— Хорошенькое покровительство! — возмущенно стукнул кулаком по столу князь: — Отца и матери, а также старшего брата в живых нет…
— А не надо испытывать благоволение богов на прочность, раз за разом. — отрезал я: — Ты сам сказал, что по твоему мнению, это просто деревяшки в земле. Я представляю, чего Перун и Макоша то вас наслушались…
— Нет, ну по Перуну вопросов нет, наша огневая сила от него идет, он бог полезный…
— Поэтому его капище не в крепости находилось, а на окраине города, без всякой охраны, и налетчики первым делом его и испоганили.
— То, что идолов из крепости перенесли, я к этому отношения не имею, просто папа сказал, что нужна новая конюшня, и капище перенесли. — Димитрий выставил перед собой ладони, словно отгораживаясь от спорного решения.
— Что-то я никаких лошадей у вас не заметил… — недоуменно спросил я, представив, что после моей водной диеты, лошади бы сошли с ума от жажды.
— Месяц назад сгорела конюшня, а конский состав, что спасти успели, перевели на загородный выпас…
— Откуда их налетчики и увели, уверен. — закончил я тему лошадей: — Ладно, не отвлекаемся, давай ближе к делу.
— Согласен. — миролюбиво кивнул головой князь, тяжело встал, вытянул в мою сторону руку и, задрав голову к потолку, торжественно, как Маяковский на поэтическом вечере, продекламировал: — Брат мой, встань подле меня в наших трудах на благо моего княжества.
— Хренушки. — ответил я, отодвигая бутылку вина подальше от князя.
— Что значит «хренушки»? — растерялся правитель.
— То и значит — «встань подле трона»?
— Ну как что? Ты будешь стоять на самой верхней ступеньке у моего трона…-князь пожал плечами, удивляясь моей тупости.
— Вот я и говорю — хренушки. Если нужна моя помощь, то будь любезен, на троне подвинься…
Следующие пятнадцать минут ушли на прохождение местным владыкой пяти стадий принятия неизбежного.
Наконец Димитрию надоело бегать вокруг стола, бить кулаком по столешнице и топать ногами, владетель упал в свое кресло и спросил, есть ли в этом доме еще вино.
Удалив жажду половиной бутылки «красного», князь отер губы рукавом и хрипло спросил, что я предлагаю конкретно, так как, это просто немыслимо…
Не дав возможности Димитрию завести свою волынку по новой, я спросил, слышал ли он что-то про царя Ивана и царя Петра.
Димитрий наморщил лоб и выдавил, что что-то слышал про них.
— А то, что они были соправители и правили совместно, ты, надеюсь, в курсе?
— Я это раньше слышал, но, за заботами, забыл. — огрызнулся князь: — Я, в конце концов, воин, а не книжный червь…
— Прости, брат, но если ты на меня намекаешь, то книжный червь во главе трех полицейских тебя уделал, по всем статьям, и если бы я захотел…
— Ты воевал бесчестно! — ткнул в мою сторону князь.
— Братик, ты поосторожней с такими словами. — я шутливо погрозил пальцем, но голос мой был вполне серьезен: — За такие слова можно и ответить.
Видимо «воин» Дмитрий не рвался, вновь, в огонь городских боев и смертельных поединков, поэтому он не стал развивать тему:
— Хорошо, что ты там рассказывал про этих царей?
— Царь Петр и царь Иван. Они правили русским царством совместно. Царь Петр отвечал за промышленность, сельское хозяйство, казну, армию и реформы, а царь Иван держал в своей крепкой руке царские дворцы, гвардию, двор, парады, принимал иностранных послов, выполнял другие важные представительские функции, без которых государство — не государство. — выдал я свою интерпретацию русской истории 1700 годов моей истории: — И они оба считались равными, но каждый выполнял свою, заранее обговоренную функцию.
— Гвардию и двор, говоришь…- задумчиво проговорил Димитрий и улыбнулся: — Хорошо, я согласен.
— Э, погоди, так дела не делаются. — я вышел из гостиной и вскоре вернулся, неся с собой десяток листов бумаги и пишущую палочку: — Сейчас все запишем и распишемся под своими решениями.
— Да я честью своей…
— Я тебе сказал нет. — отрезал я: — Кроме того, чем ты не доволен? Сиди, пей вино и меня слушай, писать то мне придется.
Если я надеялся, что князь Димитрий, напившись вина, потеряет бдительность, то я жестоко ошибся, пить мой брат умел и умел хорошо. Наше распределение государственных обязанностей, доходов и расходов, растянулось на четыре часа. Попытки князя свести условия к фразам «Брат, клянусь, все будет по справедливости» и «Этот вопрос будет решаться в интересах всеобщего благоденствия», натолкнулись на мое полное неприятие, и Димитрий включил режим «Базарная торговка».
К трем часам пополудни листы были исписаны с двух сторон, обозваны «Протокол распределения функций совместного управления княжества Булатовых» и скреплен каплями крови, заверенных отпечатками пальцев обоих соправителей. Далекого грома в этот момент не прогремело, но я уверен, что Мокоша не позволит моему братцу, в будущем, подтереться этими «кондициями».
В ворота крепости мы въезжали, как положено, верхом, оседлав мою Зорьку, вторую лошадь предоставил Евдоким Суслов.
При нашем появлении во дворце княжеской резиденции в крыльцу дворца стал сбегаться разночинный народ, которых набралось несколько сотен душ. В первых рядах, мрачно поглядывая на меня, толпились два десятка полковников и прочей, золотопогонной сволочи, за ними щебетали барышни, дамы, дети и прислуга обоего пола. Солдат и младших офицеров было совсем немного.
— Мои верные подданные! — князь Димитрий встал на верхней ступеньке крыльца и потряс в воздухе пачкой листов: — Счастлив сообщить вам, что в интересах благоденствия княжества и моего народа я решил передать толику своей верховной власти с моим любимым братом Олегом Александровичем, и теперь в наших пределах воцарятся мир и полнейшее благоденствие. Князь Олег Александрович моей волей стал моим соправителем и таким же отцом для вас всех, каким являюсь я. Любите его, как меня, а за князем служба не пропадет. Пойдем брат мой.
Мы прошли во дворец, оставив за собой безмолвствующую толпу растерянных подданных, и я потребовал писаря, а желательно парочку, чтобы размножить наши с братом договоренности.
Отказавшись остаться на пир, сославшись на срочные дела, прижимая к боку папку с тремя подписанными экземплярами нашего соглашения, я незамедлительно покинул территорию крепости, так как понимал, что пьянка с братом и его прихвостнями закончится, в лучшем случае, мордобоем.
Утром я выехал в сторону Империи по «узкоколейке», воспользовавшись для передвижения небольшой дрезиной, что обнаружилась на заводе. На рычагах сидели двое мужиков из числа горожан, подрядившихся за рубль доставить меня в город и обратно, мне же тягать рычаги привода было невместно по должности. Правда, в обход застывшего на путях поезда с углем, тележку волокли мы втроем, но это было «другое». В любом случае, за два часа я преодолел тридцать верст и прибыл на территорию империи.
Выдав мужикам гривенник на обед, наказав следить за транспортным средством, я подхватил мешок с оружием и двинулся по городу в поисках своих беглых подданных.
— Барин. — первый из них попался мне, буквально, минут через пять: — Не надо ли чем подсобить…
Передо мной стоял солдат в заношенной форме княжества и мял в руках форменную бескозырку.
— Ты откуда, служивый? — поразился я при виде «помогайки».
— Так, барин, мы тут фундамент копаем купцу Барышникову, под склад колониальных товаров, но нас там только кормят, вот меня общество и послало попытаться копеечку малую заработать, на табак там или вино столовое, для бодрости и здоровья телесного. Вы не сомневайтесь, работник справный и дорого не возьму.
— Договорились. — я сунул руку в карман и достал оттуда монету в две копейки: — Покажи мне, где ваш полк квотируется, и она твоя.
— Офицерам доложите? — угрюмо буркнул солдат, отступив на шаг.
— О чем?
— Ну так, господа офицеры нас купцу передали, сказали, чтобы мы работали усердно, а я тут, отхожим промыслом занят, землю не рою…
— Даже не подумаю. Издалека покажешь мне куда идти, получишь монету, да и иди дальше по своим делам. У меня дело к вашему командиру.
— Ну тогда ладно, барин, только не обманите.
Солдат привел меня к какому-то складу, примыкающему к шерсти приёмному пункту, и хотел было бежать, но я ухватил его за рукав гимнастерки.
— Постой, а офицеры тоже здесь разместились? — я ткнул пальцем в приземистое строение, с выбитыми стеклами в узких окошках и прохудившейся крышей.
— Нет, конечно барин, они в городе, в доходном доме господина Барышникова квартируют.
— На тебе еще две копейки и отведи меня в офицерские квартиры.
Жилье офицеров княжеского полка было вполне благопристойным — новый дом, метенный двор, со второго этажа доносятся аккорды гитары и приятный мужской баритон, напевающий какой-то романс.
— Господа, где я могу видеть командира полка? — гостиная, в которую я вошел, была неотличимая от десятков гостиных из фильмов моего мира, о белогвардейском офицерстве, где ни будь, в Крыму. Десяток винных бутылок, нехитрая закуска, карты, лениво бросаемые на скатерть, и красавец поручик, лениво перебирающий струны гитары и тихо напивающий песню о России, которую мы потеряли.
— А зачем вам командир полка? — мрачный полковник с серебряными погонами на плечах, поднял глаза от карт, видимо, в игре командиру сегодня не везет.
— Имею до него дело.
— Если вы насчет работ, то только через неделю, и, меньше чем за «четвертак» серебром за голову, я своих ребятушек отдавать не намерен. Ну, и кормежка с вас, какая ни на есть, два раза в день, горячим варевом, да инструмент справный…
— Подскажите, господин полковник, а на какое количество бойцов… прошу простить, работников, я могу рассчитывать?
Офицер задумался, после чего дал ответ:
— Ну, двести человек у нас на стройке господина Барышникова до самых холодов заняты, а через неделю двести человек освободятся с площадки господина Гусева, ну, а если по тридцать копеек будете за голову платить, то я вам, через неделю, не двести, а четыреста человек представлю. Но, хотелось бы знать, надолго ли вам люди понадобятся?