— Да!
— На ней еще есть визор, который опускается вот так, чтобы защищать глаза?
— Да!
— Это шлем.
— Да, точно. Вот этот твой головной шлем.
Факт: снэпбэки — это просто смех
Гран-при Монако, 2017 год. Это было мое триумфальное возвращение, описанное выше в этой книге. Команда предложила мне на выбор две кепки. Одна — бейсболка, я носил такие всю мою карьеру. Вторая — наподобие бейсболки, но более жесткая и с прямым козырьком. Такие продаются как сувениры в парках аттракционов — напоминает бейсболку перед тем, как ее разносишь.
Я посмотрел на нее, как рассматривают дохлую крысу на обеденной тарелке.
— Это что?
— Снэпбэк, — сказали мне таким тоном, будто познакомили с каким-то великим новшеством. Все встало на свои места: такие кепки я видел на голове у Льюиса и Даниэля Риккардо. Я-то думал, это были претенциозные, еще не разношенные бейсболки, а оказалось, они так и должны выглядеть. О боже!
— Не, дружище, я лучше в бейсболке.
Извиняюсь перед фанатами снэпбеков — каждому свое, да я и сам далеко не икона стиля — но, как по мне, они смотрятся дебильно. Такое впечатление, что они всегда неподходящего размера. Вдобавок их постоянно уносит ветром, потому что гигантский козырек — это практически парус. Некоторые их натягивают на уши, чем добиваются полного ощущения, что эту кепку они купили в парке аттракционов.
Нет, бейсболка с согнутым козырьком — вот это мое. У меня есть специальный человек, который сгибает козырьки на моих бейсболках под правильным углом.
Факт: шлем может спасти жизнь
Могу точно сказать, что шлем несколько раз спасал мне жизнь. Речь даже не об авариях — хотя трудно сказать, до какой степени меня спас шлем во время аварии в квалификационном заезде Гран-при Монако в 2003-м — чаще он защищает от летающих предметов. В мой шлем врезались кусочки металла, а один раз, в самом начале карьеры, когда мы тестировали машину Williams в Южной Африке, пока я несся по прямой, в меня врезалась птица. Шлем она не повредила, но визор был поцарапан и шее досталось.
— Я убил птицу, — крикнул я по радиосвязи.
— Не очень-то вежливо с вашей стороны, молодой человек, — ответили мне (да, тогда все было иначе…).
После этого болела шея и по визору стекали кусочки птицы, что было довольно-таки неприятно, ну и, конечно, мне было жаль эту несчастную птицу, которая поистине оказалась не в то время не в том месте. Но самое главное — я был жив.
Спустя несколько лет, в 2009-м, когда я был в команде Brawn, во время квалификации Гран-при Венгрии произошел ужасный инцидент: у Рубенса, моего напарника, от болида отвалилась часть подвески и ударила пилота Ferrari Фелипе Массу, попав в шлем, всего на 2,5 см повыше глаза, от чего тот потерял сознание. Проблема в том, что деталь пробила его визор и порезала голову, повредив кости черепа.
Слава богу, он поправился, но из-за этого происшествия конструкция шлема была дополнена кусочком углеродного волокна, который располагается в верхней части визора и уменьшает его размер. Это была переходная мера, пока они не ввели регламент, согласно которому визор становился еще уже, так что теперь окошко визора совсем крошечное.
Шлемы у нас были сделаны из углеродного волокна, так что они не только очень легкие — около 2 кг — но и хорошо защищают, в этом, кстати, их основная функция — обеспечивать безопасность. Взяв шлем в руки, вы бы очень удивились тому, насколько он легкий, но в то же время прочный. Я теперь по-другому смотрю на мотоциклистов, особенно на тех, кто носит различные «байкерские» шлемы, которые ничем не помогут при аварии и которым место на каминной полке, а не на твоей голове, когда мчишься по шоссе.
Забавная штука в том, что при ударе в шлеме должны появляться вмятины, иначе весь импульс принимает на себя голова, мозг сотрясается и получает повреждения. Шлем должен деформироваться, чтобы поглотить удар.
Факт: гонщикам не нравится, когда их шлем неправильно кладут
Скажем, ты на фотосессии, в полном обмундировании, отдаешь свой шлем своему пиарщику, а он кладет его как попало вверх ногами. Мало того, что так можно поцарапать краску, но это вопрос уважения — шлем надо уважать.
Факт: шлем очень много значит для гонщика
Понятное дело, мы никак не участвуем в оформлении болида. Никто не спрашивает пилота, в какой цвет покрасить машину или как расположить логотипы спонсоров. А вот с шлемом другая история — у нас много свободы в выборе дизайна, это наше право, которое мы ревностно оберегаем и чтим, потому что это единственная по-настоящему личная вещь, которая у нас есть. Только здесь мы можем самостоятельно продумать весь дизайн.
У меня шлем очень красочный. Сзади на нем — флаг Великобритании, и повсюду мои инициалы. У Даниэля Риккардо всегда классный дизайн. Последний раз, когда его видел, у него половина шлема была раскрашена розовым, половина — голубым, очень даже симпатично.
Даниэль, конечно, воспользовался тем, что ушел из Red Bull, потому что это единственная команда, которая вмешивается в процесс дизайна шлемов своих гонщиков, и то, потому что платит им за размещение логотипа Red Bull. В McLaren у нас были определенные требования — по периметру должно было располагаться белое кольцо со спонсорским логотипом — но все остальное было в твоих руках: цветовая гамма, рисунок.
Дизайн моего шлема вдохновлен тем временем, когда я еще занимался картингом. В 1994 году мне буквально вручили шлем с флагом Великобритании по бокам и сзади, и мне это так понравилось, что я использовал этот дизайн или его вариации, пока занимался картингом, а потом в «Формуле-4» и «Формуле-3». Только когда я перешел в «Формулу-1», дизайнер шлемов из компании Bell Helmets объяснил мне, что у меня не будет авторских прав на такой дизайн, а значит, кто угодно может носить мой шлем. А поскольку цель была в том, чтобы создать что-то уникальное и только мое, меня это не устраивало.
Так что мы придумали дизайн с буквами «JB», который напоминал британский флаг. По крайней мере, тогда напоминал, я решил, что это очень круто, и так началась эта история.
В течение долгого времени я работал с Bell Helmets, а потом по какой-то причине отношения испортились, и я переключился на шлемы Arai, которые предложили немного изменить дизайн. Я начал общаться с Уффе Тагстремом, финном, который рисовал шлемы для Кими, и он придумал совместить рисунок букв «JB», похожих на флаг, с маленькой фигуркой Johnnie Walker, которые были одним из основных спонсоров, и с тех пор все мои шлемы были основаны на этом дизайне.
Несколько раз я менял цветовую гамму: красный с белым, серебряный, снова красный с белым, розовый с цветами Brawn, в котором я езжу сейчас — и кое-что добавлял, так что теперь сзади есть драконы, какое-то время там был логотип команды по триатлону Ichiban и Папа Смурф пару лет после того, как старик нас оставил.
Логотипы спонсоров рисуют, только если они будут с нами весь год, иначе используют наклейки. За год нам делают четыре или пять шлемов. Ну, это сейчас в Super GT. Но когда я был в «Формуле-1», у нас было по 18 шлемов за год, по одному на каждую гонку, и каждый из них паковали и убирали после гран-при. У меня никогда не было суеверий, связанных со шлемом. По-моему, лучше иметь шесть шлемов, в которых ты выиграл по гонке, чем один, в котором ты выиграл шесть гонок, но это, наверное, из-за того, что мне нравится их коллекционировать, что распространено среди гонщиков, как мне кажется. Мне важно, чтобы победный шлем оставался у меня, так что у меня хранятся все 15. Другие я отдал благотворительным организациям, друзьям и родственникам, а еще гонщики иногда обмениваются ими друг с другом.
Здесь, правда, надо быть привередливым. Я меняюсь головными шлемами только с теми, с кем меня связывает какая-то история: или потому что мы дружили за пределами трассы, или потому что отлично гоняли вместе.
Слой за слоем
Помните тот раз, когда я столкнулся с птицей и ее кусочки стекали по моему визору? Вот в этот момент мне очень пригодилась защитная пленка — наклейки из тонкого пластика на поверхности визора, которые отрываешь, чтобы избавиться от масла, грязи, кусочков резины и, иногда, мертвой птицы, в процессе пилотирования. Их у тебя четыре, и за гонку ты, как правило, используешь все. Их легко отрывать рукой в перчатке, так что ты просто протягиваешь ладонь, тащишь пленку, и потом…
А вот на этом моменте остановимся поподробнее. Потому что в стародавние времена мы просто выбрасывали их из машины, но как-то раз, кажется, после броска Валттери Боттаса, пленка попала то ли в его воздуховод, то ли в воздуховод машины за ним, что привело к перегреву двигателя.
Разумеется, в «Формуле-1», которая славится перфекционизмом и вниманием к мелочам, решили, что, может, это не самая лучшая идея — метать на трассу крошечные пластиковые снаряды, как использованную обертку от гамбургера, так что нас попросили убирать их в специальный кармашек в кабине, а значит, все команды принялись тестировать различные кармашки на липучках, и все это превратилось в шутку. Так что мы опять стали швырять их из машины.
А вот у машины с крышей и лобовым стеклом наклейки располагаются на самом стекле. Большие такие наклейки, размера XXL. На «Ле-Мане» у тебя где-то 16 наклеек на лобовом стекле, и на каждом пит-стопе механик поднимает дворники, отрывает один слой — внезапно у тебя совершенно новое безупречно чистое стекло. Просто гениально.
В мотокроссе используют катушку с пленками, прикрепленную к визору, — вроде неплохая идея, по крайней мере, пластик не летает повсюду, и так лучше для экологии. Но, полагаю, для «Формулы-1» такой вариант не подойдет, потому что он (официальная причина) нарушает аэродинамику и (неофициальная причина) недостаточно круто выглядит.
Кстати, меня часто спрашивают, хочу ли я, чтобы меня похоронили вместе со шлемом, на что я отвечаю «нет», потому что меня, скорее всего, кремируют. Но это распространенный случай — когда на похоронах гонщика на постаменте выставляют его шлем. Вы, наверное, думаете, насколько это уместно, особенно если гонщик погиб на трассе. В конце концов, шлем его не спас. Но, мне кажется, это не важно. Здесь главное — символизм. Что человек погиб, занимаясь любимым делом, и что это занятие было важной частью его личности.