А оттуда – фык! – маленький дупляной чёртик! Ушки на макушке что рожки. Глаза круглые, жёлтые. Сел на сучок, спиной ко мне, а голову так завернул, что смотрит на меня в упор.
А что, сплюшка с рожками? Совка-сплюшка похожа на миниатюрного филина. На крохотной головке у неё топорщатся перьевые ушки. Сплюшка живёт в дуплах. Если не найдёт свободного, то откладывает яйца в пустующее гнездо грача или вороны. Активна исключительно ночью. Ловит ночных жуков и бабочек.
Сплюшка
Конечно, не чёртик это, а сплюшка – ночные часы!
Я моргнуть не успел, она – раз! – и в листву. И там завозилось, запищало: тоже кто-то таился.
Так от дупла к дуплу, от норки к норке, от колоды к колоде, от куста к кусту, от щели к щели шарахается от страха лесная мелюзга, открывая мне свои ухороночки-тайнички.
От дерева к дереву, от куста к кусту, как волна от камня, катится по лесу тревога. И все прячутся: скок-скок за кусток, за сучок – и молчок.
Хочешь увидеть – стань невидим. Хочешь услышать – стань неслышим. Хочешь узнать – затаись.
Весёлая игра
Притащила лиса лисятам мышей на обед. А лисята сыты – давай с мышами играть. Двое одну мышь схватили – тянут-потянут. А один сразу трёх мышей в пастишку – хап! Только хвостики висят.
Играли, пока не надоело. Тогда мышей бросили – в нору залезли. Легли у входа, мордочки на передние лапки положили – смотрят из тёмной норы на светлый мир. И видят: прилетели к норе мухи. Закружили, зажужжали. За мухами – птичка трясогузка. Тоненькая такая, серенькая. Хвостиком качает и ножками семенит. Пробежит и остановится, пробежит и остановится. А остановится – и закачает хвостиком. На мух смотрит.
Съёжились лисята. Трясогузка вправо, и лисьи глаза вправо, трясогузка влево – глаза влево. Так и перекатываются.
Лисята как выскочат! Чуть-чуть птичку не поймали.
Опять в нору забились – караулят.
Опять слетелись мухи. За мухами – трясогузка. У самой норы хвостиком дразнит.
Лисята как выскочат – чуть не поймали!
Тут уж и не поймёшь: игра это или охота?
Вот в который раз выскочили – и опять зря. Сбились в кучку. А сверху, с синего неба, нависла тень, заслонила солнце.
Кинулись лисята разом в нору – еле протиснулись.
А сколько едят лисята в день? У них тоже есть завтрак, обед и ужин? В месячном возрасте лисёнку необходимо 150–200 г мяса на каждый день. Это один рябчик или пять полёвок. Лисица приносит добычу в основном вечером и ранним утром. Получается, что лисята ужинают и завтракают. На обед бывает то, что остаётся от завтрака. Чаще всего от завтрака ничего не остаётся. К вечеру голод даёт о себе знать, и лисята начинают нетерпеливо «подлаивать».
Это орёл их припугнул.
Видно, ещё молодой орёл, не бывалый. Тоже, наверное, играл: у всех зверят да у птиц все игры в охоту. Только игрушки у всех разные. У одних – мыши, у других лисята. Играй да поглядывай!
А удобная это игрушка – мышь. Хочешь – в охоту с ней играй, хочешь – в прятки. А надоело – хап! – и съел.
Почему зяблик – зяблик
Давно я дознавался: почему зябликов зябликами зовут?
Ну славка-черноголовка – понятно: у самчика беретик чёрный на голове.
Зарянка – тоже ясно: поёт всегда на заре и нагрудничек у неё цвета зари.
Овсянка – тоже: на дорогах всю зиму овёс подбирает.
А вот почему зяблик – зяблик?
Зяблик
Почему всё же зяблика так зовут? Смысл названия «зяблик» в том и состоит, что птица прилетает ранней весной и «зябнет». Ведь в лесу ещё лежит снег и по ночам крепок морозец. Зяблик «зябнет», но всё равно поёт.
Зяблики ведь совсем не зяблики. Весной прилетают как только снег сойдёт, осенью часто до нового снега задерживаются. А бывает, кое-где и зимуют, если корм есть.
И всё-таки назвали вот зяблика зябликом!
Этим летом я, кажется, эту загадку разгадал.
Шёл я по лесной тропинке, слышу – зяблик гремит! Здорово поёт: головку запрокинул, клюв разинул, на горлышке перышки дрожат – будто он горло водой полощет. И песенка из клюва так и брызжет: «витт-ти-ти-ти, ви-чу!» Даже хвостик трясётся!
И тут вдруг тучка наплыла на солнце: накрыла лес тень. И зяблик сразу сник. Нахохлился, насупился, нос повесил. Сидит недовольный и уныло так произносит: «тр-р-р-р-рю, тр-р-р-рю!» Будто у него от холода «зуб на зуб» не попадает, этаким дрожащим голоском: «тр-рю-ю!»
А какие названия ещё птицам не подходят? Случается, что название вообще не соответствует ни облику, ни повадкам птицы. Например, каменного рябчика назвали дикушей. Птица, наоборот, крайне доверчива и не пуглива. Ошибка вышла.
Кто такого увидит, сразу подумает: «Ишь зяблик какой! Чуть солнце за тучку, а он уже и нахохлился, задрожал!»
Вот почему зяблик стал зябликом!
У всех у них такая повадка: солнце за тучу – зяблики за своё «трю».
И ведь не от холода: зимой-то и похолоднее бывает.
Разные на этот счёт есть догадки. Кто говорит – у гнезда беспокоится, кто – перед дождём так кричит. А по-моему, недоволен он, что солнце спряталось. Скучно ему без солнца. Не поётся! Вот он и брюзжит.
Впрочем, может, и я ошибаюсь. Разузнайте-ка лучше сами. Не всё же вам готовенькое в рот класть!
Приёмыш
Отстал птенец от своих, остался в лесу один – слабый и неумелый. Один аппетит хоть куда.
Раньше от мягкой гусенички нос отворачивал, а теперь и колючему жуку бы рад. По вечерам, бывало, все садились рядком, крылышко к крылышку, весело и тепло. А сейчас один, страшно и холодно.
Неужели птицы так легко принимают в свою семью чужих птенцов? Славки – очень «отзывчивые» и сердобольные родители. Именно их гнёзда кукушки наиболее часто «награждают» яйцами-подкидышами. Славки старательно выкармливают ненасытного кукушонка. Описываемый автором случай мог иметь место.
Зовёшь – не отзываются, кричишь – молчат. Вон сколько птиц в лесу, а ты как в пустыне.
Но повезло сироте: увязался он за семьёй славок. С куста на куст с ними перепорхнул и стал своим. Пискнул – ответили. Рот разинул – сунули в рот.
Стал он у славкиных детей вроде няньки. Чуть холодно – они к нему. Сядут рядком – всем тепло. Старым-то славкам с малышами возиться некогда: едва успевают для них корм добывать.
Ястребиная славка
Славка-мельничек
Так и стал приёмыш жить. Совсем другое дело теперь. Не только жук – и гусеничка перепадает. Спит со всеми, крылышко к крылышку. Крикнет – ответят, позовёт – отзовутся. Не то что один в лесу.
Сытно, тепло и весело. Клюв твердеет, крылья растут.
Чего ещё птенцу надо?
Как медведь сам себя напугал
Вошел в тёмный лес медведь – хрустнула под тяжёлой лапой валежина. Испугалась белка на ёлке – выронила из лапок шишку.
Упала шишка – угодила зайцу в лоб.
Сорвался заяц с лёжки – помчался в гущину.
На тетеревиный выводок наскочил – переполошил всех до смерти.
А что, медведь хорошо бегает? Испуганный медведь лёгок на ногу. Сначала бежит рысью, а потом переходит на галоп, как заправский скакун. Однако долго он так бежать не может и через несколько сотен метров сбавляет скорость бега. Останавливается и прислушивается.
Сойку из-под кустов выпугнул. Сороке на глаза попался – та крик подняла на весь лес.
У лосей уши чуткие, слышат: сорока стрекочет! Не иначе – охотников видит.
Пошли лоси по лесу кусты ломать!
Журавлей на болоте вспугнули – те закурлыкали. Кроншнепы закружили, засвистели уныло.
Остановился медведь, насторожил уши.
Недоброе творится в лесу: белка стрекочет, сорока и сойка трещат, лоси кусты ломают, болотные птицы кричат тревожно. И позади кто-то топочет!
Не уйти ли подобру-поздорову?
Рявкнул медведь, уши прижал да как даст стрекача!
Эх, знать бы ему, что позади-то заяц топотал, тот самый, которому белка шишкой в лоб угодила.
Так сам себя медведь напугал, сам себя из тёмного леса выгнал. Одни следы на грязи остались.
Лежачий Камень
Летела летом над поляной Иволга золотая, увидала Камень лежачий, свистнула:
– Глупый ты, Камень! Всю жизнь на одном месте лежишь, ничего-то не видишь и не знаешь. А я на далёком Юге была, много чудес видела!
Промолчал Камень.
Пролетал зимой над поляной Свиристель хохлатый, увидел Камень полузасыпанный и просвиристел:
– Глупый ты, Камень! Всю жизнь на одном месте торчишь, ничего не видишь. А я на далёком Севере вырос, много чудес видел!
Опять промолчал Камень, но про себя подумал:
«Больше вашего я видел, хвастунишки пернатые! Зимой ко мне Север сам в гости приходил, а летом – Юг. Знаю я и жару и мороз. Видел лес и зелёным и белым. Знаю я и тебя, Иволгу, птицу летнюю, и тебя, Свиристель, птицу зимнюю. А вот вы-то на одной земле каждый год бываете, а друг друга не видели! Тоже мне путешественники знаменитые!»
Правда, что иволга со свиристелью не встречаются? В подмосковных лесах иволга и свиристель могут и не встречаться. Иволга покидает места гнездования раньше, чем появляются осенние стайки кочующих свиристелей. Эти птицы гнездятся в северной тайге, а осенью откочёвывают на юг – в смешанные леса и лесостепи.
Иволга
Розовое болото
Само слово «болото» уже не радует. Что-то чавкающее, мокрое, грязное. Ни присесть, ни прилечь. Хлюпь и зыбь под ногами. Жара и одуряющий запах. Рои назойливой и липкой мошкары над головой.
Но бывают болота другие – неправдоподобной, удивительной красоты. Вот такие, о каком я сейчас расскажу.
Ночью я с трудом продирался по раскисшей чмокающей тропе сквозь кусты и тростник. Хлябь становилась всё жиже и глубже. Чёрной нефтью заблестела открытая вода. Дальше ночью идти было нельзя. Я прислонился спиной к коряжистой иве, шатром окунувшей плакучие ветви в чёрную воду, и задремал. Можно и стоя спать, если только чуть-чуть приспособиться.