Найти бы хотя бы просто мифы и легенды или исторические книги — уже стало бы лучше. Но следом за правом неожиданно шла биология или нечто на нее похожее.
Я минуту не меньше простояла перед анатомическим атласом, но так и не раскрыла его. И так ясно, что хаотики и люди совместимы в плане деторождения, так что ничем особенно в физиологии отличаться не должны. Разве что внешними признаками — рога, черты лица и чуть заостренные уши. Но на самом деле люди были даже более разнообразны по цвету кожи, формам губ, глаз и носа, чем те же хаотики. Возможно, оттого, что в Анорде совсем небольшое количество населения.
История, мне нужна была история. И что-то о хаосе. У нас подобная литература проходила под грифом «самосовершенствование» и «боевые дисциплины», а здесь как, интересно?
Блуждая, я все-таки вышла к конторке библиотекаря, только здесь это было больше похоже на гостиную, чуть огороженную от общего зала каменным заборчиком. Конечно, было и что-то похожее на рабочее место — большой длинный стол со стопками каких-то бумаг, канцелярии и еще кучи других мелочей. Но больше меня заинтересовало другое. За заборчиком прекрасно было видно низкие кресла, пусть и зона была еще прикрыта анордскими растениями в кадках — тонкие розовые стволы, редкие, почти прозрачные листья-перья, темные с желтыми прожилками цветы. На столике возле кресел стоял заварочный чайник и кружки. И над одной из них вился весьма заметный дымок.
Неужели кто-то еще в библиотеке?
Но я не видела, что кто-то здесь сидел. Я на всякий случай подошла ближе и осеклась. Из глубины одного из кресел ко мне выглянула маленькая хаотик. Таких крошечных я никогда вживую и не видела, поэтому растерялась: откуда она, что здесь делает, ведь уже поздно для детей, а на вид ей лет пять...
— Ди-и дайт! — четко проговорила малышка, вытянула руку вверх и махнула ей. И я поняла, что развернуться и уйти просто не могу. И ничего, что с детьми я почти никак не умею обращаться. Просто это как минимум безответственно оставлять такую мелочь рядом с горячим чайником.
Глава 37
Ребенок требовательно чего-то ждал, так что я подошла ближе, стараясь не спугнуть. Она и впрямь была маленькой: огромные темные глазищи сверкали, мягкие волосы слегка вились вокруг крошечных рожек, тонкий пальчик указывал на меня, и тельце тоже такое было — пусть и укутанное в ткани, но хрупкое. Первым делом я проверила, не выпадет ли она из кресла, но оно было глубокое и мягкое. И от стола стояло достаточно далеко, чтобы малышка не перевернула ни чайник, ни чашку. Вот только этого все равно, на мой взгляд, было недостаточно. Сколько раз я слышала от знакомых или просто случайных собеседников, что дети имеют талант находить на свой лоб разные приключения. Не факт, что этого таланта нет и у взрослых, но все-таки детей жальче.
— Ди-и дайт! — снова сообщил мне ребенок. Что оно такое, я понятия не имела, поэтому просто улыбнулась и спросила:
— Доброй ночи, ты здесь одна?
— Нет, — мотнула она головой и ухнула обратно в кресло, доставая из-под себя детскую книгу.
— А с кем? — я села рядом на колени, но девочку не интересовали никакие вопросы, она открыла книгу и быстро-быстро листала толстые страницы. Их было немного — тяжелые, с красочными рисунками и крупным текстом. Наконец, детская ручка остановилась на картинке с какой-то диковинной птицей, и мне протянули книгу:
— Читай! — потребовала мелочь.
Я даже опешила, это не совсем то, что мне хотелось бы сейчас делать. По-хорошему, передать бы ребенка его родственнику, сделать выговор касательно техники безопасности и уйти заниматься своими делами. Но малышка была совершенно другого мнения.
— Читай! — нахмурила она бровки, явно собираясь воспользоваться мощный оружием — детским нытьем.
— Хорошо-хорошо, — согласилась я, но поставила условие: — Читаю, но скажи, как тебя зовут? Для кого мне... сказку читать?
Я быстро посмотрела на название — это и правда был сборник сказок, скорее всего, еще и для самых маленьких. Слишком красочной была обложка.
— Аби! — поделилась со мной малышка.
— Очень милое имя, — серьезно произнесла я, и мелкая вымогательница захихикала, прижимая ладошки к щекам.
— Диадайт, диадайт. — с некоторым удивлением прочитала я начало сказки. А потом протянула понятливо «о-о-о», потому что выражение по смыслу напоминало «давным-давно» и, скорее всего, было устаревшим, поэтому я его не узнала. И еще потому что ребенок его не так произносил.
А сказка началась и как-то увлекла и меня тоже.
Давным-давно летела над красным полем беззаботная золотистая птица, никого не трогала, да и не хотела трогать, о своем щебетала. Не забеспокоилась она и тогда, когда красное поле принялось гореть и пострадали те, кто жил у красного поля. Их жизни исчезали. А она могла огонь потушить, да только не было такого обыкновения у нее — смотреть на то, что внизу творилось. Птицам хорошо и привольно живется в небесах, а к земле она и не приближалась. Но тут от горящего поля поднялся столб дыма. Он вынудил птицу взвиться ввысь, но невозможно постоянно подниматься вверх. И упала она к земле, опаленная, ослабленная. Огонь ее не тронул, но и подняться она не могла. Нашел ее у края сгоревшего красного поля почерневший от горя фэр — ведь сгорело поле, сгорела его семья, огонь тяжким валом обрушился на всех. И не было и дня, чтобы фэр не проклинал беду, и не грозил беззаботным небесам, в которых резвилась птица, кулаком.
— Но стало жаль ему глупую птаху. Да и уничтожить жизнь тяжело, когда знаешь, что такое потерять, — медленно читала я, поглаживая по волосам мелкую Аби. Мы устроились в кресле, и сказки оказались вовсе не такими, как я предполагала. Завуалировано, но достаточно честно здесь было и о смерти, и о бедах. Если и были иносказания, то за ними все равно не чувствовалось надуманности. Наверное, из-за постоянной угрозы со стороны пустых хаотики никогда не защищали своих детей от такого понятия как смерть. Хорошо это было или плохо — но это помогало им многие годы выживать.
— И взял фэр сломленную птаху и приложил к своей груди, чтобы согреть, поделился своим теплом. Жизнь не покинула ее, так что она встрепенулась, раскинула крылья, но подняться вверх больше не смогла, ведь пелена дыма все еще закрывала небо. И принесли они клятву друг другу. Вернуть все на свои места — чтобы заколосилось красное поле, а небеса снова стали прозрачны. А до тех пор они едины будут. И птица осталась с фэром, обхватила крыльями его плечи, отдавая способность сражаться с огнем...
— Так стал он — Первым. И назвали его Владыкой, потому что прошел он через всю равнину Йоф и сделал ее своей землей, полив собственной кровью. Но никак иначе потушить то пламя было невозможно.
Я медленно повернулась, так чтобы не разбудить задремавшую, привалившись к моему боку, Аби, и увидела стоящего в тени хаотика. Седой как лунь щуплый фэр мне поклонился со всем уважением и тихо произнес:
— Прошу снисхождения для моей внучки, Милостивая, она всего лишь ребенок и не знает пока, что не только этот мир существует для нее, но и она родилась для мира. А это значит, выполнять правила, которые в нашем мире есть. И одно из них с открытым сердцем чествовать Владык.
— Оставьте, — я поморщилась. — Меня больше волновало, что такая маленькая девочка сидит так близко возле кипятка, а не то, что она мне поклоны не отвесила. Вы же понимаете, что это глупость несусветная!..
— Ты, прошу вас, Владычица, — еще раз склонил голову хаотик. Я выдохнула, мысленно пытаясь перестроиться и все же начать тыкать незнакомцам, и кивнула.
— Ты библиотекарь? Почему оставил ребенка одного?
— Лиабар, Владычица, уже сорок три года как нахожусь в Маолайре при библиотеке. И прошу вас не волноваться, Абиэл прекрасно знает, что такое горячее. А Маолайр не дал бы ей пораниться.
— Не дал бы? Замок? Я знакома с псевдоразумом зданий, я работаю в такой же библиотеке на Земле. Запутать нарушителя, немного изменить конфигурацию ступеней или стен, помочь с лестницей — это да, но как можно убрать от ребенка кипяток?
И стоило мне спросить, как мое кресло вдруг отодвинуло на шаг или больше от стола. А, изменилась длина пола, судя по всему.
— Маолайр ответил на ваш вопрос? — очень аккуратно улыбнувшись, спросил библиотекарь. Вид у него был настороженный, может, думал, что я обижусь и попытаюсь наказать? Я читала немало исторических книг и просто романов, чтобы знать, что некоторые герои или героини все именно так и делают. Какая глупость. Если мне здесь жить, то зачем намеренно портить отношения с теми, кто ничего ужасного не сделал?
— Да, но я так толком и не понимаю, как здания способны на такое! Я до того, как попала на свою должность, думала, что только в Анорде и только разрекламированный замок Маолайр такой особенный. А потом оказалось, что все несколько иначе... Это какая-то технология? Это связано с хаосом, да?
— Я не совсем уверен, что именно я должен вам это рассказывать, — вздохнул библиотекарь, все же подошел ближе и с моего кивка устроился напротив. — Но здесь хранилище знаний и странно отказывать в них тому, кто пришел в поисках ответа. Намекнуть я точно могу.
— Хаос это ведь не просто боевая сила, да? — я для проверки потянулась к столу, как будто хотела взять чашку с чаем, и кресло медленно, чтобы не испугать меня или не ушибить, поползло вперед. Три секунды — и мое положение в пространстве изменилось. — Я бы предположила, что мы находимся внутри какого-то пространства, которым управляет псевдоразум здания. Причем в своей Школе я так общалась только с со своей библиотекой, а для других случаях, кажется, были специальные артефакты.
— Но теперь у вас совершенно другой статус, — напомнил библиотекарь. — Не только Маолайр принадлежит вам, но и все другие здания и места.
— Потому что на мне Тиарна?!
— Потому что наш народ чтит своих правителей сильнее, чем вы можете представить. Даже после своей смерти.
— Вы имеете в виду, что после вас что-то останется? Душа? — последнее слово я произнесла не по-анордски, у них такого слова и не было. Потому у меня от удивления чуть глаза на лоб не вылезли. Никогда я с такими верованиями у хаотиков не сталкивалась, у них даже особых суеверий вроде бы не было, и вот вдруг.