к нему на «ты». Его горе было очень велико, когда он обнаружил, что дети действительно принадлежали к императорской семье.
Когда началась война на Востоке, было очень грустно видеть, как солдаты маршируют. Их готовили для такого длинного пути, но поезда, которые им предоставили, были чрезвычайно комфортными. Пересечение озера Байкал, кажется, было худшей частью путешествия. Лед был недостаточно надежен, поэтом солдат пересаживали из поездов в сани. Через каждые несколько миль были возведены приюты, где солдаты получали горячий кофе или суп и могли согреться у огня перед очередным этапом. Но даже с этими мерами предосторожности некоторые замерзли насмерть.
Император заказал много тысяч форм для писем, и дети и я раскладывали их по конвертам. Там было написано: «Мои дорогие родители, я сражаюсь в…», или «…я был ранен в …», или «…я болею, и лежу в больнице», или «…я в добром здравии». Далее стояло: «Как …? Передавай привет …». Бланки могли заполнить их товарищи, которые умели писать, или медсестры. Многие тысячи из этих писем вселяли потом радость в сердца взволнованных родственников.
Я получила много пожертвований для передачи императрице на нужды армии. Один джентльмен дал мне пять тысяч рублей, а некая леди послала мне пятьсот фунтов мыла и такое же количество корпии для солдат. В отдельном помещении Зимнего дворца упаковывали посылки в армию. Их отправляли каждую неделю, и нам было радостно знать, что мы, возможно, кому-то поможем. Но много странных историй рассказывали про посылки, которые отправляли другие благотворительные общества. Одна из великих княжон была главой общества Красного Креста. Она слышала, что, когда ящики достигли своей цели, оказывалось, что они были наполовину заполнены мусором. Однажды вечером, незадолго до того, как поезд должен был уйти на Восток, она и одна из ее дам пошли на станцию и велели вскрыть коробки. Она обнаружила, что они были наполовину заполнены камнями и мусором. Я не ручаюсь за истинность этой истории, но такие слухи ходили по Санкт-Петербургу и никто их ни разу не опроверг.
Императрица хотела, чтобы каждый солдат получал особый подарок на Пасху: одну рубашку, один платок, одну пару носков, портянки, вязаную шапку, табак и сигаретную бумагу, кусок мыла и пакли для мытья, чай, кофе, сахар, почтовую бумагу и конверты с марками и распечатанными бланками.
Почти все во дворце отправили по меньшей мере один из таких пакетов, с указанием имени и адреса дарителя внутри, и получатели прислали много благодарственных писем.
В начале войны на фронт отправляли только тщательно подготовленных медсестер, но позже, когда возникла необходимость отправить больше сестер, стали принимать почти всех, кто вызывался, если они были здоровы. Девушки заканчивали только шестинедельные курсы в военном госпитале. Я видела одну из этих учениц, когда она готовилась в отъезду. Она сообщила мне, что она научилась читать по-латыни и могла бы выписывать для пациентов рецепт, а также ухаживать за ними! Все это в течение шести недель, а до того она была служанкой. Думаю, несколько дней в госпитале на фронте научили ее более трезво оценивать свои возможности.
Глава XXIV. Покушение на жизнь царя
Императрица Александра Федоровна (сидит справа) и ее дочери Великие княжны Ольга (слева) и Татьяна после завершения полного курса сестер милосердия и получения дипломов от Международного Красного Креста. 1914 г.
Много лжи распространяется о покушениях на жизнь императора, но тем не менее такие попытки действительно предпринимались. Я уже говорила об одной из них: о крушении императорского поезда, когда нынешний император был цесаревичем. Затем, когда он путешествовал в Японии, фанатик напал на него с дубинкой[258]. Принц Георг Греческий, его двоюродный брат, который ехал с ним, предотвратил удар, но, несмотря на это, император получил неприятный порез и был прикован к постели в течение нескольких дней. На лбу остался шрам, он виден и по сей день. В годовщину этого дня проводятся благодарственные молебны по всей России.
Первый год, когда мы были в Крыму, был составлен дьявольский заговор против императорской семьи, однако полиция успешно раскрыла его. Если бы не она, весь двор был бы мертв и похоронен.
Территорию Ливадии открывают для публики во время отсутствия императорской семьи. В Ялте был священник, который любил гулять среди виноградников и садов, он был очень приветлив и добр и выказывал большое любопытство к повседневной жизни императора и его семьи. Он спрашивал о водоснабжении и даже проник в деревянный погреб. Перед приездом императорской семьи полицейские делали запросы обо всех подозрительных происшествиях на месте. По этому случаю всех посетителей парка легко опознали, за исключением этого священника. Сотрудник полиции телеграфировал в город, откуда он приехал, и получил ответ, что все священники города находятся в ведении церкви. Никто не отсутствовал, и никто не знал этого священника. Однажды, когда он бродил около Ливадии, полиция вошла в его номер. Они нашли много планов дворца, документы, взрывчатые вещества и даже яды. Взрывчатка предназначалась для деревянного погреба, а яд — для водоснабжения! К счастью для нас, источники в самой Ливадии пересохли, и воду привозили издалека. Псевдосвященник был арестован и строго наказан.
Еще одна попытка была сделана накануне моего отъезда из Россию. Маленькая церковь в Царском Селе была перестроена и официально открыта для массовых молебнов. Перед началом службы солдаты обнаружили бомбу под занавесом позади места императора и императрицы. Если бы она взорвалась, сотни людей погибли бы.
Человек, который собирался совершить это ужасное преступление, был молодым студентом. Его мать рано осталась вдовой с одним ребенком на руках. Она была почти без гроша в кармане, когда горничная во дворце услышала о ней, была тронута состраданием и устроила ее работать белошвейкой. Во дворце узнали о ее тяжелом положении, хорошо платили ей за ее работу и много помогали.
Вскоре она смогла организовать мастерскую и стала хорошо зарабатывать. Но когда она начинала, она брала с собой ребенка во дворец, а потом, когда он вырос, он стал ходить сам, чтобы носить ей работу. Таким образом, он хорошо узнал все во дворце и охранники пропускали его без проблем. Он получил хорошее образование и поступил в университет. Здесь он связался с тайным обществом и, благодаря своему хорошему знанию дворца, был выбран для столь ужасного преступления. Он был арестован и признался, но не выдал имена сообщников. Он был сослан в Сибирь на всю жизнь. Это убило его бедную мать. В день, когда он был арестован, она умерла, как она сама сказала, из-за разбитого сердца и стыда за низость и неблагодарность ее сына.
Последнее покушение на императора было самым тонким. Ему было послано письмо из Суэца с надписью «лично». Он получил его, сидя за чаем с императрицей. В конверте был обнаружен кусок грязной ткани, по-видимому, вырезанный из старых штанов. Он воскликнул в изумлении при виде этой вещи. Императрица схватила щипцы и, забрав грязную одежду, унесла ее из комнаты. Было установлено, что в ней было полно микробов чумы!
В последнее время много было написано о конституции для России. Но, насколько я могу судить, люди еще не готовы к этому, может быть, один из десяти тысяч понимает смысл этого слова. Женщина, достаточно хорошо образованная, говорила мне однажды, что России нужно больше свободы. Я сказала ей, что она могла быть намного более свободной в Англии, чем в России, но там даже женщины обязаны работать и зарабатывать на жизнь. Я сказала, что единственная вольность там может быть только в соблюдение законов и в следовании им. Она был поражена и спросила меня, есть ли у нас законы в Англии. Я ответила: «Конечно; и те, кто нарушает, их быстро оказываются в тюрьме». «Как? — воскликнула она. — Тюрьмы в свободной Англии?!» Она спросила, что запрещают законы людям в Англии, и была сильно поражена, когда я дала ей список. Она сказала мне, что не будет больше встречаться с теми людьми, которые говорили ей, что она всего лишь рабыня.
Работодателям в России во многих случаях приходится нанимать поденных работников[259]. Российские работники не любят выходить на работу по целой неделе. Не важно, что работы еще много, — они вдруг объявляют, что они устали и хотят праздника, и уходят на два или три дня, даже не закончив работу.
Владелец ряда нефтяных скважин на Кавказе рассказал мне эту историю. Он был призван, чтобы прекратить забастовку, и приехал из Лондона для этой цели. Он встретился с рабочими, которые предоставили список требований. Более короткий рабочий день, более высокая плата и запас воды для питья были главными требованиями. Последним пунктом в списке стояло: «Долой самодержавие!». Он сказал им, что водопровод будет построен как можно быстрее. Он добавил пять копеек (один фартинг) в день к их зарплате, сократил рабочий день на час. А насчет последнего пункта сказал: «Это мое самое искреннее желание». Это было довольно загадочной фразой, но для него также осталось загадкой, чего эти бедные рабочие ожидали от него и кто их надоумил выступать за конституцию.
С тех времен, как Александр II освободил рабов, прошло немногим больше сорока лет. Это был благородный поступок, но это было бы более выгодно, если бы это было сделано иначе. Конечно, очень легко быть мудрым потом, и в этом случае никто не мог предвидеть всех последствий.
Бедные крестьяне, которые были рабами утром, вдруг стали свободными людьми вечером[260]. Все слуги были изгнаны, работники разбрелись и совершили самые ужасные бесчинства. Многие из слуг вернулись к своим хозяевам и попросили принять их обратно в свой дом[261]. По сей день в некоторых семьях есть старики и женщины-рабыни, не получающие никакой заработной платы, но работающие за свое содержание и получающие одежду из рук своих хозяев и хозяек.
Вследствие крайней нищеты и голода, который обрушился на страну из-за безумств этих несчастных освобожденных рабов, были приняты законы, привязывающие крестьянина к земле. Крестьянин мог покинуть свою землю только после соблюдения очень строгих правил выплаты определенной суммы старосте[262]. Два года назад император провозгласил, что эти крестьяне были отныне вольны покидать свои деревни и идти туда, где им понравилось. Я не знаю, однако, многие ли воспользовались этим разрешением.
У России есть своего рода местные власти[263], но до тех пор, пока люди не станут лучше образованны, мне кажется, что конституция не в их интересах. Они не способны руководить собой. Дети так же способны организовать вечеринку и даже свою повседневную жизнь в Царском Селе без помощи «взрослых», как и россияне в целом.
Что им нужно, и очень сильно, это чистые руки исполнительной власти.
За последние сорок лет Россия сделала огромный шаг вперед к цивилизации. В вопросе высшего образования для женщин она также идет в ногу со временем. В Санкт-Петербурге и Москве, и, по сути, во всех больших центрах, трудятся сотни женщин-врачей, химиков, дантистов. Они даже находят работу в банках. Российские предприятия находятся под защитой высокого тарифа. Вы покупаете станки в Англии, и когда их привозят, вы видите, что вы должны платить таможенные пошлины, и цена вырастает в две раза.
При такой системе российская промышленность быстро развиваются. Льняные ткани почти так же хороши, как и в Ирландии, но хлопок и шерсть очень далеко отстают от нашей продукции и в то же время очень дороги и недоступны для людей с ограниченными средствами. Я сама видела, как обычный английский пике[264] продается в России за четыре и шесть пенсов за аршин (около трех четвертей ярда), в то время как российские пике стоят примерно десять пенсов.
Глава XXV. Общественная жизнь в России
Общественная жизнь здесь гораздо проще, чем в Англии. В театрах и на обедах, в общественных местах, гостиницах, ресторанах и так далее дневное платье является хорошим тоном. Никому не придет в голову появиться в декольтированном платье. Это будет считаться очень дурным тоном. В театрах, правда, как утром, так и вечером шляпы снимают, как знак вежливости по отношению к тем, кто сидит позади. Но на всех небольших светских развлечениях, будь то ужин, танцы, или музыка, или спектакль, можно придти в шелковом, батистовом или полотняном платье.
Однако на всех больших приемах носят парадное платье. На придворные обеды надевают платье с глубоким вырезом и шляпы. Мужчины, если у них нет формы, носят фраки. Учитель музыки дает уроки во фраке. Это выглядит очень смешно.
Первого января все ездят к своим знакомым в вечернем платье, поздравляют дам и, возможно, выпивают за их здоровье. Визиты начинаются рано утром, поэтому гости выглядят довольно своеобразно. Бедолаги! Они возвращаются домой вечерами, как правило, уставшие, очень голодные, с головной болью из за выпитой в течение дня водки.
Девять часов вечера — любимое время для посещений. В это время россияне пьют чай, очень сладкий, как правило, без сливок или молока, но с кусочками лимона, плавающими в стакане. Иногда в стакан добавляют ложку варенья. Они смотрели на меня как на язычницу, потому что я не кладу сахар в чай.
Однажды моя сестра была в гостях на ферме в Северной Ирландии и сказала хозяйке: «Мне, пожалуйста, чай без сахара». Она выглядела удивленной, но ответила ободряюще: «О, миссис X., у нас есть много сахара в доме!». Хорошо, что это не случилось со мной в России, но мало кто там разделял мои пристрастия. Россияне иногда держат кусок сахара в пальцах и откусывают небольшие кусочки, прежде чем выпить глоток чаю. Они говорят, что так вкуснее.
К чаю всегда подают пирожные различных видов, некоторые из них особенно противные. Я иногда думала, что они были ароматизированы маслом для волос и щедро посыпаны тмином и маком. Еще к чаю подают фрукты и конфеты.
Чайный сервиз, как правило, очень изящен; стаканы ставятся в серебряные подстаканники с ручками, так, что их легко взять. Они часто украшены позолотой или эмалью. Скатерти из самого лучшего белого российского льна. У каждого россиянина есть свой собственный набор постельного белья, так же как и нижнее белье, и я слышала много раз, как они удивлялись, как можно спать на простынях, которые принадлежат другим людям. Даже служанка приносит постельное белье с собой.
В приданое девушкам готовят простыни, полотенца и т. д., всегда в комплекте. У каждого ребенка тоже есть свой набор, и если вы кладете белье одного ребенка на постель другого, это считается большой небрежностью. В гости люди берут с собой простыни и т. д., если собираются ночевать, а потом отдают его в стирку. Англичане, однако, освобождаются от этого из-за их непонятной привычки использовать семейное белье. Но если у русской гувернантки или у гостя нет своего белья, они получат презрительные взгляды от слуг.
В поезда для ночных поездок можно взять с собой постельное белье, одеяла и подушки или купить их у проводника за один рубль — около двух шиллингов. Но мыло или полотенца не предоставляются.
Следующая история произошла с англичанином, который в первый раз приехал в Россию. Он встретил русского, который говорил на всех языках, и рассказал ему, что он не взял с собой полотенце и вынужден теперь обтирать лицо носовым платком, так как не может объяснить проводнику, чего он хочет. Русский объяснил, что достаточно только сказать: «Polotiensa», и его желания будет исполнено. Англичанин выучил это слово, позвал проводника, и, как он думал, попросил полотенце.
Проводник помахал рукой и поклонился, но не принес полотенца, и англичанин сдался. Позже он снова встретил своего русского друга, и рассказал ему о своей неудаче. «Глупый человек! — сказал он. — Не может понять собственного языка». Россиянин позвал проводника и заговорил с ним. Потом он повернулся к англичанину и попросил его повторить то, что он сказал. Тот ответила: «Palatinski, конечно». Представьте его удивление, когда он услышал, что он на самом деле просил проводника говорить с ним по латыни. Последний ответил, что он говорит только на русском и немецком языках, и извинился за то, что не знает латыни, сказав, что на этом языке редко говорят в русских поездах.
Дуэли — это хорошо известный обычай в России. Один из офицеров при дворе, как говорят, дрался на дуэли трижды и каждый раз убивал своего противника. Я всегда чувствовала ужас, слыша об этом человеке, но возможно, что, несмотря на свою кровавую летопись, он был смирным и даже добродушным.
Однажды молодой офицера казачьего полка пригласил двух девушек из кафешантана провести день за городом. Вечером все трое, выпив немало вина, приехали на станцию; женщины вошли в поезд, а молодой человек стоял на перроне и разговаривал с другом. Женщины уселись напротив джентльмена, на лице которого был ужасный шрам от виска к подбородку.
Две женщины начали дерзко и оскорбительно высказываться о его внешности. Они были француженками и говорили на своем родном языке. И наконец он сказал им по-французски: «Дамы, когда вы сели в поезд, я думал, что вы родом из Франции, теперь я понимаю, что ошибался. Французские дамы слишком деликатны и слишком вежливы, чтобы издеваться над шрамом, полученным в честной битве. Теперь я вижу, что вы не кто иные, как грубые крестьянки». Он встал и пошел в другую часть поезда, оставив женщин онемевшими от его заслуженной отповеди.
Мария, Татьяна, Анастасия и Ольга Романовы. 1913 г.
Когда офицер сел в поезд, женщины рассказали ему, что они были оскорблены, описали внешность джентльмена и требовали, чтобы он вызвал того на дуэль. Офицер разыскал его и дал ему свою визитку, сказав: «Вы оскорбили дам и должны драться на дуэли».
Тот джентльмен был отставным военным, который участвовал в англо-бурской войне[265] и в турецких войнах и получил семнадцать ран. После войны в Южной Африке он вернулся в Россию и стал журналистом. Он не хотел драться на дуэли и ответил, что он видел реки крови, получил семнадцать ран и поэтому никто не может поставить его мужество под сомнение. Он не станет драться ради развлечения подобных женщин.
Офицер вернулся к своим приятельницам. Когда поезд прибыл в Санкт-Петербург, журналист выходил из вагона последним. Его враги ждали снаружи. Когда он приблизился, одна женщина толкнула свою спутницу на него. Он схватил ее за руки и удержал ее, иначе она упала бы. Когда он попытался пройти дальше, офицер преградил ему путь и потребовал удовлетворения. Но журналист вновь отказался сражаться и сказал, что офицер должен извиниться. Офицер, конечно, отказался. Сейчас офицер не может драться на дуэли без разрешения генерала, и в тот момент последний находился в Красном селе в присутствии императора, который был там на маневрах[266].
Когда генерал вернулся, он оказался не в состоянии прийти к какому-то решению, и дело было передано императору, который дал разрешение на дуэль. Место встречи было недалеко от Петергофа, где мы проживали в то время. Была проведена жеребьевка, и офицеру достался первый выстрел. Он целился в шрам на лице журналиста, но промахнулся на волосок. Журналист, желавший слегка ранить своего противника, держал пистолет низко, намереваясь нанести ранение в бедро; но пистолет подбросило отдачей, и пуля вошла в живот. Рана оказалась смертельной. Журналист, полный ужаса, бросил свой пистолет и, подойдя к своему недругу, просил у него прощения, говоря, что он не имел намерения столь сурово наказывать его. Умирающий отказывается пожать руку и проклял его. Вскоре после этого он скончался.
Его младший брат послал вызов журналисту, но не было абсолютно никаких оснований для второй дуэли, и в разрешении было отказано.
Зимой журналиста нашли на улице в бессознательном состоянии и доставили в больницу. Он был страшно изранен. Он собрал последние силы и сказал, что младший брат офицера, которого он застрелил, проник к нему в квартиру после полуночи в сопровождении трех друзей и выбросил его из окна. Он умер через пару дней. Брат офицера и его друзья клялись, что в этой истории нет ни капли правды, и заявили, что в доме журналиста играли в карты в тот вечер; возник спор, и он был выброшен из окна собственными друзьями. Но никаких доказательств этого не было, и слуга журналиста ничего не знал об игре в карты в тот вечер. В комнате несчастного журналиста были обнаружены следы страшной борьбы. Но власти не стали проводить следствие, поверив брату офицера на слово, и тем дело и кончилось.
Еще одно очень страшное происшествие случилось, пока я была в России. Немецкий окулист поселился в Санкт-Петербурге. Он был умным и умелым и быстро получил отличную практику. Он был холостяком, и его сестра вела хозяйство в его доме. Оба были среднего возраста, и все отзывались о них очень хорошо.
Вскоре окулист познакомился с офицером, у которого была красивая жена. Это знакомство скоро превратилось в близкую дружбу, и семьи стали часто навешать друг друга. Однажды утром во время врачебного приема офицер пришел к врачу домой и попросил о короткой встрече. Слуга, зная его как близкого друга своего господина, помог ему проскользнуть в кабинет, как только ушел очередной пациент. В приемной было полно пациентов, которые были поражены, услышав из кабинета выстрел, а затем еще один. Слуга ворвался в комнату и нашел своего хозяина лежащим на полу.
Офицер, спокойно сказав: «Я стрелял в твоего хозяина, найдете меня в моем собственном доме, если я буду нужен», ушел. Полиция вскоре приехала и арестовала офицера. Умирающий окулист был в полном сознании и рассказал следующую историю: когда офицер вошел в комнату, он сразу же обвинил своего друга в слишком близких отношениях с женой; однако он добавил, что если окулист обещает на ней жениться и даст потерпевшему мужу значительную сумму денег, он даст своей жене развод, чтобы не было никаких препятствий для того, чтобы она могла быть свободной и снова выйти замуж за человека, которого выбрала. Доброе имя жены и ее счастье были самым дорогим для этого человека. Окулист отказался принять эти условия. Тогда офицер предложил денег, если он оставит его жену, она ему так дорога, сказал он, что он простил бы ей все.
Окулист заявил, что у него не было никаких отношений с женой офицера, и предложил провести дознание.
Тогда офицер без предупреждения выхватил из кармана револьвер и выстрелил в друга через стол. Тот был ранен в бедро и упал на землю; офицер выстрелил во второй раз в распростертое тело, и тут слуга вошел в комнату.
Офицер рассказал, что он вызвал окулиста на поединок. Тот отказался, и тогда офицер выстрелил в него, что позволялось дуэльным этикетом в России. Окулист прожил еще два или три дня и до последнего часа утверждал, что был невиновен. Санкт-петербургские священники просили оправдать офицера, убившего человека, который осквернил его дом, так что не было никакого расследования, и офицер был отпущен на свободу.
Но, видно, воздух Санкт-Петербурга был нехорош для жены, и они с мужем уехали из столицы. На новом месте чета быстро завела знакомство с очень состоятельным молодым человеком, который скоро стал «l’ami de la maison»[267]. Доверчивый офицер, часто приглашал его в дом, чтобы развлечь жену, пока он находился на дежурстве или в своем клубе. Мадам была очень увлекающейся. Ей нравились многие вещи в местных магазинах. Их было так много; а их молодой друг так хорошо знал город, он не мог бы сопровождать ее и показать ей магазины? Конечно, он сделал это. Мадам никак не могла найти кошелек, и молодой человек, как правило, выписывал чек на свое имя.
Однажды вечером, когда офицер и его жена были дома, полиция нанесла им визит и просила их уехать. Они так и сделали, к великой радости всех нормальных жителей этого города. Они попробовали ту же игру в другом городе, но их снова навестила полиция.
Некоторые дома в Петербурге содержат сорок или пятьдесят квартир, и вы можете получить квартиру любого размера — от двух комнат до пятнадцати или шестнадцати. В каждом доме служит человек под названием «дворник»; он является своего рода местным полицейским. Он содержит в порядке дорогу перед домом, знает всех, кто выходит из дома и входит в него, сообщает полиции, если кто-то должен прийти в дом с визитом, и отвечает за безопасность всех в доме.
Если в доме случится грабеж или убийство, дворника выгоняют с должности. Я должна сказать, что они делают свою работу очень хорошо, и о краже или убийстве, совершенных в Санкт-Петербурге, можно услышать реже, чем в Лондоне. В течение шести лет, пока я жила в российской столице, было совершено одно двойное убийство. Средь бела дня, в одном из самых лучших районов города, совсем недалеко от Зимнего дворца, пожилая дама и ее слуга были убиты, а квартира была ограблена. Преступников так и не нашли.
Глава XXVI. Причуды почтовых отделений в России
Государственные службы в России, как мне кажется, остро нуждаются в реформе. В маленьких сельских почтовых отделениях всем заправляют почтмейстеры, которые являются здесь высшей властью. Конечно, у них много работы, но они также могут сами себе доставлять неприятности, читая письма, которые вручило их заботам правительство.
Я пишу очень неразборчивым почерком и всегда жалела их, когда они пытались расшифровать мою писанину, да еще и на иностранном языке. Прошлой осенью одна придворная дама написала письмо к императрице, когда она была в Польше. Она запечатала его и написала имя адресата на конверте, и это должно было обеспечить прохождение без проверки.
Через пару дней после этого письмо вернули из почтового отделения, написав, что оно открылось сама собой на почте. Печать была цела, но письмо вскрыто, вероятно, с помощью ножа. Конечно, причиной этого было самое вульгарное любопытство. Как правило, полиция открывает одно из каждых пятнадцати проходящих через почтовое отделение писем. Если они повреждают конверт, они сразу кидают письмо в огонь. Если в стране беспорядки, то гораздо больше писем открываются и прочитываются. Опять же, судя по историям, которые я слышала, их могут уничтожать и сами почтальоны. Одна моя знакомая рассказывала мне, что однажды она увидела почтальона, открывшего печку в прихожей и спокойно запихнувшего в нее стопку писем. Я спросила, почему она не сообщила об этом, а она ответила, что у нее не было доказательств. Она обладает обостренным чувством справедливости и полагала, что в доносе без доказательств не будет ничего хорошего, но я думаю, что я все равно бы обязательно это сделала.
В этом году моя старая подруга прислала мне по почте из Ирландии брошку; она вложила записку в свою посылку. Эта записка была доставлена мне без марки и сургучной печати. Я сразу послала запрос, но мне ответили, что письмо пришло таким, как я его получила, прямо из графства Корк, без марки и печати; но мне казалось, что это не имеет смысла, ведь тогда бы они не смогли взять плату за пересылку! На конверте не было никаких пометок. Кто-то в почтовом отделении, видимо, восхитился узором на печати и срезал ее. Перчатки или любые мелкие вещи также пропадали, если отправитель предусмотрительно не помещал в письмо опись вложений.
В среднем я недополучала около двадцати писем в год. Мне сказали, что все письма, которые посылают из дворца, обязательно вскрываются, поэтому я посчитала, что будет лучше бросать мои письма в почтовые ящики на улице. В поездках, конечно, я не могла этого сделать, но иногда я посылала письма в Петербург, чтобы их отправили оттуда. Однажды я написала на письме адрес в Корнуолле; и у меня ушло не менее недели на то, чтобы отправить это письмо, так как чиновники в провинциальном почтовом отделении были абсолютно уверены, что Корнуолл в Америке, и не брали мое письмо, потому что я написала на нем «Англия». Наконец я попросила просто отправить письмо в Санкт-Петербург, чтобы оттуда его отправили в Лондон, а там уже почтальоны разберутся, где Корнуолл.
Но в этом мне тоже было отказано; тогда почтмейстер предложил мне написать официальную бумагу о том, что я абсолютно уверена, что Корнуолл в Англии; наконец он взял письмо и зарегистрировал его, но сказал, что если оно не придет по назначению, то он не будет нести никакой ответственности за это. Через десять или двенадцать дней они прислали мне сообщение, что письмо было получено. В почтовом справочнике, должно быть, было ошибочно написано, что Корнуолл в Америке.
Однажды лондонская фирма отправила посылку по почте великим княжнам; но она не была получена. Я сделала запрос, но оказалось, что посылка потеряна. Я рассказала императрице, и она послала запрос от своего имени.
Чиновника вызвали во дворец. Он увидел императрицу, которая послала его ко мне. Он начал уверять меня, что он — англичанин и дал мне слово чести, которому я могла поверить, так как англичанин никогда не врет. Затем он начал рассказывать мне, что я нажила себе врагов в берлинском почтовом отделении и что эти монстры беззакония украли мои письма. Но дело в том, что я никогда не останавливалась даже на ночь в Берлине и никого не знала в этом городе. Я сказала ему об этом и попросила поклясться, что письма не были утеряны в России; так как он был англичанином, я могла бы поверить ему! Я заметила, что многие англичане подкупали чиновников в почтовых отделениях, чтобы те доставляли их письма, не извещая об этом полицию, или по крайней мере они рассказывали об этом и вполне открыто говорили о том, что в России невозможно ничего получить без взяток. Почему-то в России к этому относились совсем по-иному, чем в Англии, и мне это было смешно, потому что я всегда считала, что мораль одинакова для всех стран и что если человек нарушает закон в одной стране, он нарушил бы его и в другой. И не важно, что в одной стане за такой поступок наказывают, а в другой — нет.
Я сказала этому англичанину, что он может читать мои письма, если он этого хочет, если потом он будет присылать их мне, там как в них не было ничего важного, только семейные новости, не интересные никому, кроме меня. Он пришел в ужас от этого моего предложения и воскликнул: «Не дай Бог! Сам император указал, что мы не должны касаться ваших писем!». Тогда я сказала: «Бог и император запретили тебе трогать мои письма, но все равно они пропали» — и добавила, что из него получится хороший игрок в покер. Еще я сказала ему, что большинство моих писем пришли из Англии и Ирландии, и поэтому они под охраной международного почтового законодательства, и я очень сомневаюсь, что у него было законное право трогать их. Он сказал, что я затронула очень интересный юридический момент, на который он обязательно обратит внимание, и откланялся; но письма все равно продолжали пропадать. Может быть, мне лучше было бы посылать их открытыми или слабо закрытыми, тогда большая часть их доходила бы до места назначения?
Однажды я заказала копию «Истории России» Морфилла[268], так как эта книга меня заинтересовала. Представьте себе мое изумление, когда я узнала, что эта книга была запрещена к распространению в России. Однако я попросила специальное разрешение и получила книгу после небольшой задержки, но без каких бы то ни было проблем. Цензура иногда задерживает книги в течение нескольких месяцев. Мой друг прислал мне книгу в подарок на Рождество, но я получила ее на Пасху, и похоже, что с ней играл какой-то ребенок, потому что на ней были каракули, сделанные красным и синим карандашами.
«Письмо». Художник — Даниэль Герхартц. 2000-е гг.
Государственная цензура в прессе — это очень хорошая вещь, и, по моему мнению, английской и американской прессе она тоже пошла бы на пользу. Это не закон, который запрещает что-то конкретное, но методы, которыми она регулируется и которые также подходят и для свободной прессы.
Однажды в Санкт-Петербурге цензор обнаружил, что в продаже есть открытки с видами Исаакиевского собора, Невского проспекта, или Зимнего дворца, но без волшебных слов «разрешено цензурой» в углу каждой карточки; он немедленно запретил продажу этих ужасных открыток на десять дней. А я как раз захотела купить несколько открыток и пошла в магазин. Хозяин вежливо сказал мне, что он не может их продать. Сильно удивившись, я воскликнула: «Но почему? Они тут, в окне!». Он был чрезвычайно разгневан и сказал мне о запрете цензора. Я подумала, естественно, что этот мужчина слишком подозрительный, и покинула магазин. Я пошла в другой, и там повторилась та же история, в третьем продавцы предложили продать мне их sub rosa[269], умоляя не отправлять их, пока их продажа запрещена. Однако я отказалась от покупки при таких обстоятельствах и никогда больше не ходила в этот магазин. Странно, при всей работе цензуры можно увидеть совершенно неприличные рисунки на открытках или на театральных афишах и нужно быть осторожным, когда идешь в театр, так как некоторые пьесы нарушают все каноны хорошего вкуса, приличий и скромности.
Но со временем таких казусов научатся избегать; когда образование распространится среди людей и они возвысятся над невежеством, они сами увидят, что такие вещи не подобают такому великому христианскому народу, и они будут преданы забвению, как и многие другие вещи, которые должны осуждать все патриоты.
Глава XXVII. Подлинная история погрома в Кишиневе[270]
Многое из того, что писали о безобразиях в Кишиневе, абсолютно не соответствует действительности. Это, однако, не значит, что я собираюсь отрицать факты.
Зверства, которые не снились даже испанской инквизиции, были совершены по отношению к беззащитному и безоружному населению, но ни император, ни правительство России не были в этом виноваты.
Первые известия об этих событиях я нашла в «Лондон Таймс». Я читала отчеты с глубочайшим ужасом и спросила своих российских друзей, может ли это быть правдой, но никто, казалось, не знал ничего об этом, хотя одна из них искала сообщения в русских газетах. Она не смогла найти никаких упоминаний об этом. Несколько дней спустя статьи, полные возмущения, были опубликованы и в российских газетах; было проведено следствие, и виновные были жестоко наказаны.
Двое россиян в городе Кишиневе были опекунами своего племянника-сироты, мальчика примерно четырнадцати лет. Он был богат, и его дяди, которые были его наследниками по закону, попав в трудное финансовое положение, решились на убийство, чтобы присвоить его состояние. Однажды днем мальчик вернулся из школы, и больше его никогда не видели живым. Это было как раз во время Еврейской Пасхи, и опекуны сообщили в полицию об исчезновении племянника, добавив свои предположения о том, что евреи использовали его кровь для ритуальных целей, ибо в этот старый миф в России многие верят.
Полиция начала поиски в еврейских кварталах и с помощью опекунов вскоре в одном из садов, принадлежащих евреям, обнаружили тело, которое было совершенно обескровлено.
Христианское население было сильно возмущено и ополчилось против несчастных евреев, которые, конечно, не могли доказать своей абсолютной непричастности к этому преступлению.
Еврейские погромы — это вид спорта, очень распространенный в России, и местные жители начали готовиться страшной расправе. Эти новости дошли до всех евреев в округе. Богатые евреи Кишинева пошли к губернатору и просили его защиты. Они дорого заплатили ему за свою безопасность.
В пасхальное воскресенье утром полиция вышла на улицы, но они были предупреждены, что не должны мешать погромщикам и также не должны оказывать никакой помощи или защиты бедным евреям, чьи дома были разграблены, их дети были выброшены из окон и их головы разбивались вдребезги о стены и тротуары. Один молодой человек был пригвожден к кресту прямо на улице и ему отпилили все конечности. Самые страшные зверства, совершенные в Средние века, меркли по сравнению с тем, что творили эти люди.
Конечно, губернатор должен был вызвать военных и защитить евреев, но он пожелал заработать больше денег, поэтому он намеренно отключил все телефоны, заперся в своем кабинете и никому не отвечал. Военные власти несколько раз ездили в его дом за разрешением, чтобы подавить беспорядки, но не могли получить ответ. Как глухой аспид, он не слышал и не отзывался. Многие люди в Санкт-Петербурге и во всей России верили, что они исполняли желания императора. Вечером россияне вернулись в свои дома, довольные собой и своей работой; и можно представить себе их ужас, когда они обнаружили, что будут привлечены к ответственности за свои страшные деяния, ибо они возомнили, что они исполняют волю Бога и императора.
Расследование этих безобразий длилось долго; полиция провела обыск в доме опекунов, и в погребе нашли много доказательств того, что бедняга был убит в собственном доме: одежду, которую он носил в школе в последний день его жизни, оружие, с помощью которого было совершено убийство, и много других немых свидетелей. Преступники были справедливо наказаны и отправлены в Сибирь на всю жизнь. Зачинщики нападения на евреев были приговорены к различным срокам тюремного заключения, от двух лет до нескольких месяцев, в зависимости от степени их вины, но страшнее всех был наказан тот, кто был виновен во всем, — губернатор. Все его имущество было конфисковано, и он был лишен паспорта и отправлен жить в деревню; другими словами, он был вне закона, и он, в глазах закона, умер[271]. Он не имеет права ни писать, ни получать письма, и, чтобы поддерживать свою жалкую жизнь, он должен работать, как простой крестьянин.
У этого человека нет земли и нет прав. Его хозяин дает ему пищу и овечий тулуп на зиму, он спит на полу и не может выйти за пределы примерно мили от деревни в любом направлении. Если хозяин хочет, он может наказывать его, как ему заблагорассудится. Для человека, привыкшего к роскошной жизни, невозможно придумать никакого худшего наказания, чем это. Такая мера применяется очень редко; я слышала, что такие приговоренные часто убегают, прячутся в лесу и становятся «дикими людьми». Конечно, лишенные паспортов, они не могут попасть в любую другую деревню или город, и поэтому они иногда убивают целые семьи для того, чтобы украсть этот драгоценный документ, который часто оказывается для них совершенно бесполезен, так как описание внешности владельца есть в каждом российском паспорте.
Глава XXVIII. Русское духовенство
Греческая церковь, которая создана в России, должна занимать место между протестантской и римско-католической церквями; однако в ритуалах и доктрине больше сходного с последней, чем с первой, хотя православные россияне, как правило, предпочитают протестантов католикам. Греческая церковь отрицает главенство папы, браки духовенства, службы проходят на русском языке, и они не поддерживают доктрину непорочного зачатия[272].
Многие из священников — прекрасные люди, они тяжело работают на благо своего народа, ведут очень скромную жизнь и являются настоящим украшением христианского мира и своей профессии. С другой стороны, многие из них кажутся лишенными всякой морали. Во многом их жизнь очень печальна, они как бы отделены от всех остальных людей. Они ведут жизнь, похожую на жизнь младших сыновей крестьян, и не вписываются ни в какое общество. Их образование и сан поднимают их выше уровня простого земледельца, который по воскресеньям смотрит на попа с каким-то суеверным трепетом, но на чью жизнь тот не оказывает никакого влияния. Старший сын священника или молодой человек, рукоположенный на священство, не подлежат военному призыву, но младшие сыновья священников часто служат в солдатах. Мальчик-грум, который водил ослика маленькой Анастасии Николаевны, был сыном священника, и никого не удивляло, что он должен служить в конюшне. На самом деле считалось, что ему очень повезло, что для него нашлось такое хорошее место. Он служил рядовым в армии и умел читать и писать.
Священник обязан жениться, прежде чем он получает место; жену во многих случаях для него выбирает епископ; если она умрет, он должен отказаться от своих обязанностей, покинуть своих детей и идти в монастырь, второй брак абсолютно запрещен для них, и священнику без жены не позволено жить в приходе. Что за жизнь в монастырях, я не могу сказать, но она, должно быть, очень однообразная. Монахи часто занимаются резьбой по дереву, некоторые из их работ очень красивы. Во всех монастырях можно купить за несколько пенсов маленькие деревянные ложки, вырезанные монахами; они все «благословленные» и на них особый знак: правая рука вытянута, указательный и средний соединены с большим, а оставшиеся два пальца подогнуты. У меня хранится несколько таких ложек, и я всегда жалела, что такие образованные люди, которые могут трудиться на благо своих ближних, заперты в монастыре и тратят свои жизни на то, чтобы вырезать из дерева ложки, но в русской церкви изменения происходят очень медленно. Пока я была в России, там прошла конференция для обсуждения целесообразности изменения календаря, который на тринадцать дней отстает от остального мира, но церковь не желала даже слышать об этом, утверждая, что христианские праздники, такие как Пасха, не должны приходиться на тот же день, что и Еврейская Пасха!
Дочери священников учатся в специальных, очень хороших школах и выходят замуж за священников[273].
По завершении обучения фотографии дочерей священников из всех школ, кроме тех, кто уже помолвлен, помещают в общий альбом. На обороте написаны полные сведения о ней: рост, возраст, происхождение, состояние, количество братьев и сестер и т. д. Если у будущего священника еще нет никаких матримониальных планов, то, сдав экзамены, он берет такой альбом и выбирает двух или трех подходящих кандидаток на супружеское счастье, пишет отцам избранниц и просит о встрече. Когда выбор сделан, но сообщает об этом отцам остальных невест. Когда отец жены умирает, зять забирает к себе в дом свекровь.
В то время, как я была в Санкт-Петербурге, один из священников умер и оставил четырех незамужних дочерей. В соответствии с обычаем, епископ назначил на вакантную должность молодого человека, который еще не был ни с кем помолвлен, и предполагалось, что он женится на одной из дочерей и обеспечит их мать. Но одна за другой эти отважные девушки отказались от его предложения. Не то чтобы они имели что-то против человека, но они сказали, что они хотели бы иметь хоть какой-то выбор и не хотели выходить замуж за того, кого не любят.
Они ушли из дома своего отца, взяли мать с собой и нашли работу в школе, где у них все сложилось хорошо. Я глубоко сочувствовала им и, разговаривая с одной русской дамой, восхищалась их мужеством поступать вопреки закону и устраивать свою жизнь по своему разумению. Она, однако, придерживалась совсем других взглядов и сказала, что «они были воспитаны и обучены для того, чтобы стать женами священников; это была их обязанность, а я терпеть не могу людей, которые не выполняют свои обязанности. Где священникам искать жен, если дочери священников отказываются выходить замуж за них?».
Если у священника есть только дочери и ни одного сына, он должен воспитать молодого человека для своего прихода, чтобы он женился на одной из его дочерей. Если же у него совсем нет детей, он берет приемного сына.
Императрица делает все, что в ее силах, чтобы укрепить престиж священников и обеспечить им больший доход.
Когда русская семья посещает Святую Москву, они считают своим долгом нанять попа, чтобы служить утреннюю службу — «заутреню»; для этого слуга отправляется на рынок, чтобы нанять священника. Священники стоят там, каждый с караваем хлеба в руках. Слуга выбирает попа, а потом начинается ужасный торг, без которого, кажется, невозможно заключить ни одну сделку. Священник просит, наверное, пять или шесть рублей; слуга старается сбавить цену. Если священнику не удается сторговаться, он может сказать: «Если ты не дашь мне мою цену, я съем кусок хлеба и потом ничего не смогу сделать», потому что он должен поститься перед службой. Если слуга неопытен, тогда он скорее всего сдастся и заключит сделку; но если он не растяпа, он ответит что-то вроде: «Если на то пошло, можешь все это съесть. Есть еще много попов на рынке». Но предположим, что сделка заключена. По завершении утренней службы священник держит крест, и верующие подходят, чтобы поцеловать его и руку священника, который затем отправляется на кухню, чтобы позавтракать со слугами.
Покойным императором было заведено, что, когда он бывал в армии, на маневрах он посещал богослужения в деревенских церквях. Однажды по завершении службы он подошел, чтобы поцеловать крест и руку священника. Последний убрал свою руку, говоря: «Ваше Величество не должны целовать руку своего покорного слуги». Император упрекнул его: «Ты дурак, это не твою руку я целую, а руку церкви, частью которой ты являешься. Я делаю это не для тебя, но для моего народа».
«Под Благовест». Художник — Михаил Нестеров. 1897 г.
Святые образа и реликвии занимают большое место в русской церкви. В соборе Зимнего дворца хранится высушенная человеческая рука. Традиция говорит, что это рука Иоанна Крестителя![274]
Святые образа могут быть написаны или вырезаны из дерева. Не всегда они изготовлены вручную и могут стоить несколько копеек. Русские никогда не говорят о покупке или продаже этих реликвий. Они всегда обмениваются. «Обмен на деньги — это не то же самое, что покупка», — говорят они.
Родители благословляют иконой своих детей во время обручения. Для этого обычно используют икону святых Гурия, Самона и Авива[275]. Если еще не обрученному человеку подарят такую икону, он или она уверены, что в этом году будет свадьба. Я дала копию иконы одной девушке три года назад, но это не подействовало, она все еще живет одна. Я сказала ей, что она, должно быть, не верит в силу иконы. В самом деле, она очень стеснялась и спрятала икону в свой сундучок, а не поставила ее на киот, чтобы ее все видели. Ей было стыдно, что она спрятала мой подарок, и она не могла понять, говорю я всерьез или шучу.
Некоторые из русских нянек обручились в то время, пока я жила во дворце. Когда мы были последний раз в Москве, та девушка, которой я подарила копию, пришла ко мне и рассказала, что ей приснилось, что ангел пришел к ней и сказал: «Если ты хочешь быть счастлива в браке, ты должна получить икону Гурия, Самона и Авива». Она сказала ангелу, что у нее много икон, но нет ни одной Богоматери.
Но ангел был другого мнения и настаивал на том, чтобы она сделала то, что он указал.
Конечно, я сказала ей, что, если ее семейной счастье зависело от этого, она должна исполнить приказание ангела. Поэтому она оделась и ушла.
Вскоре после этого императрица пришла в детскую и позвала эту девушку. Я сказала ей, что она ушла, чтобы купить то, что ей требуется. Тогда императрица попросила меня отправить девушку к ней, как только она вернется. Затем она дала мне копию этой иконы: мол, «она должна принести удачу и счастье невесте, я увидела ее в церкви и принесла образок домой для нее». Это было странное совпадение.
В 1903 году в русский календарь был добавлен новый святой — Серафим[276]. Он был монахом и был известен великой кротостью и благочестием. Он жил в монастыре, расположенном в лесу. Его, как правило, изображают с большим медведем, которого он приручил и который следовал за ним, как собака. Он ходил сгорбленным после того, как на него в лесу напали разбойники, избили его и сломали ему спину, но он поправился и прожил еще несколько лет. Много необычных историй связанны с ним. Он умер около семидесяти пяти лет назад, но из-за его чрезвычайной набожности он был причислен к лику святых гораздо раньше, чем обычно.
Император и императрица отправились в паломничество[277]. Они приехали в монастырь, и оказалось, что их могут разместить либо в конюшне, где были поставлены кровати, или в палатках. Но по большей части паломники, численностью около полутора миллионов в год, спали в лесу или на территории монастыря под открытым небом. Монахи вовсе не были готовы к такому количеству людей, и там не хватало хлеба и другой пищи. Было зарегистрировано много исцелений, по-видимому, подлинных: слепые прозревали, хромые начинали ходить, но я не могу сказать, был ли этот эффект постоянным.
Императорская семья говорила с русским врачом; он сказал, что не сомневался в истинности некоторых из этих исцелений, но он заметил, что все это были заболевания нервной системы. Но зато заболевания нервной системы сложнее всего вылечить. Одной из исцеленных была молодая девушка, страдавшая от тифа, чьи родственники снимали летний дом неподалеку отсюда. Однажды утром ее мать с ужасом обнаружил ее кровать пустой. Стали искать по всему дому и в саду, но не могли найти ее. Вдруг она вошла в дом и попросила завтрак. Она рассказала следующую историю.
Ночью в ее комнате появился старичок и сказал ей, чтобы она встала, пошла и искупалась в роднике в нескольких милях от дома. Она запротестовала, сказав, что она лежит в постели в течение нескольких недель и у нее недостаточно силы, чтобы идти так далеко, но призрак сказал: «Только повинуйся, силы будут даны тебе, только имей веру». Она встала, пошла к роднику, искупалась и почувствовала себя здоровой.
Когда об этих замечательных случаях стало известно, было принято решение причислить преподобного Серафима к лику святых, и я уверена, что он заслуживает такой чести.
Библия говорит нам, что если мы имеем веру, то все возможно для нас, поэтому я верю, что эти чудеса были ответом на веру. Многие шли из Архангельска на Белом море к монастырю, который расположен на юге России, в течение шести месяцев, словно апостолы.
Два брата несли свою парализованную сестру на носилках. Они шли пять месяцев, начав свой долгий, тяжелый путь в марте, когда земля еще была покрыта снегом. Их вера была вознаграждена: их сестра выздоровела. Отзывчивые люди помогли им вернуться домой на поезде. У них было три величайших вещи в мире: вера, надежда и любовь, и они были вознаграждены.
Глава XXIX. Еще о крестьянах и о детях
Российские крестьяне питаются в основном рожью. Если случается неурожай, разорение и голод смотрят им в лицо.
Мне рассказали о том, что случается, когда едят испорченную рожь. Описанные эпизоды происходили в деревне недалеко от Москвы. Самые бедные люди собирали недозрелые и гнилые зерна и пекли из них какую-то пародию на черный хлеб. Этот хлеб словно опьянял бедные существа, которые становились на некоторое время абсолютно безумными. Они танцевали голышом на улицах, нападали друг на друга с ножами, орали, как дикари[278]. Даже маленькие дети были как пьяные. Многие умирают, внезапно падая, в самый разгар их безумств. Но обычно после двух часов таких метаний бедняги впадают во внезапный и глубокий сон, от которого они просыпаются трезвыми и здоровыми. Но многие — увы! — вообще не проснулись.
Русские крестьяне не любят одиночества и всегда живут в деревнях. Иногда их дом может быть в сорока милях от поля, на котором они работают. Летом, как правило, крестьянин, его жена и остальная семья запирают избу и едут в телеге на свое поле.
Они обычно пашут плугом, порой запрягая туда быков или даже женщин, а мужчина правит этой необычной упряжкой. Я часто говорил: если бы я была теми женщинами, я бы побила таких мужчин. Мой племянник говорит, что это не по Писанию, ибо запрещено впрягать в одно ярмо вола и осла![279] Однажды я сказала бабе, что ее положение мне кажется ужасным, и она засмеялась и сказала: «Eta nichivo» — то есть «это неважно».
Во время сбора урожая они работают до поздней ночи, на севере России дневной свет задерживается долго[280]. Можно читать в десять часов вечера без искусственного освещения, и они работают: косят траву в лунном свете, вяжут снопы и т. д. Наконец, урожай везут домой в хранилища, скот загоняют в стойла, и начинается долгая унылая зима. Лето, проведенное вне дома, конечно, хорошо для детей, которые бегают вокруг крепкие, загорелые, полуголые, как дикари.
У одной из нянек во дворце была подруга, которая жила в деревне с матерью; она умела прясть очень тонкие нити. Однажды я увидела ее работу и сделала заказ. Я показала ее нитки некоторым знакомым, и получила новые заказы. Я даже послала нитки в Англию и Ирландию, и их покупали по более высокой цене, чем она получила от магазинов, для которых раньше работала. Она вскоре нашла пару учениц, и организовала небольшую мастерскую. Теперь она и ее мать жили в достатке, которого не знали прежде. Но однажды нянька пришла сказать мне, что ее подруга вышла замуж и теперь не может работать. Мне было очень жаль, что она отказалась от работы, так как русские зимы длинные, и я полагала, что она найдет время для того, чтобы ткать, и так и сказала няньке. Девушка ответила, что ее подруга не могла работать, так как она слишком устает по вечерам, когда заканчивает пахать. Я была удивлена и сказала, что никогда не слышала, чтобы женщина управляла плугом, а она ответила, что ее подруга тащит его вместе с коровой.
Я сказала, что она, должно быть, очень любит своего мужа, раз стольким пожертвовала ради него. Я узнала, к моему удивлению, что он был семнадцатилетним мальчиком! Брак был устроен «посредником». Жених был младшим из четырех братьев, все остальные были уже женаты. Всего в семье было одиннадцать взрослых и около двадцати пяти детей, живущих в маленькой избушке. Новая жена была вынуждена отдать свой дом ее свекру, который не платил ей арендную плату, и у нее даже не было свечи, чтобы работать зимними вечерами. Я была очень удивлена, но моя собеседница удивилась мой реакции еще больше и сказала: «Но она была старой девой; и русским не нравится быть старыми девами».
Крестьянки, которых я знала, хотели сосватать меня! Боюсь, мне не удалось бы ужиться в их обществе.
Горничные и няньки в детских пользовались любым поводом, чтобы похвастаться мне, если какой-то человек уделял им внимание. Тогда я, как заботливая мать, расспрашивала всех знакомых о его характере и положении и о том, был ли у него собственный дом, в котором могла бы поселиться его семья.
Если с этим все было в порядке, я предупреждала девушек, но позволила продолжить ухаживания. Однако я никогда не позволяла женихам увозить своих невест в деревню, чтобы пахать на них, как на скотине. Одна из нянек вышла замуж в прошлом году. Она пришла во дворец прямо из школы, в семнадцатилетнем возрасте, и проработала там почти семь лет. Она, естественно, была очень сильно привязана к детям и в последний день проливала потоки слез, и дети тоже были ужасно огорчены, увидев ее в таком горе. Маленькая великая княжна Татьяна сказала няньке, что она может остаться, если так их любит, что мы все тоже любим ее и будет жалко расставаться с ней, а потом она прибежала ко мне, чтобы просить меня не отправлять дорогую Феклу. Я ответила, что она может остаться, если ей здесь понравилось, но она обещала выйти замуж за Владислава; это было ее собственное желание, и я не думаю, что она хотела бы нарушить свое слово.
Другие девушки устроили небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать ее отъезд, и ее жених пришел в гости. Когда девушка услышала, что он приехал, то снова не смогла сдержать слез. Она поняла, что пришло время расставания. Маленькая Татьяна Николаевна взяла лист бумаги и карандаш и с большим трудом написала такое послание: «Владислав, будь хорошим с Феклой. Татьяна». Она положила письмо в конверт, написала большими буквами: «Письмо для Владислава» — и отдала горничной, попросив передать ему. Я пришла позже, чтобы поговорить с женихом и пожелать ему счастья. Он вытащил письмо из кармана и со слезами на глазах просил меня, чтобы я поблагодарила маленькую великую княжну и передала ей, что он никогда не забудет, что должен быть хорошим мужем Фекле, потому что это было желание Татьяны Николаевны. Это письмо всегда будет с ним. Фекла приезжала к нам несколько раз после свадьбы и была очень счастлива. Всякий раз, когда она пишет мне, она всегда посылает специальное сообщение для Татьяны и рассказывает, что Владислав очень добр к ней, а малышка очень довольна и говорит: «Хорошо, я рада».
Дети привыкли делать самостоятельно на Рождество и дни рождения подарки для родителей, как правило, какое-то рукоделие. Однажды маленькая великая княжна Ольга, несмотря на мои протесты, решила сделать прихватку для чайника для императора. Она хотела пришить по краю синюю ленту. Я сделала для нее рюши из ленты со всех сторон, и она восхищалась ими безмерно.
Когда наступило Рождество, она подарила свою работу отцу, говоря: «Няня боится, что для вас не будет большой пользы от этой прихватки, но вы можете положить ее на стол, на коврик или повесить на стену, как картину. Просто нужно найти очень маленькую рамку для нее».
Однажды дети гуляли со мной в саду Зимнего дворца. У императора живут несколько очень красивых собак породы колли, и они тоже были на прогулке в саду. Одна из них, молодая и необученная, прыгнула на спину Татьяне Николаевне и сбила ее с ног. Ребенок испугался и горько заплакал. Я подняла ее и сказала: «Бедная Шейла! Она не хотела тебя обидеть; она только хотела сказать: «Доброе утро»».
Ребенок посмотрел на меня и сказал: «Это все? Я не думаю, что она очень вежливая; она могла бы сказать мне это в лицо, а не в спину».
Однажды, вскоре после того, как я приехала в Россию, маленькая великая княжна Ольга была очень непослушной. Я сказала ей: «Я боялась, что ты сегодня встала не с той ноги». Она выглядела немного озадаченной, но ничего не сказала. Следующим утром, не вставая с постели, она позвонила мне и попросила, чтобы ей показали ее правую ногу.
Я выполнила ее просьбу, и она осторожно спустила ее на пол. «Теперь, — сказала она, — левая нога не заставит меня капризничать!»
Теперь стоило только напомнить ей об этом, и весь день она была очень послушна.
Я не думаю, что в мире существует кто-то более немузыкальный, чем я. Мое пение никого не сможет побудить нарушить вторую заповедь[281], ибо оно не восхитит никого ни в небесах, ни на земле, ни в водах ниже земли. Я могу разве что намурлыкать весьма фальшиво две английских песни: «Вечная скала»[282] и «Уильям и Дина»[283]. Когда великая княжна Татьяна была больна и не могла уснуть, она всегда просила меня спеть для нее, и я пела «Вечную скалу», пока бедная страдалица на возмутилась и не отказалась наотрез слушать эту песню; так мне остался только «Уильям». Баллада очень ее заинтересовала, но она все время спрашивала: «Почему бедная Дина выпила яд холодным?». Я отвечала: «Он даже не успел согреться, дорогая; теперь иди спать». Однажды ночью она решила продолжить расспросы: «Почему она не попросила свою няню согреть яд? Вы бы согрели его для меня, не правда ли?».
Зимний дворец в конце XIX века.
Я получила из Англии препарат для детских волос и втирала его в голову маленькой Анастасии. Она возражала, и я сказала: «От этого ваши волосы будут хорошо расти, дорогая». Следующим вечером я пошла за пузырьком из шкафа, а малышка убежала в соседнюю комнату. Она вернулась, волоча за ноги уродливую куклу с отклеившимися волосами, без одного глаза и руки. Она серьезно взяла маленький кусочек мочалки и начала натирать бальзамом голову куклы. Я возразила, сказав ей, что мне пришлось послать в Англию за этим средством и я не хочу, чтобы его тратили без толку. Она посмотрела на меня укоризненно и сказала: «Моя бедная Вера! У нее нет кудрей; это заставит ее волосы расти». Конечно, она была по-своему права.
Глава XXX. Образование в России
Среднее и высшее образование очень хорошо организованы в России. Есть много университетов, и плата за обучение, книги и т. д., невысока, всего около двадцати фунтов в год, и нет ограничений по возрасту. Я думаю, университету пошло бы на пользу, если бы в него было сложнее поступить, так как туда попадают многие студенты, которые по чести должны были бы быть отсеяны. Есть очень много стипендий для неимущих.
Однажды одна молодая женщина просила меня похлопотать за нее перед одним профессором, которого мне довелось знать. Ей было тридцать лет, и она бросила школу в семнадцать, хотя получила очень хороший аттестат. Она научилась кройке и шитью и работала в провинции. Она скопила несколько сотен рублей и захотела приехать в Петербург, чтобы изучать медицину[284]. Я сообщила ей, что необходимо будет знание латыни. Она уже давно ушла из школы и теперь жила в провинции, где у нее был ограниченный доступ к книгам. Она была успешна как портниха, и я думала: почему бы ей не оставить все как есть? Но она была амбициозна и не слушала меня. Она была совершенно уверена, что она может выучить все, что потребуется, и твердо решила поступить в медицинский институт.
Мне было очень жаль женщину, приехавшую в Санкт-Петербург, чтобы жить в подвале и тратить свои деньги без толку. Однако она поступила в институт в качестве бесплатной студентки. Конечно, она ничего не достигла и заняла место, которое могло быть отдано более молодому ученику, только что вышедшему из школы, потеряла своих клиентов, испытывала терпение своих профессоров, и все без толку.
Есть много учебных заведений в Санкт-Петербурге, финансируемых государством; в них дается прекрасное образование, главным образом в разных областях современной науки. Иностранные языки хорошо преподаются, и трудно найти образованного русского, который не говорил бы свободно на трех или четырех языках. Русский язык ужасно трудный, я никогда не знала его достаточно хорошо. Камнем преткновения были цифры. Даже в десятичной системе, которая настолько проста, что мы могли бы освоить ее за полчаса, они должны использовать в магазинах специальные счеты, и даже с их помощью они часто сбиваются. Как получается, что они понимают нашу сложную денежную систему, я не знаю.
Есть много стипендий в государственных школах. Император и императрица имели право предоставления их ученикам. Родители или родственники ребенка могут платить только небольшую сумму. Одна из русских нянечек во дворце недавно таким образом отправила своего ребенка в школу. Девочке было двенадцать лет, и она умела читать, но не писать. Она была взята на восемь лет и была обеспечена едой и одеждой. Ее учили также работе по дому и рукоделию. Возможно, через восемь лет ей захочется поступить в университет. И все, что было заплачено за ее обучение, — это около пяти фунтов в год. В двенадцать лет она была грубой крестьянкой в лаптях и с головой, повязанной платком. Она даже ни разу не видела поезда, и самое прекрасное, что она когда-либо видела за всю свою жизнь, была статуя одного из императоров на одной из улиц Санкт-Петербурга. Она не понимала, что такое магазины, и никогда не слышала о покупках.
Во многих высших учебных заведениях существует ценз по рангу отца. Туда не могут поступать сыновья и дочери, чьи отцы имеют ранг ниже майора. В самом престижном институте из всех учатся дочери генералов и иностранных правителей. Королева Италии и ее сестры получали образование здесь. Во всех этих заведениях учащиеся и учителя носят форму. Она часто очень уродливая, самых невзрачных оттенков синего, которые только можно себе представить.
В России каждый человек имеет воинское звание. Учителя маленькой великой княжны Ольги должны были быть генералами, их называли «ваше превосходительство». Они носили генеральские мундиры, но маленькая пуговица на их воротниках была не такой, как у настоящих военных генералов.
Иностранцам не дают воинское звание. Они приходят, чтобы давать уроки, даже ранним утром одетые во фраки — это своего рода униформа.
Начальных школ очень мало, гораздо меньше, чем средних. Очень часто единственный, кто дает среднее образование беднякам, — это деревенский священник. Бедняга должен наставлять их, но, кажется, и жизни не хватит для этого, и у него много других обязанностей, кроме преподавания своим варварам. Он имеет свой собственный маленький участок земли, и он должен заниматься венчаниями, крестинами, похоронами… Бедняга действительно должен справляться с этим в одиночку.
Россияне ценят образование очень высоко и считают его очень полезным. Одна крестьянка однажды спросила меня, могу ли я читать и писать. Я ответила утвердительно, но заметила, что я не могу читать по-русски, а только на моем родном языке и по-французски. Она взглянула на мою комнату и на мои книги и спросила меня испуганно, правда ли, что я все их прочитала. Я сказала, что все. Тогда она воскликнула: «О! Какие хорошие родители у вас были! У меня тоже были очень хорошие родители, они отправляли меня в школу каждый день в течение четырех лет, и я могу прочитать практически любую книгу, и даже газеты, и умею писать письма».
Следующую историю рассказала мне императрица. Однажды утром приехала на поезде с Кавказа маленькая девочка в возрасте одиннадцати лет. Она подошла к слуге и попросила отвести ее к министру образования. Он стал возражать; но девочка сказала с нажимом: «Я приехала с Кавказа, путешествовала десять дней, чтобы поступить в школу; пожалуйста, вызовите извозчика и отправьте меня к министру». Ребенок держал себя так серьезно, что слуга исполнил ее распоряжение. Прибыв в дом министра, она с большим трудом убедила швейцара, что он должен ее впустить. Но ей это удалось, и он пообещал доложить своему хозяину, что маленькая девочка с Кавказа хочет увидеть его.
В то время министр беседовал с секретарем императрицы, но он сказал, что хочет увидеть ребенка. Она изложила свое дело, и министр, с большим трудом удерживаясь от смеха, заверил ребенка, что у него нет вакансий. Но малышке было невозможно отказать. «Вы — министр образования! — воскликнула она. — Я приехала с Кавказа, чтобы поступить в школу; вы должны пристроить меня куда-нибудь!» Министр был очень озадачен и попытался объяснить ей, что мест нет; но она ничего не желала слушать. Секретарь перебил министра и предложил платить за эту маленькую путешественницу до тех пор, пока не появится свободная вакансия. Министр написал письмо хозяйке школы, и ребенок был отправлен в школу в сопровождении лакея. Ее радости не было предела. Секретарь немедленно отправился в Петергоф и попросил, чтобы ему позволили увидеть императрицу по неотложному делу. Он рассказал ей о ребенке, так страстно желавшем получить образование. Императрица послала запрос о девочке и подарила ей место в одной из своих школ.
Оказалось, что две ее старших сестры поступили в местную школу, но там не было места для этой малышки. Она приняла это очень близко к сердцу и даже заболела от огорчения. Священник и врач сделали все возможное, чтобы успокоить ее, но не преуспели. В отчаянии они купили ей билет в Санкт-Петербург, думая, что если она поймет, что это было невозможно, она примириться с «волей Бога». Но она решила, что «на Бога надейся, а сам не плошай», и оказалось права, хотя, действительно, мы можем увидеть Божью волю в том, что произошло. Она теперь находится под покровительством императрицы, и если я не ошибаюсь, мир еще услышит о ней когда-нибудь. Ее не так-то легко обескуражить или прогнать.
Император основал много школ и учредил много стипендий в честь дня рождения цесаревича Алексея Николаевича. Я не думаю, что мог быть более благородный подарок ко дню рождения царевича, чем школа его имени.
Глава XXXI. Рождение наследника
12 августа 1904 года родился цесаревич — маленький великий князь. Это случилось в мой день рождения, и когда я пошла, чтобы увидеть новорожденного принца и поздравить, императрица сказала мне: «Вы видите, какой хороший подарок я приготовила для вас».
Его окрестили, когда ему было двенадцать дней от роду. Я уже описывала церемонию крещения маленькой Марии, а его крещение было чуть более церемонным. В его золоченую карету запрягли восемь лошадей, а не шесть, и он был одет в голубой и белый, а не розовый; также орден, который он получил от императора, был выше[285].
Младшие сестры были в восторге от появления на свет брата и высказали много забавных замечаний о нем. Они были на крещении, одетые в русские придворные платья из голубого атласа, парчи, серебра и украшенные серебряной тесьмой и пуговицами, а еще они носили серебряные туфли. Их головные уборы были из синего бархата, расшитого жемчугом; они выглядели очень мило и необычно.
Крестными отцами ребенка были король Дании, король Англии, император Германии, великий князь Алексей Михайлович[286], дядя императора, а среди его крестных матерей была принцесса Виктория Уэльская[287]. Он получил имя Алексея; он был третьим царевичем в династии Романовых, носившим это имя. Так же звали Алексея Михайловича, сына первого из Романовых, и старшего сына Петра Великого, который тоже родился царевичем, поэтому младенец тоже должен был получить это имя[288]. Имя это означает «несущий мир»[289]. Я надеюсь, что это будет правдивым предзнаменованием.
Он очень красивый мальчик. В середине церемонии крещения, когда он был помазан в первый раз, он поднял руку и протянул пальцы, как будто произнося благословение. Конечно, все говорили, что это был очень хороший знак и что он будет отцом своему народу.
Когда мы вышли из церкви, шел сильный дождь, который, как мне сказали, также был очень хорошим знаком, но это было не так приятно для моего белого атласного платья.
Платье и костюмы придворных на этой церемонии намного превзошли по красоте и величию все, что я когда-либо видела.
Это была первая большая церемония для маленьких девочек, и вы можете себе представить, как они были ей рады.
Вскоре после рождения цесаревича я уехала из России. На то были личные причины. Мне было очень жаль прощаться с дорогими детьми, которых я так любила.
Мисс Игер подвела традиционная английская увлеченность политикой. Великая княжна Ольга Александровна, сестра Николая, рассказывает: «…Я помню мисс Игер, няню Марии, которая была помешана на политике и постоянно обсуждала дело Дрейфуса. Как-то раз, забыв о том, что Мария находится в ванне, она принялась спорить о нем с одной из своих знакомых. Мария, с которой ручьями лилась вода, выбралась из ванны и принялась бегать голышом по коридору дворца. К счастью, в этот момент появилась я. Подняв на руки, я отнесла ее к мисс Игер». Но есть и другая версия: няню-англичанку уволили по политическим мотивам. Россия готовилась к войне с Японией, а Британия Японию поддерживала.
29 сентября 1904 года Николай записал: «Сегодня после многих недель колебаний Аликс, сильно поддержанная мною и княг. Голицыной, наконец, решила уволить англичанку — няню детей мисс Игер, что и было ей объявлено Марией Михайловной!». На следующий день он пишет: «Сегодня англ, няня уехала к себе на родину».
Новая английская бонна не приехала на смену мисс Игер. Теперь за принцессами присматривали только русские няни. Из них выделялась Мария Ивановна Вишнякова (дети звали ее Меричка), выпускница школы нянь Воспитательного дома, растившая великую княжну Ольгу. Отношения между императрицей и ее воспитанницей не всегда были гладкими, но родители старались внушить детям уважение к няне. В январе 1909 года императрица пишет Ольге (девочке 11 лет): «Подумай о Мари, как она вынянчила всех вас, как делает для вас все, что может, и когда она устала и плохо себя чувствует, ты не должна еще и волновать ее». На следующий день Ольга отвечала матери: «С Мари бывает не всегда легко, потому что она иногда сердится без всякой причины и поднимает шум из-за пустяков».
Но потом Мария Ивановна оказалась в центре скандала. Михаил Владимирович Родзянко, гофмейстер Высочайшего Двора, в феврале 1912 года сообщил царю, что Распутин «соблазнил нянюшку царских детей… она каялась своему духовному отцу, призналась ему, что ходила со своим соблазнителем в баню, потом одумалась, поняла свой глубокий грех и во всем призналась молодой императрице, умоляя ее не верить Распутину, защитить детей от его ужасного влияния, называя его «дьяволом». Нянюшка эта, однако, вскоре была объявлена ненормальной, нервнобольной, и ее отправили для излечения на Кавказ». Тем не менее Марии Ивановне была назначена пенсия в размере 2000 рублей в год и предоставлена квартира в Комендантском корпусе Зимнего дворца.
Михаил Владимирович Родзянко (1859–1924) — русский политический деятель, лидер партии Союз 17 октября (октябристов); действительный статский советник (1906), гофмейстер Высочайшего Двора (1899)
Воспитание подросших девочек было поручено Софье Ивановне Тютчевой — внучке великого поэта (она была дочерью его сына от второго брака и, следовательно, приходилась Анне Федоровне внучатой племянницей). Здравомыслящая, как все Тютчевы, Софья Ивановна никак не могла взять в толк особых отношений царской семьи с Распутиным.
Дело закончилось ссорой императрицы с воспитательницей и удалением последней из дворца.