. Сюда же следует отнести и подати льном и кусками полотна, примером чему может служить уплата славянами дани франкам в виде «linum ad duas camisiales»[214].
Овечья шерсть и шерстяные ткани упоминаются уже в самых древних переводах Библии и в других источниках XI в., напр. в «Изборнике» Святослава: «от влъны сы а не от льну», или в житии Феодосия (по записи Нестора): «Феодосию руками прядущю влъну»; «сядяше прядыи вълну на съплетение копытьцем». Кроме того, остатки льняных и шерстяных изделий были нередко находимы при раскопках могил. Впрочем, большинство описаний этих находок говорит лишь о качестве ткани, не указывая ее сорта. Так же невозможно безошибочно определить и остатки войлока из битой шерсти, хотя общеславянское название указывает на древнее и местное его происхождение[215]; свидетельства в памятниках письменности сохранились лишь от более позднего времени (XIV—XV вв.).
В X в. впервые упоминается в славянских землях грубая нижняя одежда («исподнее платье» — roucha), тканная из конских волос или козьей шерсти, по образцу, как то носили христианские аскеты[216].
Меха, льняное полотно, или из конопляных волокон, равно и шерстяные ткани служили славянам основным материалом для изготовления домашнего платья, об этом в X в. говорят анонимный персидский географ и Кардизи, причем они обычно были беловатого, сероватого и коричневатого оттенков, в зависимости от недостаточной выделки. Наряду с ними привозились чужеземные товары, между которыми были ткани более пестрые и богато выделанные. Эта торговля способствовала тому, что к концу языческого периода князья, их приближенные и вообще богатые люди носили одежды чужого покроя, или сшитые из ценных привозных тканей, чем отличались от остального населения и своих бедных соседей.
Между иноземными, привозными тканями, упоминаемыми в древних источниках и находимыми в могилах, первое место занимает шелк, который был распространен по всему славянству. С древнейших времен его доставляли из Китая через Азию торговыми караванами на юг Европы, откуда он распространялся и на север. Трудно установить, ознакомились ли с ним славяне через посредство германцев, на что указывает его чешское название hedvab, церк. слав. godovablb, от верх. нем. godaweblь из готск. gudawabi, или же он был заимствован непосредственно из Азии, как то полагал Шрадер, сопоставляя англосакс seolc, литовск. szilkai, старо-прусск. silicas, и считая их за производные из ст. — слав. śelkь.
Кроме того, следует отметить, что уже к концу языческого периода у славян шелк получил свое местное наименование svila, свила — от «вити», «съвити». У Иоанна, экзарха Болгарского встречается уже выражение: «ризы свильны» и «другааго съмотри чрьви иже и себе свилу точить»[217].
От VIII столетия сохранились свидетельства, что балканские славяне обменивали пленных на шелковые одежды. Олег, отправляясь в 907 г. против Царьграда, имел на ладьях «паруси паволочиты Руси, а Словеном кропиньныя» (Лавр. лет. 3, 31). В чешских источниках шелк упоминается в XI в.
Можно определенно установить, что в одежде богатых людей шелк играл очень важную роль, особенно когда в Переяславле и Киеве установилась непосредственная им торговля.
Одновременно с шелком к славянам шли торговыми путями тяжелая золотая парча и аксамит, т. е. золотная или серебряная ткань с разводами, плотная и ворсистая, как бархат[218].
Кроме этого приходили и легкие прозрачные ткани для покрывал, искусно и пестро окрашенные или вышитые, и для них также сохранилось несколько названий.
Общеславянское аксамит (XII в.) или оксамит взят из греч. άξάμιτον, έξάμιτον — коргіnа, кrоріnа (XII в.) — шелковая ткань; возможно, что это название местного славянского происхождения; kutnja — полосатая полушелковая ткань — от турецк. kutni, бухар. chutne; bračinb, brаčеnъ (XI в.) — шелковая ткань. Бернекер производит это слово от лат. brаса (штаны), итальянск. brаса. Академик Соболевский (Archiv, si. Phil. XXXIII. 609), считая его корень от bark, связывает с араб, barrakan, barcan, barchat, barchent (отсюда русск. бархат); olovir (оловир) — пурпуровая ткань, тканная золотом; в Ипатьевск. лет. под 1252 г. есть такое упоминание: «Кожюх оловира грецкого и круживы златыми ошит». Фофудья (fofudija), восточная драгоценная ткань, из которой делались одежды; в летописном известии, относящемся к 912 г.: «Леон (импер. визан.) почти послы рускые дарми, златом и наволоками и фофудьами»[219]. Арабское слово «миткаль» обозначало уже в X в. византийскую ткань, которую у славян обменивали на меха[220].
Исторические и археологические данные и даже миниатюры рукописей X–XI вв. указывают, что одежды славянских князей этого времени шились именно из чужестранных тканей, доставляемых по торговым путям с Востока или из Византии.
В древней Европе, особенно у германцев, иногда пользовались для изготовления одежды, вернее некоторых ее частей, как то: поясов, обуви, или плащей, — древесным лыком. Прямых сведений об этом у славян нет, но возможно предположить такое использование лыка и у них, тем более что самое слово лыко — древнее и общеславянское[221].
XI. ОДЕЖДЫ
Славянская одежда отличалась как общим видом, также и деталями от платья соседних народов, не только восточных, что было вполне естественно, при наличии большой разницы культур, но и западных, напр., германских. Об этом имеется ряд исторических свидетельств: одно из них повествует, что в 631 г. немецкий король Дагоберт отправил посла Сихария к князю Само, правившему в Чехии, но Само не допустил его к себе прежде, чем этот посол не переоделся и не явился к нему в славянском платье[222].
Аналогичное сведение, относящееся к концу языческого периода, имеется и о померанских славянах: немец Гериманн, помощник епископа Оттона в 1124 г., пришел к святыне Триглава в Штеттине, предварительно переодевшись в славянское одеяние, так как упоминается о шапке и плаще[223].
Отсюда уже видно, что немцы своим костюмом отличались от местных славян и что то же самое, но в большей мере могло распространяться на чужестранцев, приходящих с Востока.
Конечно, по этим свидетельствам нельзя установить, чем, собственно, отличался славянский костюм — отдельными ли частями, покроем или манерою его носить; и это тем более трудно определить в силу того, что отдельные части одежд имеют много аналогий и у соседних народов. Прокопий (VI в.) так характеризует древнюю одежду славян: «Некоторые не имеют ни хитонов, ни грубых плащей, а ходят лишь в штанах, которые доходят до бедер; так они ходят и в бой против врагов»[224].
Дальнейший ряд свидетельств относится уже к IX–X вв.; в большинстве случаев они принадлежат арабским писателям, причем надо всегда иметь в виду различие между русами и славянами, которые, поскольку это касалось одежды, в этих известиях были иначе характеризованы. Впрочем, к этому времени термин «рус», русский, принимает уже более широкое территориальное значение. Для арабских писателей «русы» и славяне, вследствие близких сношений, могли уже не выделяться своими характерными признаками. Поэтому, когда речь идет о русских купцах на Волге или о дружине Святослава, нельзя исключать возможности наличия в них славянского элемента. Так напр., Фадлан сообщает о русских купцах, плавающих по Волге: «Они рыжи, не надевают ни курток, ни кафтанов, но у них мужчина надевает кису, которою он обвивает один из боков и одну руку выпускает из-под нее»[225]. Однако этих купцов он отличает от умершего русского вождя, которому для погребения надели куртку, шаровары, носки (или башмаки), сапоги и кафтан из «дибаджа» с золотыми пуговицами, надели ему на голову «калансуву из дибаджа с соболем»[226]. Ибн-Хаукал говорит о том же: «Руссы. Одежда их малые куртки, одежда же хазар и булгар — целые куртки»[227], причем эту справку Хаукал заимствовал у Истахри. Позднее Кардизи сообщает о славянах: «Одежда их рубахи; они носят сапоги. Их обувь походит на табаристанские сапоги, которые носят табаристанские женщины». Кроме того, он упоминает, что «одежда руси и славян из полотна… они носят верхнюю одежду и надевают шапки»[228]. Персидский географ, черпавший сведения из того же источника, что и Кардизи, написал о славянах: «Они все носят рубашки и наголенники до щиколоток»… «Одежда их большею частью лен»[229]. Далее он добавляет о русах: «Из более или менее ста локтей кербаса сшивают шаровары и носят, заворачивая выше колена. На голове носят шерстяные шапки, спуская вниз за затылком конец». К этому можно добавить и свидетельство ибн-Ростеха: «Шаровары носят они широкие: сто локтей материи идет на каждый. Надевая шаровары, собирают они их в сборки у колена, к которым затем и привязывают»[230]. Ибрагим ибн-Якуб написал о славянах: «Носят широкие одежды, и лишь рукава книзу узки»[231].
Заслуживает упоминания еще одно свидетельство XIV в., описывающее народный словинский костюм, который возник перед X столетием и в который одевался, согласно старой традиции, вступавший на княжение корутанский князь. Этот наряд составляли штаны из серого сукна, красные башмаки, привязанные ремешками, серая суконная куртка без воротника, с разрезом спереди и сзади длиною до колен, неподрубленный серый плащ, выкроенный из цельного куска, и на голове серая шапка с четырьмя цветными кистями. Подобное же одеяние у князя Мейнгардта указывает Ян из Виктринга в