Зайти на чашечку чая или кофе, могли без особого приглашения. Некоторые семьи были рады визитёрам всегда, в столице часто устанавливали день недели, в который к ним могли заглянуть на огонёк все знакомые, некоторые предпочитали сами приглашать, например, на обед или ужин. Если по какой-либо причине приглашённые не могли прийти, они обязательно оповещали об этом хозяев. Не нанести ответный визит было тем более невежливо.
Некоторые состоятельные люди, особенно часто высокопоставленные чиновники и офицеры, в 18 — первой половине 19 века держали так называемые открытые столы, и к ним на обед мог без приглашения пожаловать любой подчинённый, а иногда и незнакомец из «чистой публики». Сильвио, герой повести «Выстрел», «ходил вечно пешком, в изношенном чёрном сертуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трёх блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою». Это считалось благородным жестом, а также подчёркивало благосостояние и повышало социальный статус щедрого хозяина. Одна из причин появления таких обедов — то, что заведения общепита среди дворян были ещё не так популярны. Солидных ресторанов было мало даже в столице, а обедать в обычном трактире для дворянина было дурным тоном. Он должен был либо делать это дома, либо в гостях в обществе таких же «благородий». Если человек не мог позволить себе кухарку, то подобный открытый стол был для него очень кстати. Во второй половине 19 века такие обеды были уже редкостью.
За столом сохранялась субординация, проявлявшаяся в распределении мест. Во главе него восседал сам хозяин, справа самый уважаемый из гостей, место слева было чуть менее почётно, и далее по убывающей. Ориентировались, как правило, на чины и титулы. Если среди гостей были дамы, обычно они размещались отдельно от мужчин, но сам принцип был тот же. Если стол стоял буквой П, то слева могла сидеть хозяйка, а далее гостьи. Если был один длинный стол, хозяин и хозяйка часто садились друг напротив друга, но иерархия гостей сохранялась. Даже у небогатого провинциального семейства Лариных на именинах было деление, «и за столом у них гостям носили блюда по чинам», то есть сначала самым уважаемым гостям. До конца стола при таком подходе многое не доносили, а в некоторых случаях для гостей было изначально предусмотрено разное меню. В дружеском кругу такой сегрегации не было. «Хозяин или хозяйка едут сами звать гостей, за два или три дня. Если в доме, куда приезжают приглашать к себе, есть родственники хозяина того дома: приличия требуют, чтобы и их не обошли приглашением. Но когда там находится много посторонних людей, то приглашение хозяина с семейством делается негласно. Приглашённые в свою очередь должны тотчас же ответить, будут они или нет; и если приглашение делается письменно, то отвечать также письмом: если ответа не было, значит, приглашение принято. Гости съезжаются к назначенному часу и даже раньше, чтобы не заставить ждать себя: приехать во время обеда невежливо. Иногда за невозможностью поместить всех гостей за один стол, хозяин дома вынужденным находиться прибавить другой маленький стол, в таком случае он должен стараться помещать за ним людей, которых благоразумие ему известно; ибо случается нередко, что иные считают себя обиженными подобным помещением, что однако вовсе неосновательно. Самых избранных и почтенных людей хозяин помещает на первые места, т. е. подле себя; прочим же отдает полную свободу выбора мест». Такие советы давало одно из самых популярных пособий по этикету середины 19 века «Светский человек или Руководство к познанию светских приличий и правил общежития, принятых хорошим обществом» Д. И. Соколова.
Развлечения зависели и от моды, и от вкусов хозяев. Дворянский быт со временем сильно изменился. Если Пётр I был противником карт, то уже во второй половине 18 века они стали любимым досугом многих дворян. В 19 веке играли уже почти все, и разница была лишь в размере ставок. В первой половине 18 века в провинции на праздниках далеко не всегда устраивались танцы, а музыканты были либо артистами, приглашёнными на конкретное мероприятие, либо специально обученными крепостными. Пётр III, любивший играть на скрипке, ввёл моду на обучение музыке дворянских детей, и тогда перед гостями всё чаще демонстрировали мастерство уже сами хозяева и особенно хозяйки. Из воспоминаний А. Т. Болотова: «Всё, что хорошею жизнью ныне называется, тогда только что заводилось, равно как входил в народ и тонкий вкус во всем. Самая нежная любовь, толико подкрепляемая нежными и любовными и в порядочных стихах сочинёнными песенками, тогда получала первое только над молодыми людьми своё господствие, и помянутых песенок было не только ещё очень мало, но они были в превеликую ещё диковинку, и буде где какая проявится, то молодыми боярынями и девушками с языка была не спускаема. Со всем тем карточная игра не была ещё в таком ужасном употреблении, как ныне, и не сиживали за картами и до обеда, и после обеда, и во всю почти ночь не вставаючи. Нынешних вистов тогда ещё не было, а ломбер и тресет— в настоящее время забытая карточная игра между тремя игроками; двое играют против третьего. Тресет — тоже забытая карточная игра — были тогда наилучшие игры, да и в те игрывали только по вечерам; в прочее ж время упражнялись в разных и важных разговорах. В сих разговорах обыкновение тогда было упражняться в особливости за ужинами и за обедами». Играли в шахматы, шашки, в 19 веке популярным стало лото. Некоторые дома организовывали салоны или просто кружки по интересам.
Темы разговоров со временем менялись. Одно из важных отличий «посиделок» 18 и 19 веков заключалось в том, что в 18 веке на них было не принято обсуждать серьёзные темы. Ценилось остроумие и умение «быть приятным» и развлечь собеседников, но не более того. Интеллектуальные беседы велись тет-а-тет или в максимально узком кругу друзей. К «маленькому злословию», обсуждению сплетен, модных новинок со временем прибавились разговоры о литературе и искусстве, иногда политике. Мода на чтение именно художественной литературы пришла в Россию только к концу 18 века. До этого дворяне читали редко, преимущественно книги духовного или научного содержания. Популярными печатными изданиями были различные календари, которые выглядели как книги. В них были помимо прочего полезные советы, познавательные материалы, иногда описывалась текущая политическая и экономическая ситуация в мире на момент публикации. По этой причине книголюбу найти товарища по интересам было сложно. В 19 веке обсуждение литературных новинок стало хорошим тоном. Темой, актуальной во все времена, была охота, которой увлекались и мужчины, и женщины. И, конечно, по-прежнему любили обсуждать родственников и знакомых, ведь о новостях и событиях из их жизни часто могли узнать лишь благодаря «сарафанному радио».
Как писали письма
В 18 веке написание писем было преимущественно «барским» занятием. Во-первых, в то время далеко не все мещане и тем более крестьяне были грамотными. Особенно велик был процент неграмотных среди женщин. Во-вторых, поездка в другой регион была делом дорогим и хлопотным, поэтому многие люди за всю жизнь могли ни разу не покинуть родную губернию, а значит, и писать было многим некому, все близкие рядом. Писем крестьян или небогатых мещан 18 — начала 20 века до наших дней практически не дошло. Если требовалось передать сообщение, старались передать его на словах через общих знакомых, или обращались к тем, кто мог бы написать или прочитать письмо за них. Такую сцену изобразил, например, И. М. Прянишников на картине «Чтение письма в мелочной лавке». Со временем количество грамотных медленно, но росло, и такие сцены бывали всё реже.
По вышеуказанным причинам остановимся на письмах, которые писали друг другу представители привилегированных сословий. В 18 веке, да и в начале 19 века тоже одним из стандартных нейтральных обращений было «милостивый государь». Но был нюанс. Обращение «милостивый государь», дополненное словом «мой», подчеркивало, что пишущий выше адресата по социальному статусу или, как минимум, явно старше и рассчитывает на большее уважение хотя бы в силу почтенного возраста. Однажды это привело к курьезу. Сенатор приехал в провинцию с ревизией и написал письмо местному губернатору, обращаясь к нему «милостивый государь мой». Губернатор — чопорный граф Мамонов — обиделся и в ответном письме обратился к нему «милостивый государь мой мой мой». С другой стороны уже в Пушкинскую эпоху обращение «милостивый государь» выглядело несколько архаично и попахивало «казёнщиной» и официозом, примерно как «дорогой/ уважаемый товарищ» в СССР. Пример можно встретить в «Повестях Белкина», которые начинаются с того, что издатель ищет информацию о самом Белкине и получает письмо от его пожилого соседа. Обращение и архаичные формулировки подчёркивают, что сосед — человек пожилой: «Милостивый Государь мой ****! Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца, в коем вы изъявляете мне своё желание иметь подробное известие о времени рождения и смерти, о службе, о домашних обстоятельствах, также и о занятиях и нраве покойного Ивана Петровича Белкина, бывшего моего искреннего друга и соседа по поместьям. С великим моим удовольствием исполняю сие ваше желание и препровождаю к вам, милостивый государь мой, всё, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить могу». Еще один пример — письмо отца Дубровского Троекурову: «Государь мой примилостивый, Я до тех пор не намерен ехать в Покровское, пока не вышлете Вы мне псаря Парамошку с повинною; а будет моя воля наказать его или помиловать, а я терпеть шутки от Ваших холопьев не намерен, да и от Вас их не стерплю — потому что я не шут, а старинный дворянин. — За сим остаюсь покорным ко услугам Андрей Дубровский». Тон довольно дерзкий и примирению явно не способствующий. При этом вышестоящее лицо ставило дату сверху и в качестве подписи указывало лишь свою фамилию. Подчиненные ставили дату внизу страницы, а в подписи указывали не только ФИО, но и свой чин.