атно воспроизводится в миниатюрах X–XI вв.
Однако были случаи, когда некоторые части славянской женской одежды переходили на запад; так, напр., французский поэт XIII в. отмечает, как красит женщин сукня: «Il n’est vesteure si belle corn sousquanie a demoiselle»[324].
В памятниках XIII столетия еще упоминается какая-то женская одежда под названием — «godeže» (gôdehsen[325]).
Плащ и риза не были обычной женской одеждой, в особенности среди низшего класса. Женщина, работающая целый день, не могла затруднять движение рук плащом. Поэтому плащи, накинутые на плечи женщин, относятся к праздничному княжескому убору, напр., Ирина в «Кодексе Гертруды», жена кн. Ярослава на фреске Киево-Софийского собора, Ольга на миниатюре рукописи Иоанна Куропалата, св. Варвара на фреске Спасо-Нередицкой церкви в Новгороде[326].
Равным образом и Косьма, приписывая Любуше слова «meum accipite thalarium et clamidum», которыми она напутствовала послов к Перемыслу, имел в виду праздничный княжеский убор своего времени[327]. Кроме того, следует отметить, что, судя по памятниками, плащи на женщинах скреплялись на груди, а не на плече, что, как известно, тоже было признаком праздничного одеяния.
Одним из видов верхней одежды была и понява[328], сохранившаяся и до настоящего времени, но в некоторых местах этому термину придано иное значение. Как она, так и ее название — древнего происхождения и встречается в памятниках с XI в. Обычно она служила для передачи όθόνιον, linteum, sindo[329].
XV. ОБУВЬ
Термин «обувь» — общеславянский, происходящий от обути (болг. обуя, обуща, русск. обувь, обуща, обушта, серб, обуħ, чешек, obuv, польск. obuw). Можно предположить, что у славян одним из древнейших видов обуви были башмаки, состоящие из подошвы, края которой загнуты вверх и стянуты у подъема ноги лыком, шнурком или ремнем; ее можно сравнить с обувью, которая до настоящего времени удержалась на Карпатах и Балканах.
Вообще у народов сохранилось ее праславянское название курпы (малорус. — керпеч, сербск. — крпье, польск. — kierpce, чешек. — кrрě, кrрсе) или церк. слав. — опънъкъ (болг. — опинци, опинки, серб. хорв. — опанак, чешек. — opánek от opęti). Одновременно были в употреблении и лапти (общ. слав. lapty), плетеные из лыка.
Термин «черевики»[330] (др. слав. — červъjъ) упоминается уже в X в. Константином Порфирородным, как славянская обувь у сербских слуг[331]. Этимологически слово červъjъ указывает также и на кусок отрезанной кожи, но позже, вероятно, с XI в., оно уже обозначало низкую обувь, доходящую до щиколотки и подъема, изготовленную из кожи, или из ткани, и в редких случаях из дорогой парчи.
Все эти виды обуви были домашнего производства и вошли в обиход начиная с X столетия. О лаптях упоминает Киевская летопись под 985 г. — богатырь Добрыня говорит Владимиру о пленных болгарах: «и суть вси в сапозех; сим дани нам не даяти; пойдем искать лапотников» (Лавр. лет. 3, 82). Древнее чешское предание повествует, что лыковую обувь носил уже Перемысл (Kosmas 1,7).
О существовании у славян низких башмаков говорят и анонимный персидский географ X в., и Кардизи. Упоминание о «черевицах» одновременно с Константином Порфирородным встречается и в русских памятниках: «Повесть временных лет», 993 г. — «преторже черевии руками»; под 1074 г. — «стояше в прабошнях, в черевьях» (Лавр, лет. 3, 189), «Четвероевангелие» 1144 г. — «раздрешити ремене чревьем его» и др. Позже для обозначения грубой сельской обуви славянами был заимствован турецкий термин «постол»[332], а в Чехии возникло слово škrpál[333].
Такая низкая обувь, чаще всего черного или красного цвета, украшенная рядами белых точек или швов, воспроизведена на древних миниатюрах[334]. Наряду с ней вошли в обиход башмаки, доходящие до половины голени, с разрезом спереди, которые зашнуровывались или застегивались на пуговицы. Впрочем, простой народ носил лапти из лыка, а не дорогую обувь, приходившую из Рима и Византии и ставшую достоянием лишь знатных людей и высшего духовенства.
К концу языческого периода славяне имели кроме указанных родов обуви еще и высокие кожаные, покрывающее голень, сапоги и скоры[335]. Слово «сапог» возникло из праславянского «sapogos»; Соболевский[336] объясняет его происхождение от sopa (ср. сопел, con, sopouch, сопот), в смысле кожаной трубы. Упоминание о них встречается уже в древних памятниках письменности, так, напр., у Иоанна, экзарха Болгарского, — «Шьвьц показает оученннкоу како, резальник дрьжаще, резати оусьм и коюгоу дрьжящи, шити сапогы»[337]; кроме того, в «Остромировом Евангелии», Киевской летописи, «Слове о полку Игореве» и др., причем название «сапог» служит отличием высокой обуви от низкой.
На миниатюрах X–XI вв. князья Святослав, Борис («Беседы Иоанна Златоуста»), Ярослав Всеволодович (на фреске Спасо-Нередицкой ц.), Ярополк («Кодекс Гертруды») и русские воины в «Хронике Монассии»[338] изображены в цветных — зеленых, красных, синих — сапогах с острыми, несколько загнутыми вверх носками.
Дружинники и цари на сассанидских и болгарских блюдах и посуде изображены также в высоких сапогах до колен[339]. Это обстоятельство отчасти может служить доказательством, что славяне заимствовали их формы с Востока. Археологические находки дают в этом отношении ценный материал, хотя при описаниях их часто указывают на остатки кожаной обуви в виде отдельных кусков нижней ее части, тем не менее при раскопках находят обувь достаточно сохранившуюся, чтобы судить о ее форме и материале; напр., черевики из Шаргородских могил IX–XI вв. с малыми отверстиями вдоль разреза; на подобную же форму обуви из района Луцка и Волыни указывали Антонович и Мельникова, называя их «башмаками», хотя это название более позднего и турецкого происхождения.
На юге России неоднократно были найдены сапоги и башмаки, обычно сшитые из целого куска кожи, со швом на подошве[340], либо сбоку, и загнутыми вверх носками, причем голенища иногда были отвернуты, так же как на византийских фресках Софийского собора в Киеве. Обычно они делались из различной кожи или сафьяна; так, напр., в Шаргороде (Киевской губ.) были найдены высокие красные сапоги. А Черепнин нашел в курганах около Пронска (Рязанск. губ.) полусапожки, сшитые из одного, но вдвойне сложенного куска кожи, причем шов, соединяющий края, был сбоку, а подошва пришита без ранта; верх срезан по направлению к пятке; они стягивались ремнем или шнурком, продетым через отверстия вдоль края. Такая подошва вызвала у Черепнина предположение, что она была сделана специально для погребения, что ходить в них нельзя[341].
Среди предметов роскоши, ввозимых в славянские земли, следует отметить и сандалии; образцом их может служить сандалия, приписываемая, по преданию, св. Вацлаву, ныне хранящаяся в ризнице храма в Старом Болеславе (Staré Boleslavi); на ней сохранились следы шитья по коже, романского стиля и остатки восьми шелковых завязок[342].
Иногда нижняя часть штанов вверх от обуви обертывалась матерчатою перевязью (вроде тесьмы) или ремнями, что служило не только для лучшего укрепления обуви, но и для защиты в боях части ноги, наиболее открытой при верховой езде; так, напр., на выходном листе «Вольфенбюттельского кодекса» св. Вацлав изображен в виде воина с копьем в руке и обернутыми голенями. Такие перевязи заменяли собою чулки; впрочем, шерстяные чулки упоминаются уже в XII в. Несомненно, к ним относится древнерусское название — «копытце», встречаемое в памятниках[343], начиная с XI столетия и сохранившееся до настоящего времени в Польше и Моравии, в значении шерстяных носков.
Онучи (общ. слав, опис.[344]) также заменяли носки и поныне удержались в народном обиходе. Первые свидетельства о них встречаются в «Юрьевском Евангелии» 1119 г., в «Изборнике» Святослава (1073 г.) — «нагаго есть риза, юже ты храниши в ковьчезеех, босааго онушта есть», и в чешских памятниках XII в.[345]
XVI. ПРИЧЕСКИ И МУЖСКИЕ ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ
Можно предположить, хотя об этом исторических указаний не сохранилось, что у славян, как у германцев и других их соседей, для неженатых существовал обычай носить длинные волосы, ниспадающие на затылок и расчесанные на темени. Правда, имеются сведения, относящиеся к концу языческого периода, о моравских и померанских славянах, что они коротко стригли свои волосы и усы, и иногда даже брили[346], но эту моду надо отнести за счет чужого влияния — у первых венгерского, а у вторых, возможно, римского, аналогичного тому, какое было впоследствии у поляков. В древности остриженные волосы и у славян были признаком рабства; поэтому в Чехии еще в XI в. стригли волосы слугам, а в «Судной Грамоте» кн. Ярослава определено наказание тому, кто острижет другому волосы или бороду: «Аще пострижеть кто кому главу или бороду, митрополиту 12 гривен, а князь казнит»