Отличный пример — мой моторхоум (а в итоге — несколько моторхоумов). Я в нем чувствовал себя как дома. Я возвращался с автодрома и, неважно, удачный был день или нет, заходил в него с ощущением того, что это тихий оазис вдали от цирка «Формулы-1». Открывал холодильник, а там — сырки Babybels (обожаю их) и вся прочая еда. Свой чайник, своя кровать…
Вы подумаете: «Ну конечно там есть кровать, что еще за надувательство — моторхоум без кровати?» Но вся суть в том, что это моя кровать. Когда живешь в гостиницах, ты мало того, что играешь в русскую рулетку, только с кроватями, потому что даже в лучших отелях кровати бывают дерьмовыми, так еще нужно время, чтобы к ним привыкнуть. Даже если кровать отличная, все равно пара ночей уходит на то, чтобы под нее подстроиться и начать как следует отдыхать во сне.
Моторхоум избавил меня от этой проблемы с кроватями. Да и вообще от проблем с гостиницами. Я мог использовать его только в Европе, но это было самое главное, потому что большинство европейских отелей не отличались высоким уровнем, да и располагались они близко к автодрому, а значит, рядом с ними тусовались фанаты и журналисты.
А вот мой моторхоум, с сырками и знакомой удобной кроватью, всегда был припаркован в тайном месте. На автодром их не пускают, поэтому надо было искать место для парковки поблизости, и к моей великой радости, искать его приходилось не мне. У меня был водитель. Он перегонял моторхоум через всю Европу, пока я летал на самолетах. На время гонки он жил в гостинице, а я — в моторхоуме. Очень удобно, но, конечно же, дорого. Платишь за перелеты, платишь за переезды моторхоума, за охрану и стоянку, да еще и за гостиницу для водителя.
Так что каждая гонка выливалась в огромные траты. И это если не учитывать, сколько стоит сам моторхоум — за первоклассный Newell (это одни из лучших производителей) можно отдать от одного до полутора миллионов долларов.
Когда я ездил за Brawn, такой Newell был у меня и моего партнера по команде Рубенса Баррикелло. Еще у Себастьяна. Еще у Фернандо. И у Нико Росберга. У Льюиса был (может и сейчас есть) фургон, который побольше внутри, но не такой шикарный, более современный. Мне он не нравился — не было ощущения, что ты дома. Круто, но не в моем вкусе. Всего нас было шесть или семь человек с моторхоумами, и мы все скидывались и держали человека, который следил, чтобы в них было чисто и сырки не заканчивались, и кровать постелена, чтобы самому этим не заниматься. Да, пожалуйста. Можете называть меня избалованным.
Во время испытаний моторхоумы разрешалось загонять в паддок, так что ты выходил из гаража, пересекал паддок и попадал прямо в моторхоум. Офигенно.
Первым моторхоумом, который я купил, раньше владел Мика Сало, а перед ним — Жак Вильнев. В дизайне был использован леопардовый рисунок, и интерьер слегка напоминал дворец джина, видимо, Мика и Жак попали под эти чары. Если не принимать в расчет странное решение расположить раковину рядом с кроватью, все там было замечательно, но потом пришло время апгрейда.
Следующий мой моторхоум раньше принадлежал водителю NASCAR Джимми Джонсону и был больше 13,5 метра в длину (больше уже некуда). Вообще-то он был настолько большой, что не подлежал регистрации в Великобритании, и мне пришлось регистрировать его в Ирландии. В нем была зона отдыха, кухня посередине, а в задней части — спальни.
Сколько же всего в этих моторхоумах может сломаться? Даже больше, чем в яхте, что удивительно. Во многих из них установлены гидравлические краны, которые увеличивают размеры комнаты, но вот только они постоянно ломаются, протекают, из-за чего появляется плесень. Душ постоянно выходит из строя. Одно починишь — сломается что-то еще. Только и успеваешь, что деньги выкидывать.
Я продал его, как только ушел из «Формулы». Купил за 400 тысяч долларов, а продал за 130 тысяч. Прелестная штука, но, избавившись от него, я вздохнул с облегчением.
Я купил яхту, которую не мог себе позволить. Зарабатывал я полмиллиона долларов в год, а яхта стоила 800 тысяч фунтов, так что я сразу влез в долги.
Вы, должно быть, и без меня знаете, что это дорого — купить и содержать яхту. Моя стояла на причале в бухте Монако, это недешевое удовольствие, плюс к этому — надо было нанять капитана, который будет на ней жить и следить, чтобы она (да, вы догадались) держалась на плаву, будет подсказывать, когда надо заменить двигатель (да, со временем пришлось и это сделать). Опять-таки недешевое удовольствие. Мы с капитаном редко виделись. Я проводил на яхте от силы три недели в году, и в итоге начал сдавать ее в аренду, чтобы как-то окупить все эти расходы: плата капитану, ремонт, портовые сборы и, бог мой, топливо, какое же дорогущее топливо. Первую свою яхту, Little Missy, я купил в 2001-м, позвал своих друзей из Фрума на каникулы, и в один прекрасный день они сказали:
— Джей Би, сегодня мы тебе заправим яхту.
Я такой:
— Нет, не надо, забейте.
— Нет, мы настаиваем.
Я говорю:
— Ребята, серьезно, не надо.
А они:
— Да ладно тебе. Ну сколько это стоит?
— Две с половиной тысячи — полный бак.
— Хорошо, — ответили они, — а давай мы как бы часть заплатим? Ну, сто фунтов, например…
В общем, яхта мне обходилась в сотни тысяч долларов в год.
И в итоге я купил их две.
Little Missy была 20 метров длинной. Я от нее избавился и в 2014-м купил новую — Ichiban. У этой полный бак стоил уже пять-шесть тысяч фунтов, и длиной она была 28 метров — не так уж и много, учитывая, что у Эдди Ирвайна в свое время была лодка длинной 30 метров, а у Жака Вильнева — почти 45.
У кого-то всегда будет яхта больше, чем у тебя, как говорится. Неважно, сколько у тебя денег и сколько ты тратишь на свою лодку, у кого-то все равно будет яхта больше. А еще говорят, что лучшая яхта — это яхта твоего приятеля, и это тоже чистая правда.
И все же надо сказать, что эта вторая лодка, Ichiban, была потрясающе красива. В ней было четыре спальни, то есть можно было разместиться ввосьмером. На ней мы ходили на Сардинию, Корсику, вдоль итальянского побережья и вдоль Французской Ривьеры к Сен-Тропе.
В общей комнате была стеклянная стена, сквозь которую был красивейший вид на океан, и мы брали на борт огромное количество алкоголя, в основном розе. Розе и пиво — без этого ни одно плаванье не обходилось. У меня был восхитительный шеф-повар. Шесть месяцев в году она проводила на яхте вместе с капитаном и старшим помощником. Не очень представляю, чем они там занимались, убирались, наверное, и проверяли, в порядке ли гидроцикл и доска для сапсерфинга. Шиковали на яхте в Монако, пока я им за это платил. Господи, подумать только.
Ну, по крайней мере, я точно знал, что они там не устраивают безумные вечеринки за мой счет. Мой капитан хорошо следил за кораблем. С сигаретой к лодке и подойти было нельзя. Даже моим друзьям доставалось, если они курили. Ему было за 40, а остальным членам команды — по 20 с чем-то, и он правил, что называется, железной рукой.
По большей части яхта мне нравилась, и на ней я провел много прекрасных моментов. Проблема в том, что, как бы ты ни веселился, ты постоянно отдаешь себе отчет в том, какое огромное количество денег летит на ветер. Говорят, это то же самое, что ходить по палубе с мешком денег и выбрасывать стодолларовые купюры в океан, и это правда. Но мне это нравилось и нравилось быть в море. Пожалуй, стоило просто арендовать лодку, когда хотелось. Все-таки удивительная вещь этот задний ум!
Признаюсь: это уловка, на самом деле самолет я не покупал. Слава тебе, Господи. Раньше на них тратили целое состояние. Вот составляющие шикарной, гламурной жизни тусовщика из «Формулы-1»: самолеты, машины и яхты. У Рубенса Баррикелло был самолет, а еще у Михаэля Шумахера и Эдди Ирвайна. У Льюиса тоже был несколько лет, но потом он его продал. Почему? Вы не поверите, оказалось, что, когда у тебя самолет, деньги просто улетают. Даже хуже, чем с яхтой.
Для начала, если покупаешь новый самолет, способный совершать трансатлантические перелеты (а тебе нужен именно такой, когда ты гонщик «Формулы-1»), он обойдется больше чем в 20 миллионов долларов, и обстановка внутри будет не лучше, чем в первом классе. Затем нужен экипаж. Потом еще аэропортовые сборы и, конечно же, кошмарные цены на авиационное топливо. К тому же надо регулярно проводить обслуживание своего самолета, и на те три-четыре недели, пока он обслуживается, надо арендовать другой самолет.
Все это означает, что, если хочешь личный самолет, лучше его арендовать, и большинство гонщиков делают это вскладчину, чтобы сэкономить.
Например, мы летали в Россию на 14-местном бизнес-джете и расходы поделили между собой, получилось с каждого по 4000 фунтов. Удобный способ путешествовать — никаких очередей, и, если вдруг задремал, никто на тебя не пялится, что всегда действует мне на нервы во время перелетов. Я имею в виду, а что, если у меня слюна потечет или случится судорога во сне, как это иногда бывает?
При этом частный самолет или, как мы их называем, PJ, потому что мы слишком избалованы, чтобы произносить слова целиком, внутри не особенно впечатляет. Только если он у вас не огромный. Многие, попадая на борт, говорят: «Ничего себе, как тут тесно», — скорее всего они не обратили внимание на размер самолета, когда подходили к нему, или рассчитывали, что внутри не действуют законы геометрии. Посадите на борт группу гонщиков, которые находятся в возбужденном состоянии или из-за предстоящей гонки, или из-за того, что удалось вырваться из этого цирка на неделю, и вы обнаружите, что внутри становится тесно, да еще и воздух кто-то испортил. Как и множество других вещей, в теории частный самолет привлекательнее, чем на практике.
Путешествия — это роскошь. И хотя это не так, потому что они долгие, утомительные и скучные, но все же это так.