Наташа Шарымова
Фото Наташи Шарымовой
В газете Ленинградского кораблестроительного института «За кадры верфям», 1966
Внутренняя эмиграция в Эстонию, 1972–1975
С Женей Рейном в Таллине
Главное для него тогда было – рвануть из Ленинграда, где в силу сцепления негативных обстоятельств ему стало беспросветно и удушливо. Без метафоры и без гиперболы, как пояснял позднее Сережа, просто нечем дышать.
Елена Клепикова. Таллин: бросок на ближний Запад
Меня поражала ее беспомощность. Ее уязвимость по отношению к транспорту, ветру… Ее зависимость от моих решений, действий, слов. Я думал – сколько же лет это будет продолжаться? И отвечал себе – до конца.
Довлатов. Наши
С Катей Довлатовой в Пушкинских Горах
Первый английский перевод «Заповедника» под названием «Pushkin Hills» вышел только сейчас. Переводчица – Катя Довлатова. Чем не семейный бизнес? Что Кате, безусловно, удалось – это сделать русскую книгу явлением англоязычной литературы. Катя не любит, чтобы о ней писали и говорили, а потому обрываю себя на полуслове.
Владимир Соловьев. Гигант с детским сердцем
Экскурсовод в Пушкинских Горах, 1976–1977
Из архива Наташи Шарымовой
Портрет Довлатова, сделанный Бродским на Лиссабонской писательской конференции (1988)
Несмотря на пиетет перед Бродским, Довлатов все-таки перерисовал себе нос на его лиссабонском рисунке
Уличный художник Майк Уорден сделал с натуры символический, пусть и упрощенный, шаржированный рисунок, который не нуждается в пояснении
Обложка первого номера журнала «Аврора»
Первый номер молодежного журнала «Аврора» (1969), и в нем – одна из первых и немногих публикаций Сережи на родине: очерк «Комментарий к песне». К сожалению или к счастью, Довлатов так и не стал советским писателем
Мое бешенство вызвано как раз тем, что я-то претендую на сущую ерунду. Хочу издавать книжки для широкой публики, написанные старательно и откровенно, а мне приходится корпеть над сценариями. Я думаю, идти к себе на какой-нибудь третий этаж лучше снизу – не с чердака, а из подвала. Это гарантирует большую точность оценок.
Сергей Довлатов. Из уничтоженных писем
Редакция журнала «Аврора», где Елена Клепикова (второй ряд, вторая справа) работала редактором отдела прозы. Ее кабинет стал местом встречи таких писателей, как Бродский, Довлатов, Володин, Окуджава, Искандер, братья Стругацкие, Евтушенко, Юнна Мориц…
Фото из архива Лены Клепиковой
Лена Клепикова с котом Вилли и сыном Жекой, который, став в Америке поэтом, напишет о встрече с Сережей стихотворение «Dovlatov's fishing rod» («Удочка Довлатова»)
Фото Владимира Соловьева
Молодой Евтушенко
Из архива Владимира Соловьева
Фото Изи Шапиро
– Алло! Довлатов у телефона…
Фото Изи Шапиро
Мечта поэта
«Будет ли когда-нибудь марка с моей жидовской мордочкой?..»
Юнна Мориц с Леной Клепиковой
Из архива Владимира Соловьева
Фазиль и Тоня Искандеры в гостях у Владимира Соловьева и Лены Клепиковой
Из семейного альбома Владимира Соловьева и Лены Клепиковой
Помню наши с Фазилем споры. Я ссылался на два авторитета: на Пушкина и на моего рыжего кота Вилли. «Господи Суси! какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона», – писал Пушкин. Что касается Вилли, то он, пока мы с Фазилем спорили, гонялся, за неимением ничего более достойного, за собственным хвостом – занятие, которому он мог предаваться бесконечно. Устав от Фазилевой риторики о нравственной сверхзадаче литературы, я привел моего кота в качестве адепта чистого искусства: творчество – игра, цель – поймать себя за хвост. К тому времени мы были уже слегка поддатые, Фазиль был шокирован моим сравнением, но потом рассмеялся и стал сочувственно следить за тщетными попытками Вилли цапнуть себя за хвост.
Владимир Соловьев. Записки скорпиона. Роман с памятью
На дне рождения Бродского в его квартире на Мортон-стрит
Фото Наташи Шарымовой
Довлатов делает вступительное слово на вечере Юнны Мориц в Нью-Йорке
Из архива Владимира Соловьева
С Владимиром Соловьевым и Николаем Анастасьевым
Фото Ланы Федоровой-Форд
С Аксеновым. Между ними Лена Довлатова
Фото Наташи Шарымовой
Владимир Соловьев и Елена Клепикова в своей московской квартире, май 1977 года. Фотография с первой страницы «Нью-Йорк таймс» с большим очерком про образованное ими первое в советской истории независимое информационное агентство «СОЛОВЬЕВ – КЛЕПИКОВА-ПРЕСС». Наши сообщения и комментарии регулярно печатались в мировой прессе
Фото: David Shipler. The New York Times
Американский поэт Юджин Соловьев (селфи)
У дома Довлатовых сидят: Юз и Ира Алешковские. Стоят: издатель Гриша Поляк, журналист Алик Батчан, Сережа Довлатов, журналист Леша Лифшиц (Лосев), Катя и Лена Довлатовы
Фото Наташи Шарымовой
С Изей Шапиро
Из архива Изи Шапиро
Сережа не просто соседствовал и дружил с братьями Изей и Соломоном Шапиро, но сделал их героями своей прозы. А теперь Довлатов – герой устных рассказов, которые записаны с их слов и впервые публикуются в этой книге: глава «Tutto nel mondo e burla! Довлатов на проходах»
Фото Изи Шапиро
«Два мальчика, два тихих обормотика…» Коля Довлатов и Даня Шапиро – погодки. Важнее возрастная хронологическая разница. Левый снимок снят до, а правый – после смерти Сергея Довлатова
Фото Изи Шапиро
Редакция «Нового американца» у Центрального парка на Манхэттене справляет первую годовщину газеты. Отыскать на этом групповом снимке Сережу, главного редактора, сумеет даже слепой – он с сигаретой в зубах. Обратите внимание на двух голубей – на брусчатке и взлетевшего. Что бы это значило? Не символ ли это?
Кто кого? С художником Виталием Длугим в редакции «Нового американца»
Фото Наташи Шарымовой
Между нами было несколько минут ходьбы, но Сережа жил ближе к 108-й улице, где мы с ним ежевечерне встречались у магазина «Моня и Миша» – прямо из типографии туда доставлялся завтрашний номер «Нового русского слова», который Сережа нетерпеливо разворачивал в поисках новостей (англоязычную прессу он не читал) либо собственной статьи. А когда у каждого из нас было в этом номере по публикации, ревниво смотрел оглавление на первой странице – чья статья там поставлена первой. На наши вечерние свидания Сережа приходил часто в шлёпах на босу ногу, даже в мороз, хотя какие в Нью-Йорке морозы! Иногда к нам в вечерних прогулках присоединялся архивист и книгарь Гриша Поляк, издатель «Серебряного века», в котором издавался Сережа, либо одна из наших Лен – Довлатова или Клепикова. Однако по преимуществу это были мужские променады – соответственно, и мужские разговоры. В ожидании газеты мы делали круги по ближайшим улицам, включая будущую улицу Довлатова – знал бы Сережа! Кто бы ни входил в компанию, Сережа возвышался над нами, как Монблан, – ему и гроб пришлось делать по спецзаказу.
Владимир Соловьев. Гигант с детским сердцем
Владимир Соловьев в «кабинете» Сергея Довлатова, откуда ведет репортаж для фильма «Мой сосед Сережа Довлатов»
Фильм Владимира Соловьева «Мой сосед Сережа Довлатов»
Как-то, уже в прихожей, провожая меня, Сережа спросил, будут ли в «Нью-Йорк таймс» наши некрологи. Я пошутил, что человек фактически всю жизнь работает на свой некролог, и предсказал, что его – будет, и с портретом, как и оказалось.
Владимир Соловьев. Гигант с детским сердцем Памятная доска
Из архива Владимира Соловьева
Памятная доска в Петербурге
С поэтами Михаилом Ереминым и Владимиром Уфляндом. Одна из последних фотографий Довлатова
Фото Наташи Шарымовой
Довлатов на улице Довлатова (будущей). По решению городского совета Нью-Йорка часть 63-й Drive у 108-й Street, где жил Сережа и до сих пор живут Лена, Катя и Коля Довлатовы, поименована в честь писателя Довлатова: Sergei Dovlatov Way
Фото Изи Шапиро