В плену иллюзий
Глава 1
Надя работала в институте, считай, всю свою жизнь. Пришла сразу после техникума, и ей указали на стол у двери.
– Не смотри, что рядом с дверью, зато напротив окна.
А ей этот стол сразу понравился. Потом была возможность пересесть за другой, уже у окна (в бухгалтерии всегда текучка: зарплаты невеликие, работы море), но ей нравилось именно ее место. Может, и дуло от двери, но зато напротив через окно прямо на нее смотрела огромная береза. Надя садилась за свой рабочий стол и начинала день с того, что кивала дереву, мол, привет, вот она я. А у тебя чего?
Надя нисколько не сомневалась, что дерево ей отвечало. Всем своим видом. Иногда береза была приветливой, иногда суетливой, а иногда мрачной. Наде казалось, что дерево знает о ней все, показывая свое отношение к девушке хаотичным движением веток. Порой поддерживало ее, порой ругало.
Двадцать лет на одном месте. Надя где-то читала, что работу нужно менять не реже, чем раз в десять лет. Это как же менять? Она и любила свою работу, и разбиралась в ней прекрасно. А потом дерево это… Главный собеседник ее жизни. Да, так случилось. К сожалению.
Что такое женский коллектив? Сплетни, суды-пересуды. Надя этого не любила и участия не принимала. Во время обеденного перерыва доставала свое яблоко и утыкалась в книгу. Она всегда была закрытой, а когда пошли разговоры «что-то замуж никто не берет», так и вовсе отстранилась. Как она могла ответить на вопрос «почему»? Этот вопрос она и сама себе задавала. Где ответ? Лет уже тридцать семь, а никто замуж не позвал ни разу. Она хуже других? Точно не хуже. Надя за собой следила, аккуратная фигурка, свежая стрижка, обувь всегда модная. Сама вязала и шила, знала, что ей идет.
– Ты книжку-то отбрось и пойди по территории пройдись. Вон посмотри на Люську из материального отдела. Только и слышен ее смех. И парни вокруг нее вьются, – советовали сотрудницы.
– Что я, дурочка – смеяться без причины?
– Найди причину! А так, сама смотри. Твоя жизнь.
Серафима Ивановна обратила внимание на Надю на общем собрании. Та выступала с докладом о работе отдела. «Цифры за год, перспективы на будущее».
– Приятная дивчина. Кто такая? – спросила у своей заместительницы.
– Надежда Молчанова. Ее недавно повысили. Первый доклад. Да она у нас двадцать лет в институте. Неужели не видела?
– Как-то внимания не обращала.
– Вот и я удивляюсь. Вроде и симпатичная, и вежливая, отзывчивая очень. А как тень от самой себя. Наверное, потому и не замужем до сих пор.
– А лет сколько?
– Что-то такое – тридцать пять-тридцать шесть.
Собрание шло своим чередом, а Серафима все думала про Надю. Вот надо же, почему она одна? Издалека видно, что хорошая девчонка! Да и симпатичная вроде. Скорее всего, в свои двадцать Надя хорошенькой не была. А сегодня хоть куда. Поработала над собой, нашла свой стиль, во всяком случае, сегодня выглядела одновременно и просто, и со вкусом, любо-дорого смотреть.
И тут! Пазлы в голове Серафимы сошлись. Чего это она сидит? Не действует? У вас невеста, у нас жених! Брат у нее видный, интересный, зарабатывает нормально. Правда, трое детей. Но зато квартира прекрасная трехкомнатная. Жена-покойница в свое время год бесплатно за ту квартиру работала. Сима опять вспомнила Катерину. Господи, что же на белом свете делается? Как только Бог допустил? Троих ребят сиротами оставил.
Ну что поделаешь, что случилось, то случилось. Она решила резину не тянуть, уже на следующий день открыла институтский телефонный справочник и позвонила Надежде.
Девушка зашла через пять минут:
– Серафима Ивановна, вызывали?
– А? Да, Надя, проходи. Хотела с тобой потолковать. Давай на диван сядем.
Надя прошла вперед, немного опустив голову, и села на краешек дивана, аккуратно расправив юбку.
Серафима рассматривала Надю. Немного раздражало, что та все время смотрела в пол. И почему, скажите, пожалуйста? Все при ней. Юбка в складку широкими полосками, однотонный вязаный свитер, идеально подходящий по цвету, на ногах лодочки на низком каблуке, колготки дорогие. Наконец Надя подняла голову и улыбнулась. Может, и не красавица, нос длинноват, лицо узковато, но явно девушка про себя все знает. Стрижка, укладка – все нивелирует шероховатости. Это уж Серафима так, придиралась.
Не спрашивая, налила чай в две симпатичные чашки и без всяких подходов приступила к делу.
– Тянуть не буду, я не про работу. Про личное. Брата моего знаешь? Виктора Ивановича.
Глаза у Нади округлились. Она, немного поперхнувшись, пролепетала:
– Ну да…
– И как он тебе? Нет, я почему спрашиваю. Может, он тебе как-то особенно неприятен, тогда о чем и говорить. А может, и ничего… Тогда выскажу свой план.
Надя отпила глоток чая и прокашлялась:
– Приятный. Интеллигентный, улыбается хорошо. На вас похож. Улыбкой как раз.
Последние слова произнесла практически шепотом.
– О! Это самое главное. А то, что у него трое детей, знаешь?
– Трое? – Надя ахнула, но тут же взяла себя в руки. – Дети – это хорошо.
– Это ответственно, конечно, но они ж практически выросли. Сашка институт оканчивает, Влад в техникуме на третьем курсе, Кирюха, правда, в третьем классе, десять лет…
– Маленький совсем.
И то, как она сказала вот это самое «маленький», сразу же растопило сердце Серафимы. Она поставила чашку на журнальный столик, подсела к Наде поближе.
– А давай-ка я вас познакомлю.
– А как?
Сима отметила, что Надя не ответила отказом, наоборот даже! Заволновалась, что ситуация может сорваться.
– А скоро ж Восьмое марта. Я его к себе домой позову, и ты придешь.
– А он не удивится? С чего это вдруг?
– А он и знать не будет. И потом, он не в курсе, с кем я там дружу.
– Давайте, – твердо подытожила Надя.
Молодец, про себя подумала Сима, не ломалась, ничего из себя не строила. Любила она таких людей. Сама была конкретной. С конкретными легче.
Витьку она пригласила к четырем, Наде предложила прийти на полчасика пораньше, чтоб та немного освоилась. По легенде, они же вроде как знакомы.
Витьку позвала как бы между прочим, когда он забежал в очередной раз к ней в кабинет:
– Витька, приходите восьмого марта к нам. Вместе пообедаем, выпьем по рюмочке за женский день. К четырем.
– Дело хорошее, вот только, боюсь, не успеем. У Кирюхи турнир как раз в это время.
– Так пусть его Владик отведет! Тогда один приходи, без своих бойцов. Посидим семьей. Может, еще подружки мои будут, но не уверена. Давно так семьей не собирались.
– И Егора зовешь?
– Бог с тобой! Разве его эта стерва от себя отпустит? А ее, честно скажу, ни видеть не могу, ни простить.
– Да ладно, не начинай. Сдалась нам эта квартира.
Сима изо всех сил сдержалась, чтобы не продолжить тему, все же она сегодня решает другие вопросы, но в голове мгновенно всплыла та некрасивая история. Не вопрос, что мать квартиру отписала Егору. Как выяснилось, они нотариуса прямо на дом к ней привезли, когда почувствовали, что конец близок. Неприятно было, что операция была провернута у них с Витькой за спиной.
А после смерти матери случился страшный скандал прямо на поминках. Татьяна визжала:
– Вам у нас эту квартиру не отобрать.
– А чья квартира? Бабушкина? – по-деловому поинтересовалась Полина. – Владя, как думаешь, предпримем попытку?
Ребята ерничали, Танька не поняла юмора. Короче, стыд и срам, вспоминать тошно.
Егора она, конечно, простила. Это же все Танька-стерва, при чем тут брат? Серафима сама не заметила, как после смерти матери начала называть жену Егора исключительно стервой. Вот ушел человек, а слово передалось по наследству.
Сима вынырнула из своих воспоминаний, спохватившись:
– Ты, Витька, не подумай, Катю покойную так никогда не называла. Вроде мы и не дружили, но я всегда к ней относилась с уважением.
Про себя добавила: с уважением и побаивалась. Почему? Она же младше была? И тут же представила рядом с Витькой Надю. Вот бы пара была прекрасная. А почему, собственно, «бы»? Мужик почти два года один. Вечная грусть в глазах. А тут молодая, приятная, еще и детей вместе родят. Серафима улыбнулась брату.
– Хорошая у тебя улыбка, сестра!
– Она у нас с тобой общая.
Глава 2
Надя пришла четко к назначенному сроку. Вязаное платье приятного бежевого цвета идеально сидело на фигуре, золотая цепочка на шее, крошечные изумруды в ушах, такое же кольцо. Под мышкой лодочки, в руках коробка с печеньем.
– Сама испекла, оно у меня хорошо получается.
Серафима улыбнулась и неожиданно для себя обняла девушку.
– Пойдем, познакомишься с моими.
По квартире сонно ходила младшая.
– Это наша Поля. Назвала на свою шею каким-то романтическим именем. Так и спит на ходу все время.
– А тебе нужно, чтобы я кобылицей скакала всю дорогу?
– Да ничего мне от тебя не нужно, дурында здоровая.
Мать и дочь разговаривали не друг с другом, а сами с собой. Все уже было сто раз проговорено. Вопросы, ответы. Никто никого не слушал, но галку поставили: разговор на сегодня состоялся.
– Во сколько дядя Витя заявится? – зевнув и потянувшись, спросила Полина.
– К четырем.
– Пацаны будут?
– Вряд ли, не знаю.
– Тогда зачем я тут ошиваюсь? Я тогда отваливаю.
– Посидишь для порядка часок – и вали куда хочешь.
– Вот так всегда. Опять для порядка. В этом доме будет когда и что для души? Все только для порядка, – забубнила Полина.
Настя уже металась по кухне. Одновременно резала салат, расставляла стаканы и, зажав щекой трубку, разговаривала по телефону.
– Я – Настя, старшая сестра этой сонной тетери, – представилась она Наде. – Сын разболелся, даю ЦУ мужу, без меня сам не разберется. Но маме же тоже надо помочь. Кто все готовить будет?
Наде было от всей этой колготни не по себе. Периодически задавала себе вопрос: а что она тут делает и зачем ей все это нужно? Совершенно незнакомые для нее люди. Правда, воспитанные. Изо всех сил делают вид, что она им интересна. Ворвалась в чужой дом, нарушила распорядок. К чему? Зачем? Замуж собралась. Идиотка. Муж Серафимы Ивановны вообще почему-то в спальне, до сих пор носа не показал, девицы отбывают повинность. Одна – потому что положено, вторая – потому что иначе кто будет готовить.
Ясно, что все тут собрались не ради сватовства Вити и Нади. Сватовство – это так, заодно. Это и есть семья? Нормальная, счастливая и полноценная?
У Нади родители жили в Волгограде, она ездила туда раз в два года на неделю, созванивались примерно раз в месяц. У родителей своя жизнь, у нее своя. Никто ничего не демонстрировал, спектаклей не устраивал. Когда отец свалился с инфарктом, Надя тут же оформила отпуск за свой счет и полетела ухаживать. А как иначе? А вот так, потому что надо. Кому надо? Она и с женским днем мать не поздравила, тоже мне праздник. Новый год и день рождения – это да.
Надя тряхнула головой и отбросила ненужные мысли. Она уже здесь. И все здесь. Стало быть, принимаем правила игры и надеемся, что потенциальный жених тоже не спасует и придет.
– Настя, давайте я бокалы на стол поставлю.
– Ура! Помощь подоспела!
Виктор пришел ровно в шестнадцать, и, судя по всему, с цветами. Надя слышала, как Серафима с хохотом принимала букет.
– Ну ты прям кавалер! Не помню, чтобы ты мне цветы когда-нибудь дарил.
– Так это и не тебе, это так, для интерьера. Тебе подаришь – другие обидятся. Вас же трое.
– Сегодня нас даже больше. Надежда еще забежала. Да ты ее знаешь! Молчанова! Из общего отдела.
Надя напряглась, пытаясь услышать реакцию, но в ответ – только тишина. Куда деваться, сама пришла, никто ей ничего не навязывал. Она выдохнула, взяла поднос с бокалами и пошла в гостиную.
На пороге стояли раскрасневшаяся, невероятно довольная собой Серафима Ивановна и немного потухший Виктор. Сразу было видно, что он не ожидал такого поворота. Надя попыталась непринужденно улыбнуться:
– Здравствуйте, Виктор Иванович.
– Здорово! – Виктор оценивающе и как-то, как показалось Серафиме, недобро поглядел на Надежду.
– Да что там Иванович! Просто Виктор! Да, Вить? Ну что стоишь? Прими бокалы, – слишком бодро и немного громче, чем нужно, поддержала девушку Серафима.
Виктор уже сумел взять себя в руки.
– Конечно, какой там Иванович. Очень рад, очень рад. А почему это мы раньше не встречались? А? Надь?
– Сама не знаю, – улыбнулась Надя, передавая мужчине поднос. Что значит «не встречались»? Он у нее накладные раз в неделю подписывает.
Виктор только и успел поставить поднос на стол, тут же налетели девицы, и Надя поняла, что она ошибалась. Такое не сыграть. Видно, что девчонки дядьку любили.
– Чего ты один? Где ребята, как они, что?
Вопросы сыпались, Виктор с удовольствием отвечал. Наконец-то из спальни вышел немного заспанный муж Серафимы.
– Черт, сам не заметил, что заснул. О! Цветы! Это ты, Виктор, молодец. Представляешь, ну совершенно времени сегодня не нашел даже букет купить.
– Ни времени, ни желания, – прокомментировала Серафима, но беззлобно, так, по-свойски.
– Все! К столу, к столу!
Беседа шла легко, Виктор шутил, Надя улыбалась. Как показалось Серафиме, пара смотрела друг на друга заинтересованно. Гвоздем программы стало Надино печенье, действительно очень вкусное. Безе с кремом и ягодами.
– Надя, я думала, ты только шьешь и вяжешь, а ты еще и кулинар.
Наде стало неприятно, прямо как на выставке крупного рогатого скота. Еще бы сказала, что зубы у нее свои. Ну да ладно, Серафима же хотела как лучше.
– Да я не то чтобы по готовке, торты люблю делать. Опять же, решена проблема подарков на день рождения.
Тут же возбудились сестры:
– Вот это да! А нам можно? – практически в унисон воскликнули Полина и Настя. Куда только делась Полькина сонливость?
– Конечно! Только заранее предупредите. Дней за пять. Нужно все купить, коржи некоторые сутки готовятся, чтобы коньяком пропитались.
– А можно торт отдельно, коньяк отдельно? – вставил свои пять копеек Виктор.
«Пошло дело», – подумала Сима. И чего она сидела так долго? А с другой стороны, всему всегда свое время. Торопить события тоже не стоит. А так – и он истосковался, и Надя непонятно какой раньше была. Честно говоря, она тоже ее не помнила. Это надо, двадцать лет работали в одном коллективе, а она ее не приметила. М-да. Прав Виктор, незаметная она.
Настюха убежала пораньше. Полька так и не ушла никуда. Видимо, и не собиралась. Как всегда, нужно было нервы матери помотать.
Часов в семь засобиралась Надя.
– Куда так рано?
Но тут же и Виктор поднялся.
– Да и мне пора, а то Кирюха дома один, скучает. На турнире-то победил! Нужно поздравить, обсудить.
– Ух ты! И наши поздравления. Да ты погоди, соберу пацанам еды.
В дверях их провожала вся семья. Надя отметила неловкость момента, можно было подумать, будто они пара. Про себя отметила, что Виктору это не очень приятно. А с другой стороны, понятно. Он же с женой сюда приходил. Воспоминания.
– Ну ладно, спасибо, что пришли.
Серафима попыталась дать совет, что обязательно нужно проводить Надю до дома, но, наткнувшись на ледяной взгляд брата, быстро перестроила фразу. Стало быть, сами разберутся.
Глава 3
Уже вечером вдруг подал голос муж:
– И зря!
– Что зря?
– Сама знаешь.
Она, конечно, знала, но то, что «зря», совсем даже не думала.
– Людям нужно помогать.
– Люди должны помогать себе сами. Помощь со стороны никто не любит. Особенно помощникам потом непрошенным достается. Неужели тебя жизнь не научила, а, Сим?
Сима уже все убрала со стола и присела на диван к мужу. Он по привычке ее обнял, она положила голову ему на плечо.
– Да ладно… А вдруг срастется?
Серафиму, конечно же, подмывало позвонить, спросить, но, во‑первых, она никак не могла решить кому, а во‑вторых, муж ее смутил своими замечаниями. Она и сама поняла, увидев реакцию Витьки (а реакция была какая-то нервно-обреченная), что, возможно, поторопилась со знакомством.
Весь вид брата говорил: «Ну зачем?» Надо отдать ему должное, справился он с собой и с шоком быстро, но Надя тот его взгляд уловила, как-то вся сжалась. Черт, черт, обидела девчонку… Она старалась, вон печенье какое-то мудреное пекла.
В то мгновение Сима увидела Надю глазами брата. Вот он стоит, вальяжный, улыбающийся, с букетом. А с другой стороны Надя. Маленький мышонок. Вся такая нейтрально-бежевая.
– Не расстраивайся, ты же как лучше хотела, – муж поцеловал в макушку, – я – спать, не засиживайся.
– Да, сейчас приду.
Вот черт! Мог бы и промолчать! Тем более что в разгаре застолья все как-то расслабились. И говорили, и шутили, Витька хохотал, даже вроде как подмигивал Наде, во всяком случае, включился в игру. Сима вспоминала нюансы, таким образом пытаясь себя успокоить. Конечно! Витька даже рассказывал гусарские анекдоты! Давно за ним такого не наблюдалось. Так что нечего голову себе забивать разными мыслями. Какой-то взгляд не тот. Кольнуло, показалось…
Из своей комнаты протопала Полька и упала рядом.
– Сводней заделалась?
– Да что вы все ко мне пристали?!
– Да просто они друг другу не подходят, неужели ты не видишь?
– Да чем не подходят-то?! Надя такая милая.
– То-то и оно! Зачем нашему Вите милая? Ему оторва нужна. Активная, простая, вон как продавщица из магазина, Наташка крашеная. Ему вот такая бы подошла.
– Ну-ка, ну-ка, давай поподробнее? Разве Катя наша такой была?
– А разве они хорошо жили?
– Господи, да конечно! Прекрасно жили! Откуда сомнения?
– Да Катя и умерла с тоски!
– Ты меня запутала. – Серафима отодвинулась и в упор посмотрела на дочь. – Так это она была с Витькой несчастлива или он с ней?
– Так это связано. Она вечно как ледышку проглотила: все ей не то, ну и он в ответ страдал и тихо ее ненавидел.
– Ты-то с чего взяла?
– Владька рассказывал.
– Ужас какой! А что же ты молчала?
– Ага, тебе только расскажи… Ты тут же начала бы меры принимать.
Серафима попыталась что-то возразить, но вовремя одумалась. А ведь Полина права. Она бы начала. Только этого еще не хватало… Никогда она не видела каких-то проблем в семье брата. Квартира, дети, оба работают. Чувства? Да при чем тут чувства?! Какой кошмар… Она решила сделать заход с другой стороны:
– Но вот Надя…
– Ну вот Надя! О чем и говорю. Носки вяжет, каши варит. Витя же молодой.
– Так она моложе.
– В душе она старушка.
– А я?
Серафима так испугалась, что решила поменять тему.
– Ты – огонь! Ты вообще замечательная. В тебе есть драйв. Вон как всех нас шугаешь. У тебя столько энергии, хоть полком командуй.
– Или батальоном, – подал голос из спальни муж.
– А подслушивать нехорошо, – крикнула Поля.
– Орете на весь дом, никакого покоя… Но, мать, я с Полинкой согласен. Хорошая твоя Надя, но какая-то пресная.
– То есть тебе тоже Наташка из магазина нравится?
– Нет, мне ты нравишься.
– Ну и то хлеб…
Сима с трудом пережила выходные. Ни один из предполагаемых новобрачных так и не объявился. Настроение было ни к черту, она попыталась было «построить» свою семью, но, вспомнив разговор с дочерью, быстро прикусила язык.
В конце концов, в ее семье все хорошо? Хорошо! Дочь говорит, что она еще «ого-го»! Муж на продавщицу Наташку менять не собирается. А Витька что? Он уже вон два года живет себе. Плохо ли, хорошо, но ведь права семья: мужику сорок пять лет. Сам, поди, справится.
Сима себя уговаривала, но сама побаивалась разговора с братом, понимала, ох нарвется она на разборки. Да и перед Надей неудобно вышло. Сима сама не понимала, перед кем теперь ей было неудобнее. Так что выходные прошли в сложных раздумьях.
В понедельник прямо с утра Надя зашла к ней в кабинет:
– Спасибо большое, Серафима Ивановна, за теплый прием. У вас такой дом гостеприимный и семья дружная. Как внук себя чувствует? Настя говорила, что он приболел.
Ну какая же девушка очаровательная.
– Спасибо, Надя, поправляется, все в порядке.
Серафима вышла из-за письменного стола и, как и в прошлый раз, жестом пригласила девушку присесть с ней на диван.
– А мои прямо от тебя в восторге. Уже мечтают, к какому бы празднику торт тебе заказать.
Надя молчала и как-то виновато улыбалась. Сима собралась с духом:
– А как тебе Витя мой? Договорились о чем? – спросила и сама испугалась, зачем спросила. Да еще так прямо.
– Да, договорились. Он мне сказал, что, конечно, я самая замечательная девушка на свете, но чтоб я с ним времени зря не теряла. Мол, старый, скучный, дети и так далее. Я так не считаю, но вы же понимаете, когда так говорят.
– Когда? – задала Серафима самый глупый вопрос из возможных.
– Когда хотят отказать.
– Да? Ну не знаю… Но мы хотя бы попытались. – Все это сказано было как-то невнятно, а что еще оставалось говорить?
– Конечно… И вы знаете, мне кажется, вам за брата не нужно беспокоиться. Мне почему-то кажется, что у него все хорошо.
– Да? Ты так думаешь? Ну ладно.
Ужас, ужас. Что делать? Какая дурацкая ситуация. Сима лихорадочно пыталась правильно продолжить разговор. Не обидеть и дать Наде надежду. Про брата она потом подумает, но вот такая девушка прекрасная сидит перед ней, и совершенно бесхозная.
– Слушай, Надь! – начала Серафима. Все воскресенье она думала про Надю, предполагая отрицательный финал. Про Витьку думать боялась, понимала, раз не позвонил, значит, точно ей от брата влетит. Но вот Надя. Она целый день вспоминала всех своих подружек и их неженатых сыновей. Составила список-черновик и даже кое-кому позвонила на случай, если вдруг семья окажется права. Сима не любила расписываться в собственных проигрышах. Не это, значит, другое! Главное – не сидеть на месте, идти вперед и что-то делать. Да! Она поговорит с Надей откровенно. Не про торты, «ах как мы все их ждем». Не ждем. Мы их вообще не едим. Худеем. Говорить нужно по сути.
Но сейчас, глядя на Надю, Сима вдруг поняла, что действительно залезла на чужую территорию. Полина с Николаем мозги ей вправили. Обидно, но нужно принять. Не будет она дальше сватать совершенно чужую ей девушку, которую она, в принципе, и не знает совсем. Двадцать лет работает на одном месте? Доклад про перспективы прочитала? Торты печет?
– Ты понимаешь, Надь. Вот ты хочешь замуж. Хочешь?
– Хочу!
– Вот! У тебя просто посыл неправильный. Надо хотеть не замуж, а хотеть быть женой.
– Ну. И я говорю.
– Да нет же. Ты говоришь, что для тебя важен статус замужней женщины. И вот это в корне неверно. Ты ж самодостаточная. И шьешь, и вяжешь, небось еще и по театрам ходишь.
– У меня три годовых абонемента в филармонию и консерваторию.
– Ну вот. Куда тут муж влезет.
– То есть не надо мне замуж?
– Это ты сама подумай. Но не про замуж, а про семью. Хочешь ли ты быть женой? Это другое.
Надя удивленно замолчала.
– Я подумаю… Я так никогда не думала. Вы правы, с другого конца надо. Я пойду, хорошо?
– Иди, Надя.
Витька так и не зашел. Уже ближе к концу рабочего дня Сима набрала его внутренний номер.
– Ну? – вместо «здрасте» рявкнул Виктор.
– Гну! Ребята как?
– Нормально, занят я!
– Так и я занята! Побольше чем ты небось! А вот звоню тебе! Совесть есть? Мог бы хоть спасибо сказать.
– Спасибо!
– А че орешь-то?
– Так ты головой-то думай!
– Так я и думаю! О тебе! О ребятах! Чего я плохого сделала?
– В чужую жизнь ты лезешь! Вот что ты сделала. Я к тебе лезу?
– Так у меня все хорошо.
– Так и у меня все хорошо. Точка.
– Ну и ладно. Ты ж мне не говорил, а теперь вот рассказал.
Витька запыхтел в трубку:
– Ну ладно, ты меня тоже прости. Ты просто для меня самая-самая. Опора моя, понимаешь. Есть все, а есть ты. И когда ты что-то делаешь не то, у меня из-под ног земля уходит…
Сима уже тихо плакала на другом конце провода. А Витька закончил тему:
– Все, выяснили. Не возвращаемся больше.
Серафима говорить не могла, она кивала, но Витьке не нужно было видеть ее реакцию, он ее чувствовал.
Глава 4
– Я тебе сейчас чего расскажу, ты обалдеешь!
Кира из конструкторского бюро зашла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь.
Единственная подруга на работе. А все почему? Потому что плавно перетекла из детства. Разве может начальник экономического отдела иметь друзей? Да никогда. Все только из прошлого и вне работы. Кира – исключение. Развалился завод, где она работала. Прилетела, естественно, к Серафиме. Спасай, выручай! А у них как раз вакансия открылась. Серафима тут же Киру и пристроила.
Пару раз за неделю Кира забегала: передохнуть, народ институтский обсудить. Кто, с кем и зачем.
– Ой, не закрывай! Духотища страшная, и кондиционер, как назло, сломался, никак не могу добиться, чтобы починили.
– Август на дворе, скоро мерзнуть начнем.
– Так и живем: то кондиционер не работает, то батареи текут. Когда-нибудь будет в этой стране все как у людей? Вот ты из Европ приехала. Как там?
– Какие Европы? Я в Египте была. Там знаешь какая духотища? Или болей под кондиционером, или жарься под пирамидами.
– Тем не менее выглядишь шикарно.
– Да? – Кира подбежала к зеркалу, взбила волосы и вытянула губы. – В принципе, ты права, неплохо. Ой, да ладно. Спроси, кого я там встретила?
– Бельмондо! И он предложил тебе стать его женой!
– Типун тебе на язык! Бельмондо помер!
– Да ты что? Надо же, не уследила.
– Вот! Не знал он, что есть у нас тут Серафима специальная, за всеми присматривает, вот и помер без твоего присмотра.
– Ну так кого ты встретила?
– Брата я твоего там встретила!
– Которого? Егора? Сто лет про него не слышала. И как?
– Какого Егора? Витьку твоего. Извиняюсь, Виктора Ивановича.
– Обозналась! Он на Валдай ездил. В санаторий, где кишки лечат. Лично договаривалась.
Кира молча смотрела на Серафиму.
– И что? Договорилась?
– А ты меня не знаешь? Конечно! Знала бы, что ты тоже интересуешься, и для тебя бы договорилась, а то съездила она и что? Сама видишь, холостая ходка. Бельмондо умер.
– Да при чем тут Бельмондо? Ты, Симка, помешалась на своей многозначительности, многозадачности. Ни на какой Валдай твой Витька не поехал. Тебе сказал, что поедет, потому что ты его, видимо, достала, а сам не поехал!
– Да что вы меня все учите! И все я делаю не так, все не то! – Серафима пыталась прийти в себя от новостей. – И что ты нависла надо мной? Сбавь темп! Пошли, вон, сядем. У меня квас есть в холодильнике. Хочешь?
– Ну давай, только тебе бы водки лучше. Не один твой Витька был, с девицей.
– Как с девицей? С какой девицей? С женщиной?
– Ну, слава богу, не с мужчиной. Только женщине той лет тридцать. – Кира перевела дух. – От силы.
Серафима решительным шагом подошла к холодильнику и достала бутылку водки.
– Тебе налить?
– А давай! Ты права – отпуск ни к черту. Жарища, еда поганая, пирамиды никакого впечатления не произвели. И действительно, ни одного Бельмондо. Ни живого, ни мертвого. Все мужики, даже самые завалящие, приехали со своими бабами. Но ты понимаешь, у всех бабы – кошелки старые, и тут твой нарисовался. Со своей молодухой.
– Он тебя видел?
– А как же! Каждый день вместе «шведский стол завтракали». В очередях толкались. Аппетит, скажу, у них хороший.
– От, б…дь. Ну туда ж его… И кто она? – Серафима со всей силы шарахнула дверью холодильника. Достала бутылку, тут же налила себе рюмку и залпом выпила. Задержала дыхание, потом резко выдохнула и твердым шагом направилась обратно к Кире.
– Почем я знаю. Полненька такая, практически квадратненькая, светлая, в кудельках. У тебя закусить-то есть чем? Может, колбаса какая?
– Может. Вон целая палка в холодильнике лежит. Поруби.
Сима, когда сильно нервничала, почему-то всегда переходила на «натуральный русский», как она сама обозначила: «Естество во мне говорит. Стало быть, не одни графья в родове были, не одни».
– Ну и чего? Есть догадки?
– Есть. – Серафима хищно смотрела в одну точку. – От ведь шалава… Давай, Кирка, выпьем. Нет, ты мне скажи? О чем он думает? У него же дети! Пацаны! Трое!
– О чем ты говоришь? С какой стати он о них будет думать? И потом, Сим, сколько уже прошло, как его жена померла.
– Да не так уж много времени прошло. Но эта… Я ее знаю… Это медсестра. Диана, мать твою… Матери нашей уколы ставила. Она ходить начала, еще никто про болезнь Витькиной жены не догадывался.
– Точно! Я еще внимание обратила, что имя у нее какое-то странное, как у кошки.
– Ну она-то думала, как у принцессы…
– Так, может, они только сейчас.
– Нет. Не сейчас, – твердо произнесла Серафима.
Кира ушла, а Серафима так и осталась сидеть на диване. А ведь были мысли… Что-то тогда почувствовала Сима. Что? Витькин взгляд плотоядный на эту самую пухлую принцессу. Господи, ведь получается, своими же собственными руками.
В свое время Диану прислали из районной поликлиники делать уколы Серафиме. Никак не могла выкарабкаться из гриппа. Диана с трудом пролезла в дверь (будь муж неладен, построил одежный шкаф так, что дверь открывалась только на пятьдесят процентов).
– Зато не поправимся, – радовался муж лихо сколоченному шкафу.
– А если кто толстый придет?
– Заодно и поймет, как неправильно он живет. Ты же любишь людям помогать? А это реальная помощь! Нет, ну какой красивый шкаф получился. И главное, вместительный! Заколебался я мимо ваших шуб протискиваться.
– Теперь будем между панелей протискиваться.
– Ну! Это ж сплошное наслаждение. Натуральный бук!
Да, Диана тогда сразу почувствовала свою неполноценность, прямо так и сказала.
– Толстая. А похудеть не могу. И ем мало, пухну.
– Зато ты уютная, – решила поддержать девушку Серафима.
Когда это было? Прошло лет семь. Диане тогда было чуть за двадцать. Она приходила в течение недели каждый день. Укол, потом посидит устало и дальше бежать. Уколы ставила отменно. Никакой боли, такое впечатление, что она всю боль на себя брала, поэтому и сидела потом, в себя приходила. Дальше идти – опять уколы, опять энергию отдавать, чужую боль на себя принимать. Так сама себе нарисовала ситуацию Серафима.
– А имя у тебя какое… – Сима тогда попыталась подобрать слова, но они как-то не находились. – Вроде на татарочку ты не походишь.
– Да нет, у меня родители слабослышащие, им все красивое нравится. Хотели сначала Жозефиной в честь любовницы Наполеона. Знаете?
– Кто ж не знает?
– Потом решили, несчастливая судьба, решили в честь принцессы Дианы.
– Так тоже вроде не то чтобы очень. – Господи, куда подевались все слова? Ах, ну да, грипп же. Или общение вот с этой самой неудавшейся принцессой. Диана говорила односложно, так же и отвечать хотелось.
– Вы что? У нее как раз все хорошо. Муж – принц, детей двое. А то, что не любили друг друга, так это у царей так принято. Зато пожила шикарно. И умерла красиво.
Это ж надо, какие у людей мысли в голове. Пожила… шикарно…
Удивляла Симу Диана, и было ее бесконечно жаль. Девчонка старается, живет в мечтах, родители инвалиды, как не помочь?
Серафима, понятное дело, дала телефон Дианы всем своим приятельницам да наказала, чтоб платили нормально. Девчонка аккуратная, все стерильно, а это главное.
А потом и матери помощь понадобилась. Куда обращаться? Понятное дело, к Диане.
К матери Диана ходила пару раз в неделю. Сначала в присутствии Серафимы, так мать хотела, а потом уж и одна. Она помнит, как забежал Витька, как осмотрел Диану с головы до ног, как густо покраснела девушка. Сима тогда даже вспомнила поговорку «до корней волос». Да уж, и волосы редкие, и макушка сквозь волосы пробивалась тоже розовая.
Покраснеть-то покраснела, но уже тогда Серафима почувствовала электрический разряд. Она тут же выкинула крамольные мысли из головы. На фига нужна Витьке эта корова? Его Катерина всегда была красавицей. Длинные ноги, высокая грудь, ярко-зеленые глаза и густая пепельная шевелюра. Сима знала, Витька гордится своей женой. Когда вместе шли, на Катерину оглядывались. А она еще ему и троих детей родила. При этом и форму не потеряла, и дома всегда был порядок. Да, молчаливая, холодная. Ну так она же к Серафиме холодная, не к Витьке!
Или что там Полинка говорила? Выходит, дочь что-то чувствовала? Или знала?! Боже мой… Неужели что-то происходило за ее спиной?! А она тут со своими добрыми делами? Может быть, на это ей семья намекала? Нет, ну это совсем никуда не годится!
Давно уже убежала Кира, разрывался на столе рабочий телефон, Серафиме было все равно. Ей казалось, что умерла какая-то часть ее естества, внутри как будто образовалась дырка.
Серафима встала и неуверенной походкой подошла к зеркалу. Она любила зеркала, любила свое в них отражение. Может, и не красавица, и ростом не вышла. Но подтянутая, одета всегда «к месту» и «к случаю», и улыбка, которая у них с Витькой одна на двоих. Постарела… Оно и понятно. Только бассейн для себя и оставила в этой жизни. Ни тебе новомодных СПА, ни массажей, ни психотерапевтов. Всю жизнь пыталась жить для всех. Путевки в лагерь девчонкам своим доставала, тут же просила для детей братьев. Кухню себе купила, Витьку на стенку записала, Егору шкаф в спальню достала. М-да. Потом жена Егора высказала, что ей зеркальный хотелось. Тьфу! А до этого вещи на стульях лет пять висели. Кстати, Катька тоже не сильно за стенку благодарила. Обидно было Серафиме? Обидно. Но она проглатывала и жила дальше. «Сами не понимают своего счастья. Дураки».
Господи, но почему Диана-то? Ну это же надо. Бог мой! А как же Катя? Неужели узнала? Может, потому и к матери не ходила? А может, так и заболела? Да нет же, нет. Но мысль в голове сформировалась, и ее невозможно было оттуда вытравить.
Сима подошла к столу, сначала хотела налить себе еще водки, но передумала. Что это изменит?
Она все-таки позвонила Витьке. Брат все понял по голосу:
– Уже доложили?
– Знаешь, что обидно, что я последняя узнала. Неужели заслужила?
Сама от себя не ожидала, что расплачется.
– Ну прости меня, думал, не поймешь.
– И правильно подумал, не поняла.
– Вот видишь.
– Вижу. Скажи, только без вранья. Чего-чего, а вранья между нами никогда не было. Ругань была, в детстве драки.
– Да уж, лупила ты меня знатно. За уши таскала.
– Вот именно. За уши и под зад коленкой. По голове вас никогда не била, понимала, мозги беречь надо. Видать, зря.
– Да не кипятись ты! Все путем. Говорю тебе.
– Катерина знала?
Виктор замолчал надолго.
– Да, – глухо ответил через какое-то время. – Только об этом не будем. Я себя так наказал, как не дай бог никому. У меня теперь все мое счастье через боль и кошмар. И знаю, что мне от этого не избавиться никогда. Никакое время не излечит.
Стало быть, так. Стало быть, Сима была права. Она не понимала, как реагировать, все внутри у нее сжалось в пружину, которую не расплести. Болезнь и смерть Кати, любовь и муки брата. Он ей все равно родной, а жизнь продолжается. И ей вот тоже теперь с этим жить. И видимо, придется принять новые условия той жизни.
– Серьезно, что ли, у вас это?
– Серьезней некуда.
– А ребята знают?
– Перед отпуском познакомил.
– И что?
– Привыкнут.
– Господи святы…
– Давай домой тебя отвезу…
– Нет, я сама…
Серафима не хотела, чтобы брат ее видел такой, заплаканной, растерянной, не дело это. За руль она тоже сесть не могла. Вызовет такси, делов-то.
– Ну тогда мы на выходных к вам зайдем. В субботу, хорошо? Твои будут?
– Муж в командировке, у Поли вроде учеба… А надо?
– Да сама решай.
Серафима положила трубку, опять представила толстую Дианку в кудельках, больно резанула мысль про глухих родителей. Наследственность. Хотя на детей вряд ли Витька решится. Надо еще этих до ума довести. То же мне принцесса…
Сима открыла дверь, и первое, что она увидала, – это огромный букет цветов. Красиво оформленный, в лентах и яркой обертке. Впереди стоял Витька, улыбаясь во весь рот. За ним примостилась Диана. Понятное дело, она пыталась спрятаться. Только вот как? Витька не был дрыщом, но Диану было не спрятать.
Так они и вошли. Сначала букет, потом Витька, а следом боком протискивалась Диана.
Серафима отошла подальше, предварительно перехватив у брата букет. Что говорить, она не знала. Пусть сам все скажет.
Только когда они уже вошли в комнату, она поняла, что не только букет приволок братец. За юбку Дианы держалась маленькая девчушка. Сима только руками всплеснула.
– Господи, а это что за чудо?
– Лизавета Викторовна это чудо называется, – еще пуще разулыбался брат.
– Матерь божья. А лет-то тебе сколько?
– Шесть, – немного шепеляво, но бойко ответила девчонка и бесстрашно улыбнулась щербатым ртом. Сима сначала задохнулась от неожиданности, опять все завертелось в голове, но она поняла: не сейчас, не время. Думать уже поздно. Жизнь не просто идет дальше, и надо как-то жить. Они теперь должны жить в том числе радостно и счастливо ради этой маленькой разбойницы. Сима рассматривала девчушку, ее смелую позу: руки в боки, а еще улыбку. Да, главное тут была улыбка. Та самая, что у них с братом на двоих. Красивый рот, большеватый, зато улыбалась сразу всем лицом.
– Наша порода, – только и смогла сказать, а потом прибавила: – А похожа… на меня, выходит, похожа?
Витька довольно улыбался, Диана все так же пряталась, а та, которая Викторовна, отцепилась от матери и проворно прошла в комнату.
– Какой красивый божок. А можно я возьму? Понимаешь, у меня друг есть. Филипп. Он болеет сильно. Уже неделю в садик не ходит. А так я ему подарочек пошлю, он сразу и выздоровеет. Дашь?
– Бери! Куда ж тебя деть? И правда, людям помогать надо!
– Еще как надо.
Лизавета Викторовна деловито протерла божка об юбку и сунула матери:
– Прибери, чтоб не забыли.
– Надо же. Бюро добрых дел нашлось…
– Интересно, в кого это? – тихо вздохнул Витя.
13.02.2024