Конечно, это непросто. Хотя в Super GT хватает прижимной силы, все равно там большую роль играет механическое сцепление с дорогой, а поскольку мне ближе аэродинамика и я множество лет потратил, чтобы научиться использовать именно ее, а не механическое сцепление, которое зависит от работы покрышек и подвески, я все еще не до конца освоил машину. Это совсем другое вождение. Но я люблю сложности. Мне нравится учиться.
Все совещания проходят на японском, а мой японский ограничивается словами «суши» и «саке». И, поскольку на совещании гоночной команды о сырой рыбе разговор не идет, то я просто стою, как истукан, и жду, пока они закончат и поговорят со мной на английском.
Честно говоря, я рассчитывал, что буду прилетать в Японию, кайфовать от гонки, а потом расслабляться, пока они берут на себя всю работу. Но нет, оказалось, что у меня не получается дистанцироваться. Мне надо во всем участвовать. Я хочу помочь улучшить ходовые качества машины, а это не так-то просто, когда говоришь на английском и при этом ты самый неопытный член команды. На всех испытаниях сначала тестируют моего напарника. Он — номер один, и я никак не могу к этому привыкнуть, потому что в «Формуле-1» практически не бывает так, что в команде есть любимчик (несмотря на обилие таких подозрений и обвинений).
Вообще, это слегка отшельнический образ жизни, который сильно отличается от того, к чему я привык в «Формуле». Мало того что я должен прилетать в Японию на восемь гонок и еще восемь-девять раз для участия в тестах (получается солидное количество длительных перелетов), так мне еще частенько приходится быть в режиме ожидания: много времени я провожу просто сидя в телефоне или уплетая холодные обеды бенто. Иногда я приезжаю на автодром к 9:30, а в машину сажусь только в 14:30. Но это того стоит благодаря гонкам, которые просто-таки прекрасные. Мы с Наоки выиграли чемпионат 2018 года, причем в каждой из восьми гонок была борьба, и так вплоть до конца сезона. Было очень здорово, особенно учитывая, что это был мой дебютный сезон.
На данный момент я все еще участвую в серии, но посмотрим, как дело пойдет в 2020 году. Чем мне действительно хочется заняться — и, может быть, получится уже в следующем году — это поучаствовать в американских гонках. Было бы здорово попасть в NASCAR, а еще у меня в планах — попробовать кое-что с внедорожниками, хотя это больше для развлекухи.
Что касается профессиональных гонок, то мне определенно место в сериях, где важна аэродинамика, в США это IMSA. В IMSA участвуют машины, схожие с болидами «Ле-Мана»: 650 лошадиных сил, полностью карбоновый монокок — как в «Формуле-1», только с крышей и открывающимися вверх дверьми. Поскольку конструкция ближе к тому, с чем я имел дело в Европе, я знаю, что в этой машине я смогу показать результат, возможно, даже лучше, чем в Super GT, в основном из-за особой роли прижимной силы. Пилоты в IMSA — это бывшие гонщики «Формулы-1», IndyCara, а также других категорий, что хорошо. Среди них попадаются те еще персонажи. А в довершение всего ключевая гонка серии — «24 часа Дайтоны» — это крупное событие. За победу дают «Ролекс» — вот ведь жена меня зауважает.
А пока я занимаюсь своей командой в GT3с броским названием Jenson Team Rocket RJN, которая ездит в Европе. На данный момент это некоммерческий проект, и он не отнимает слишком много времени, но я рад, что мы используем в названии слово «ракета» — это гоночная кличка моего отца в картинге — и я бы хотел помочь молодым дарованиям продвинуться в гонках GT. Может, и своему сыну когда-то в будущем.
Так, что там еще? Ну, гонки на выносливость — это мощная штука, поскольку они требуют командной работы. Даже если машина у тебя не самая лучшая, ты все равно можешь победить за счет слаженных действий команды. Но мне больше по душе чемпионаты, потому что, когда участвуешь в чемпионате, только по итогам сезона становится понятно, насколько хорошо ты и твои ребята справились. Конечно, когда выигрываешь гонку, ты на седьмом небе, адреналин до ушей. В прошлом году Team Kunimitsu выиграли гонку, и все просто рыдали, но потом мы выиграли чемпионат, и все реагировали гораздо спокойнее. Все равно что подмигнуть друг другу и сказать: «Мы это сделали». Вот это чувство остается с тобой навсегда. Ты — чемпион, не был чемпионом, ты и есть чемпион. Я это знаю со времен моего чемпионства в «Формуле-1». Это чувство никуда не денется. Оно со мной навсегда.
Как не надо покупать яхту (и прочие жизненные советы)
Итак, твои авиабилеты и гостиничные номера забронированы, и у тебя в руках расписание поездки, с которым нет смысла сверяться, потому что за этим следят другие люди. Короче говоря, обо всем позаботились, чтобы ты мог сконцентрироваться на своей работе — гнать за рулем машины по трассе очень, очень быстро. Если только не надо встретиться со спонсором, в случае чего тебя доставляют на место, где ты тусуешься полчасика, фотографируешься и чаще всего отправляешься в ресторан, какой выберешь. Ну и вишенка на торте — помимо этого есть еще…
Гонщикам «Формулы-1» прошлых лет крупно везет. Они могут творить что угодно, и им все сходит с рук. Например, появляются фото, как они пьют со своими пацанами в Сен-Тропе, ну и что. Это они выпускают пар. Так держать!
А вот молодежи повезло меньше. Тем, кто сейчас только начинает. Чуть что — им сразу достается: «Глядите-ка на этого кутилу, да что он себе позволяет? Совсем зазвездился». Получается, чтобы избежать укоризненных взглядов и цоканья языков, нужно быть очень осторожным на старте карьеры.
Угадайте, кто с этим не справился.
Да, люди постоянно спрашивают, не зазвездился ли ты. Да что уж там, прямо так и говорят: «Ты зазвездился, Джей Би», как будто уверены, что понимают, как там все устроено у меня в голове. Но таким людям я могу только предложить прогуляться куда подальше, потому что я не считаю, что зазвездился. Во всяком случае, не сильно. То, что со стороны кажется заносчивостью, на самом деле — эйфория человека, чьи мечты осуществились. Просто я доволен, как слон.
Сейчас-то я понимаю, что порой чересчур отвлекался. Недостаточно внимания уделял вопросам, связанным с конструкцией машины. Я никогда не собирал волю в кулак и не думал: так, это только начало, теперь надо поступить по-умному и трудиться. Как я и сказал, это я понимаю сейчас — спасибо выдающемуся заднему уму.
Но тогда? Чего вы хотите. Я был гонщиком «Формулы-1», выступал за Williams, мне было 20 лет, то есть я был самым молодым гонщиком в истории «Формулы» на тот момент, и я был уверен: кроме таланта, мне больше ничего не нужно. Так и что я планировал со всем этим делать? Я планировал тусоваться.
Так оно и получилось. И какое-то время оно так и продолжалось. Смотрите, я родом из Сомерсета, где ночные клубы — это низкопробные заведения для сомнительных знакомств. Внезапно я становлюсь гонщиком «Формулы-1», и Лондон распахивает передо мной свои двери, приглашая пройти внутрь. Это тебе не клуб Oscars в Лонглите и не McGuinness's во Фруме, это China White в Вест-Энде, Mahiki в Мэйфэре, Atlantic и Titanic. Начав пилотировать в «Формуле-1», я не обзавелся новыми друзьями, так и проводил время со своими пацанами из Сомерсета, для нас это было веселое и захватывающее приключение — носиться по Лондону, стараясь перехитрить папарацци, потому что мы скрывали это все от моего отца — его бы удар хватил, если бы он узнал, как я отрываюсь.
Несмотря на все вышесказанное, мы не делали ничего такого распутного, что рисует ваше извращенное воображение, и, хоть я и не был сосредоточен настолько, насколько мог бы, все же я был спортсменом и помнил о своих обязанностях. Конечно, я много развлекался, но следил, чтобы это не вредило гонкам. Если посмотреть, где я подошел к черте, одним из самых дерзких будет случай, когда я тусовался в среду перед Гран-при Великобритании. Ну и один раз я пошел на премьеру фильма «Крик», после которой была вечеринка, и я проснулся с легким похмельем. Вот и все случаи, когда я выпивал перед уикендом гран-при.
А вот после гонки — это уже совсем другая история. Вот здесь-то все и пьют по-настоящему. Алкоголь лился рекой — Русалочка и та бы захлебнулась. Помню, как после гран-при в Сильверстоуне, тусовался 5 дней подряд нон-стоп, каждую ночь, и в одну из этих ночей, выбежав на улицу в одних уггах, принялся бегать по кварталу, а он оказался больше, чем я ожидал. В смысле, квартал оказался больше, чем я ожидал.
Понятно, что заниматься такими вещами можно, когда дела идут хорошо, а если не выдаешь результаты, то все это выглядит некрасиво. Вдруг начинаются разговоры: «А, так вот почему он проигрывает. Он же развлекается каждый день». Такое со мной было в 2011-м, когда я был в Benetton. Надо сказать, машина у них была не фонтан, но это не критерий, по которому нужно мерить способности пилота. Показательно то, как ты выступаешь по сравнению со своим напарником, который водит точно такую же машину, и на фоне моего напарника, Джанкарло Физикеллы, я выглядел очень бледно. Я тогда сильно сдал. Мне доставалось не только от прессы, но и от моего же босса, Флавио Бриаторе, который как-то назвал меня «ленивым гулякой» (что было неправдой: к гулянкам я подходил с большой ответственностью и трудолюбием).
Такие дела. Как я уже говорил, тогда со мной серьезно поговорили в команде. И на каникулах я взялся за себя, подсобрался и сосредоточился на конструкторских вопросах. После чего появились и результаты. Забавно, да?
Разумеется, мой новый подход не предполагал полный отказ от тусовок. Но он привнес в мою жизнь то, что я всегда ищу в своем автомобиле: баланс. По воскресеньям после гонки мы по-прежнему искали, где оторваться вечером: я, Даниэль Риккардо, Дэвид Култхард и кого нам удавалось потянуть за собой.
Конечно, ты скачешь с одной вечеринки на другую.