В стороне еще один искусственный остров с поликарбонаноархитектурой – напоминанием о пальмовых столбах и лиственных крышах – отведен для прежней королевской семьи и горстки коренных жителей Пулау. Несомненно, страховка на случай возможных исков. Если какая-нибудь корпорация или государство усомнятся в суверенной независимости этого архипелага богатых.
Участок в море. Конечно, Бин слышал о таких местах. В спектре человеческого процветания такие места находятся на противоположном конце от берегового участка, где они с Мейлин поселились в замусоренном устье Хуанпу. Здесь и еще кое-где богатейшие семьи мира объединили свои средства и выкупили маленькие государства, сделав их частной собственностью; тем самым они уходят от обязательств (особенно налогов) перед континентальными государствами, кишащими популистскими массами. В таких морских участках и береговых, как его собственный, Бин усматривал нечто общее. Приспособляемость. По возможности полное использование поднимающегося моря. Превращение несчастья в преимущество.
Три технических специалиста: изящная филиппинка, которая никогда не снимала очков, островитянин (возможно, туземный житель Пулау), который постоянно притрагивался к интерактивному распятию, и пожилой китаец, говоривший мягким голосом ученого, – вот те трое, что смотрели, как Пэнь Сянбин и Нгуен Ки осторожно укладывают мировой камень в колыбель ручной работы, окруженную приборами и иртронными дисплеями.
Овоид уже начал оживать от прикосновения Бина. Хранитель мирового камня, он один мог вызвать в объекте прозрачные изображения – словно внутри яйцеобразной скорлупы менее метра длиной таился целый мир или вселенная. Откуда бы ни бралось его особое умение, Бин был благодарен за эту честь, за свою нынешнюю работу и за возможность подняться выше своего обычного положения. Хотя он скучал без Мейлин и ребенка.
Уже знакомое существо, Посланец Осторожности, пряталось – а может, просто так казалось – в засаде, сразу за изгибом овоида, в углублениях и выбоинах, среди клубящихся облаков. Полоска глаз Посланца смотрела наружу, напоминая немигающие очки Анны Арройо, а рот существа, четырехгубый ромбик, застыл в постоянной гримасе тревоги или неодобрения.
Бин старательно присоединил к одному концу овоида временное приспособление, отчасти компенсирующее повреждения поверхности объекта и восстанавливающее звуковой контакт. Конечно, он – да и все остальные в комнате – понятия не имел, как работает этот механизм, но старался изучить каждую процедуру, хотя бы для того чтобы остальные считали его коллегой… а не подопытным.
Судя по их настороженным лицам, на это потребуется немало времени.
– Подведем итоги, – сказал доктор Нгуен. – Мы пытаемся узнать подробности прибытия камня на Землю. Вот идеограмма, которую мы просим вас испытать.
Маленький человек положил перед Сянбином листок с несколькими рисунками. Выглядели рисунки сложными и очень старыми, даже древними.
К счастью, Бину больше не нужно было держать овоид в руках. Достаточно просто стоять рядом. Указательным пальцем правой руки – и от сосредоточенности высунув язык – Бин воспроизвел на поверхности мирового камня первый символ. Следствием его касания стало что-то вроде прикосновения кисти с тушью. Символ получился даже красивым. Каллиграфия – великая разновидность китайского искусства. Кто бы мог подумать, что у меня есть к ней склонность?
Следующую фигуру он начертил быстрее. Третью тоже. Очевидно, идеограммы были не на современном китайском, а на каком-то древнем диалекте или в более пиктографической и менее формализованной системе письма, эпохи войн, предшествовавших периоду унифицированных стандартов Великого Китая, эпохи первого императора. К счастью, имплантат в глазу выручил, дал перевод на современный путунхуа, и Бин прочел его вслух.
– Дата прибытия на Землю?
Параллельно шла работа над двумя проектами. Первый включал использование древних символов для формулирования вопросов. Но доктор Нгуен хотел, чтобы объект получил представление о современных словах. В идеале – если он действительно умнее земных ир – объект должен усвоить более современную версию китайского, а также других языков. Во всяком случае, это продемонстрирует возможности овоида.
После короткой паузы Посланец как будто поднял руку – необычную руку с двумя локтями – и движением трехпалой ладони смел идеограммы Бина, заставив их разбиться и исчезнуть. Моделированный чужак начертил серию своих фигур, которые, толкаясь, расположились на внутренней поверхности мирового камня. Бин почувствовал, что утолщенный правый торец камня слегка вибрирует. Чувствительные детекторы передали эту вибрацию в компьютер, ир которого начал издавать усиленные звуки – Бин их не понимал.
К счастью, их понял Ян Шэнсю, седовласый китайский ученый. Он похлопал по лежащему перед ним свитку.
– Да-да! Вот как произносились эти слова. Замечательно!
– И что они означают? – спросил стоящий поблизости вьетнамец.
– Он, он… то существо, что внутри… говорит, что не может следить за ходом времени, потому что слишком долго спал. Но готов предложить кое-что не хуже.
Доктор Нгуен подошел ближе.
– Что же это?
Чужак свел руки, потом снова развел. Вечные облака как будто слились, и в центре мирового камня образовалось темное пятно. Бин заметил сверкающую точку… еще одну… потом еще две… и еще пару…
– Звезды, – сказала Анна Арройо. – Шесть звезд, расположенных грубым шестиугольником… и еще одна в середине, чуть в стороне от центра… Я просматриваю онлайн-каталог созвездий… Черт возьми! Все современные совпадения – звезды седьмой величины, так что в старину они были невидимы. Маловероятно…
– Попрошу, не кощунствуйте, – сказал островитянин по имени Пол Менелауа. – Давайте вспомним, что наша тема – время. Даты. Когда. Звезды движутся. – По-прежнему прикасаясь к аниматронному распятию, висящему у него на шее, он добавил: – Попробуйте пойти вспять.
Фигура Христа, казалось, корчилась под его прикосновениями. Анна нахмурилась, услышав столь резкий выговор, но потом кивнула:
– Попробую. Двинусь назад и буду просматривать звездное небо с интервалом в сто лет.
Бин хмыкнул. Несколько секунд он держался, потом выпалил:
– Семь!
Ученый и богач повернулись к нему. Бин сглотнул, чтобы набраться храбрости, и сумел прохрипеть:
– Я… думаю, число звезд… можно проще.
– Что вы имеете в виду, Пэнь Сянбин? – спросил доктор Нгуен.
– Я хотел сказать… может быть… вы попробуете Семь Дев… Знаете? Это…
Он замолчал в поисках слов.
– Плеяды, – закончил за него ученый Ян Шэнсю в тот самый миг, когда ир Бина подсказал ему название. – Да, недурная догадка.
Вмешалась филиппинка.
– Поняла. Прослеживать в прошлое движение только этого скопления… назад… назад… Да, хорошее совпадение. Плеяды… Субару… примерно пять тысяч лет назад. Ого!
– Отличная работа! – кивнул доктор Нгуен. – Я ожидал чего-то подобного. Мой молодой друг Сянбин, пожалуйста, расскажите о шкатулке, в которой раньше хранился камень, – что на ней было написано?
Бин процитировал по памяти:
– «Раскопки в Хараппе, 1926 год».
И, невольно вздрогнув, добавил вторую часть надписи:
– «Заражено демонами. Держать в темноте».
– Да, Хараппа, – кивнул Нгуен, не обращая внимания на вторую часть. – Центр культуры долины Инда… бедная золушка первых дней городской цивилизации после Месопотамии и Египта.
Он взглянул на ученого Яна Шэнсю, который продолжил:
– Некоторые считают его слабым государством, ограниченным, параноидальным и безграмотным. Другие восхищаются уровнем строго регламентированного городского планирования. Мы точно не знаем, что произошло с культурой долины Инда. Говорят, все было брошено примерно в 1700 году до нашей эры. Возможно, оба главных города – Хараппу и Мохенджо-Даро – ослабило сильное наводнение. Возможные совпадения: на несколько тысяч ли западней вулкан на Санторини мог…
Доктор Нгуен покачал головой, и стильные косицы на его голове закачались.
– Но это бессмыслица! Почему он тогда говорит с нами на древнем китайском, который на тысячу лет моложе? К тому времени Хараппа была погребена под песками!
– Может, попробовать спросить, сэр? – шагнул вперед Бин.
Маленький человек помахал рукой.
– Нет. Я следую списку вопросов, утвержденному коллегами и группами со всего света. Будем держаться их, а пробелы заполним позже. Пожалуйста, Сянбин, переходите к следующей группе рисунков.
Неизменная вежливость доктора Нгуена снова заставила Бина ощутить благодарность. Этого джентльмена, несомненно, хорошо воспитали и научили обхождению с подчиненными. Может, я всегда буду на него работать. Не худшая участь, если к нему присоединятся Мейлин и ребенок.
Он хотел доказать этому человеку свою ценность. Поэтому, наклонившись к камню, Бин старательно начертил еще несколько идеограмм, представленных профессором Яном Шэнсю в самом архаичном стиле. Консорциум доктора Нгуена не мог дождаться, когда мировой камень изучит современный китайский. Времени не было. Вся планета гудела от новостей о загадочных картинах и звуках, источником которых был так называемый Гаванский артефакт – еще один камень-посланник, недавно снятый с орбиты американским астронавтом. Этот камень, перед Бином, давал возможность проверить – втайне – сообщенное другим камнем, вашингтонским.
Пока что они установили одно. Посланец не одобрял Гаванский артефакт. Когда ему показали изображение более знаменитого объекта, Посланец реагировал наклонами и рубящими движениями, такими понятными, словно они были универсальны для Вселенной. К предыдущему предупреждению об опасности существо в камне Бина добавило новое, которое оказалось легко перевести.
«Лжецы!»
Могу пересчитать свои удачи. Поджаренная в огне на борту «Духа Чула-Висты», в любую из предшествующих эпох я бы погибла. Перестала бы существовать или (наивная агностическая надежда) получила бы какую-то посмертную награду.