ые органы животных и одетых, вернее, раздетых так, чтобы эти их отличия были выставлены напоказ… Но в конечном счете все сводилось к одному — пьянкам и оргиям. Ирайру все это быстро наскучило. Ибо разве не тем же, пусть и с меньшей изощренностью, занимаются и бомжи на помойках, столь же мало включенные в жизнь, как и эти золотые мальчики и девочки. Одно дело, если ты появляешься на таких мероприятиях иногда, чтобы вынырнуть из омута лошадиных бегов крупного бизнеса или иного какого дела, отнимающего все твои силы и все твое время, а постоянно… бр-р-р. А ведь многие из них только это и считали настоящей жизнью, а все остальное — скучнейшей тягомотиной…
Так вот, новое действующее лицо, похоже, было как раз из таких. Он был одет в костюм «кэжуал» от Пантенойо, а на ногах у него красовались роскошные сапоги из валлертовой кожи особой выделки от Грайрга Иммээля, отличающейся плавным переходом цвета от густо-синего, почти черного, до нежно-сиреневого, в зависимости от того, под каким углом на поверхность падает свет. Пока таксист выгружал чемоданы, вновь прибывший окинул всех троих пренебрежительным взглядом: брезгливо-презрительно скривил губы при виде женщины, равнодушно скользнул глазами по мужчине и несколько иронично оглядел Ирайра, определив по его внешнему виду, что пришел в монастырь пешком.
Небрежно швырнув таксисту наличную купюру, он вздернул губу и поинтересовался:
— Э-э, господа, вы тоже сюда? Не знаете ли, у них тут есть приличные апартаменты?
Но никто из троих не успел ответить. Потому что ворота тихо распахнулись, и на пороге появился человек.
Некоторое время на площадке перед воротами царила тишина. Все разглядывали привратника. Он был достаточно высок и крепок телом. Из одежды на нем был только странный балахон до земли с широкими рукавами и капюшоном, откинутым на спину. Ноги его были обуты в очень простую обувь, державшуюся при помощи тоненьких веревочек поверх пальцев. А в руках у него Ирайр заметил какие-то странные бусы (потом он узнал, что их называют четки)…
Человек выждал несколько мгновений, давая им возможность рассмотреть себя, а затем произнес негромким, но каким-то гулким голосом, в котором чувствовалась внутренняя сила:
— Мы ждали вас. Входите.
И они вошли. Все вместе и каждый сам по себе. Ирайр с некоторым благоговением, неприметный мужчина настороженно, женщина с испитым лицом ошарашено вертя головой, а «мажор» — сделав несколько шагов и растерянно остановившись.
— Э-э, а вы не могли бы прислать боя, а то у меня багаж…
Привратник никак не отреагировал на его слова, продолжая молча идти вперед, так что «мажор» бросив на чемоданы отчаянный взгляд, устремился вслед за ним.
Во дворе их ждал еще один человек. Привратник подвел их к нему и, коротко поклонившись, молча ушел куда-то в сторону. А тот, что ждал их во дворе, остался.
— Здравствуйте! — тихо пожелал он им. — Меня зовут отец Дитер.
И тут же раздался голос «мажора».
— Э-э, вы здесь управляете персоналом? Не могли бы вы распорядиться, чтобы мой багаж…
— Потом, — все так же тихо прервал его отец Дитер.
— Э-э, что?.. — недоуменно отозвался «мажор», сбитый с мысли и сейчас мучительно вспоминающий, что же собирался сказать.
— Потом я отвечу на твои вопросы, — продолжал отец Дитер и, отвернувшись от «мажора», шагнул к женщине. — Зачем ты пришла сюда? — тихо спросил он ее.
Женщина испуганно вздрогнула. Похоже, она не ожидала вопроса. Отец Дитер молча ждал. Она неуверенно повела плечами, машинально поправила волосы, покосилась на остальных и, шумно вздохнув, выпалила:
— Я… хочу начать сначала.
— Что?
— Жизнь…
— Зачем? — все так же тихо поинтересовался отец Дитер.
— Ну… потому что прежнюю я глупо растранжирила.
Отец Дитер покачал головой.
— И ты считаешь, что это возможно?
— Ну … — женщина досадливо прикусила губу, — мне сказали, что здесь можно вернуть все обратно.
— Что?
— Молодость, красоту, — тихо сказала женщина и съежилась от громкого фырканья «мажора», которого явно раздражало, что «обслуживающий персонал» этого места занимается кем-то еще в тот момент, когда его собственные претензии еще не сняты.
— И ты считаешь, что этого тебе будет достаточно?
И тут женщина, ответы которой все больше повергали Ирайра в недоумение, внезапно гордо вскинула голову и выпалила:
— Нет. Но… с чего-то надо начинать.
— Хорошо. Да откроется тебе благодать Божия… — Отец Дитер медленно кивнул. Он повернулся к Ирайру, пару мгновений разглядывал его, а затем точно так же спросил: — Зачем ты пришел сюда?
Ирайр встретил взгляд его глубоких синих глаз спокойно и открыто.
— Я хочу понять!
Отец Дитер вновь медленно кивнул и, видно, полностью удовлетворенный ответом, перешел к неприметному мужчине. И опять прозвучал тот же вопрос:
— Зачем ты пришел сюда?
Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг отец Дитер продолжил:
— Осторожнее, ложь в этих стенах не меньший грех, чем убийство.
Мужчина замер, сверля отца Дитера напряженным взглядом серых глаз, который, впрочем, тот выдержал с полным спокойствием.
— Если не готов открыть правды, промолчи. Расскажешь потом, когда сможешь, — все так же тихо продолжил отец Дитер.
Мужчина медленно кивнул. А отец Дитер повернулся к «мажору», который уже замучился всеми доступными способами демонстрировать местному «обслуживающему персоналу», что он находится на грани и вот-вот взорвется и устроит тут всем, кто еще не понял, с кем имеет дело в его лице, неслыханный скандал.
— Зачем ты пришел сюда?
— Послушайте, — раздраженно начал «мажор», — ну что это за обслуживание? Я не понимаю, как вы вообще зарабатываете хоть какие-то деньги с таким сервисом! Да мой адвокат…
В этот момент отец Дитер вскинул руку, и «мажор» внезапно замолк, так и не закончив фразу.
— Зачем ты пришел сюда? — повторил отец Дитер, будто не услышав всего этого словесного поноса, что изрыгала глотка «мажора». Тот, побагровев, попытался было продолжить в том же духе, но, к его собственному удивлению, обнаружил, что не может произнести ни слова. Все присутствующие видели, как он тужился, надувая щеки, и напрягал жилы на шее, пытаясь извлечь из глотки хоть какой-нибудь звук, даже вскинул руки к губам, то ли пытаясь их разлепить, то ли просто проверяя, не тянутся ли какие-то тонкие и незаметные нити от его губ к руке отца Дитера, но все было тщетно.
— Зачем ты пришел сюда? — еще раз повторил отец Дитер и… опустил руку.
«Мажор» шумно выдохнул, облизал языком пересохшие губы и, сглотнув, опасливо покосился на руку отца Дитера. Тот молча ждал.
— Я-я-я… мне нужны апартаменты. На полгода… на худой конец сьют. И… я предпочитаю морскую кухню… морепродукты, знаете ли… и рыбу… — с каждым словом его голос становился все тише и неувереннее, а взгляд все растеряннее. Пока наконец он не замолчал, не зная, что говорить.
Отец Дитер подождал еще некоторое время, а затем снова кивнул.
— Ты не ответил на мой вопрос, но я понял.
Он отвернулся и, сделав два шага, вернулся на то место, где и стоял, когда привратник подвел прибывших к нему.
— Вы можете провести здесь год. И за это время никто не сможет увести вас отсюда. Только вы сами можете принять решение уйти. Причем в любой момент. Но пока вы находитесь в этих стенах, единственное, на что вы имеете право, — это повиновение. Ибо с того момента, как вы примите решение остаться, вам будет запрещено все, что не будет прямо разрешено мной или другим вашим наставником. Если вы согласны на такое условие, скажите мне об этом.
Они переглянулись. Все было понятно и… совершенно непонятно. Но Ирайр знал, что у него нет обратного пути. И остается только идти вперед. Поэтому он сделал шаг и твердо произнес:
— Я согласен.
Отец Дитер молча наклонил голову в жесте, который можно было одинаково расценивать как согласие и как поклон.
— Я… согласна, — после короткого колебания сказала женщина.
Отец Дитер повторил жест.
— Я согласен, — тихо, но твердо произнес неприметный мужчина.
И вновь то ли кивок, то ли поклон.
— Послушайте, — сделал последнюю попытку «мажор», — мне достаточно и полугода. И… неужели у вас тут нет ничего вроде VIP-обслуживания? Я готов оплатить все по высшему тарифу…
Отец Дитер молча смотрел на него, ожидая ответа. «Мажор» скривился и пробормотал:
— Нет, это черт знает что! Я непременно буду жаловаться в местное управление по сервису и туризму… Ну, хорошо, хорошо, я тоже согласен…
Отец Дитер склонил голову.
— Сейчас вас отведут в ваши кельи. Там вы снимите с себя мирскую одежду и переоденетесь. Следующие три дня вам предстоит короткий пост. В это время вы не должны покидать кельи. Если вам по каким-то причинам потребуется это сделать, вы должны будете испросить на это разрешения у любого, кто будет поблизости…
— Но послушайте, там, у ворот, мои чемоданы, — вновь послышался раздраженный голос «мажора» и…
— Я не разрешал тебе говорить! — голос отца Дитера был все так же тих, но на этот раз в нем прозвучала такая сила, что «мажор» тут же испуганно умолк. — Повторяю, — отец Дитер обвел их взглядом, — вам запрещено все, что не будет прямо разрешено мной или другим вашим наставником. Спать, есть, говорить — из этого числа. — Он перевел взгляд на «мажора» и тихо добавил уже для него: — О том, что осталось за воротами, — забудь. Здесь тебе ничего из этого не понадобится, а через год там — тем более…
Отец Дитер повернулся и двинулся прочь. А перед ними вновь возник привратник.
Келья оказалась небольшой комнаткой с грубыми стенами, покрытыми бетонной шубой, с крошечным окошком под самым потолком, сквозь которое можно было увидеть лишь кусочек неба. В комнатке стоял простой топчан с тонким матрасом, набитым соломой, ватной подушкой и тонким шерстяным одеялом, свернутым вчетверо в ногах. Еще в комнатке был небольшой стол, табурет и два плафона освещения — над входом и над столом. На столе стопкой лежали несколько книг в твердом, но изрядно обтрепанном переплете… настоящих, древних книг, а не привычных сброшюрованных распечаток