Так или иначе, как показывает обзор дореволюционной литературы, XVIII в. оказался вне поля зрения специалистов, чьи усилия в основном были направлены на изучение либо допетровской эпохи, либо недавнего положения женщины. XVIII в. воспринимался как период начавшегося улучшения дел в связи с петровскими реформами, «российским матриархатом», трансформацией православной доктрины. Положение женщины затрагивалось в контексте изучения брачно-семейного права (среди редких упоминаний причин развода или «несогласной жизни супругов») и так называемого женского правления, то есть нахождения у власти императриц на протяжении большей части XVIII в.
Советская историография практически не внесла никаких изменений в сложившуюся в науке ситуацию. К тому же темы, связанные с «бытовыми аспектами» жизни общества, куда автоматически попали и супружеские отношения, включая супружеское насилие, не являлись приоритетными и чаше разрабатывались этнографами, нежели юристами и историками. Актуализация супружеского насилия также не могла способствовать развитию исследований в данной области (как это произошло в Европе и США в 1960-80-е гг.), поскольку в СССР проблемы домашнего насилия просто не существовало, равно как и релевантного законодательства по этому вопросу. Лишь учебники семейного права иногда делали краткий экскурс в историю семейно-брачного права, описывая сугубо формальные нюансы брака и развода. Такая картина, особенно в отношении XVIII в., оставалась типичной вплоть до начала XXI в. Если общеисторические аспекты социальной и политической трансформации, в том числе изменения в законодательной сфере, и портреты великих женщин (Екатерины II, Екатерины Дашковой, других русских императриц и светских дам) оказались привычными темами исторических работ, то свидетельства о «насилии против женщин» (в частности, сексуальном и домашнем) так и остались маргинальными сюжетами. Западная историография в целом повторяет российскую модель: интерес к различным сторонам жизни и сюжетам допетровской эпохи и XIX в., несомненно, можно объяснить доступностью и хорошим знанием источников по обоим периодам благодаря изысканиям дореволюционных специалистов, а кромстого, исследовательскими приоритетами изучать переходные этапы в развитии женского вопроса. Как было сказано выше, XVIII в. таким этапом не считался. Работы Евы Левиной, 11)пси Шилдс Колл май, Нады Бошковска по XVII в., исследования Барбары Энгель и Беатрис Фарнсворт по XIX в. обеспечили прекрасную методологическую и содержательную базу для понимания процессов распространения насилия против женщин в соответствующие переломные шохи.[211] А XVIII столетие, век «женского правления» и петровско-екатерининских реформ, с его проблемами функционирования российского патриархата ученые обошли вниманием.[212]
Современная исследовательская литература по вопросам домашнего и супружеского насилия может быть разделена на зри группы: 1) историко-этнографические исследования, посвященные проблемам повседневности в крестьянской среде или истории семьи;[213] 2) юридическая литература по истории брачно-семейного права (раздел о личных правах супругов и основаниях для развода);[214] а также специальная литература по так называемой семейной криминологии;[215] 3) феминистская литература, рассматривающая современные проблемы превенции и реабилитации пострадавших от супружеского насилия.[216] Однако исследования но супружескому насилию гораздо малочисленное, чем работы по домашнему, включающие тему насилия против детей. В целом это отражает общую ситуацию, сложившуюся в европейской и американской историшрафии по данному вопросу. Само направление исследований истории супружеского насилия стало развиваться относительно недавно — в связи с обеспокоенностью женских организаций и широкой общественности в 1980-е гг. высоким уровнем супружеского насилия в Европе и США, а также в качестве ответа на принятие рекомендации № 19 к Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979), касающейся насилия, основанного на гендерных различиях. В рекомендации содержится следующее определение «насилия против женщин», включающего и супружеское насилие: действия, которые причиняют ущерб или сфадания физического, психического или полового характера, уфозу таких действий, принуждение и другие формы ущемления свободы.[217] Поскольку международное право, а вслед за ним и национальные законодательства совсем недавно определили формально содержание насилия в отношении женщин, исследовательские работы оказались тесно связанными с формально-юридическими процессами, в том числе и в отношении осмысления данной проблемы в прошлом, и в концептуальном отношении.
Феминистские исследователи рассматривают супружеское насилие как отражение сопистальных отношений между полами, в отличие от них нсфсминисты (при этом не обязательно антифсминисты) обычно дают гендерно-нейтральные интерпретации супружеского насилия, настаивая на том, что оно является проблемой не только для женщин, но и для мужчин. Исследователи также подразделяются на тех, кто использует в большинстве психологический подход (это могут быть как феминисты, так и нсфсминисты), и тех, кто подчеркивает социально-экономические факторы, влияющие на супружеское насилие, а также тех, кто отдаст предпочтение системному подходу.[218] Социологи и психологи настаивают на том, что причины супружеского насилия имеют историче- i кую обусловленность, поскольку возникают под влиянием определенных социальных, экономических, политических и культурных условий, характерных для каждого конкретного периода истории. Так, наиболее показательным является развитие британской историографии, где тема супружеского насилия достаточно активно разрабатывается последние К) 15 лет.[219] Эти исследования, в частности, продемонстрировали, что мотивами супружеского насилия выступали в разных ситуациях ревность, различного рода фрустрации и уязвимость, денежные проблемы и неудачное управление экономическими ресурсами семьи, а также исключительно высокий уровень потребления алкоголя в добавок к любым другим мотивам. Однако здесь видна и опасность некритического воспроизводства аргументов, используемых самими мужьями с целью оправдать свое поведение, что может вовлечь и историков-исслсдоватс- лей в процесс смещения акцента на внешние факторы, снимая таким образом ответственность с виновника насилия.[220]
Другой серьезной проблемой историографии является интерпретация восприятия «должности» жестокого обращения самой женщиной в прошлом. Этот достаточно старый спор делит специалистов на две (руины: тех, кто считает, что женщина веками терпела господство мужа в семье и покорно сносила его жестокость и побои как должное, и тех, кто настаивает на том, что женщины не считали побои обычным состоянием и именно поэтому обращались за помощью к общине и властям.[221] II проведенном ниже исследовании содержится попытка проанализировать формы и виды супружеского насилия, правовые нормы регулирования супружеских конфликтов, отношение государства к регулирова- 11 и ю конфликтов в частной сфере, через призму судебных дел «услышать» голос и женщины, и притеснявшего се мужчины, дать интерпретацию супружеского насилия как одной из форм межличностного насилия п насилия против женщин.
Дидактика и закон: злые жены против добрых
«Что женщина несвободна — это было решено окончательно и не подлежало уже сомнению. Мужчина при разрешении этого вопроса любил восходить к вечности, любил принимать на себя значение первого человека. Ставя себя в лице праотца во главу угла всего творения, он естественным путем пришел к заключению, что женщина — существо в отношении к нему низшее, зависимое, несвободное, что он — господин се, что она собственно жена, а не человек, ибо это имя первоначально было присвоено только ему одному», — писал И. Е. Забелин в предисловии к своей работе «Женщина по понятиям старинных книжников», готовясь охарактеризовать средневековую рукопись «Книга о злонравных женах, зело потребна, а женам досадна».[222] И хотя спор о злых и добрых женах уже иссяк к началу XVIII в., девиз «не мужь в мужех, иже кимъ своя жена владЪеть», удачно сформулированный в начале XIII в. Даниилом Заточником,[223] оставался главным тезисом дидактической литературы, канонического права и светского законодательства.
В принципе все, что христианину должно было знать о супружестве, содержалось в 50-й главе Кормчей книги, официально признанной сборником канонических правил не только для использования в судах, но и для общего следования.[224] Кормчая определяла супружество как «тайна от Христа Бога оуставдена есть», с целью умножения рода человеческого, воспитания чад в славе божией, создания союза любви, дружества и взаимной помощи, а также воздержания от греха прелюбодеяния.[225] В самой главе, излагающей процедуру совершения таинства, не говорится о структуре властных отношений в семье и разделении обязанностей, а данное определение совсем не предполагает право мужа наказывать и воспитывать свою жену. Однако данное упущение довольно обильно компенсируется духовно-нравственной литературой того времени.
Весьма проблематичным здесь является значение «Домостроя» как дидактического документа. Хотя именно в «Домострое» закрепляется женлицитное право мужа наказывать жену и других домашних («...а попить не перед людьми наедине ноучити да примолъвити и пожаловати д никако же не гнсватися ни жене на мужа ни мужу на жену а по всяку вину по уху ни по виденью не бити, ни под сердце кулаком ни пинком ми посохом не колоть никаким железным или деревяным не бить хто г еерца или с кручины так бьет многи притчи от того бывают слепота и глухота и руку и ногу вывихнуть и перст и главоболие и зубная болезнь а у беременных жен и детсм повреженис бывает во утробе а плетью с наказанием бережно бити, и разумно и бол но и страшно и здорова а толко великая вина и кручинавата дело, и за великое, и за страшное ослушание, и небрежение, ино соимя рубашка плеткою вежливенко побить за руки держа по вине смотря на поучив примолвити а гнев бы не был а июди бы того не ведали и не слыхали, жалоба бы о том не была, а по дюдцкои ссоре или по оговору без обыску без прямого брань и побои и гнев никако же бы не было каково было наношение или речи недо- прыс, или своя примета того наедине пытати добром истине покается (»• зо всякаго лукавства милостивно наказать да и пожаловати по вине смотря, а толко не виновато дело ино оговорщиком не попущати ино бы вперед вражда не была, а толко по вине и по обыску по прямому а не каппа о грехе своем и о вине то уже наказание жестоко надобет штобы (