«Жертв» обычно назначали сами общины. В армию старались отправить никудышных работников, смутьянов, а также довольно часто должников-неплательщиков. В случае с крепостными крестьянами выбор оставался за помещиками. Обычно они делали его по аналогичному принципу, но в некоторых случаях это было формой наказания за строптивость. Появилось выражение «забрить лоб» (годным к воинской службе брили лоб, негодным — затылок). В петровские времена в качестве метки решено было использовать татуировку на кисти руки. Делали надрез в виде небольшого креста и втирали порох, но вскоре от этой варварской практики отказались.
С 1736 года не забирали единственного сына в семье, а если сыновей было несколько, один из них мог избежать призыва. В первую очередь старались выбирать юношей из многодетных семей. В 1762 году Пётр III ограничил срок службы 25 годами. Во второй половине 18 века от воинской повинности были избавлены купцы, лица духовного звания. В итоге армию стали комплектовать из мещан и крестьян. Для дворян действовали другие правила, и это уже отдельный разговор. С 1834 года срок действительной службы сократили до 20 лет, и после этого «служивого» списывали в запас. Затем срок службы сократился до 12 лет. Иногда помещик по желанию мог отправить кого-либо служить вне очереди. В этом случае выдавалась квитанция, которая могла служить «индульгенцией» для другого потенциального рекрута. Некоторые помещики продажей подобных квитанций существенно пополняли свой бюджет, потому что за рекрута платили больше, чем стоил обычный крепостной крестьянин. Появился даже полулегальный бизнес по поиску желающих за вознаграждение отправиться служить вместо другого лица. Мучительный выбор сельских рекрутов прекрасно показан в рассказе Л. Н. Толстого «Поликуша».
И. Е. Репин "Проводы новобранца" (1879)
Ещё один способ пополнить ряды новобранцев — кантонисты. Само слово стало использоваться с 1805 года (произошло оно от названия прусских полковых округов — кантонов). Первоначально в кантонисты записывали несовершеннолетних детей солдат, иногда беспризорников. С 1827 года ими также становились дети евреев, цыган, иногда финнов или поляков. До 14 лет кантонисты должны были поступить в кантонистские школы, а учиться в других не имели права. Стать кантонистом считалось ещё хуже, чем обычным рекрутом. Во-первых, они считались военнообязанными с детства, и участь их была заранее решена, откупиться не получилось бы. Во-вторых, довольно часто их отправляли учиться в другие регионы, и связи с семьёй обрывались. Евреев старались отослать подальше всегда и при этом склоняли добровольно или принудительно перейти из иудаизма в православие. В-третьих, условия жизни были самыми спартанскими, а из-за специфического контингента учащихся и жестоких методов «воспитания» нравы в школах были очень суровые. Смертность среди детей-кантонистов была заметно выше, чем среди обычных. В. А. Гиляровский «В моих скитаниях» приводит рассказ взводного командира поручика Ярилова, из числа евреев-кантонистов: «Эдак-то нас маленькими драли… Ах, как меня пороли! Да, вы, господа юнкера, думаете, что я, Иван Иванович Ярилов? Я, братцы, и сам не знаю, кто я такой есть. Меня в мешке из Волынской губернии принесли в учебный полк. Ездили воинские команды по деревням с фургонами и ловили по задворкам еврейских ребятишек. Схватят в мешок и в фургон. Многие помирали дорогой, а которые не помрут, привезут в казарму, окрестят и вся недолга. Вот и кантонист. — А родители-то узнавали деток? — Никаких родителей. Недаром же мы песни пели: “Наши сестры — сабли востры”… Розог да палок я съел — конца краю нет». Помимо общеобразовательных предметов детям преподавали военные науки, некоторые учащиеся изучали ремёсла. Служили кантонисты примерно столько же, сколько и остальные солдаты, и годы учёбы при этом не учитывались. Упразднил данную практику Александр II.
Я. А. Башилов "Кантонист" (1892)
Ещё одна категория новобранцев — вольноопределяющиеся — лица, решившие отправиться в армию добровольно и изначально не подлежавшие призыву, например, купцы, крестьяне или мещане, имевшие право не служить. Вольноопределяющиеся имели льготы, им было легче получить офицерский чин, и при этом им долгое время не требовалось иметь образование. Обычно они служили 4 года до получения унтер-офицерского чина, а еще через 4 года могли стать офицерами (при наличии в полку вакансий, и если на эти вакансии не претендовали сослуживцы-дворяне). Дворяне могли поступать сразу же унтер-офицерами, а офицерами могли стать через три года (но иногда это случалось и раньше). Львиная доля дворян 18 и первой половины 19 века начинали военную карьеру именно в качестве вольноопределяющихся. Из воспоминаний «кавалерист-девицы» Н. А. Дуровой: «Мы пришли в Гродно; полк пробудет здесь только два дня, а там пойдёт за границу. Полковник призвал меня: “Теперь вы имеете удобный случай определиться в который угодно из формирующихся здесь кавалерийских эскадронов; но последуйте моему совету, будьте откровенны с начальником того полка, в который рассудите определиться; хотя чрез это одно не примут вас юнкером, по крайней мере, вы выиграете его доброе расположение и хорошее мнение. А между тем, не теряя времени, пишите к своим родителям, чтоб выслали вам необходимые свидетельства, без которых вас могут и совсем не принять, или, по крайней мере, надолго оставят рядовым”. Я поблагодарила его за совет и за покровительство, так долго мне оказываемое, и наконец простилась с ним. <…> Из окна моего вижу я проходящие мимо толпы улан с музыкою и пляскою; они дружелюбно приглашают всех молодых людей взять участие в их весёлости. Пойду узнать, что это такое. Это называется вербунок! Спаси боже, если нет другой дороги вступить в регулярный полк, как посредством вербунка! Это было бы до крайности неприятно. Когда я смотрела на эту пляшущую экспедицию, подошел ко мне управляющий ею портупей-юнкер, или, по их, наместник. “Как вам нравится наша жизнь? Не правда ли, что она весела?” Я отвечала, что правда, и ушла от него. На другой день я узнала, что это полк Коннопольский, что они вербуют для укомплектования своего полка, потерявшего много людей в сражении, и что ими начальствует ротмистр. Собрав эти сведения, я отыскала квартиру наместника, вчера со мною говорившего; он сказал мне, что если я хочу определиться в их полк на службу, то могу предложить просьбу об этом их ротмистру Казимирскому, и что мне вовсе нет надобности плясать с толпою всякого сброду, лезущего к ним в полк. Я очень обрадовалась возможности войти в службу, не подвергаясь ненавистному обряду плясать на улице, и сказала это наместнику; он не мог удержаться от смеха: “Да ведь это делается по доброй воле, и без этого легко можно обойтиться всякому, кто не хочет брать участия в нашей вакханалии. Не угодно ли вам идти со мною к Казимирскому? Ему очень приятно будет приобресть такого рекрута; сверх этого я развеселю его на целый день, рассказав о вашем опасении”». После перехода ко всеобщей воинской повинности требования к вольноопределяющимся заметно ужесточились, появился образовательный ценз. Однако срок службы для них по-прежнему был сокращённым, а по её окончании они имели право на офицерский чин после сдачи экзамена (иногда его получали раньше).
Всеобщая воинская повинность
В 1874 году вместо рекрутских наборов была введена всеобщая воинская повинность. Теперь все мужчины от 20 лет независимо от сословия 6 лет находились на действительной службе и 9 лет числились в запасе (для флота — 7 лет и 3 года в соответственно). В устав о воинской повинности не раз вносились изменения, но основные принципы сохранялись. В 1906 году сроки службы сократились. Последний раз изменения в устав вносились в 1913 году. В пехоте и артиллерии служба официально длилась 18 лет. Из них только 3 года приходились на действительную службу, затем 7 лет запаса первого разряда и 8 лет второго. Во флоте 10 лет (5 лет действительной службы и 5 в запасе). В остальных родах войск 17 лет (4 года и 13 лет соответственно). Лица, имеющие среднее или высшее образование имели преимущества. Так, например, выпускники институтов, землемерных училищ, а также пиротехнического и технического училище артиллерийского ведомства служили 2 года, а остальные 16 числились в запасе. Также они имели право сдать экзамен и получить офицерский чин. Находившихся в запасе могли дважды вызывать на военные сборы, которые длились до 6 недель. После завершения действительной службы человек сохранял свой чин, что было особенно важно, если он желал в дальнейшем продолжить службу в армии или полиции. Время действительной службы учитывались в стаже госслужащих. Призыву не подлежали негодные по состоянию здоровья, казаки (для них были отдельные правила, к тому же служба казаков в рядах российской армии — настолько широкая тема, что заслуживает отдельного и подробного исследования и потянет не на одну увесистую книгу), большая часть «инородцев» и жителей Сибири и Дальнего Востока, все христианские священнослужители (включая старообрядцев), представители мусульманского духовенства, единственные сыновья, а также некоторые другие категории граждан. Если потенциальный призывник является на тот момент единственным трудоспособным мужчиной в семье, он имел право на отсрочку. Призывная компания проходила раз в год путем жеребьёвки. Если призывнику жребий не выпадал, он официально числился ратником и в последующие годы в жеребьёвке больше не участвовал. Вопросами призыва занималось губернское или уездное присутствие.
К сожалению, сохранилось не так уж много подробных описаний самого призыва и бытовых подробностей солдатского быта. В записках и мемуарах офицеров внимания этому уделяется мало. Довольно подробно описана повседневная жизнь солдат глазами офицера в книге А. А. Игнатьева «50 лет в строю» (но надо учитывать, что написана и опубликована она была уже в советские времена, да и к дореволюционным элитам автор относится критично, поэтому иногда он явно сгущает краски). Воспоминаний самих солдат тем более не так много. Во-первых, не все призывники изначально были грамотны, во-вторых, из числа грамотны