еще как влияет, и всему виной та самая прижимная сила.
В общем, всегда лучше, если впередиидущая машина заметила вас и уступила дорогу. Проблемы возникают, если она продолжает двигаться спереди несколько поворотов подряд, думая: а, ну он еще далеко, вот тогда это влияет на время. И дело не только в аэродинамике, но и в психологии. Тебя раздражает, когда кто-то едет впереди. Это отвлекает именно в тот момент, когда тебе нужна безупречная концентрация.
Никаких отвлекающих факторов и нет, честно говоря. Садишься в болид, опускаешь визор и забываешь обо всем — это само происходит, потому что ты занимаешься любимым делом, которое удается тебе лучше всего.
Единственное, что может повлиять на твой фокус — это неудачный свободный заезд. Например, если ты разбил болид или была неисправность двигателя или другая поломка. Тогда на квалификацию выезжаешь с мыслями: черт, я же не знаю, где точки торможения. Не уверен, что резина правильно подобрана.
Важно учитывать, что сцепление улучшается с каждым днем уикенда, так что если пропустил субботнюю утреннюю практику, то не знаешь, на какой передаче входить в поворот. Лучше всего просто расслабиться: ты уже не раз через это проходил и очень быстро подстроишься под ситуацию, но сложно убедить себя в этом, когда каждая секунда на счету и надо квалифицироваться. Ощущение такое, как будто ты выступаешь с речью, которую недостаточно отрепетировал. Ты справишься. Знаешь, что справишься. Но хотелось бы, чтобы выступление прошло идеально, слово в слово. В голове сидит эта мысль, что ты мог бы лучше подготовиться.
В итоге, приходится немного сбавить обороты. Ты ведешь себя чуть осторожнее, тормозишь немного раньше и не так агрессивно пилотируешь, потому что не знаешь, как поведет себя болид.
Если же при прочих равных условиях практика прошла неплохо, то к моменту квалификации ты уверен в себе, знаешь, на что способен, и ни о чем другом не думаешь, по крайней мере я не думаю. Когда я внутри болида, меня не интересует, что происходит снаружи. Да и окружающие меня люди, команда мне в этом помогают. Все происходит с единственной целью — повысить мою сосредоточенность. Мой менеджер Ричард никогда не станет обсуждать со мной деловые вопросы. Если на гонке моя мама, она не будет говорить про семейные дела. Просто «удачи», и я сажусь в машину.
Меня не отвлекают никакие встречи с прессой. Конечно, у меня может быть назначена фотосессия с королем Испании или что-то в этом роде. Но ты об этом даже не думаешь, обычное дело, как сходить пообедать или на массаж, ничего особенного. Просто запрыгиваешь в машину, и вот это важнее всего. Недавно была большая новость о том, что из «Формулы» убрали грид-герлз. Я не мог понять, какие грид-герлз. На стартовой решетке ты вылезаешь из болида, общаешься с инженером, физиотерапевт дает тебе всякие примочки для охлаждения, пьешь, ходишь в туалет, отдыхаешь, возвращаешься за 10 минут до старта, звучит государственный гимн, и ты залезаешь в машину…
И ты не замечаешь грид-герлз. Их для тебя не существует. Ты полностью сосредоточен на своей задаче — продумать старт: что может пойти не так? Что пойдет как надо? Как можно добиться максимальной эффективности от себя и от болида? Мировой голод, пластик в океане. Это для тебя не имеет значения.
Забавно, что, когда я занимаюсь триатлоном, в голову лезет все подряд именно потому, что я стараюсь избавиться от мыслей. Но внутри болида «Формулы-1»? Нетушки.
Помню как-то раз я был на первой позиции, и оставалось где-то 15 кругов, когда я начал немного отвлекаться. Размышлял о том, как пересеку финишную черту, о команде, представлял свои эмоции, даже то, как я выпрыгну из машины и пойду давать интервью.
И вдруг я остановил себя: эй, завязывай с этим, Дженсон, ты еще не приехал.
И это случилось всего один раз. Чаще всего мне приходилось бороться. Редко удается оказаться на трассе в одиночестве без необходимости совершать обгон или защищаться от обгона, обычно ты всегда борешься.
Именно так и рождается идеальный круг. Неважно, кто твой соперник — время или гонщик из другой команды, напарник или ты сам, ты должен выкладываться, должен выжимать все, на что способен.
Как быть обычным парнем
Дело не в том, что я стал ездить медленнее, это не так. Я все еще был быстрым, не сбавил темп, и, хотя было понятно, что выигрывать гонки, тем более чемпионаты, уже не получится, я все еще был хорошим пилотом.
Просто я устал от такого образа жизни. Важную роль сыграло то, что не стало моего старика, но помимо этого я просто устал. По-настоящему устал. Морально я был выжат. Это сказывалось и на физическом состоянии. И меньше всего мне хотелось, чтобы это чувство повлияло на мою работу. Несмотря ни на что, мне все еще нравилась «Формула-1» со всеми ее атрибутами, но я не хотел, чтобы мое отношение к спорту изменилось, не хотел пилотировать вполсилы. Хуже всего было бы перестать выкладываться на полную.
Так, за три года до завершения карьеры я сказал друзьям и семье, что больше не могу продолжать. «Я хочу уйти из гонок».
Мне поступали предложения от других команд, но у них не было машины, на которой я мог бы победить или хотя бы выиграть подиум, так что оно того не стоило. Да, соперничество с напарником, работа со спонсорами, которая мне так нравилась, никуда бы не делись. Но это не может заменить возможность конкурировать за победу, а пилотировать в «Формуле-1», не имея шанса выиграть, мне не хотелось. Смысла нет. Весь этот стресс того не стоил.
Меня иногда спрашивают, вернусь ли я в спорт, если мне предложат болид, на котором точно можно побеждать, и ответ: «да, я бы попробовал». Когда есть возможность выиграть, ее нельзя упускать. Не представляю, чтобы Льюис закончил карьеру, пока он пилотирует болид, приносящий победы, такого не бывает. Зачем тебе уходить? Если сил хватает и, что еще важнее, продолжаешь выигрывать, то положительных эмоций будет больше, чем отрицательных, значит, оно того стоит.
Что было бы гораздо сложнее заменить, так это страсть и переживания, которые я испытывал, когда мне было 24. Так что в конце удачного дня все может быть здорово, но, когда что-то не заладится, меня это заденет гораздо сильнее, чем задело бы 15 лет назад. Я начну сомневаться: почему я этим занимаюсь? Зачем мне все это? Тогда как в молодости я бы просто подумал: так, жесткая была гонка, в следующий раз надо постараться получше.
И раз уж на то пошло, я знаю, что в нашей работе плохие дни случаются чаще хороших в соотношении примерно два к одному (в зависимости от машины, конечно же). Я смотрю на себя сейчас, обосновавшегося в Лос-Анджелесе с невестой и ребенком, и понимаю, что эти плохие дни мне совершенно не нужны.
Возможно, стоило сделать перерыв? Может быть, но я видел, как другие гонщики, вернувшись после перерыва, были уже не теми, что раньше — даже Михаэль Шумахер после возвращения был уже не так силен. Поэтому я ушел. Ба-бах! Решил, что надо попробовать другие категории гонок, сконцентрироваться на иных сторонах жизни. И поскольку в «Формуле-1» я жил на всем готовом, поскольку все, что от меня требовалось, — это пилотировать, держаться в форме и помогать инженерам, мне пришлось очень быстро повзрослеть. Было такое ощущение, что время с 19 до 37 лет я провел в анабиозе. Пришлось по-новому взглянуть на жизнь.
Но мне удалось повзрослеть и многому научиться. Простым вещам. Как пустить корни. Обзавестись домом. Как я говорил, мне никогда в жизни не приходилось оплачивать счета, а теперь, когда они неожиданно начали появляться, у меня глаза на лоб полезли. Раньше, пока этим занимались другие люди, я и не замечал, как трачу деньги, но теперь я осознал, сколько стоит, например, хранение вещей или автомобильная страховка, и стало ясно, что куча денег уходит впустую. Это было настоящее открытие. Ну а самое главное, и простите, если это прозвучит очень уж по-калифорнийски, я здорово вырос как личность. Более того, кажется, за эти два года во мне произошло больше позитивных изменений, чем за всю предшествующую жизнь. И все благодаря тому, что я покинул «Формулу-1», поменял приоритеты, нашел свою любовь — Бритни, завел собаку, стал отцом…
Помимо того, что я с головой окунулся в мир гоночной серии Super GT, я еще и устроился на телеканал Sky.
Мой первый эфир был в 2018 году в Сильверстоуне, и я помню, как прямо перед выездом сказал Бритни:
— Я нервничаю, как ни странно.
Она ответила:
— Ничего странного. Ты вышел из зоны комфорта. Просто спроси себя: что самое плохое может произойти? При самом плохом развитии событий.
Я посмотрел на нее, как будто она не в себе:
— Ну, например, я могу выставить себя полным придурком на глазах у миллионов людей.
— Каким образом?
— Могу начать запинаться.
Она пожала плечами.
— Ошибиться в фактах.
Она пожала плечами.
— Заговорить, когда надо помолчать, и молчать, когда надо говорить.
Она пожала плечами.
— Слушай, Дженсон, даже если ты сделаешь все, что ты перечислил, ничего страшного не случится — ты не телеведущий, а гонщик. Никто от тебя не ждет безупречной речи. От тебя требуется применить свои знания. Теперь — вперед.
И все это чистая правда. Ты перепутал имена, нечетко произнес фразу, допустил ошибку — и что? Все это происходит в самый разгар гран-при. Твоя задача — быть самим собой перед телекамерами.
Так что я решил, что это и будет моей установкой. Быть самим собой. Ну, только крутой версией себя.
Как оказалось, во время трансляции у тебя есть поддержка. Я, можно сказать, выступаю в качестве эксперта, а вместе со мной обычный ведущий, как правило, это Саймон Лэзенби, который берет на себя львиную долю эфира.