но обязано также поставлять необходимых лошадей, оружие и обмундировку на собственные средства. Разделение казаков на три очереди, с различного рода службой, продолжающейся каждый раз четыре года, общеизвестно. Первая очередь находится под знаменами, вторая — в отпуску, но должна держать наготове мундир, оружие и лошадь, третья обязана иметь лошадей только при мобилизации. Перед поступлением в строй молодой казак три года находится в приготовительном разряде и по возможности без ущерба для его обычных занятий, то есть преимущественно по праздникам, получает вблизи станицы предварительное обучение.
Форма степных казаков (кавказские имеют совершенно другую форму) состоит из длинного, большей частью темно-синего сюртука без пуговиц и папахи, то есть остроконечной шапки из меха. Погоны, опушка, шапки и характерные широкие лампасы на шароварах у различных войск разного цвета. Отличия чинов и званий такие же, как у регулярных войск.
Вообще существует стремление как можно ближе сравнять казаков во всех отношениях с армией, главным образом через улучшение корпуса офицеров. В настоящее время едва ли можно говорить о казаках как о иррегулярном войске. Правда, раньше только десятая доля всех казачьих офицеров выходила из военных училищ, в то время как в остальной кавалерии таковых было 30 %, и только 5 % их насчитывается среди слушателей академии Генерального штаба. На составе офицеров неблагоприятно отзывается то обстоятельство, что они не находятся постоянно под знаменами, а часть их переводится на целые годы в запас с понижением оклада. В принципе все офицеры до чина полковника должны быть приписаны к своей станице и иметь свою земельную собственность. Только высшие должности могут (и то лишь с 1898 года) замещаться офицерами армии, которая в свою очередь предоставляет известное число генеральских вакансий для казачьих офицеров.
Большой заботой является для армии упадок коневодства и увеличение цен на лошадей, вызванное быстрым заселением страны, вследствие чего регулярная кавалерия вынуждена брать часть лошадей в казачьих землях.
В общем казаки по своей численности не требуют поддержки и к тому же дают более дешевую, хотя и худшую по качеству кавалерию, которая, конечно, способна успешно противостоять туркам и персам, но значительно уступает регулярной коннице.
Как раз в казачьих землях реже всего встречаются казачьи войска — за немногим исключением они разбросаны по другим частям государства, так как независимо от того, что в состав кавалерийских дивизий входят четвертыми полками донские казачьи полки, пять дивизий составлены исключительно из казаков, причем две из них стоят на западе, две — на Кавказе и одна в Туркестане. В гвардейской кавалерии также значительную часть составляют казачьи войска.
Таким образом, в казачьем кругу я не видел строевых казачьих частей, не был очевидцем джигитовки, этой искусной вольтижировки на мчащейся лошади, не видел и «лавы», то есть массовой атаки, которая считается обычной формой нападения, хотя вообще их строевой устав одинаков с уставом всей кавалерии.
Выше я упомянул об отличии формы кавказских казаков от степных. Вместе с привычками и боевыми приемами они заимствовали у своих прежних врагов и теперешних соседей, черкесских горцев, и их одежду. Они носят остроконечную мерлушковую шапку, так же как и черкеску — длинный кафтан без воротника, снабженный и у офицеров патронташами по обеим сторонам груди. Через треугольный вырез виднеется нижнее цветное платье под названием бешмет. Вооружение состоит из сабли, карабина и кинжала, который носится за поясом. Владение длинной пикой без флюгера, имеющейся лишь в первых шеренгах у степных казаков, приходит в упадок.
В одежде казаков и их головных уборах попадаются самые разнообразные оттенки. Только погоны и нашивки отличают носящих их от мирных граждан, которые тоже все вооружены. Офицеры предпочитают коричневые черкески с белым бешметом и светло-серые барашковые шапки, что в общем дает очень изящное сочетание.
Осмотр казачьего лагеря под Пятигорском выяснил мне причину этой пестроты и разнородности во внешности кавказских казаков. При мне была собрана целая сотня в самых разнообразных по цвету одеждах. Я узнал, что при исполнении мелких служебных обязанностей выбор цвета вполне предоставляется желанию каждого, лишь для парадной и служебной формы существует определенный мундир. При этом основной цвет — темно-серый, погоны у кубанских казаков ярко-алого, а у терских синего цвета, парадная шапка из черного меха.
С величайшей любезностью меня водили по лагерю, куда я попал совершенно случайно. Даже четыре пулемета, которыми, казалось, особенно гордились, были мне охотно показаны. Это было в воскресенье. Часть людей развлекалась стрельбой в цель по маленьким мишеням. Среди них находился вольноопределяющийся, которого я узнал по таким же, как у нас, разноцветным шнуркам на погонах. На мой вопрос относительно лошадей мне ответили, что они на подножном корму. Потом мне стало ясно, что речь идет о лошадях, которые служат для возки пулеметов, так как по номеру на погонах и по штыку на ружье я догадался, что имею дело не с кавалеристами, а с Третьим Кубанским пластунским батальоном.
Единственные из всех казаков, кубанцы, наряду с конными полками формируют и пехотные части, чтобы облегчить службу беднейшим горцам, а именно шесть так называемых пластунских батальонов.
Люди были размещены в парусиновых палатках, в каждой помещалось 10–15 человек, для одежды и вооружения которых посредине, вокруг шатерного древка, была сделана земляная насыпь. В проходах между палатками была вода для питья и мытья казаков. Деревянные бараки, находившиеся за палатками, служили жильем офицерам и заняты были столовой, канцелярией, конюшнями и складами. Все было окружено чем-то вроде сада. Перед лагерем находилась «линейка», то есть место для сбора войск, у которой располагалась гауптвахта. Под грибовидной крышей находились знамя и повозка, в которой помещался денежный ящик, непосредственно охраняемый часовым. Лагерь был расположен в нескольких минутах ходьбы от казармы. В него переходили не столько ради удобного места для учений или общения с другими родами войск, сколько для того, чтобы наряду с приучением солдат к лагерной жизни иметь возможность вычистить и привести в порядок казармы.
В продолжение моего путешествия мне постоянно приходилось встречать лагеря, расположенные в непосредственной близости к гарнизону. Лагеря же крепостных войск помещались часто даже внутри крепости.
Из казачьей области я отправился далее на юг, где мне удалось познакомиться с Кавказскими войсками — гордыми полками, достигшими особого положения в русской армии благодаря своим победным боям, полным подвигов, отваги и самопожертвования. Великолепный музей в Тифлисе с картинами и трофеями напоминает о геройских подвигах прошлого.
Служба на Кавказе долгое время считалась лучшей военной школой, и до сих пор еще ее добиваются, вроде того, как у нас службы в стрелках.
Во время Полтавских торжеств 10 июля 1909 года, между прочим, участвовал в параде и Нижегородский драгунский полк, соперничающий по значению с гвардейской кавалерией, равно как и Мингрельский гренадерский полк, знаменитейший из полков Кавказкой гренадерской дивизии. Торжество происходило в летней форме, то есть в «хаки», с само собой понятным в России сочетанием военного церковного блеска. Выстроенные войска были окроплены святой водой.
Достойно удивления, как Россия сумела приучить покоренные кавказские племена к новым условиям. Сначала были созданы войсковые части, носившие вполне национальный характер. Мало-помалу отличия, формы и прочие учреждения становятся все более русскими, и если вначале настоящими русскими были только офицеры и унтер-офицеры, то понемногу таковыми становятся и солдаты, и в конце концов русскими делается вся часть, тогда как туземцы переводятся в полки внутри страны. Речь идет только об аборигенах христианского вероисповедания — магометане еще и теперь платят поголовную подать. Они поступают лишь добровольцами в милицию, несколько сотен которой назначается для полицейской службы. При случае из них вырастают настоящие войсковые части: Осетинский дивизион и Дагестанский конный полк могут служить тому примером.
В отношении пожалования титулов и знаков отличия туземцам русское правительство не скупится и старается привлечь на службу в армию молодежь лучших фамилий. К существующим кадетским корпусам прибавился недавно новый корпус во Владикавказе, снабженный учебными пособиями и коллекциями расформированного финляндского корпуса.
Я не раз видел строевые и тактические учения рот и меньших частей, которые подтвердили мое мнение, что русское обучение войск в силу национальных особенностей во многих отношениях отступает от наших основных положений. На строгую дисциплину в строю, по-видимому, обращается мало внимания. Люди стоят не вплотную друг к другу, а на ладонь интервала, приемы выполняются медленно, а именно в темп шага.
Наш учебный шаг неизвестен, а русский шаг быстрее (100 шагов в минуту), и впечатление живости усиливается чрезмерным выбрасыванием правой руки. Ружейный прием и шаг часто совпадают, то есть одновременно с началом шага ружье кладется или снимается с плеча. Одновременно офицер вынимает или вкладывает свою шашку. Часто все это проделывается с папиросой во рту.
Неоднократно я имел случай убедиться в многостороннем применении жалонерного флага, который, прикрепленный к штыку, носится унтер-офицером и дает возможность издали узнать войсковые части в дивизии и их подразделения. Батальонный флаг белого, оранжевого и черного цветов; по основному цвету ротного флага, а равно и по находящимся в середине его поперечным и отвесным полосам узнают полк, батальон и роту.
Звук боевых выстрелов долетел до моего уха только один раз, — это были упражнения в учебной стрельбе, проходящие обыкновенно очень поверхностно: круглой мишени для номерной стрельбы нет, условий никаких не соблюдалось. Так как стрельбищ с закрытиями мало, то занятия учебной стрельбой имели вид нашей подготовительной стрельбы. В данном случае производил занятие, по-видимому, батальон, имея по четыре стрелка от каждой из четырех рот на линии огня. Я мог, конечно, наблюдать за упомянутой стрельбой только издали, так как далеко от стрелявших было выставлен