направление движения. Осмотрев указанный район, повернули назад. Я чувствовал удовлетворение, что, наконец, был над неприятелем, и досаду, что ничего серьезного не видел. Но начальник штаба при моем докладе сказал: “Это, молодой, не горюйте, что разведка пустая, иногда это лучше, чем "густая". Нам только важно знать правдивую картину”. И эти слова старого полковника я запомнил навсегда, как правило <…> Фотографирование позиций было одной из самых простых и в то же время неприятных задач. Фотографический аппарат (системы Ульянова) был установлен в полу кабинки, нужно было только в определенные промежутки времени нажимать грушу аппарата, но лететь точно над позицией и не менять высоты».
В 1910 году в Гатчине открыли другое учебное заведение — авиационную школу «Гамаюн». Школа была частной, и в неё принимали гражданских лиц, в том числе женщин. Первая из них — Лидия Зверева, получила диплом 23 августа 1911 года. Лидия Зверева родилась в 1890 году, была дочерью генерала, героя войны 1877–1878 годов Виссариона Ивановича Зверева. Ещё в детстве она поднялась на аэростате возле крепости Осовец, где служил её отец. Из воспоминаний Зверевой: «Авиацией я увлеклась давно. Ещё будучи маленькой девочкой, я с восторгом поднималась на аэростатах в крепости Осовец и строила модели, когда в России никто ещё не летал, и только в газетах изредка появлялись вести об успехах заграничных конструкторов». Она закончила гимназию, затем Белостокский институт благородных девиц, в 17 лет вышла замуж, но через 2 года её муж внезапно скончался. После этого Зверева радикально изменила свою жизнь, став первой в России женщиной, которая получила диплом пилота-авиатора (и 31-м человеком в стране, вообще имеющим диплом авиатора). Учившийся с ней К. К. Арцеулов вспоминал о ней так: «Зверева летала смело и решительно, я помню, как все обращали внимание на её мастерские полёты, в том числе и высотные. А ведь в то время не все рисковали подниматься на большую высоту». Надо заметить, что на женщину за штурвалом позитивно отреагировали не все. Однажды недоброжелатель даже подсыпал ей опилки в мотор. Она участвовала в демонстрационных полётах, однако позже решила отказаться от них. Во время обучения она познакомилась с лётчиком В. В. Слюсаренко, который стал её мужем. Зверева, Слюсаренко и директор завода «Мотор» инженер Калеп открыли лётную школу в Риге. Там же они тестировали самолеты, собранные на заводе «Мотор». С началом Первой мировой войны производство перенесли в Петроград, где наладили самостоятельное производство. Зверева была первой, но далеко не последней женщиной-авиатором. Однажды она пережила крушение самолета, но при своей опасной профессии умерла в 26 лет от тифа.
После революции часть авиационных школ закрылась, часть работала под другими названиями. Появилось и много новых. Развивались и авиация, и обучение пилотов.
Преступление и наказание
В. Г. Перов "Отпетый" (1874)
Эволюция преступлений
Когда речь идёт о такой щекотливой теме, как дореволюционная преступность, важно учитывать изменения в общественной и политической жизни, законодательстве, быте и нравах. Преступный мир екатерининских времен отличался от злоумышленников 19 века, а уж 20-го тем более. Причин этому много. Частичное смягчение законодательства, отмена крепостного права, реформы Александра II, включая введение суда присяжных, и даже появление жёлтой прессы.
С одной стороны преступников боялись, осуждали и ненавидели. С другой стороны, им сочувствовали, ведь «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Пойманного злоумышленника могли линчевать на месте, и эти же люди охотно давали деньги и угощения идущим в Сибирь каторжникам. Отношение к преступникам и их деяниям можно проследить в том числе на примерах из литературы. Или их отсутствию, что характерно для 18 — начала 19 века. Это не удивительно, потому что литературной деятельностью долгое время занимались представители привилегированных сословий. Для них преступники были некими абстрактными маргиналами, с которыми они практически не пересекались, и сами тем более фигурантами уголовных дел становились в редких случаях. Казнокрадство, взяточничество, иные экономические преступления встречались, преступления по политическим мотивам тоже, но кражи, грабежи, убийства были редкостью. Да и сами они становились жертвами преступлений не так часто. «Благородий» могли обворовать, во время редких путешествий ограбить на большой дороге, но эти происшествия были не так интересны, чтобы об этом писать в литературных произведениях. Истории про злодеяния взбунтовавшихся крестьян за исключением печально известного восстания Пугачева, скорее всего, не пропустила бы цензура. Преступления в художественной литературе тех лет — похождения благородного разбойника Дубровского, отравление жены ревнивцем в «Маскараде» М. Ю. Лермонтова, убийство несчастной Бэллы в «Герое нашего времени» из-за восточных страстей и семейных конфликтов инородцев. В прессе криминальных хроник в современном понимании практически не было. В этом плане показателен эпизод из известных мемуаров Ф. Ф. Вигеля. В начале 19 века он примкнул к посольству, отправившемуся с миссией в Китай. Во время пути в Сибири ему пришлось остановиться на ночлег в избе. Увидев, что у хозяина вырваны ноздри (один из видов «маркировок» наряду с клеймением), Вигель пришёл в ужас и ночевать был готов в доме каторжника только рядом со своим слугой. Когда уже на границе оказалось, что по требованию китайской стороны делегацию сократили на несколько человек, включая и его, Вигель отправился назад. Во время остановки в одном из городов он из интереса решил встретиться с находящимися в ссылке местными «благородиями». Таковых оказалось всего три. Один попал в ссылку за экономическое преступление, один за участие в мнимом заговоре, а про третьего было известно только то, что в Сибири оказался он давно. Когда в Петербурге узнали, что нескольких отставших участников экспедиции ограбили разбойники с большой дороги, то это происшествие ещё долго обсуждалось и не раз упоминалась в дневниках и мемуарах.
Радикальные изменения начались в 1860-х с реформами Александра II. Законы частично смягчились, появился суд присяжных, мировой суд. Общественность смогла хоть и заочно, но лучше познакомится с антигероями. Ко второй половине 19 века пресса чаще стала рассказывать о громких преступлениях. Появилась и первые жёлтые издания, рассчитанные на широкий круг читателей. Газету в руки взяли небогатые горожане, которым криминальная хроника была интереснее, чем споры западников и славянофилов. Книга «Москва и москвичи» В. А. Гиляровского состоит в том числе из переработанных репортажей для горячо любимого москвичами «Московского листка». Литература подарила нам «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, «Воскресение» Л. Н. Толстого, «Леди Макбет Мценского уезда» Н. С. Лескова, некогда очень популярные «Петербургские трущобы» В. В. Крестовского. Сам криминальный мир постепенно стал более организованным, выработал свою атрибутику и «понятия».
Работа полиции
Одна из особенностей работы полиции в Российской империи — то, что долгое время не было единой системы, общей для всей страны. Свои особенности были и в столичном Петербурге, и в Москве, и во многих других городах, и в сельской местности. К тому же полиция помимо борьбы с криминальными элементами выполняла и другие функции, часто, скорее, административные и с охраной правопорядка напрямую не связанные.
В допетровские времена с происшествиями местного значения боролись силами каждой конкретной общины, которая в итоге сама решала, как покарать провинившихся земляков. Для этого выбирались губные старосты и целовальники, которые также следили за финансовыми операциями и чистотой сделок. Выбранный в качестве целовальника давал торжественную клятву честно исполнять свой долг и при этом целовал крест, отсюда и название (в 19 веке целовальниками называли продавцов вина, которые целовали крест, обещая торговать только качественным товаром, и к допетровским «тёзкам» отношения не имели). За спокойствие на городских улицах отвечали объезжие головы, которые подчинялись городничим. Они же следили за соблюдение правил противопожарной безопасности. Разбойниками, убийцами и прочими злодеями занимался разбойничий приказ. Организовывать работу стражей правопорядка должны были воеводы.
При Петре I некоторое время старая система сохранялась, а с появлением губерний в зависимости от региона за закон и порядок отвечали воеводы или губернаторы. С мелкими правонарушениями разбирались местные старосты и сходы, для расследования более серьёзных происшествий часто привлекали офицеров, которых на время поиска злоумышленников называли сыщиками. Для проведения «спецопераций» традиционно привлекали солдат (членов «опг» «благородного разбойника» Дубровского в одноимённой повести в лесу атаковали именно солдаты). Армия и позднее оставалась для полиции главной кузницей кадров. С 1718 года в Петербурге работу «компетентных органов» стал контролировать генерал-полицмейстер, которому подчинялась канцелярия и полицмейстеры. В 1721 году схожую систему ввели в Москве, но во главе стоял обер-полицмейстер. Финансировали полицию плохо, людей не хватало, амуниции тоже. В некоторых городах за безопасность отвечал комендант, в некоторых полицмейстер, который подчинялся коменданту, в губернских городах полицмейстер подчинялся губернатору. В «Мёртвых душах» авантюрист Чичиков, едва приехав, поспешил завести знакомство с «первыми лицами» губернского города, и в том числе с полицмейстером. Единых для всех регионов правил долгое время не было.
В качестве предшественников уголовного розыска в 1729 году в Петербурге создали Розыскную экспедицию, а в Москве возродили существовавший ещё в 17 веке Сыскной приказ. Работа начиналась с изучения доносов и челобитных, которые разбирали чиновники-доносители. Полученная информация о преступлении называлась наказом. Дальнейшими следственными действиями — доездом — занимался подьячий и его помощники — понятые. Далее подозреваемых арестовывали и нередко пытали, чтобы они подробно рассказали, что именно они сделали (а иногда и не сделали, но «допрос с пристрастием» помогал «вспомнить»). В некоторых губернских городах с 1733 года аналогичные функции стали выполнять полицейские конторы. В середине 18 века московский Сыскной приказ был расформирован, так как его репутацию безнадежно испортила деятельность печально известного Ивана Осипова, вошедшего в историю под именем Ванька-Каин. В 1743 году разбойник Осипов пришёл в Сыскной приказ и предложил помощь в розыске преступников, многих из которых знал лично. Предложение было принято. Осипов занял должность доносителя и получил в своё распоряжение военную команду. Он действительно ловил мелких воришек, но при этом покровительствовал намного более опасным преступникам, а также занимался вымогательством денег у старообрядцев и купцов, грабежами, похищением людей. Само ведомство, благодаря его щедрым подношениям «коллегам», превратилось в настоящую «опг», терроризировавшую москвичей. Слухи о беззаконии тех, кто закон должен был охранять, дошли до столицы, откуда была присла