8 марта. Понедельник
…Я не записала вчера, что за несколько минут перед отъездом нашим на вечернюю службу Новосильцев принес мне распечатанное письмо на имя Государя, которое сынишка моей горничной Прасковьи Семеновны нашел на комендантской лестнице; он передал его слуге, который помещается около моих горничных, а тот отнес его управляющему моей канцелярией; последний отказался его принять, тогда он передал его моему дежурному лакею Матвею, который отдал его Новосильцеву, а тот – мне. Это оказалось доносом на одного печного мастера, которого этот аноним обвинял в сильной причастности к делу 14 декабря, в предоставлении своих лошадей в распоряжение этих господ, в раздаче денег, в попытках содействия к побегу некоторых из них. Доносчик советовал не терять времени и удостовериться в [нрзб.], имя и адрес которого он указывал. Я тотчас же отослала это письмо с Новосильцевым к Государю, извещая его записочкой, что я направляю к нему своего секретаря. Государь ответил мне, что он часто получает подобные письма, что часто они лишены какого-либо основания, но что всегда необходимо принять меры предосторожности.
11 марта. Четверг
Мой сын сказал мне, что он получил донесение Волконского о задержании очень подозрительного лица, которое бродило по Таганрогу, исчезло оттуда и появилось в Ростове; при нем нашли ужасную клятву и множество кинжалов; кажется, он принадлежит к этой шайке убийц – да простит им Бог, – я постоянно молюсь об этом Господу.
12 марта. Пятница
…Мой сын рассказал нам также, что был допрошен некий Поджио[60], который сознался и сообщил, как должно было произойти истребление нашей семьи; что касается его самого, то он предложил обе свои руки, чтобы обратить их против Николая, – решили, однако, что необходимо шесть. Это тайное собрание происходило у некоего Давыдова, брата того Давыдова, который женат на прелестной Грамон[…]. По получении этой вести проекты эти были временно отложены; было решено разделаться с ним и со всеми нами. По получении известия об его смерти заговорщики решили, что эти замыслы должно бы привести в исполнение, но что если в осуществлении их больший успех будет на стороне партии Муравьева, то партия Пестеля, заклятого врага Муравьева, в свою очередь, истребит ее. Великий Боже, какая [нрзб.], какие люди! И только кончина нашего Ангела предотвратила гибель нашей семьи и государства; иначе бы кровь полилась ручьями! Как это наводит на размышление! Во всем виден перст Божий, но пути Его неисповедимы.
Николай I Павлович (1796–1855 гг.) – император Всероссийский с 1825 г., царь Польский и великий князь Финляндский. Третий сын императора Павла I и Марии Федоровны, родной брат императора Александра I, отец императора Александра II. Портрет начала XIX в.
14 марта. Воскресенье
Государь рассказал нам вчера, что 12 декабря он получил письмо от одного офицера стрелкового Гренадерского полка, который был у меня камер-пажом, некоего Ростовцева, который сообщил ему, что что-то затевается, что он это предполагает на основании [нрзб.] офицеров и умоляет Государя распорядиться арестовать его, чтобы защитить его от подозрений его товарищей в намерении раскрыть их планы. Государь показал это письмо Милорадовичу и князю Голицыну; они полагали, что письмо это написано сгоряча и что оно не заслуживает внимания. Этот Ростовцев – адъютант Бистрома, так же как и Оболенский; не подозревая, что Оболенский причастен к заговору, он сообщил ему о своем письме к Государю; Оболенский ответил ему, что убьет его, и тотчас же отправился к соучастникам, чтобы предупредить их, что необходимо поторопиться, что они рискуют быть выданными Ростовцевым. Было решено устранить его, и на другой день – 14-го, когда Бистром послал его передать его распоряжения стрелкам, он подвергся нападению и был избит; его отнесли к нему на квартиру без сознания, и только 15-го Государь послал за ним и поместил его у Михаила.
Теперь только что обнаружили, что одним из заключенных при содействии одного инвалида отправлено в город письмо; впрочем, письмо не имело иной цели, кроме желания заключенного получить известия от приехавшей из Москвы жены. Я благословляю небо за то, что горести заключенных не причиняли нам беспокойства вчера[61]. Я вспомнила о них лишь при виде каземата, и у подножия могилы моего сына я молила Бога даровать им раскаяние и отпущение грехов.
15 марта. Понедельник
Николай прошел ко мне сегодня вечером; мы много говорили о поездке Елены[62] и моей[63] и на всякий случай сделали кое-какие приготовления; мой сын и Александра проведут вечер и переночуют в Аничковом дворце, чтобы принять ванну; завтра я должна буду там обедать. Николай рассказал мне, что в показаниях, сделанных вчера этими несчастными, содержащимися в крепости, один из них – я полагаю, что это Поджио, – сообщил, что было решено также убить и Марию и Анну за границей[64].
16 марта. Вторник
Князь Голицын, Михаил, Бенкендорф, Николай рассказывали мне вчера, что на вчерашнем допросе Вадковский[65] сообщил, что если бы тот, кто принял его в это общество, потребовал от него, чтобы он убил отца, мать, брата и сестру, то он бы выполнил это; его принял Пестель. Это заставляет содрогаться! Все время, пока длилось погребение[66], Михаил Орлов, который тоже в тюрьме, простоял на коленях. Бог ниспослал ему раскаяние. Вечер прошел спокойно, Оранский[67] пил у меня чай. Я получила известие от Императрицы от 8 марта; она сообщает, что состояние дорог вынуждает ее задержаться еще до апреля.
17 марта. Среда
У меня обедали Елена, Вильгельм Оранский, моя племянница, Евгений и Нелидова, после обеда я работала, а затем провела вечер с Александрой, после чего снова работала.
Николай рассказывал нам, что Каховский, который содержится в крепости, сознался, что 13-го вечером Рылеев побуждал его отправиться на другой день во дворец в форме гренадерского конвойного офицера, чтобы убить в коридоре Николая, и что для этого он должен был переодеться и надеть гренадерский мундир; он отказался и сказал им, что хотя они начали ранее его, но он хочет умереть с ними, и он действительно явился на площадь. Какой ужас! это заставляет содрогаться, тем более что, замышляя убийство, они говорили о нем со спокойствием и хладнокровием, на которые способны лишь развратные натуры! Да будет милостив к нему Господь!
22 марта. Понедельник
Вечером я видела своих детей. Государь был сегодня очень интересен – он говорил о Турции, сообщая различные новости, сказал, что не хочет смешивать греческие дела с турецкими, что останется верен системе политики покойного императора, что не следует поддерживать возмутившихся, но что он твердо намерен добиться от Турции возобновления переговоров относительно Молдавии и Валахии. Эпизод с Сербией. Затем Николай рассказал мне, что в Варшаве один из арестованных после допросов повесился в тюрьме и что это очень досадно, так как он мог бы сделать важные сообщения.
17 июля. Суббота
При моем пробуждении мне доложили о приезде генерал-адъютанта Чернышева, который привез мне вести от государя. Я быстро встала и, совершив молитву, велела ему войти. Он передал мне письмо от моих детей от 13-го числа. Чернышев рассказал мне все подробности этого ужасного дня.
В 3 часа утра их вывели из тюрьмы…[68] Два батальона Павловского полка… Пятеро приговоренных к повешению вели себя очень сдержанно, особенно Сергей Муравьев, Бестужев и Каховский. Говорят, Пестель жаловался на объявленный ему род смерти: он надеялся, что его расстреляют. Всходя на ужасную доску, трое упомянутых мною выше молились Богу за государя. Произошел ужасный случай: палач взял для Рылеева, Сергея Муравьева и, кажется, Бестужева слишком тонкую веревку… Когда роковую доску выдернули из-под них, веревка оборвалась, и они со связанными руками и ногами упали, как мешки, и даже расшиблись; пришлось начинать сначала; при этом Рылеев в столь страшную минуту, вместо того чтобы возвысить свою душу, сказал: «И тут мне надобно лбом смерть пробивать».
Когда это было окончено, тех, которые должны были подвергнуться разжалованию, выстроили перед их полками, а тех, которые… принадлежали…. каре, образованное Павловским полком. Чернышев говорил мне, что большая часть этих негодяев имела вызывающий и равнодушный вид, который возмутил как присутствующих, так и войска; были такие, которые даже смеялись, между прочим, и сын нашей бедной княгини[69]. Он имел дерзость раскланиваться и здороваться со своими знакомыми. Церемония была ужасна. Перед полками, к которым они принадлежали, они были лишены дворянства, затем они были должны стать на колени: полковой профос сорвал с них эполеты и знаки отличия, после чего над их головами ломали шпаги; затем их силой увели.
Все это продолжалось почти до пяти часов. Толпа не была велика, но она увеличилась к концу казни. Тела оставались в течение двух часов на виселице, после чего их сняли и погребли. Да будет к ним милостив и милосерд Господь! Чувства некоторых из них, побудившие их молиться за нашего дорогого Николая, позволяют мне верить в их раскаяние и надеяться на Божественное милосердие. Я также надеюсь, что по милости Провидения моему сыну никогда больше не придется переживать в течение своего царствования столь ужасного дня.
Государь прислал мне манифест, который должен был быть обнародован 14-го. Он хорошо составлен; в нем родители призываются заботиться о первоначальном воспитании их детей, так как оно может дать хорошие результаты. Благословим Господа за то, что все окончилось, и удво