Троцкий считал нужным создание большой армии.Сталин создал такую армию. Пока Троцкий сохранялвласть, он не был демократом. Напротив, онфанатично требовал диктаторского подавлениявсех «саботажников». Верно, конечно, что онне предвидел, что диктатор отнесётся к нему –Троцкому, автору марксистских трактатов иветерану славной революции, – как к худшему изсаботажников. Подобно другим адвокатамдиктатуры, он предполагал, что либо он сам, либокто-нибудь из его близких друзей будетдиктатором.
Троцкий был критиком бюрократизма. Но он непредлагал никакого другого способа ведения дел всоциалистическом обществе. Нет другойальтернативы ориентированному на прибыльчастному бизнесу, чем бюрократическоеуправление <Mises, Bureaucracy, Yale University Press, 1944>.
Истина в том, что Троцкий нашёл у Сталина толькоодну ошибку – тот стал диктатором вместоТроцкого. Оба были правы в своей взаимной вражде.Сталин был прав в том, что его режим былвоплощением истинных коммунистическихпринципов. Троцкий был прав в том, что сталинскийрежим обратил российскую жизнь в ад.
Троцкизм не исчез полностью со смертьюТроцкого. Буланжизм во Франции также на какое-товремя пережил генерала Буланже. [Французскийгенерал Жорж Буланже (1837–1891) в конце 80-х годоввозглавил движение средних слоёв, получившее егоимя. Буланжизм представлял собой сплавнационалистических реваншистских идей слозунгами борьбы против финансовых ипромышленных магнатов, чьи интересы защищаеткоррумпированное правительство и парламент.]В Испании до сих пор есть карлисты, хотя линия ДонКарлоса вымерла. [Дон Карлос старший(1788–1855) – один из сыновей испанского короля КарлаIV. В прошлом столетии Испания дважды сотрясаласьгражданскими войнами, спровоцированнымипопытками возвести на престол сначала ДонаКарлоса старшего, а потом его внука – ДонаКарлоса младшего. Карлисты, как наиболееконсервативно-клерикальная ветвь монархистов,играли видную роль в испанской истории и в XX веке.Они, в частности, активно поддержали генералаФранко.] Такие посмертные движения, конечно,обречены.
Но во всех странах есть люди, которые – присобственной беззаветной преданности идеямвсестороннего планирования, то естьобщественной собственности на средствапроизводства – приходят в ужас при столкновениис реалиями коммунизма. Эти люди разочарованы. Онимечтают о райском саде. Для них коммунизм илисоциализм означает лёгкую жизнь, в достатке иполном наслаждении всеми свободами иудовольствиями жизни. Они не в силах осознатьпротиворечивость собственного представления окоммунистическом обществе. Они некритичновосприняли все лунатические фантазии ШарляФурье и все нелепости Веблена. [ФурьеФрансуа Мари Шарль (1772–1837) – французскийсоциолог и экономист, классик утопическогосоциализма. В учении Фурье большую роль играютпредставления о труде в социалистическомобществе как удовольствии, о формированиигармонической личности на основе не подавления,а разумного учёта человеческих страстей.]Они простодушно верят утверждению Энгельса, чтосоциализм будет царством неограниченнойсвободы. Они винят капитализм во всём том, чтовызывает их неудовольствие и полностью убеждены,что социализм избавит их от всех неприятностей.Собственные неудачи и поражения они приписываютбесчестности этой «безумной» системыконкуренции и надеются, что социализм обеспечитим достойное положение в обществе и высокийдоход, которые им положены по праву. Это простоспящие красавицы, ждущие принца-спасителя,который сумеет по достоинству оценить ихдобродетели и заслуги. Проклинать капитализм ивосхвалять коммунизм – для них утешение. Такможно скрыть от себя собственнуюнеполноценность и взвалить на «систему»собственные неудачи.
Призывая диктатуру, такие люди всегда надеютсяна диктатуру собственной клики. Требуяпланирования, они всегда подразумеваютсобственные планы, а не планы других. Они никогдане признают, что социалистический иликоммунистический режим представляет собойистинный социализм или коммунизм, если только имне обеспечены высшие статус и доход. Для нихосновной чертой настоящего и истинногокоммунизма является то, что всё происходитсогласно их собственной воле, а все несогласныепринуждаются к повиновению.
Это факт, что большинство наших современниковпоражены идеями коммунизма и социализма. Однакоэто не означает, что они единодушны в планахнационализации средств производства иобщественного контроля над производством ираспределением. Напротив. Каждаясоциалистическая ячейка фанатически враждебнапланам всех других социалистических групп. Снаибольшим ожесточением социалистические сектывоюют именно друг с другом.
Если бы случай с Троцким – как и аналогичнаяистория с Грегором Штрассером в нацистскойГермании – были только отдельными примерами, ихне следовало бы и рассматривать. Но это неслучайные явления. Они типичны. Их изучениеоткрывает психологические причины ипопулярности социализма и невозможности егореализовать.
Высвобождение демонов
ИСТОРИЯ человечества это история идей. Именноидеи, теории и доктрины направляют действиялюдей, определяют конечные цели человека и выборсредств для достижения этих целей. Сенсационныесобытия, возбуждающие страсти и приковывающие ксебе внимание поверхностных наблюдателей, –есть, в сущности, только лишь завершениеидеологических изменений. Не бывает резкого ивнезапного преобразования всей жизни. То, чтоназывают, вполне запутывающим образом,«поворотной точкой истории», есть простомомент выхода на сцену сил, которые уже задолгоработали подспудно. Новые идеологии, которые ужезадолго до этого скрытно вытесняли старые,сбрасывают последнюю оболочку и даже самыенепроницательные оказываются лицом к лицу сновизной, прежде ими не замечавшейся.
В этом смысле захват Лениным власти в октябре1917 года был, конечно, поворотной точкой. Нозначение этого события вовсе не то, какое емуобычно приписывают коммунисты.
Эта победа сыграла не столь значительную роль вдвижении к социализму. Просоциалистическаяполитика промышленных стран Центральной иЗападной Европы в этом плане имели куда большиепоследствия. Введённая Бисмарком системасоциального страхования играла куда большуюроль в этом движении к социализму, чемэкспроприация отсталых заводов России. [Впервыев мире система государственного социальногострахования была создана рейхсканцлеромБисмарком. Законами от 1883, 1884, 1889 гг. были введеныстрахование работников от несчастных случаев,выплаты по болезни, пенсии по старости иинвалидности.] Государственные железныедороги Пруссии дали единственный примергосударственного предприятия, которое, покрайней мере, временно, не стало жертвойфинансового краха. Британия уже до 1914 годавоспроизвела основные элементы германскойсистемы социального страхования. Во всехпромышленных странах правительства являлипреданность идеям государственноговмешательства в экономику, идеям, ведущимнапрямую к социализму. В ходе войны большинствоправительств вели политику, названную военнымсоциализмом. Программа Гинденбурга (Германия),которая, разумеется, не могла быть выполненаполностью из-за поражения в войне, была не менеерадикальна и, к тому же, лучше составлена, чемширокоизвестные пятилетние планы России. [ГинденбургПауль (1847–1934) – с 1916 года фактически верховныйглавнокомандующий Германии. Возглавляемые иммилитаристские круги активно добивалисьгосударственного регулирования экономическойжизни. Под их влиянием производство было жёсткорегламентировано, запрещены стачки, введенаобязательная трудовая повинность для мужчин от 17до 60 лет, организовано нормированное снабжениепродовольствием и одеждой.]
Для социалистов сильно индустриализованныхстран Запада русские методы были вполнебесполезны. Для этих стран производство наэкспорт было непременным условием выживания. Онине могли принять русскую систему экономическойавтаркии. Россия никогда не экспортировалапромышленные товары в сколько-нибудь заметныхколичествах. В советский период она почти совсемисчезла с мировых рынков зёрна и сырыхматериалов. Даже фанатичные социалисты не моглине признать, что Западу нечему учиться у России.Очевидно, что превозносимый большевикамитехнологический прогресс есть просто топорнаяимитация того, что производилось на Западе. Ленинопределил коммунизм как «Советскую властьплюс электрификация». Что ж, электрификацияэто западная идея, и страны Запада обогналиРоссию в области электрификации не меньше, чем вовсех других.
Реальное значение ленинской революции следуетвидеть в том, что она явила миру пафоснеограниченного насилия и принуждения. Она неслас собой отрицание всех политической идеалов, втечение трёх тысячелетий направлявших развитиеЗапада.
Государство и правительство есть не что иное,как общественный аппарат жестокого насилия ипринуждения. Такой аппарат, власть полиции,необходим для того, чтобыантиобщественно-настроенные индивидуумы игруппы не разрушили систему общественногосотрудничества. Жестокое предотвращение иподавление антиобщественной активностиблаготворны для всего общества и для каждого изего членов. Но жестокость и насилие сами по себеесть зло и коррумпируют тех, кто их осуществляет.Необходимо ограничивать власть тех, ктонаходится при должности, чтобы они не сталисовершенными деспотами. Общество не можетсуществовать без аппарата насилия и принуждения.Но точно так же оно не может существовать, есливласть имеющие становятся безответственнымитиранами и вольны расправляться со всеминеугодными.
Социальная функция законов в том, чтобыограничивать произвол полиции. Законыограничивают со всей возможной тщательностьюпроизвол полицейских чиновников. Они строгоограничивают их возможности действовать пособственному разумению и, таким образом,очерчивают сферу жизни, в которой гражданевольны делать что угодно, не опасаясьправительственного вмешательства.
Свобода и вольность – это всегда свобода отполицейского вмешательства. В природе нет такихвещей, как свобода и вольность. Там есть тольконеуклонность законов природы, которым человекдолжен, безусловно, подчиняться, если желает