[10], Адам Бременский, Леон и Маврикий, Видукинд и Кардизи.
Некоторые антропологические черты славян сближают их с галлами, германцами и другими северными племенами; все они выделяются светлой окраской кожи, глаз и волос[11], что не свойственно южноевропейским народам.
Однако в настоящее время уже нельзя говорить, что характерными чертами славян, в особенности для тех, которые живут в западных и южных славянских землях, являются именно голубые глаза и русые волосы. В историческую эпоху, благодаря смешению и скрещиванию с другими племенами Средней и Южной Европы, более темной окраски, древние славяне утратили свой светлый тип, сходный с германцами и литовцами, который, очевидно, находится в связи с их общим происхождением и жизнью в родном им северном крае. Прокопий применяет к славянам термин «όπέρυθροι», который можно перевести общеславянским — «русый». Неизвестный автор, также конца VI в., в отрывке из какой-то «Стратегики» причисляет антов и славян к «έθνοςξάνθα». Позднее в восточной литературе встречается много указаний на русые волосы и румяное лицо славян (у поэта VII в. Ахтала и позже у Якуба и Казвина). Один из современников Абд-эр-Рахмана I — ибн-Хабиб — за свою стройность, светлые волосы и голубые глаза был прозван «славянином». В глазах арабов и персов эти признаки так сроднились с именем славян, что Кардизи (XI в.) причисляет даже киргизов к славянству за их русые волосы и белую кожу[12]. Исключение сделал только Ибрагим ибн-Якуб относительно чехов, которые, по его словам, в отличие от прочих славян, смуглы и темноволосы. Это, конечно, не следует объяснять влиянием аваров, насиловавших в VI–VII в. чешских женщин (Пейскер)[13], но гораздо более ранним смешением чехов со среднеевропейским населением, главным образом с альпийскими и средиземными племенами, уже во П тысячелетии населявшими юг — Придунайскую область и, по археологическим данным, земли Чешскую и Моравскую.
Рождение и детство. Рождение ребенка и первые заботы о младенце сопровождались у славян, как и у других народов, стоящих на одинаковом с ними культурном уровне, целым рядом особых обрядов, обуславливаемых как гигиеной (профилактика, диета), так и существовавшими поверьями; но эти обряды в большинстве случаев теперь уже мало понятны.
Весьма вероятно, что известные обрядовые действа, как-то: выбор места родов, приготовление особого ложа, родовспомогательных средств, наконец, самое разрешение от бремени при помощи колдований и различных символических приемов вроде развязывания узлов тотчас при появлении ребенка на свет, и затем шестинедельная защита его от дурного глаза и злых духов, сохранившиеся доселе в славянском фольклоре, могут быть отнесены большею частью к пережиткам язычества[14].
Вскоре после появления на свет ребенка совершался важный в социологическом отношении обряд — принятие его в лоно семьи как равноправного члена. Это сопровождалось выполнением установленного ритуала: ребенка брали на руки, клали на землю, или на порог, или же на очаг, затем поднимали, обносили вокруг избы и целовали. При этом приносили подарки — зерно, тмин, соль, позднее деньги, и кумовья играли важную роль, что во многих местах сохранилось и до сих пор.
Из всех обычаев, которые связывались с нарождением ребенка, лишь один жестокий и малопонятный, при всем культурном и хозяйственном состоянии славян, ясно выступает к концу языческого периода — это умерщвление лишних детей. Впервые он встречается у балтийских славян (померанских и лютицких), где матери удушали младенцев женского пола, если их было много в семье, чтобы лучше заботиться об остальных. На это указывает Герборд (II, 33): «Si plures Alias aliqua genuisset, ut ceteris facilius providerent, aliquas ex eis iugulabant». Происхождение этого обычая точно установить затруднительно ввиду того, что прирост числа женщин отнюдь не обозначал увеличения забот, так как они являлись главной рабочей силой, а кроме того, и средством обогащения, потому что при выдаче замуж отцу за невесту уплачивали «вено», выкуп (у восточных народов «калым»). По всей вероятности, поводов к убиению младенцев было много и они были различны, или родители не хотели отягощать лишними заботами свое и без того тяжелое существование, или, наконец, для оздоровления своего рода, путем уничтожения слабых. Можно только отметить, что этот древний обычай проводился неуклонно, по традиции, ввиду того, что мораль того времени не восставала против него. Аналогичное умерщвление детей существовало и у германцев, но не следует считать, что именно оно оказывало влияние на славян. Об этом имеются сведения у врача Сорана[15] времен Адриана, которые подтверждает и Гален, указывая, что большинство варваров погружает младенцев в холодную воду, причем слабые из них умирали, и тем оздоровлялся род. Это известие точно указывает на германцев и скифов, непосредственных соседей славян, но их самих не упоминает. Не ограничивая скифов иранцами, он, очевидно, относит этот обычаи к славянам, жившим в обширной Скифии.
Возможно предположить, что греческие источники ошибочно поняли и истолковали обычай омовения и очищения ребенка тотчас после его рождения, который издавна сложился у славян, литовцев, германцев и др. народов.
Подробностей о раннем детстве не сохранилось. Мать вскармливала и заботилась о ребенке лишь до определенного возраста, различного у разных племен и народов (приблизительно от 3 до 7 лет), после чего ребенок мужского пола передавался на попечение отца, иными словами, начиналась жизнь отрока, готовящегося стать мужем. Обрядом этой передачи у древних славян были постриги, или «застрижки», состоявшие в том, что отец, родственник либо дорогой гость на семейном празднике выстригал у мальчика клок волос[16]. Это была первая стрижка до сих пор не тронутых ножницами волос, причем тот, кто стриг, становился родственным и близким мальчику. О существовании этого обычая у древних славян в период язычества достоверных известий не имеется, хотя он был общ и другим индоевропейским народам. Первые свидетельства о нем восходят к началу христианской эпохи: у русских к XII–XIII вв.[17], у чехов с X в. Возраст ребенка был различен: у русских 2–3 года, в Польше он совершался 7 лет, а у сербов, в некоторых местностях, он еще и поныне выполняется после года и даже раньше. Ввиду таких колебаний в летах трудно указать точное значение этого обряда. Если бы он совершался в более позднее время, в нем можно было бы предположить символ перехода ребенка в зрелый возраст, как это делает Довнар-Запольский; с другой стороны, его можно рассматривать и как простую гигиеническую меру, основанную на поверье, что ранняя стрижка может принести вред ребенку. Объяснение, что постриги являются какой-то жертвой, посвященной душам предков, демонам или богам — допустимо, как вероятно и то, что впоследствии это поверье затемнило их первоначальную гигиеническую цель.
О девичьих постригах у древних славян известий не встречается.
III. ЗРЕЛОСТЬ. БРАК. СВАДЕБНЫЕ ОБРЯДЫ, ИГРИЩА И ПРАЗДНЕСТВА
Сексуальная жизнь начиналась с наступлением зрелости, определяемой у разных славянских племен различно: у русских (Стоглав) 15 лет для юноши и 12 л. для девицы; у чехов — 16 и 14; на Мораве — 13 и 16; в Польше — 12 л. для обоего пола, а в XV–XVII вв. — 14 и 15 л. Подобно другим примитивным народам, начало зрелости у славян отмечалось особыми обрядовыми празднествами, которыми юноши и девицы вводились в стадию мужчин и женщин, способных к брачной жизни[18]. У древних славян промисквит мужчин и женщин, как видно по всему, был связан с полиандрией и полигамией. Оставляя в стороне сведения Косьмы Пражского — «ipsa connubia erant illis communia. Nam more pecudum singulos ad noctes novos ineunt himeneos et surgente amora trium gratiorum copulam et ferrea amoris rumpant vincula» (Kosmas, I. 3), — вероятно, связанные еще с античной традицией, можно указать на действительные остатки гетеризма в древних, унаследованных от языческих времен, празднествах. Позже, к концу языческого периода, сексуальная жизнь славян сложилась и протекала уже в виде упорядоченного брака мужа с одною или несколькими женами.
Брак. У всех народов, едва поднявшихся над низшей ступенью развития, брак сопровождается целым рядом церемоний, и уже поэтому должно предположить их существование и у славян. Хотя непосредственно о древнеславянской свадьбе известно очень мало, тем не менее некоторые части можно восстановить, как путем сравнения основ славянского и арийских языков, так и сопоставлением остатков весьма разнообразного свадебного церемониала и обычаев, существующих у славянских народов и в настоящее время. К сожалению, эта работа еще не исполнена, а потому при дальнейшем изложении можно делать лишь попытки этой реконструкции.
Основой славянского брака, как и у других народов, является иногда выкуп, а иногда простое похищение жены, принадлежащей другому роду или селу либо вообще к иному племени[19]. Девушка, как и остальные дети, принадлежала отцу и могла перейти во владение мужа только после похищения, увоза, иногда насильственного, или по уплате выкупа, за который отец уступал свои права другому. Нельзя определенно решить, какая форма брака из двух была первоначальная. В конце языческого периода у славян, хотя и не у всех, встречаются оба вида, а со времени христианства «умыкание» считается формой более грубой и, очевидно, древнейшей. Действительно ли это было так, определенно сказать трудно, но что похищение не было формой временной и местной, сви