Ходит колос по яри,
По белой белояровой пшенице
Где парни шли, тут парина,
Где девки шли, тут и рожь густа,
Нажиниста, умолотиста
Как у каждого из ста по четыреста,
Как из колосу осьмина
Из зерна-то коврига
Из полузерна пирог
Еще собинничек-полусапожничек.
В поле девочка срывала колосья и раскидывала их по дороге назад. Участницы обряда, вернувшись в деревню, угощали своих родителей и односельчан брагой.
Девушки и молодые жёны, не имеющие детей, устраивали в Семик обряд кумления. Сам процесс установления отношений кумовства назывался кумиться, кумиковаться, семичаться. Обычно кумились парами, реже вчетвером. Случались обряды кумления между девушками и парнями, мужчинами и женщинами, но обычно это происходило в другие дни. Сам обряд мог отличаться в разных регионах. Чаще всего он выглядел так: девушки свивали из ветвей берёзы венки и целовались сквозь них, приговаривая:
Покумимся, кума,
Покумимся.
Нам с тобою не бранится,
Вечно дружиться.
Далее была совместная трапеза, обычно включавшая в себя яичницу.
Праздничные гуляния происходили как в селах, так и в городах. «На Ярилином поле по семикам городское мещанство устраивало гулянье», — писал Максим Горький в «Жизни Матвея Кожемякина». В Москве подобные гулянья происходили в Марьиной Роще.
В Семик и совсем не праздничные мероприятия можно было хоронить и поминать заложных покойников, то есть тех, кто, по мнению земляков, не мог упокоиться. К таковым могли относить колдунов, а также умерших насильственной смертью, самоубийц. Однозначными кандидатами в заложные покойники были утопленники. Из-за суеверий их тела могли оставаться непогребёнными неделями и даже месяцами. В эти дни можно было служить панихиды по тем, кто не получил отпевания при погребении. Из работы епископа Афанасия (1887–1962) «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви»: «Древняя Русь имела еще один день, в который, главным образом по городам, совершала особое поминальное моление. Это был четверток перед праздником Святой Троицы. В этот день русские люди совершали трогательное дело братской любви к усопшим, к совершенно незнаемым, даже к злодеям, в разбое убитым грабителям и казнённым преступникам. Смерть всё сглаживает, и братья о Христе даже о распутных братьях с любовью молятся и совершают все напутственное заупокойное чинопоследование, которым обычно провожаются из сей жизни все благочестиво скончавшиеся православные христиане». В некоторых регионах действовали запреты на купания, стирку, походы в баню.
П. А. Суходольский "Троицын день" (1884)
Главный летний праздник — Троица. Она праздновалась на пятидесятый день после Пасхи, поэтому её также называли Пятидесятницей. Из книги «Лето господне» И. А. Шмелева: «Я жмурюсь радостно: Троицын День сегодня! Над моей головой зелёная берёзка, дрожит листочками. У кивота, где Троица, тоже засунута берёзка, светится в ней лампадочка. Комната кажется мне другой, что-то живое в ней. На мокром столе в передней навалены всякие цветы и тёмные листья ландышей. Все спешат набирать букетцы, говорят мне — тебе останется. Я подбираю с пола, но там только рвань и веточки. Все нарядны, в легких и светлых платьях. На мне тоже белое все, пикейное, и все мне кричат: не обзеленись! <…> Мы идем все с цветами. У меня ландышки, и в середке большой пион. Ограда у Казанской зеленая, в берёзках. Ступеньки завалены травой так густо, что путаются ноги. Пахнет зелёным лугом, размятой сырой травой. В дверях ничего не видно от берёзок, все задевают головами, раздвигают. Входим как будто в рощу. В церкви зеленоватый сумрак и тишина, шагов не слышно, засыпано все травой. И запах совсем особенный, какой-то густой, зелёный, даже немножко душно. Иконостас чуть виден, кой-где мерцает позолотца, серебрецо, — в берёзках. Теплятся в зелени лампадки. Лики икон, в берёзках, кажутся мне живыми — глядят из рощи. Берёзки заглядывают в окна, словно хотят молиться. Везде берёзки: они и на хоругвях, и у Распятия, и над свечным ящиком-закутком, где я стою, словно у нас беседка. Не видно певчих и крылосов, — где-то поют в берёзках. Берёзки и в алтаре — свешивают листочки над Престолом. Кажется мне от ящика, что растёт в алтаре трава. На амвоне насыпано так густо, что диакон путается в траве, проходит в алтарь царскими вратами, задевает плечами за берёзки, и они шелестят над ним». В этот день многие купались, пускали по реке веночки, поэтому Троица считалась ещё и «мокрым праздником». Если веночек быстро приставал к берегу, это считалось дурным предзнаменованием, и это уже отголосок языческих традиций. Устраивались традиционные народные праздники и гуляния. «Троицын день» изобразил Борис Кустодиев. Ближайшая к Троице суббота называлась родительской, и в этот день было принято поминать почивших родственников, посещать их могилы.
После Троицы начинался Петров пост, который длился до дня Петра и Павла (29 июня / 12 июля). Другое название — Апостольский пост. Из-за того, что начало поста привязано к Троице, дата которой может быть разной, то и количество постных дней бывает разным, от 5 до 42 суток. Сам Петров день, выпавший на среду или пятницу, также является постным, в остальных случаях есть скоромную пищу уже можно. Этот пост менее строгий, чем Великий. Верующим традиционно следует воздерживаться от мясной и молочной пищи, а по средам и пятницам — также от рыбы. В праздники допускалось употребление вина.
Апостола Павла казнили ровно через год после Петра, поэтому день памяти обоих апостолов приходился на одну и ту же дату. Их часто изображают вместе. При этом Пётр считался более добрым лояльным к верующим, а Павел более строгим. Пётр считается хранителем ключей от рая. Петров день в народе также называли Петровками. В это время начинался сенокос. У Некрасова в поэме «Кому на Руси жить хорошо» этот период упомянут: «Петровки. Время жаркое. В разгаре сенокос». Герасим в «Муму» Тургенева «о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой берёзовый лесок смахивать с корней долой». В некоторых регионах считалось, что весна окончательно заканчивается только на Троицу, а полноценное лето начинается на Петровки. О ненужных вещах и глупых предложениях иногда говорили: «Нужен, как на Петров день варежка». Также Петров день считался праздником рыболовов.
В Петров день часто проходили народные гулянья. В некоторых регионах в этот день гадали. Часто устанавливались большие качели, на которых девушки и парни могли качаться вместе. Подобные увеселения помогали заводить знакомства и флиртовать, что иногда приводило к свадьбам. На территории Беларуси свадьбы часто праздновали на Петровки, а если люди не успевали, то часто откладывали это мероприятие до следующего года. А.А. Коринфский в книге «Народная Русь» (1901) писал об этом так: «На Петров день и до сих пор гуляет-отдыхает сельский рабочий, от трудового поту не просыхающий, люд. В старину бывали “обетные угощенья”, принашивали приносы петровские зятьям тещи, на угощенье напрашивались: кумовья крестников спроведывали, с пирогами со пшеничными прихаживали; сватья друг друга угощали, “отводные столы” правили. Девушки красные с парнями на качелях и теперь, что в старопрежнюю пору, утешаются на Петра-Павла с самых после-обеден до глубокой ночи. Так и говорят в народе: “Как ни сторонись, девка, а на петровских качелях с пареньком покачаешься!” “Петровы качели — девичье веселье!” “На Петров день качались, к Покрову свадьбу-радость справили!” и т. д….
“С Петрова дня — красное лето, зелёный покос!”, гласит опыт русака-северянина. “Женское лето — до Петра, с Петрова дни — страдная пора!” — приговаривает краснослов-народ, сыплющий, как из полного короба, всяким прибаутком — то смешливым, то раздумчивым: “Далеко кулику до Петрова дня!”, “Худое порося и в Петровки зябнет; дворянская кровь и в Петров день мёрзнет!”, “В Петров день барашка в лоб (можно разговеться)!”, “С Петрова дня зарница хлеб зарит!”, “Петро-Павел жару прибавил!”, “Утешили бабу петровские жары голодухой!”, “Петровка — голодовка, Спасовка — лакомка!” и т. д.
По примете знающих всякое крылатое вещее слово старых людей, надо к Петрову дню наладить косы и серпы: с Петрова дня — пожня, покос. “Коли дождь на Петра — сенокос мокрый!”, “На Петров день дождь — сено как хвощ (жесткое, на корм не очень спорое), зато — урожай не худой; два дождя — хороший, три дождя — богатый!”, “Если просо на Петров день в ложку — будет и на ложку!”-приговаривает деревенская Русь.
Рыболовство — апостольский труд, по словам православного люда, сведущего в Священном Писании. Потому-то все рыболовы и считают апостола Петра за своего покровителя и наособицу перед всеми другими праздниками чтят его память. К Петрову дню приурочивается большая часть сделок, заключаемых между ловцами и рыбопромышленниками, раздающими ловцам свои воды мелкими участками».
Встречались и другие оригинальные обряды. Исследователь М. Забылин в книге «Русский народ его обычаи обряды предания суеверия и поэзия» (1880) упоминает, например, такие: «В Саратовской губернии накануне Петрова дня провожают весну. Мужчины и женщины рядятся разного рода шутами и привязывают несколько телег одну к другой гусем, катаются на них из конца в конец селения и заключают праздник хороводами. В Симбирской и Пензенской губерниях это бывает в заговенье Петровского поста. Кроме того, носят по селению весну, то есть наряженную куклу из соломы, причём поют песни и затем бросают её в реку.
В Тверской губернии с первого воскресенья после дня св. Петра и Павла начинаются ночные гульбища, называемые Петровками, которые продолжаются до Первого Спаса. В Кашине в Петров день бывает гуляние у Клобукова монастыря, близ Петропавловской церкви, при роднике, из которого умываются для здоровья. Про этот родник есть предание, что будто бы в глубокую старину тут стоял истукан Купала. Там же бывает в Петровки род ночного маскарада, во время которого молодые парни завязывают свои лица платками, чтобы их не узнали девушки, которые тоже гуляют с полуоткрытым лицом. Нередко во время этих маскарадов происходят рукопашные бои и драки вследствие разных интимных историй, оскорблений и проч.