<…> Ну что, например, если у нас произойдет такое событие: только что учёная комиссия, кончив дело и обличив жалкие фокусы, отвернётся, как черти схватят кого-либо из упорнейших членов её, ну хоть самого г-на Менделеева, обличавшего спиритизм…, и вдруг разом уловят его в свои сети… — отведут его в сторонку, подымут его на пять минут на воздух, оматерьялизуют ему знакомых покойников, и всё в таком виде, что уже нельзя усумниться, — ну, что тогда произойдёт?»
Из столичных салонов спиритические сеансы шагнули в народ и стали проводиться даже в деревнях, попав на благодатную почву местных суеверий и традиционных гаданий. Атрибутика деревенского столоверчения была схожей с городской, только вызывали чаще не дух Пушкина, а местных самоубийц, особенно висельников, чьё имя во время обряда часто выкрикивали в дымоход. В качестве кандидатов выбирали тех, чей дух по народным представлений должен остаться не упокоенным, а самоубийцы и закоренелые грешники идеально подходили на эту роль. Медиумов не приглашали, справлялись самостоятельно. В качестве главного инструмента использовали припасённый для этих целей стол, сделанный без использования гвоздей (считалось, что железо отпугивает нечисть). Во время обряда либо катали блюдце, которое двигалось к буквам и цифрам, либо стол должен был отвечать на вопросы стуком. В итоге подобные спиритические сеансы стали ещё одним популярным святочным гаданием.
Немного о гражданском оружии и его применении
Виды оружия, его приобретение и правила ношения
Многие слышали о том, что в дореволюционной России приобрести оружие было значительно легче, чем в современной. Его рекламировали в газетах наравне с пилюлями от кашля или галантерейными товарами. Герои классической литературы регулярно отправляют оппонентов в мир иной с помощью револьверов и пистолетов. Обиженный Карандышев «бесприданницу» Ларису Огудалову именно застрелил. Сестра Раскольникова отбилась от развратника Свидригайлова дамским револьвером его жены, из которого тот позже застрелился сам. Главный герой «Записок юного врача» Булгакова, в одной из глав, отправляясь к пациенту, собирает сумку, а «в ней кофеин, камфара, морфий, адреналин, торзионные пинцеты, стерильный материал, шприц, зонд, браунинг, папиросы, спички, часы, стетоскоп». Однако на практике все было не так просто.
Серьёзных ограничений на продажу оружия долгое время не было. В 1718 году вышел указ Петра I «О запрещении на дворах и по улицам стрельбы под взысканием штрафа». Армейское оружие подлежало строгому учету. Со временем устаревшие образцы либо списывались и разбирались (но часто таким образом, что умельцы при желании могли снова собрать их из оружейного «лома»), либо переделывались и распродавались в качестве охотничьих. В 1832 году вышел «Устав о пресечении и предупреждении преступлений», в котором речь шла в том числе об оружии. В соответствии с уставом «запрещается всем и каждому носить оружие, кроме тех, кому закон то дозволяет или предписывает». Право было у людей, «у которых оружие входит в состав обмундирования; которым оно необходимо в целях самообороны в связи, когда их жизни и здоровью грозит непосредственная опасность; которым ношение оружия обязательно в силу обычая, законом не запрещённого; в целях охоты либо для занятий спортом». Формулировки были расплывчатые, поэтому возможность вооружиться сохранялась.
В 1885 году «Уставом о Наказаниях, налагаемых Мировыми Судьями» также запретили без особых надобностей «ходить с каким-либо оружием, а тем более с заряженным огнестрельным». Но сама формулировка вновь была расплывчатая, поэтому любители ходить в прямом смысле во всеоружии не перевелись. Серьёзные ограничения появились в 1900 году с законом «О запрещении изготовления и привоза из-за границы огнестрельного оружия образцов, употребляемых в войсках». Частным лицам без особого разрешения запрещалось изготовление и ввоз «огнестрельного оружия, каких бы то ни было образцов, калибра, одинакового с казённым, употребляемым для вооружения войск, в целом виде или в частях, а также патронов к такому оружию». Браунинги, маузеры, парабеллумы под армейское оружие не подпадали, поэтому их продавали по-прежнему. В 1903 году вышел закон «О продаже и хранении огнестрельного оружия, а также взрывчатых веществ и об устройстве стрельбищ», который запрещал продажу и хранение «нарезных скорострельных (магазинных и т. п.) ружей и патронов к ним без особого на то свидетельства губернатора». Гладкоствольные ружья не запрещались. В некоторых областях действовали местные ограничения, на усмотрение губернатора. Закручиванию гаек способствовала революция 1905 года. Об этом пишет в своих «Воспоминаниях» Е. А. Андреева-Бальмонт, супруга известного поэта. Бальмонт «был на Пресне, на Тверской, когда по этим улицам стали палить из пушек. При этом Бальмонт носил в кармане револьвер, подаренный ему одним из друзей, и страшно гордился им, ежеминутно ощупывая его в кармане и показывая всем, как маленький мальчик свою новую игрушку. Обращаться он с ним не умел, и я ужасно боялась, что он пристрелит себя или кого-нибудь, если бы ему действительно пришлось защищаться. У всех правительственных и военных учреждений стояли патрули с винтовками и обыскивали прохожих, подозрительных, на их взгляд. А Бальмонт, конечно, был подозрителен. За ношение оружия в те дни полагалась строгая кара. Я едва уговорила Бальмонта подарить свой револьвер юноше грузину, дружиннику Горького». Более мрачные воспоминания об оружии есть в книге «Ни дня без строчки» Юрия Олеши. «Общее мнение, что папе нельзя пить — на него это дурно действует. И верно, я помню случай, когда папа ставит меня на подоконник и целится в меня из револьвера. Он пьян, мама умоляет его прекратить “это”, падает перед ним на колени. <…> Не раз появляется у меня в воспоминаниях револьвер. Это не потому, что мой отец отличался какой-то особой склонностью убивать, — вовсе нет, просто в ту эпоху оружие такого рода стало впервые доступным обыкновенным, не связанным с войной людям, револьвер стал некоей изящной вещицей, игрушкой, продавался в магазинах. Мужчине всегда в некоторой степени свойственно желание попетушиться, а тут ещё под рукой такая штучка, как револьвер, почему же не схватить его, если для этого нужно только открыть ночной столик? Итак, я стою на подоконнике, отец в меня целится. Это, конечно, шутка — однако ясно: отцу нельзя пить. Об этом известно клубменам и другим знакомым, известно родственникам, тёще, тёткам. Считается, что в трезвом виде папа обаятельнейший, милейший, прелестный человек, но стоит ему выпить — и он превращается в зверя».
Ещё в первой половине 19 века самым популярным гражданским оружием были, пожалуй, охотничьи ружья, и они часто являлись, скорее, барским атрибутом. Крестьянам они были часто не по карману, а главное, в качестве именно охотничьего оружия просто не нужны. Охотиться в господских лесах без разрешения собственника считалось браконьерством, и за это полагалось серьёзное наказание. Браконьеры, конечно, были, но они явно не желали привлекать внимание звуками выстрелов. Крестьяне чаще ставили силки. В качестве оружия самообороны в деревне хватало бытового инвентаря вроде вил, ножей, топоров и т. д. У некоторых крестьян ружья все же имелись. Получить право на охоту было часто сложнее, чем купить оружие для неё. Такого права не имели священнослужители, лица, находящиеся под надзором полиции, пойманные ранее на нарушении правил охоты. Для охоты нужен был охотничий билет, а также разрешение хозяина леса или местной администрации, если лес казённый. Ружья часто держали где-нибудь под прилавком лавочники, брали в дорогу извозчики.
В конце 19 века, пожалуй, самым часто встречающимся в быту оружием стал велодог — карманный револьвер, разработанный Шарлем-Франсуа Галаном для защиты велосипедистов от нападения собак. Стрелял велодог мелкокалиберными патронами, иногда патронами с солью или перцем. Его считали прежде всего доступным средством самообороны. Стоил он от 5 рублей, по оружейным меркам совсем недорого. К Первой мировой войне велодоги уже утратили свою популярность, но встречались и в 1920-х.
Легендой стал и разработанный в конце 19 века Джонам Мозесом Браунингом одноименный пистолет. Покупателей привлекала прежде всего его компактность, его было удобно носить с собой, поэтому его часто приобретали для самообороны женщины. Этот малокалиберный пистолет стоил от 20 рублей. Браунинг стал любимым оружием самоубийц, потому что в отличие от крупнокалиберного оружия, не разносил голову, и покойный сохранял «презентабельный» вид.
В 1878 году в Бельгии Эмилем Наганом был создан первый одноименный револьвер. Изначально он разрабатывался как оружие для офицеров и унтер-офицеров, но позже полюбился и штатским. В 1895 году работниками компании «Маузер» братьями Фиделем, Фридрихом и Йозефом Федерле был разработан легендарный самозарядный пистолет. В 1897 году началось его серийное производство. В нем покупателя привлекала большая по тем временам мощность. Пистолет преподносился как лёгкий карабин, деревянная кобура использовалась в качестве приклада. Стоил маузер относительно дорого, да и в карман пиджака или дамскую сумочку такой не положишь, поэтому все же до революционных волнений массовым оружием не был. В различных модификациях этот пистолет выпускался до 1939 года.
Были частные мастера, которые изготавливали и свои оригинальные модели, и копии известных брендов. Цена на примитивное оружие обычно начиналась с 3 рублей. Подобный тульский мастер стал героем книги «Нравы Растеряевой улицы» Г. И. Успенского. Цена изделий этого оружейника колебалась от 3 до 12 рублей, что соответствовало расценкам того времени. И это далеко не все, из чего стреляли и время от времени убивали друг друга россияне.
Не стоит забывать о холодном оружии. Ношение шпаги было привилегией дворянства, поэтому «гражданские казни» сопровождались тем, что шпагу публично ломали над головой осуждённого. Шпаги были частью парадной формы некоторых чиновников. Правила ношения регулярно менялись и в 18, и в 19 веке. Согласно «Положению о гражданских мундирах» 1834 года шпаги полагались всем придворным и гражданским чинам при мундирах и вицмундирах. Шпага носилась «во всех присутственных местах, начиная с государственного совета, и до низших». При мундирном фраке шпага не полагалась. Чиновники, имеющие мундир военного ведомства, имели армейскую пехотную шпагу на портупее; чиновники конюшенного ведомства — кавалерийскую шпагу. Гражданские чины, награжденные золотой шпагой и Анной IV степени, имели право носить при гражданском мундире пехотную шпагу, награждённые золотой саблей и Анной IV степени — кавалерийскую шпагу. Законы подробно фиксировали, какую именно шпагу мог носить тот или иной чиновник и где она могла быть размещена. В 1855 году эти правила были дополнены и обновлены, но основные принципы остались те же. Шпага полагалась придворным и гражданским чинам при парадной, праздничной и обыкновенной форме, не полагалась при будничной и дорожной форме. Гражданское оружие снимали при поклонении иконам, женихи во время брачной церемонии, во время танцев на балах. Также право носить шпаги получили выпускники и учащиеся ВУЗов (и тут правила тоже регулярно менялись, а в самих учебных заведениях могли быть свои предписания). В 1861 году ношение студенческой формы и шпаги было отменено, в 1885 году вновь введено ношение шпаги при студенческом мундире, но ношение мундира не было обязательным. С 1834 году купцы и мещане, занимающие выборные должности, получили право носить саблю при кафтане с «шитьём по разряду». Такие кафтаны были официальной формой городского головы, гласных городской думы и т. д.