Здесь неплохо, но поехали вон туда. Неее, здесь не так прикольно, вернемся обратно, блин, не надо было уезжать, но обычно мы заранее знали, где будут лучшие вечеринки, и изо всех сил пытались догнать остальных членов команды, многие из которых тусовались каждый вечер с самого начала уикенда, особенно в Монако, где все условия созданы для команд, фанатов, знаменитостей — все веселятся, кроме гонщиков. (Завидно ли мне было смотреть на их похмелье, после того как я провел ночь, потягивая минералку? Ни капельки. Все обсуждали, как они круто провели время вчера, а я думал: зашибись, зато я сегодня буду пилотировать болид «Формулы-1», что тоже довольно-таки круто). Да и к тому же вечер воскресенья в Монако был — и, наверное, остается — самым мощным.
Например, в клубе Amber Lounge с тебя берут 600 евро только за вход, а за напитки и столик платишь отдельно. Вечер только начинается, а ты уже выложил шесть тысяч. Если ты обычный посетитель. Если ты гонщик — это совсем другая история. Любое заведение хочет заполучить гонщиков, потому что это прибыльно — привлекает клиентуру. И внутри к тебе никто не пристает. У тебя специальная ВИП-зона для пилотов, и охранник тебя даже до туалета провожает, чтобы убедиться, что все нормально (было бы нормально, если бы не одно обстоятельство: тебя к туалету провожает охранник).
В 2009 году после победы в Монако было особенно жарко. Мы потусили после гонки, а на следующий день, в понедельник, пока княжество возвращалось к повседневной жизни после уикендного кутежа, мы снова начали пить, где-то в полдень. Мы пили розе, сидя в баре на пляже, и рассылали сообщения, приглашая к нам присоединиться, пока не собралась вся честная компания, так все вместе мы приговорили 10 магнумов розе.
Потом мы позвонили в клуб, который пришлось открыть специально для нас, и там откупорили гигантскую бутыль шампанского, так называемый бальтазар, в который вмещается 16 обычных бутылок (рядом с ним теряется иеровоам, вручаемый победителю гран-при, в нем — 4 бутылки), мы его выпили, а когда собрались уходить, для нас откупорили еще один.
В итоге закончили мы где-то в час ночи, и на следующий день окрестили это 13-часовое возлияние Суперпонедельник, который стал своеобразной традицией в Монако, вне зависимости от того, завоевали мы подиум или нет.
Со временем все изменилось. Раньше у нас была правильная компания — Михаэль Шумахер и Дэвид Култхард, например, — которая любила развлекаться после гонки. Теперь ощущение уже не то. И хотя некоторые гонщики все еще готовы регулярно пускаться во все тяжкие (не волнуйся, Макс, мама ни о чем не узнает), такое поведение — скорее исключение, чем правило. Многие разъезжаются по домам. Атмосфера уже другая. У нас было кредо «Поработал — выпусти пар», а у них: «Поработал — давай домой». Может быть, социальные сети виноваты: каждое твое движение фотографируют, постят и отслеживают — 20 лет назад у нас такого не было, слава тебе, Господи.
Что до меня, я теперь предпочитаю рестораны. Тусовки? Не, спасибо. Ночные клубы? Точно нет. А вот хороший ресторан — совсем другое дело. К тому же я не переношу похмелье.
Поговорим о заработке. Согласно списку Forbes 2019 года, больше всех в «Формуле» зарабатывает Льюис — 55 миллионов долларов плюс еще 10 миллионов за рекламу. За ним — Себастьян, у которого 40,3 миллиона долларов и еще 300 тысяч за рекламу, хотя оба они не дотягивают до лидера — какого-то парня по имени Лионель Месси, он в общей сложности делает 127 миллионов долларов за год.
(А кто самый высокооплачиваемый спортсмен в истории? Ответ — в конце этой главы.)
Сколько Льюис и Себастьян заработали за всю карьеру, я, честно говоря, не знаю. Льюис — пятикратный чемпион мира[4], Себастьян — всего лишь четырехкратный. Но Себастьян дольше в этом деле. Он несколько раз стал чемпионом в Red Bull, а потом перешел в Ferrari, за что скорее всего получил солидный единовременный платеж.
Вот такая картина на верхушке. Но не всем, кто стоит на стартовой решетке, так повезло, потому что в задних рядах есть штук шесть, или даже больше, гонщиков «Формулы-1», которые ничего не зарабатывают, и наоборот, должны вкладывать деньги, чтобы участвовать. Они получают часть денег от спонсоров, которых им удалось привлечь.
О своих доходах я рассказывать не буду. Достаточно упомянуть, что в начале карьеры за первый год мне заплатили полмиллиона долларов, и сказать, что я, двадцатилетний пацан из Сомерсета, был счастлив — это преуменьшение космических масштабов. Особенно будоражил тот факт, что это только начало и дальше будет только лучше. Ты делаешь очень, очень большой скачок, оказываешься практически в зазеркалье, и это действует отрезвляюще (фигурально, а не в прямом смысле), ты лучше осознаешь свои обязанности, можно даже сказать, появляется чувство социальной ответственности.
Но самое главное — это просто очень здорово. И дело даже не в количестве денег, а в том, что тебе платят за то, чем ты готов заниматься бесплатно. Я вас уверяю, никто не идет в «Формулу-1» в погоне за славой и деньгами. Да, они, возможно, это все получат, но не по этой причине люди выбирают такую карьеру. Единственная причина — это любовь к гонкам. И вот ты становишься одним из немногих избранных счастливчиков, соревнуешься с лучшими из лучших и получаешь за это кучу денег — ощущения нереальные.
Как я и сказал, мои доходы росли. Пик пришелся на 2006-й, 2007-й и 2008-й, когда я был в Honda, а потом в Brawn было падение, там мне сказали:
— Мы не можем платить тебе сумму, установленную в контракте.
На что я сказал:
— Окей, но я хочу участвовать в гонках, и машина вроде получается хорошая, так что я согласен на снижение.
В общем, деньги большие, как ни посмотри. И это без учета бонусов. Некоторые пилоты получают по миллиону долларов за победу. Всего за одну гонку. Забавно, что за победу в чемпионате среди гонщиков бонус обычно не получаешь. Большие барыши платят за Кубок конструкторов — за него команде достается что-то вроде 100 миллионов евро от FIA, а на эти деньги можно закупить кучу брендированных поло с символикой команды.
Здесь так же, как в футболе, игроки зарабатывают больше, чем менеджмент — ситуация обратная практически любому другому виду деятельности. У Льюиса, например, самая высокая зарплата не только в команде, но и во всей компании Daimler AG, которая владеет Mercedes. Даже руководитель компании не получает столько денег, сколько получает Льюис.
При этом необходимо помнить, что карьера у нас гораздо короче. Первые несколько лет работаешь на свое имя, после чего у тебя есть порядка 10 лет хорошего заработка, которые, может, удастся продлить еще на пару лет. А что потом? Ну, придется найти другой способ зарабатывать на хлеб с маслом.
В моем случае, когда я уходил из McLaren в 2016 году, я мог бы перейти в другую команду и получать неплохие деньги, но у меня была другая цель — мне надо было уйти из спорта. Да и к тому же я был уверен, что смогу заработать на чем-нибудь, кроме «Формулы-1». Просто тогда я не знал, на чем именно.
Когда я смотрю «Формулу-1», я смотрю гонку. Но нужно быть просто непробиваемым (или Кими Райкконеном), чтобы не почувствовать легкий трепет при виде шика и блеска, который царит вокруг. Конечно, гонка важнее всего. Это то, что мы ищем в «Формуле». Но есть еще масса всего, что к ней прилагается. И оно всегда присутствует где-то на заднем плане. Раньше я об этом не размышлял, но весь этот заманчивый антураж, должно быть, привлекал меня еще с детства, иначе почему я стремился стать именно гонщиком «Формулы-1», а не другой категории? Это еще надо обдумать.
Надо отметить, что этот антураж имеет особенный международный колорит. Звезды футбола тоже водят быстрые тачки и носят топовые шмотки, как и мы, но мы делаем это в Монако, а еще в Мельбурне и в Австрии. Когда на первой гонке сезона заходишь в паддок в Мельбурне, поражаешься обстановке — просто дух захватывает. Достаточно взгляда, чтобы понять, как здорово все сделано, сколько труда вложено в создание атмосферы гостеприимства и роскоши. Просто вау. У ближнего края расположены все команды-фавориты: Mercedes, потом Ferrari и Red Bull (чем дальше продвигаешься, тем ниже классом команды).
Мне определенно нравилось чувствовать себя частью этого зрелища. Начать хотя бы с того, как все выглядит. Все, начиная от трейлеров и до гаражей в идеальном состоянии. А болиды. В других гоночных категориях машины часто бывают слегка потертые, с царапинами, сколами краски, а на болиде «Формулы-1» — ни пятнышка, даже следа от пальца вы не найдете. Они натерты и отполированы, как и подобает произведению искусства, и выглядят отлично, потому что покраска проходит перед каждой гонкой.
Вся суть «Формулы-1» в том, сколько времени и усилий тратится в погоне за совершенством в мельчайших деталях, и в результате, совершенно все, от машин до чайных чашек, выглядит потрясающе.
Мне кажется в этом огромная составляющая привлекательности этого спорта. Нет в жизни совершенства, но «Формула-1» настолько к нему близка, насколько это возможно. Ну и, разумеется, мы, гонщики, купаемся в том блеске, который «Формула-1» излучает. Мы не футболисты — нам не приходится выслушивать, как 20 000 человек кричат оскорбления в адрес наших жен. Я неимоверно уважаю футболистов за их способность справляться с этой агрессией, понятия не имею, как им это удается, правда. И, надеюсь, удастся не сглазить, если скажу, что в «Формуле» не бывает таких скандалов, связанных с финансами или с личной жизнью, которые преследуют футбольный мир или мир бокса. Конечно, пилотов «Формулы-1» поменьше, но есть и некое ощущение, что они ведут себя получше, чем футболисты (или им получше удается скрывать свое плохое поведение).