Помощник пристава Кремлевской полицейской части прапорщик Кислицин, Аскольд Иванович сидел в тесном, темном кабинете и пил чай с баранками, когда его посетила его светлость… ну вы поняли.
— Доброго дня вам, Аскольд Иванович — я протянул руку для рукопожатия: — А что вы тут чаем давитесь? Я предлагаю немного его разбавить…
На стол пристава встала бутылка «Стрелецкой» горькой настойки, на что тут только горестно крякнул.
— Не могу, Олег Александрович, через двадцать минут убываю на доклад в градоначальство, а то Семен Михайлович приболели.
— Ну значит приберите, потом выпьете за мое здоровье. — я уселся на стул для посетителей: — Вопросик у меня к вам, Аскольд Михайлович образовался — хочу узнать, как там моя бывшая прислуга?
— А что ей будет? — пожал плечами полицейский: — Сидят в арестном доме, ждут суда.
— И что им светит?
— Ну, с учетом того, что нам рассказали за эти три дня, то по году арестного дома получат за кражи и покушение на кражу.
— То есть, антиправительственные высказывания не подтвердились?
— Олег Александрович, ну побойтесь предков, какие антиправительственные высказывания? — всплеснул руками помощник пристава: — Ну, управляющий ваш не уплатил налоги на две тысячи, ну остальные воровали по мелочи, по его попустительству, но на каторгу то их не за что отправлять.
— Хорошо, а нападение на меня Еремея тоже на год всего? — нахмурился я.
— Нет, нападение на вас относится к тяжким преступлениям, но только его расследовать надо, вас допрашивать, очную ставку делать, а вы, как обещали, не явились, а судебный следователь теперь только завтра будет… Так что, приходите…
— Нет, Аскольд Иванович, я послезавтра не смогу, уезжаю. И, кстати, я даже рад, что на прислуге только кражи висят. А подскажите, мне давеча юристы говорили, что судить прислугу я могу и самостоятельно.
— Можете. — подтвердил помощник пристава: — За преступления, совершенные в ваших владениях и судом княжества.
— То есть, я правильно понимаю, что я могу этих мазуриков забрать и отвести их в княжество Булатовых и там судить?
— Можете, так как преступление совершено в пределах вашего родового дома, но суд должен быть на территории княжества и по законам Империи. — Аскольд мотнул головой в сторону шкафа, за стеклом которого виднелись темно-синие тома «Свода законов Российской империи».
— Аскольд Иванович, а можно сделать так, чтобы завтра, часиков в восемь утра, не позже, мои уголовнички ждали меня у дверей вашего замечательного участка, собранные, ну, скажем в дорогу на три дня. Ну, там сухари, селедка на двоих, вода ключевая, что там кандальникам на этапе положено. Я их у вас, вместе с материалами дела заберу навсегда и в княжество отправлю. И вам хлопот меньше, и мне спокойнее.
— Вообще то не положено…- задумчиво протянул полицейский, но, после того, как под бутылку настойки лег двадцатипятирублевый казначейский билет, мгновенно переменил свое мнение, заверив меня, что к восьми часам, не позже, мои бывшие работники будут стоять, обеспеченные кожаными вязками на ногах, арестантским пайком на три дня и арестантскими робами. Материалы уголовного дела также будут подготовлены к передаче в суд Булатовского княжества для принятия решения, по существу.
В городское поместье княжеской семьи я вернулся поздно — солнце начало склоняться к горизонту.
Открывший мне калитку дворник зашептал, что меня ожидают какие-то важные господа.
Господа действительно меня ожидали — в гостиной, за столом сидели, за в чашками с остывшим чаем, двое мужчин, не сводящих тяжелых взглядов с Веры, сидевшей напротив с вязанием. При моем появлении мужчины встали, а Вера, бросив на меня многозначительный взгляд, с коротким поклоном вышла, сообщив, что ей надо укладывать девочек.
— Допоздна гуляете, Олег Александрович… — с улыбочкой, бросил тот, что постарше — мужчина лет сорока, широкоплечий, сухой и опасный, несмотря на хорошо пошитый костюм и лаковые ботинки.
— Не припомню, чтобы с кем-то уславливался о встрече.
— Прошу прощения, Олег Александрович, но только чрезвычайные обстоятельства заставили нас настойчиво искать встречи с вами.
— И что у вас случилось?
— У нас? — мужчины иронично переглянулись: — У нас все прекрасно, а вот у вас, как мы слышали, случилось и мы бы хотели предложить вам свою помощь.
— Вы — это кто? Представьтесь.
— О, Олег Александрович, прошу прощение, за свою промашку, просто мы уже давно вас ожидаем… — Мужчина коротко кивнул: — Легостаев Фридрих Адольфович, специалист по недвижимости и…
Кивок в сторону второго, до сего момента, молчащего, типа, выглядевшего типичным бандитом:
— Мой помощник по общим вопросам.
— Слушаю вас.
— Мы хотели бы вам предложить быстро избавится от вашей основной проблемы — этого дома. — Легостаев сделал округлый жест руками.
— Зачем мне это?
— Ну помилуйте, Олег Александрович, зачем вам эта обуза? Вы отправляетесь в опасное место, ваши сестры, безусловно, самостоятельно не смогут содержать дом, и он просто уйдет с молотка, за бесценок. Мы же предлагаем вам приличные деньги прямо сейчас, не вставая с места…
— Вот прямо сейчас?
— Ну, конечно. Семен. — Адольфович кивнул, и на столе материализовался дорожный саквояж, в магической модификации «Дорожный сейф», набитый пачками казначейских билетов.
— И сколько здесь? — я нежно погладил кончиками пальцев кожу саквояжа.
— Не стесняйтесь, можете пересчитать. Здесь ровно пятнадцать тысяч…- риелтор поощрительно улыбнулся.
— То есть, половина от реальной стоимости дома и участка?
— Зато здесь и сейчас. — с мефистофельской улыбкой, Легостаев подошел и попытался сунуть мне в руку пачку новеньких «полтинников» в банковской упаковке: — Я, к вашему сведенью, имею лицензию частнопрактикующего нотариуса, а Семен — доверенность от покупателя, которого мы сейчас представляем. Оформим сделку, произведем полный расчет…
— К сожалению, господа, любые переговоры о продаже дома являются пустым времяпровождением, так как дом заложен в Государственном банке.
— Пуф. — презрительно фыркнул искуситель: — Вы задолжали банку восемь тысяч, оплатите сегодня ночью свой долг и завтра будете свободны и богаты — целых семь тысяч, успеете по дороге напоить до полного изумления весь Оренбург, Гурьев и их окрестности. Да вам, за такое благодеяние, конную статую в каждом из этих городов поставят, в натуральную величину.
— А что, банк и по ночам работает? — удивился я.
— Безусловно работает. — снисходительно улыбнулся специалист по недвижимости: — не все операции, конечно, проводятся, но внести деньги на счет или получить со счета можно легко, в любое удобное время. И мы рекомендуем вам быстрее сдать деньги в банк, взамен получив дорожные чеки или чековую книжку, так как охраны у вас нет совсем никакой, и держать в доме такую сумму… Господа, наша беседа была очень познавательна, но, боюсь, она завершена, позвольте вас проводить…
— Боюсь, Олег Александрович, что нам придется еще немного задержаться. — Легостаев продолжал улыбаться, но улыбка его теперь смахивала на оскал хищника, подбирающегося к беззащитному ягненку: — Серьезные люди на вас потратили время, предложили вам честную цену, а вы кобенитесь. Так дела не делаются. Мы, вообще, могли…
Фразу свою «черный риэлтор» не договорил, очень трудно говорить пафосно, когда тебе пнули сапогом в промежность. Семен, здоровенный телохранитель, как будто очнулся от спячки, потянулся рукой в карман, но замер, глядя на ствол здоровенного револьвера.
— Осторожно, пальчиками, доставай, что у тебя в кармане…
На стол легло что-то подобное «бульдогу», револьвер с очень коротким стволом крупного калибра, которым, уверен, очень эффектно запугивать обывателей.
— Ремень выдергивай из брюк и вяжи этого. — я повел стволом в сторону, начавшего очухиваться, Адольфовича.
— Да пошел ты… — Семен успел сказать только это, после чего упал на пол, зажимая ладонью окровавленную ляжку. Стрелять я не боялся, так как, судя по отсутствию у ворот чужой коляски, самоуверенные жулики прибыли без поддержки.
— Ты что сделал… — громила пытался зажать кровоточащую дыру на брюках.
— Семен, ты что, не понял? Или ты сейчас вяжешь своего старшего, или ты мне не нужен. — я навел ствол в голову побледневшего боевика.
— Князек, а ты вообще понял, что ты попал⁈ — Фридрих справился со спазмами внизу живота, и, хотя и с трудом, но уже мог говорить.
— Конечно знаю. Ко мне домой пришли бандиты, которые предложили отдать мое родовое поместье за бесценок…
Я не договорил — в столовую, придерживая подол длинной юбки, вбежала Вера Игоревна, держа в правой руке свой револьвер.
— Олег…Александрович, что случилось?
— Наши непрошенные гости стали мне угрожать. — я махнув рукой, дал знак девушке не приближаться близко: — Они настаивали, чтобы я отдал им поместье за половину цены и… Вы идите, я сам разберусь.
Мы обменялись взглядами и Вера, кивнув вышла, оставив меня наедине с бандитами.
Я задумался — ребята хотели заплатить за усадьбу именно сегодня, после чего, они бы ушли, а я остался с громадной суммой в пустом доме… Потом они сообщили, что банк работает круглосуточно. В любом случае, я уверен, надолго деньги бы не задержались в моих руках. Меня грохнули или ночью, когда я попытался бы добраться до банка, или утром. При любом варианте моих действий, мне бы пришлось выходить из усадьбы с саквояжем, полным денег.
Вряд ли меня «исполняли» бы эти двое — несмотря на зловещий внешний вид, «нотариус» был слишком ценным ресурсом, чтобы использовать его при совершении обычного ограбления…
И тут я вспомнил мертвого офицера и раненую барышню, что лежали буквально в сотне метров оттуда. И, еще говорили, а в контрразведке подтвердили, что, при покушении похитили двадцать тысяч рублей, полученных за, проданную усадьбу.
— А ведь это вы, твари, купили усадьбу Агополковых, а потом хозяйку и ее знакомого бомбой взорвали, а деньги, двадцать тысяч, у них похитили…