ей и попытался оттащить свою дочь. Застывшая слюна была слишком крепкой. Сумасшедший землянин, дерево-человек, пошатываясь, шел за полазийкой. С каждым мгновением он становился все менее похожим на землянина и все больше походил на скрипуна, надевшего человеческую кожу для какой-то жуткой маскировки.
— Сссеракис?
Я не могу помочь. Дерево слишком молодо, чтобы чувствовать что-либо, кроме голода. Геллионы находятся под контролем. Они ничего не чувствуют, потому что они всего лишь марионетки.
Я отпустила руку Сирилет.
— Что же нам делать?
Она виновато улыбнулась мне, в ее темных глазах плясали слезы.
— Нам нужно кого-нибудь убить.
И снова у меня мелькнула головокружительная мысль, что она каким-то образом спланировала все это. Начиная с падения луны на всех нас, шторма, жертвоприношения Имико, встречи с Бракунусом, путешествия через Другой Мир в Дхарну. Как она могла так точно все спланировать? Но, конечно, она этого не делала. Она ожидала, что Ирад будет эвакуирован. Она была уверена, что Сссеракис пойдет к ней, а не ко мне. Она не могла знать ни о Норвет Меруун, ни о Бракунусе. Это было не планирование, а адаптация к выходящей из-под контроля ситуации. Я поняла это, потому что сама так поступала.
Ты пляшешь под чужую дудку, Эскара. Это на тебя не похоже.
Мой ужас не был неправ. Не совсем. Это было не похоже на меня такую, какой я была раньше.
Какой ты должна стать снова.
Сирилет отвернулась от меня и направилась к Кенто и девочке-пахт, которые были склеены. Она оттащила мужчину-пахта от его дочери и устремила на него взгляд темных глаз. Я подошла сзади, чтобы услышать.
— Ты хочешь спасти свою семью? — спросила Сирилет.
Мужчина-пахт нахмурился и выразительно кивнул.
— Да. Помочь.
— Я не могу. Только ты можешь это сделать. — Сирилет полезла в свой мешочек с Источниками и достала три маленьких Источника, каждый не больше горошины. — Проглоти это.
Мужчина-пахт на мгновение уставился на Источники, затем в ужасе перевел взгляд на Сирилет. На нас налетел геллион. Кенто встала, увлекая за собой девочку-пахт, и подняла руку. Кинетический барьер вырвался из ее пальцев, превратившись в мерцающую фиолетовую дымку. Геллион врезался в него, и Кенто упала на землю с криком боли, ее щит исчез во вспышке энергии. Геллион отлетел в сторону, хлопая огромными кожистыми крыльями, и снова взлетел в воздух. Кенто попыталась подняться, но была слишком истощена. Дни без сна, все, через что мы прошли. Это было слишком, даже для нее.
— Ты умрешь, — безжалостно сказала Сирилет. — Это будет больно. Но я обещаю, что защищу твою семью. Я верну их домой.
Сирилет и мужчина-пахт уставились друг на друга. Полазийка пробралась к нам, дерево-человек, поскрипывая, последовал за ней, глаза у него были красные, кожа неестественно натянута и утыкана ветками.
Возможно, я смогла бы что-нибудь сделать, если бы знала все факты. Скорее всего, нет. Как бы чудовищно это ни звучало, Сирилет была права. Это был единственный выход. Конечно, она все подстроила, чтобы все так и произошло.
Мужчина-пахт зарычал, выхватил Источники из руки Сирилет и запихнул их себе в рот. Он поморщился и зарычал, когда проглотил их. Источники нелегко проглотить даже тем из нас, кто к этому привык, но он справился. Я уже пятилась, увлекая за собой полазийку. Сирилет схватила женщину-пахт и ее мальчика и последовала за мной. Кенто помогли подняться, и она, пошатываясь, побрела прочь вместе с девочкой-пахт. Моя старшая дочь даже не стала спорить с Сирилет по поводу происходящего, и это много говорило о том, насколько она устала.
Отторжение Источника происходит быстро, когда оно начинается. Особенно у тех, кто не является Хранителем Источников. Если бы он проглотил один Источник, у него была бы минута. Но он проглотил три. В лучшем случае у него были секунды. Я только надеялась, что Сирилет знает, что делает, потому что мы были слишком близко, чтобы выжить при сильном взрыве.
Мужчина-пахт поперхнулся. Из его глаз потекла кровь, заливая его шерсть. Он протянул когтистую руку к своей семье, прорычал что-то на пахтском, снова поперхнулся и сплюнул розовым на каменистую землю.
Мальчик вырвался от матери, попытался убежать к отцу, но я поймала его своей теневой лапой, оттащила назад и развернула лицом к себе. Ему не нужно было видеть, как умирает его отец. Мальчик царапал и бил меня. Я выдержала его нападение.
Остальные выжившие присоединились к нам, сбившись в кучу, когда геллионы с воем обрушились сверху. Один из них врезался в умирающего, вонзив когти ему в плечо, и попытался поднять его, но не смог. Ноги мужчины уже превратились в металл, придавив его к земле. Он прорычал еще одно слово своей семье и взорвался.
На самом деле это больше походило на взрыв, направленный внутрь. Только что пахт был здесь, затем вспышка белого света, и он просто исчез. Половина геллиона, пытавшегося утащить его, тоже исчезла. На месте мужчины была дыра, ведущая вниз, под землю. В воздухе, словно миражи, мерцали смутные очертания других мест.
— Твоя очередь, мама, — сказала Сирилет. Она отпустила женщину-пахт, которая упала на колени, изливая свое горе в пронзительных криках.
Я в ужасе посмотрела на свою младшую дочь. Она уставилась на меня в ответ.
— Проглоти свой Источник порталомантии и открой нам портал обратно на Оваэрис.
Она создала здесь новый малый разлом, и барьеры между мирами стали тоньше. Я могла вытащить нас отсюда.
Я запихнула свой Источник в рот и с трудом проглотила. Прошло не так много времени с тех пор, как я страдала от собственного отвержения. У меня еще не было времени прийти в себя. Глотать этот Источник было тяжело, как будто мое тело знало, какое напряжение оно уже испытывает, и сопротивлялось тому, чтобы я подвергла его еще бо́льшему испытанию. Я проглотила Источник и ударила себя в грудь, заставляя его опуститься в желудок.
Отторжение началось немедленно. Мое тело решило, что с него хватит этого дерьма, и я была слишком стара, чтобы вот так на него нажимать. В животе начались спазмы, и я почувствовала, что у меня дрожат конечности. У меня оставалось совсем немного времени. Несколько минут, самое большее.
Геллион спикировал вниз, и Кенто взмахнула рукой, выпустив кинетический заряд. Он попал в летающего монстра и заставил его отклониться от курса. Я посмотрела вверх кровоточащими глазами и увидела множество крылатых фигур, взлетающих над пропастью и пикирующих на нас.
— Сейчас, мама, — подтолкнула меня Сирилет.
Она погубит тебя, если ты не будешь осторожна.
Я проигнорировала свой ужас и обратилась к Источнику в своем животе. Я открыла портал в Оваэрис. Он горел по краям, пламя искрилось и ревело. На другой стороне я увидела песчаную улицу, мрачную и почти заброшенную. Пыль и грязь взметнулись вместе с ревущим ветром, который несся вдоль домов. Здания были высокими и квадратными, окна закрыты ставнями, чтобы защититься от шторма. Дхарна. Гуль привел нас правильно. Я огляделась в поисках монстра, но он уже скрылся.
Кенто прошла первой, а с ней и девочка пахт, рыдающая, но поддерживающая мою дочь. Я подтолкнула мальчика к его матери, и они прошли следом. Женщина из Полазии прыгнула следом, затем женщина-пахт, заботившаяся о ребенке-землянине, и последний торговец. Теперь в Севоари остались только мы с Сирилет.
— Спасибо, что доверяешь мне, мама, — сказала она, улыбаясь мне. Она шагнула вперед и обняла меня. Я чувствовала себя разорванной надвое, и не только из-за магии, которая разрывала меня на части изнутри. Моя дочь была благодарна мне за то, что я должна была дать безоговорочно. Но в то же время я видела, какой женщиной она становилась, и это пугало меня. Ее безжалостность, убежденность, способности и дальновидность. Как я могла видеть, на что она способна, и не испытывать одновременно ужаса и гордости?
Сирилет попятилась и шагнула через портал в Дхарну. Геллионы закричали, бросаясь на меня, я прыгнула вслед за ней и захлопнула за собой портал.
Перемена была разительной. На Севоари было странно прохладно и влажно, и, хотя я раньше этого не замечала, слишком тихо. Это была странная тишина, которая держала тот мир в тисках и заставляла все звучать приглушенно и отдаленно. Оваэрис, однако, был полон шума, света и трения.
Да. Он обжигает.
Мой ужас спрятался внутри меня, так далеко от света моего мира, как только мог. И все же Сссеракис по-прежнему укрывал меня своей тенью, как плащом. Это защитило меня от многих жгучих ссадин, поскольку вокруг нас бушевал шторм, швыряя песок и грязь нам в лицо. Воздух был горячим, несмотря на пронизывающий ветер, и сухим, как обожженный солнцем камень. Мы сбились в кучу на этой пустой улице, пытаясь защитить себя и друг друга от самого худшего, что нес шторм. Он бушевал повсюду вокруг нас. Вокруг Дхарны. Я ничего не могла разглядеть в большом городе из-за ярости урагана. Я знала, что Дхарну со стороны пустыни защищают высокие стены, а за ними возвышается гора, и догадывалась, что это во многом помогло городу устоять, несмотря на шторм, порожденный падением Лурсы.
Я прищурилась, чтобы не видеть летящий песок, и увидела тени, мелькающие за некоторыми закрытыми ставнями. Слева от нас, в арке дверного проема здания, стояла фигура. Кем бы она ни была, она была с головы до ног закутана в темные одежды, оставляя открытыми только глаза. В одной руке она держала толстую деревянную палку, и у меня внезапно возникло впечатление, что в Дхарне нам окажут не самый теплый прием.
Мой желудок снова свело судорогой, и я согнулась пополам. Кровь хлынула у меня из глаз, стекая по носу и скапливаясь на губе.
Ты умираешь, Эска. Я больше не могу сдерживать повреждения.
Я почти забыла, что Сссеракис каким-то образом защищал меня от последствий отвержения. Возможно, «защищал меня» — неправильный термин. Разделял мою боль, уменьшая ее, насколько это было возможно. Дрожащей рукой я потянулась за своим мешочком со спайстравой и обнаружила, что он пропал.