Существуют узнаваемые качественные характеристики данного, которые могут повторяться в различных переживаниях и, таким образом, являются своего рода универсалиями; я называю их "qualia". Но хотя такие qualia являются универсалиями в смысле узнаваемости из одного опыта в другой, их следует отличать от свойств объектов. . . . Квалиа непосредственно интуитивны, даны и не подвержены никаким возможным ошибкам, потому что они чисто субъективны. Свойство объекта объективно; его приписывание - это суждение, которое может быть ошибочным; а то, что утверждает предикация, - это нечто, выходящее за рамки того, что может быть дано в любом отдельном опыте". (C. I. Lewis 1929, p. 121)
Для Льюиса с самого начала ясно, что мы обладаем интроспективными критериями идентичности для qualia: их можно распознать от одного эмпирического эпизода к другому. Кроме того, qualia образуют внутреннее ядро всех субъективных состояний. Это ядро недоступно никакому реляционному анализу. Поэтому оно также невыразимо, поскольку его феноменальное содержание не может быть перенесено в пространство общественных систем коммуникации. Фальсифицировать можно только утверждения об объективных свойствах. Квалиа, однако, являются феноменальными, то есть субъективными свойствами:
Квалиа субъективны; они не имеют названий в обычном дискурсе, но обозначаются некоторыми иносказаниями, такими как "похоже"; они невыразимы, поскольку могут быть разными в двух умах без возможности обнаружить этот факт и без необходимого неудобства для нашего знания об объектах или их свойствах. Все, что можно сделать для обозначения квала, - это, так сказать, определить его местоположение в опыте, то есть обозначить условия его повторения или другие его отношения. Такое расположение не затрагивает саму квале; если бы в совокупном опыте индивида одна такая квале могла быть изъята из сети ее отношений и заменена другой, то такая замена не затронула бы ни социального интереса, ни интереса действия. Для понимания и коммуникации важна не квал как таковой, а та схема его стабильных отношений в опыте, которая имплицитно предицируется, когда его принимают за знак объективного свойства". (C. I. Lewis 1929, p. 124 ff.)
В этом смысле квал - это свойство первого порядка, постигаемое с позиции первого лица, в самом субъективном опыте. Свойство первого порядка - это простое свойство объекта, а не конструкция более высокого порядка, как, например, свойство другого свойства. О том, что самого Льюиса интересовала в первую очередь самая простая форма феноменального содержания, можно судить и по примерам, которые он использовал. Таким образом, мы можем сказать: Каноническое определение квалы - это определение "свойства первого порядка" как феноменально представленного. Из этого узкого определения сразу же следует, что инстанцирование такого свойства всегда соотносится с определенным классом репрезентативных систем: Летучие мыши строят свою феноменальную модель реальности на основе иных базовых свойств, чем человек, потому что они воплощают иную репрезентативную архитектуру. Только системы, обладающие идентичной архитектурой, могут через свои сенсорные восприятия демонстрировать идентичные качества и затем способны интроспективно обращаться к ним как к примитивным элементам своего субъективного опыта. Во-вторых, с эпистемологической точки зрения мы видим, что феноменальные свойства сильно отличаются от физических. Здесь нет отображения один к одному. Этот момент был очень важен для Льюиса:
Идентифицируемый характер представленных квалий необходим для предикации объективных свойств и распознавания объектов, но он недостаточен для проверки того, что такая предикация и распознавание имплицитно утверждают, как потому, что утверждаемое таким образом выходит за пределы данного и имеет значение предсказания дальнейшего возможного опыта, так и потому, что одно и то же свойство может быть обоснованно предицировано на основе различных представленных квалий, а различные свойства могут сигнализироваться одной и той же представленной квалией". (C. I. Lewis 1929, p. 131; выделение в оригинале)
В целом, в этом каноническом смысле классическое понятие quale относится к особой форме ментального содержания, для которой верно, что
1. Существуют субъективные критерии идентичности, по которым мы можем интроспективно распознать их транстемпоральную идентичность;
2. Это максимально простая и эмпирически конкретная (т.е. максимально детерминированная) форма содержания, не имеющая никаких внутренних структурных особенностей;
3. Она приводит к инстанцированию нефизического свойства первого порядка, феноменального свойства;
4. Не существует систематического отображения субъективных свойств на объективные свойства;
5. Она постигается непосредственно, интуитивно и эпистемически непосредственным образом;
6. Она субъективна, поскольку постигается "с позиции первого лица";
7. Она обладает внутренним феноменальным ядром, которое аналитически не может быть растворено в сети отношений; и
8. Суждения об этой форме ментального содержания не могут быть ложными.
Конечно, найдется лишь несколько философов, которые согласятся именно с такой концепцией квалии. С другой стороны, в рамках недавней дискуссии ни одна из версий концепции qualia не может, с систематической точки зрения, считаться ее парадигматическим выражением. По этой причине с этого момента я буду считать концепцию Льюиса канонической и отправной точкой в дальнейшем изложении. Я делаю это исключительно из прагматических соображений, чтобы создать прочную основу для текущего исследования. Обратите внимание, что для этого ограниченного предприятия особенно важны только первые две определяющие характеристики концепции (наличие критериев транстемпоральной идентичности и максимальная простота). Однако в конце раздела 2.4.4 я кратко возвращаюсь к концепции в целом.
2.4.2 Почему квалиа не существует
В соответствии с предположением, что качественное содержание является наиболее простой формой содержания, теперь можно утверждать, что qualia (в первоначальном понимании Кларенса Ирвинга Льюиса) не существует. Теоретическая сущность, введенная тем, что я назвал "каноническим понятием квале", может быть с уверенностью устранена. Короче говоря, квалиа в этом смысле не существует и никогда не существовало. Большая часть философских дебатов упустила из виду простой эмпирический факт: то, что почти для всех самых простых форм качественного содержания мы не обладаем никакими интроспективными критериями идентичности, в смысле понятия интроспекции2, то есть в смысле когнитивного обращения к элементарным характеристикам внутренней модели реальности. Диана Раффман четко проработала этот вопрос. Она пишет:
Трюизм психологии восприятия и психофизики заключается в том, что, за редким исключением [Сноска: Исключение составляют случаи так называемого категориального восприятия; подробнее см. Repp 1984 и Harnad 1987], дискриминация по перцептивным параметрам превосходит идентификацию. Другими словами, наша способность судить о том, являются ли два или более стимула одинаковыми или разными в каком-то перцептивном отношении (например, по тону или цвету), намного превосходит нашу способность идентифицировать их по типу. Как объясняют Бернс и Уорд, "субъекты обычно могут различать гораздо больше стимулов, чем классифицировать на абсолютной основе, и функции дискриминации являются гладкими и монотонными" (см. Burns and Ward 1977, p. 457). Например, в то время как нормальные слушатели могут различать около 1400 ступеней разницы высоты тона в слышимом диапазоне частот (Seashore 1967, p. 60), они могут идентифицировать или распознавать тона как экземпляры только около восьмидесяти категорий тона (построенных из базового набора из двенадцати). [Сноска: Burns and Ward 1977, 1982; Siegel and Siegel 1977a, b, например. Строго говоря, только слушатели с так называемым идеальным питчем могут идентифицировать питч как таковой; слушатели (большинство из нас) с относительным питчем могут научиться идентифицировать музыкальные интервалы, если им будут предоставлены определенные подсказки. Это усложнение не затрагивает суть данной истории]. В визуальной области Лео Гурвич отмечает, что "абсолютно идентифицируемых [оттенков] гораздо меньше, чем дискриминируемых. Только дюжина или около того оттенков может быть использована в практических ситуациях, когда требуется абсолютная идентификация" (Hurvich 1981, p. 2). В этой связи Хурвич ссылается на Хэлси и Чапаниса:
. . количество спектральных [оттенков], которые можно легко идентифицировать, очень мало по сравнению с количеством, которое можно различить в 50 процентах случаев в идеальных лабораторных условиях". По оценкам Райта, в диапазоне от 430 до 650 [нм] насчитывается до 150 различимых длин волн. Наши эксперименты показывают, что менее одной десятой этого числа оттенков можно различить, когда от наблюдателя требуется идентифицировать оттенки по отдельности и с почти идеальной точностью". (Halsey and Chapanis 1951: 1058)
Смысл очевиден: мы гораздо лучше различаем перцептивные значения (т.е. делаем выводы о том же самом/разном), чем идентифицируем или узнаем их. Рассмотрим, например, два заметно различающихся оттенка красного - красный31 и красный32, как мы их назовем. Согласно гипотезе, мы можем различить их в контексте парного сравнения, но мы не можем узнать их - не можем идентифицировать их как красный31 и красный32, соответственно, - когда видим их. (Raffman 1995, p. 294 и далее).
В дальнейшем я основываю свои рассуждения на представлении Дианы Раффман и ее интерпретации эмпирических данных, прямо отсылая читателей к только что упомянутому тексту и приведенным в нем источникам. Если часть данных или часть ее интерпретации окажутся неверными, это будет справедливо и для соответствующих частей моей аргументации. Кроме того, для простоты я ограничиваю свое обсуждение человеком в стандартных ситуациях и феноменальными примитивами, активируемыми в рамках визуальной модальности, в частности, цветовым зрением. Другими словами, давайте пока ограничим обсуждение хроматическими примитивами, вносящими вклад в феноменальный опыт стандартных наблюдателей. Вклад Раф